Замок на холме

Замок на холме
Я стою у окна и смотрю на рассвет. Один край небосвода уже тронут розовым, а в фиолетовых глубинах другого еще мерцают звезды, которые так любит Густав. Может, сегодня он вернется?
 Я улыбаюсь и открываю окно, впуская в комнату свежее дыхание утра. Прочь, ночные сны, прочь, дрема – начинается новый день!
Следующая остановка- зеркало. Придирчивый осмотр: волосы светлые, глаза голубые, нос прямой – все на месте! Я не удерживаюсь и показываю зеркалу язык. Потом делаю серьезное лицо: «Доброе утро, ваше высочество. Как почивали?» - но последнее слово опять теряется в смехе.
Я наспех накидываю первое попавшееся платье и сбегаю вниз, в сад, весело здороваясь со всеми, попавшимися по дороге. «Ранняя пташка» - ворчит мне вслед нянюшка Пэтти, и я оглядываюсь и машу ей с лестницы рукой: «Доброе утро!»
В саду уже раскрыл лепестки только-только распустившийся шиповник. Я брожу по тропинкам, сбивая с веток росу. Хрустальные капли рассыпаются разноцветными яркими брызгами. Хорошо!
Чуть позже я опять возвращаюсь сюда – с вышивкой. Синие, красные, золотые нити – словно радуга притаилась в моей корзинке. Мне нравится рисовать стежками – один…другой… и вот уже на шелке показывается лист шиповника, трепещущий на ветру.
Да, кажется, выходит неплохо. Сколько таких картинок я уже вышила! Какие-то из них висят в коридорах замка, несколько – в комнатах Серго и Ирмы… Пару раз я даже дарила вышивки гостям замка. ( Конечно, это скорее исключение, чем правило… Мне редко удается настолько подружиться с кем-нибудь из пестрой толпы визитеров. Но все же удается – иногда!)
Но, конечно, самая главная картина лежит сейчас в потайном ящике моего шкафа. Я совсем недавно ее закончила – стремительный корабль на фоне ярких звезд и иссиня-черного неба. Я мечтаю подарить ее Густаву – хотя, конечно, он не из тех, кто способен уважать вышивание. Но в глубине души я надеюсь – может, ему все-таки понравится? (Где он сейчас, в каких краях? Налетел однажды ветер странствий и увлек его за собой…
Я прекрасно знаю, что драконов не существует. Но иногда мне кажется, что, возможно, один из них уцелел – огромный, огнедышащий, с чешуей, отливающей зеленым золотом. Мало ли, с кем можно столкнуться в тех неведомых землях, где Густав сейчас странствует! И что будет, если он повстречает этого единственного дракона?
Впрочем, он справится. Густав всегда умел добиваться своего.)
Ну вот, замечталась, и уколола палец. Ладно, хватит на сегодня. Я втыкаю иголку в шелк и рассеянно собираю разноцветные мотки, подхватываю под мышку рамку с вышивкой и иду обратно к замку.
И встречаю по дороге Серго. Вот он, в своей вечной коричневой куртке, бродит по тропинкам. Ирма любит поспать до обеда, а вот ее муж постоянно встает ни свет ни заря. Вид у него сейчас определенно отсутствующий – это значит, что в скором времени мы услышим от него новую песню. Я стараюсь тихонько проскользнуть мимо – самое последнее дело отвлекать эту творческую душу от работы – но Серго поднимает голову и натыкается на меня взглядом:
- А, Лиззи! Доброе утро! Вот, послушай, - он выводит приятным баритоном длинную музыкальную фразу. – Что скажешь?
- Утро… рассвет … и цветущий шиповник, - отвечаю я.
- Именно! Что мне нравится – ты всегда меня понимаешь. Ирма обязательно начала бы доказывать, что здесь нужен не шиповник, а боярышник.
- Если двое во всем согласны, значит, один из них лишний, - улыбаюсь я.
- Тоже верно, - смеется он.
Мы расстаемся, довольные собой и друг другом.
Я поднимаюсь в библиотеку. Ряды полок, заставленных книгами. Из высоких – от пола до потолка – окон падают длинные косые полосы света. Я провожу пальцем по позолоченным корешкам и вспоминаю слова отца: «Здесь только те книги, которые стоят того, чтобы быть напечатанными. Открой любую – и она подарит тебе целый мир, если ты будешь готова принять такой подарок».
Я подхожу к окну. Библиотека находится в северной башне, и вид отсюда простирается до самого горизонта – до кромки густого леса, в котором теряется тоненькая ниточка дороги.
Я не знаю, что там, за лесом. Помню тот день, когда я случайно забрела слишком далеко – закружилась голова, в глазах потемнело… и я пришла в себя в своей комнате. Тогда-то отец и рассказал мне об этом заклятье.
