Снег

(По мотивам рисунка Анри “Snowdrop”).

Мелкая снежная крупа уже не сыпется из серых, низко провисших туч горстями, которые ветер так и норовит бросить в лицо – как делают в уличной драке, чтобы ослепить противника - а сеется мелко-мелко, как мука из сита… Эльф усмехается. Мука, сито… Сравнения-то какие!
Когда он в последний раз видел и то, и другое?
Давно. Даже по эльфийским меркам – давно.
Эльф поводит плечами под серой (а когда-то - белой) курткой, распрямляя затекшую спину. Нелегко сидеть целыми днями, скрючившись в одной позе, пытаясь укрыться от ветра и сберечь остатки тепла. Впрочем, из всего, чем он тут занимается, это – самое легкое…
Эльф спрыгивает с дерева. Тонкая черная ветка обламывается от неловкого движения.
 - Прости, - эльф прикладывает руку к стволу. Ветка давно мертва, и только в самом сердце дерева таится память о другой жизни - о теплых лучах солнца, о зеленой листве, которую перебирает пальцами ветер, о соках земли, бегущих по древесным сосудам…
Именно поэтому эльф упорно цепляется за почерневший, сухой остов, не пытаясь найти себе убежище поудобней.
Память… память – вот все, что ему осталось.
Нет, нельзя так думать. Иначе… Иначе можно сразу сложить руки, сесть на промерзшую землю и начинать превращаться в ледяную скульптуру. Эльф закусывает губу и исподлобья бросает взгляд на плотные серые тучи. Чуть светлеющее пятно, долженствующее символизировать солнце, тускло маячит на краю неба.
Значит, пора идти в город.

Ветра почти нет. Иногда даже кажется, что снег перестал идти – хотя, конечно, это неправда. Снег здесь идет всегда. Просто сейчас мягкие белые хлопья падают так редко, что их можно не замечать.
Мир вокруг тусклый и выцветший. В такие моменты легко себе представить колонну согбенных пленников, небрежно связанных одной очень длинной и очень жесткой веревкой, и огромную, нависшую над ними фигуру в сером, как пасмурное небо, балахоне. У фигуры нет лица, она погоняет пленников, и над плоской равниной стынет протяжный волчий вой…
«Да, - думает эльф. – Так тоже было. И кто виноват, что мы считали, будто ничего страшнее уже не бывает?»
Он замечает, что растирает запястья. На белой коже нет шрамов, но память сохранила прикосновение пут.
…Они шли, и переговаривались беззвучно, и кто-то с другого конца цепи, кто мог видеть – кажется, Шайна – передавал, что подмога близко, и что надо собирать силы, чтобы ударить всем вместе и помочь нападающим, и пленники понуро шли, и не глядели никуда, кроме земли, что бы спрятать лихорадочный блеск глаз, а потом равнина вспыхнула золотым и алым - это подоспели Всадники, и Серый Страж завыл, рванулся вверх и рассеялся, как морок под порывами ветра… А потом они жгли костры, Всадники отпаивали освобожденных вином, все смеялись, и было ясно, что все будет хорошо…
Эльф ловит себя на том, что улыбается. Воспоминания и ходьба согрели его – но он уже приблизился к городу. Пора возвращаться к действительности.

Это еще не сам город - только подступы к нему. Город начинается с бетонных коробок гаражей, с заброшенных, плохо пахнущих дворов, с развалин домов, в которых роются в поисках чего-нибудь съестного крысы… Город начинается с обломков кирпичей под ногами, с обрывков пакетов и клочков газет, кружащихся по серому, истрескавшемуся асфальту, с подозрительных взглядов из-под прикрытых ставен… Когда-то эльф ненавидел его. Потом на смену ненависти пришла усталость – тяжелая, затхлая, влажная, как земля, которой засыпают могилу.
Сейчас уже нет и усталости. «Когда здесь не останется никого, - твердит про себя эльф, - тогда я смогу уйти. Когда здесь не останется никого, я смогу уйти. Смогу уйти. Смогу уйти...»
Однажды, в самый тяжелый, муторный, серый день у него мелькнула мысль о заводе. О том, как легко будет прокрасться туда – ему, Охотнику Трех Лесов! О том, как просто подобраться к пульту, усыпив охрану, и как легко оставить пару заклинаний на управляющих механизмах, и что двух часов вполне хватило бы чтобы отойти на такое расстояние, с которого безопасно и очень, очень красиво смотреть, как в небо взлетает дымный рыжий столб огня…
Тогда, не выдержав, он достал нож и полоснул по ладони. Боли почти не было, но алая кровь наполнила горсть. Ее капли падали на серый, утоптанный множеством ног снег города, прожигая его насквозь и уходя туда, где под толстой, потрескавшейся коркой асфальта скрывалась земля.
Он принес городу клятву братства, хотя ни разу не слышал, чтобы так клялись местам. Впрочем, для эльфа город был практически живым существом – с мерзким характером, сквозь который, тем не менее, иногда показывалось что-то настоящее…
Во всяком случае, теперь он уже не мог причинить городу зла.
Иногда эльф жалел об этом – но в глубине души понимал, что поступил правильно.

