Мистикой клава мужа лечила

 МИСТИКОЙ КЛАВА МУЖА ЛЕЧИЛА

 Из историй Петровича, человека видавшего многие виды.

 С пьянством бьются по-разному и все жалуются на слабый конечный эффект. Но одной до-
мохозяйке Клаве из Белой Церкви летом 1966 года удалось основательно подавить мощ-
нейший питьевой инстинкт своего благоверного Ивана. А пил он, даже по отзывам пропойц-
собутыльников, как лошадь, не зная меры и капитально отключаясь в самых неподходящих
для этого местах.

 Сама ли додумалась или подсказал кто, теперь не дознаешься, но составила Клава
смышленная целый заговор. И на главную роль в нем уговорила собственного шурина, борт-
механика транспортного самолета.

 Сошлось все в одну субботу, когда профсоюзный автобус отправился из Белой Церкви
на экскурсию в Киево-Печерскую лавру. Пропускать по маленькой путники приступили
еще в дороге, но настоящий разгуляй начался после Лавры в небольшом сквере, возле Со-
фийской площади. Иван, прятно растроганный тем, что жена особенно не возникает, глушил
водку стакан за стаканом. Хватило его самое большее на час.

 За пьяной болтовней никто кроме заговорщицы не заметил, как двое крепких молодых
людей /один из них, разумеется шурин- летун/ подхватили под руки бесчувственного эк-
скурсанта и, миновав памятник Хмельницкому, уложили на заднее сидение такси...

 Спит Иван сном алкогольным и нет ему дела до того, что визжит такси тормозами уже
в Бориспольском аэропорту, что шуряк со вторым пилотом, как санитары- бойца на передо-
вой, тащат его через переходы служебные к пузатому АН-12, что винты самолета нетер-
пеливо молотят горячий июльский воздух.

 Все нипочем Ивану: ни тряска самолетная, ни холодина заоблачная, надежно блокиро-
ваны водочкой белоцерковской мозговые извилины. Доволен и шурин, образцово график поле-
та выдерживается, бежит-катится "Аннушка" по посадочной полосе аэропорта Пулково. Невдо-
мек Ивану, что на стоянке ждет его не дождется такси, в полете заказанное, что пред-
стоит им с шуриным неблизкий путь- прямо в центр города-героя Ленинграда. Четыре с
лишним часа на все про все ушло, пока бортмеханик не усадил на лавку в сквере возле
памятника Петру Первому родича своего непутевого...

 Вернулся Иван через пару дней, несколько потасканный и какой-то непривычно постный.
Облаяла его, почти не приитворяясь Клава, расписала в красках, как всем автобусом окру-
гу прочесывали, как подкузьмил крепко он бригаду и профсоюз. Только благоверный ругань
мимо ушей пропустил, а завел на полном серьезе разговор чудной.

 Никогда бы, мол, не поверил,но, оказывается,есть сила неземная, темная. Например, чело-
век выпил для настроения рюмку-другую в Киеве, а она подлая уносит его среди бела
дня в Питер. "Как это страшно, Клавка, ты не представляешь!-твердил он- Смотрю памятник
вроде Хмельницкому, но домов нужных нет. Подхожу: твою дивизию-Петр Первый! Хорошо, у
меня нервы крепкие, ты на моем месте спятила бы!'..

 Отменную аттестацию своим нервам выдал Иван, но с той поры опечалил он собутыль-
ников,стал чудить без гармошки. На улице больше рюмки ни-ни! Да еще ультиматум дикий,
чтобы следили за ним до самого дома. А на шуточки- подколочки корешков интересовался
въедливо:"Что смелые, наверно,и море по колено? Вот унесет вас,козлов, куда-нибудь на
Камчатку, тогда и поржете!"