Я пытаюсь улыбнуться. В конце концов, не всем везет с крестными. Могло быть и хуже. Лежала бы сейчас в стеклянном ящике… Я гоню прочь от себя печальные мысли. В конце концов, здесь у меня есть все, что нужно для счастья.
(Именно у этого окна мы стояли тогда с Густавом, и он показывал рукой на небо и говорил о звездах, о новых землях, о своей судьбе… Мне нравилось его слушать. Я, помню, вставила какое-то замечание, и он удивленно посмотрел на меня: «Как странно, что именно ты меня так хорошо понимаешь!» Мне это не казалось странным.
Потом – уже вечером – он поспорил с отцом. Отец хотел, чтобы он остался здесь и наследовал империю. А Густав хотел идти своим путем. В конце концов, он схватил его за руку и подтащил к окну. «Посмотри! Посмотри туда! Даже она, - он махнул рукой в мою сторону. – Даже Лиз меня понимает!» «Да, - тяжело сказал отец. – Даже она».
В конце концов, они помирились.
А утром Густав уехал. Он пришел попрощаться со мной – как всегда, растрепанный и, как всегда, увлеченный своей идеей. «Прощай, Лиз. Я уезжаю» - «Ты вернешься?» - «Когда-нибудь вернусь» - «Обещай мне» - «Конечно».)
Я слегка встряхиваю головой, чтобы отогнать эти мысли. В этом проблема с библиотекой – она полна воспоминаний, и, стоит чуть отвлечься, они подкрадываются, как призраки. Как и привидения, их больше никто не видит. Приятно ли быть медиумом?
Я же хотела выбрать книгу… Я рассеянно оглядываю полки, но взять ничего не успеваю – меня зовет служанка. Правильно, сегодня «гостевой» день, и надо успеть приготовиться. Я поднимаюсь наверх, в Зеленую комнату. Там меня уже ждет новая девушка-парикмахер – старая, Клара, вышла замуж и уехала. Какие проводы мы ей устроили!
Я здороваюсь с девушкой и сажусь в кресло перед высоким зеркалом. Она раскладывает на столике свои многочисленные инструменты. Я исподволь разглядываю ее. Она мне нравится.
- Что пожелаете, принцесса? – в ее голосе сквозят странные нотки.
- Что-нибудь на ваш вкус. Как вас зовут?
Она отрывается от созерцания моей шевелюры и бросает озадаченный взгляд на мое отражение.
- Людмила, принцесса.
- Зовите меня по имени, - говорю я.
- Хорошо … Элизабет.
- Скажите, Людмила, а почему вы решили стать парикмахером?
- У меня в детстве было много кукол, и я очень любила делать им прически. А у вас были куклы… Элизабет? – опять эта странная интонация.
- Куклы… У меня был плюшевый медвежонок, коричневый, с маленькими черными глазками. Я любила строить ему домики из подушек. – Я улыбаюсь воспоминанию. Когда я поднимаю глаза, то вижу, что Людмила низко склонилась над прической, а на щеках у нее цветут алые пятна. Я не решаюсь отвлечь ее.
- Все готово, - наконец говорит она.
На моей голове красуется причудливое сооружение из локонов, бусин и даже живых цветов. Прическа мне определенно нравится!
- Большое спасибо, Людмила, - я улыбаюсь ей.
- Пожалуйста… Элизабет, - она поспешно собирает свои вещи и, не глядя на меня, уходит. Я смотрю ей вслед. Ничего. Мы еще подружимся.
Скоро начинают прибывать гости – кто верхом, кто в колясках, кто в смешных самодвижущихся повозках. Их немного – человек тридцать. Я принимаю их в Зеркальной гостиной. (Когда отец собирал свои Советы, весь замок наполнялся людьми. Невозможно было пройти по коридору, не столкнувшись с кем-нибудь. Большая зала –20 таких гостиных – заполнялась до отказа. Вот уж точно королевский размах!)
Отец называл подобные мероприятия «светскими обязанностями». Я, вроде бы, неплохо с ними справляюсь. Сюда приезжают, в основном, молодые пары (девушки считают, что это романтично) или поклонники Серго и Ирмы. Я знаю, что в Большом мире они очень известны. Иногда я боюсь, что они уедут – как я буду без моих лучших друзей? Но Ирма успокаивает меня, что они никуда не собираются уезжать. Это здорово!
Сначала будет ужин, потом – танцы. Меня редко приглашают – девушки не любят, когда их кавалеры отвлекаются. Чаще всего я просто сижу и смотрю на своих гостей. Мне нравится наблюдать за ними – за гостями из Большого мира.
- Добрый вечер, сэр Джейсон.
- Добрый вечер, Элизабет.
Сэр Джейсон – старый друг моего отца, который ведет дела в его отсутствие. Он напоминает мне старого черно-бурого лиса, того самого, который говорил, что нет в мире совершенства. Хотя вряд ли этого лиса кому-нибудь удавалось приручить.
Его спутник мне не нравится. Он тоже из старых знакомых, на Советах он всегда играл видную роль. Но мне не нравятся взгляды, которые он бросает на меня, когда думает, что я не вижу. Мне кажется, в его жилах течет черная кровь.
Он из самой малочисленной категории гостей – из «женихов». Это старый обычай – руку королевской дочери и все королевство получит тот, кто отгадает три ее загадки. Он уже пытался несколько раз, но у него не получилось найти правильный ответ. И ни у кого не получится.
Вот Густав смог бы отгадать. Может, он вернется сегодня?
Я напряженно слежу за каждым, входящим в гостиную. Но его нет. Может, он задерживается?
Вечер идет своим чередом. Может быть, Густав еще появится? Я обхожу гостей, говорю все эти необязательные слова, которые делают вечер приятным. Играет музыка, идут негромкие разговоры.

- Вы все еще надеетесь завладеть контрольным пакетом? В седьмой раз, если не ошибаюсь?
- И, видимо, вы, Джейсон, каждый раз оказываетесь здесь по чистой случайности!
- Во-первых, именно я являюсь, если можно так выразиться, опекуном Элизабет. Во-вторых, я тоже член правления, а, значит, все, что касается лишнего пакета акций, касается и меня. И, в третьих, должен же кто-то проследить, чтобы вы перед отгадыванием вытащили из кармана ваш мини-комм, который так хорошо замаскирован под обычный органайзер.
- Черт побери, откуда?…
- Не имеет значения. А вот у вас могут быть неприятности. Внутрь стабилизирующего поля запрещено провозить технику на А-чипах – это может повредить здоровью Элизабет. А, между прочим, персонал этого замка очень трепетно относится к своим обязанностям. Особенно охранники.
- Можно подумать, они уверены, что Алекс вознесся на небо и может при случае шандарахнуть оттуда молнией… Я не советую вам поднимать скандал. Мое мнение в Совете директоров еще кое-что значит. А вы не сможете ничего доказать. Детектор на входе не поднимал тревоги, и я решил, что все в порядке.
- Контрольного пакета у вас нет. И вы правы – такое впечатление, что Алекса скоро канонизируют. Сами же акционеры.
- Хорошо. Что вы хотите?
- Не просите еще загадок. Не портите девочке вечер.
- Хорошо. Но я оставляю за собой право попытаться позже. Что за дурацкая система наследования! Видимо, даже у великого Алекса бывали часы затмения.
- Ничуть. Для того, чтобы достойно продолжить дело Алекса, нужно мыслить, как мыслил он. Логика Лизбет – это логика Алекса, не забывайте об этом. И, кроме того, подобная система необычайно подходит к здешней обстановке, не так ли?
- Мда. Настоящее средневековье. Утешает одно – старина Алекс не стал восстанавливать систему Турандот полностью. А то висеть бы моей голове на здешних воротах. Сколько моих добрых знакомых стеклось бы на это зрелище!
- Здесь и так довольно туристов. Поездки стоят дорого, но зато они полностью окупают содержание замка. Он и здесь все продумал – на случай краха компании.
- И все ради одной-единственной куклы!
- Поосторожнее в выражениях.
- Можно подумать, этого никто не знает!
- Знают все. Кроме нее.
Вы знали Элену? Лизбет – почти точная ее копия. Когда его жена разбилась, Алекс создал ее заново. И очень боялся опять потерять ее.
Он создал ей сказку. Принцесса в заколдованном замке. Стабилизирующее поле посреди заповедника. В замке абсолютно нет современной техники. Самый максимум – двадцатый век.
- Черт побери, Джейсон, даже мне приходится напоминать себе, что она – не человек. Шедевр гения.
- Чем дальше, тем больше я понимаю: плоть и кровь, полимер и металл – разница гораздо меньше, чем мы думаем… А ведь ей придется провести здесь безвыходно всю свою жизнь – если не появится кто-нибудь, равный Алексу, и не найдет способа ее защитить.
- Алекс готовил на свое место этого мальчишку, Густава, а тот спутал ему все карты. Первая межзвездная – дело рискованное. Мы не знаем, когда он вернется. И вернется ли вообще. Так что все равно придется искать замену.
- Он вернется. Такие, знаете ли, всегда возвращаются.

Я прохожу мимо сэра Джейсона и его собеседника. Меня не интересует их разговор. Густав не появился. Я чувствую укол разочарования.
Я сажусь на свое место, подпираю подбородок рукой и смотрю, как в танце медленно кружатся пары.
«…Я надену мое любимое платье – зеленое с золотом, и музыканты будут играть «Greensleeves», и напротив меня будет сидеть Густав и рассказывать о дальних землях, бурных волнах и сверкающих звездах…»
Может быть, завтра он вернется?