Улица стала чище. Это уже жилые кварталы – на мостовую падают неровные оранжевые прямоугольники света. За ними двигаются смутные тени. Эльф вздыхает. Вскидывает голову. Делает шаг вперед. Стучит в стекло.
- Кого еще принесло? – грубый мужской голос.
 - Мне нужно с вами поговорить… Пожалуйста.
- Ишь, чего! Проваливай! Ходят тут, на ночь глядя…

Стук в стекло.
Шаги за окном.
 - Кто там? - испуганный шепот из-за занавески.
 - Мне нужно сказать вам что-то важное. Пожалуйста, выслушайте меня.
- Тсс… Грета, не подходи! – И – визгливо, вызывающим голосом. – Я сейчас полицию позову!

Стук в стекло.
Распахивающаяся дверь. Мужской – практически квадратный – силуэт в проеме. У его колена – силуэт поменьше.
- Ральф, взять!
Рычание. Тень, срывающаяся с места и исчезающая в вечернем сумраке.
Горловой, захлебывающийся лай, переходящий в поскуливание.
Четвероногая тень, стремительно прячущаяся за спину хозяина.
Темнота скрывает невеселую усмешку. Никогда не пытайтесь травить эльфа собаками, мой господин…

…По крайней мере, в одном месте ему откроют, эльф знал это точно. Можно будет сделать передышку, расслабиться на короткие полчаса, почувствовать, что все не зря… Он не был здесь довольно давно, но все-таки… Эльф мысленно представил, как открывается дверь, как из нее падает на мостовую золотой свет…
Дверь открыта. Одной из петель нет, а оставшаяся жалобно поскрипывает, покачиваясь на сквозняке.
Внутри – ни малейшего следа былого уюта… Все, что можно было вынести – вынесено, судя по всему, мародерами. Возле печки валяется грязный картонный переплет – видимо, кто-то использовал книгу для растопки. Ковра нет, пол заплеван, из угла предательски блестит груда бутылок.
Здесь уже давно никто не живет. Полгода, наверное…
Эльф медленно обходит три маленьких комнаты. В самой последней из них, подчиняясь интуиции, он заглядывает за перевернутую кровать. Там, в толстом слое пыли валяется самодельная матерчатая кукла в смешном клетчатом платье. В кармане этого платьица обнаруживается сложенный, пожелтевший от времени листок.
Эльф осторожно разворачивает его. На разлинованной бумаге проступают большие, округлые буквы:

«Милый эльф,
Мы уходим туда, где есть синее небо – помнишь, ты рассказывал?
Только папа говорит, что надо уходить быстро, и мы не успеваем взять тебя с собой.
Мама говорит, что ты умный, и сам туда доберешься. Мы ведь встретимся, правда? Мы все тебя ждем!
Карэн.»

Эльф сжимает письмо в кулаке. Потом, словно опомнившись, разжимает руку. Внезапный сквозняк пролетает по комнате, и бумажная бабочка, вспорхнув с ладони, скрывается в темноте.

Стук в стекло.
- Эй, кто здесь?
- Мне нужно сказать вам что-то важное. Пожалуйста.
Дверь распахивается. На пороге возникает хозяин и скептически оглядывает пришельца. Ни тощая фигура, ни субтильное телосложение гостя, видимо, не вызывает у великана-хозяина опасения, так что он отступает внутрь и приглашающее мотает головой:
- Ну заходи, коли так…
Из глубин дома раздается женский голос:
- Кто-то пришел?
- Да вот, чудак какой-то… - отзывается хозяин. - Пришел говорить, парень – говори, - он поворачивается к гостю и усмехается. - Но смотри, соврешь… - Он демонстрирует эльфу увесистый кулак, явно не сомневаясь, что при столкновении у этого чудика никаких шансов на сопротивление не будет.
- Ты бы его хоть внутрь пригласил, - предлагает женский голос.
- Пошли-пошли, - ухмыляется хозяин. Он пропускает эльфа вперед и ощутимо подталкивает его в спину. – Слышишь, что хозяйка говорит?
«Внутри» оказывается небольшая уютная гостиная – круглый стол, покрытый клетчатой скатертью, пузатый чайник и чашки. В камине весело трещит пламя («Как давно я не видел живого огня…» - думает эльф.) За столом сидит невысокая, миловидная женщина. У ее ног - корзинка с разноцветными клубками, в руках - спицы.
На ковре, между столом и камином, рассыпаны кубики – но их обладателя не видно.
- Ой, - женщина поднимает взгляд на эльфа и осекается. Откровенно нечеловеческий вид пришельца ее смущает. Женщина краснеет и поспешно отводит взгляд. Эльф прилагает все усилия, чтобы скрыть улыбку. Вот так о нас и судят - исключительно по длине ушей…
- Ну, и что ты хотел рассказать, парень? – басит хозяин. У него добродушное настроение - судя по всему, он считает, что удачно подшутил над женой, показав ей такое диво – так что теперь он готов позволить гостю болтать все, что угодно – в определенных рамках, естественно.
- Да погоди, что ты сразу… Хотите чаю? – не дожидаясь ответа, женщина пододвигает эльфу дымящуюся кружку и тарелку с печеньем.
- Спасибо, – эльф отламывает крошечный – не больше ногтя - кусочек, отпивает глоток обжигающей жидкости, складывает ладони домиком над чашкой. Он на мгновение прикрывает глаза. Еда ему не нужна – но снисходительное добродушие хозяина, робкое гостеприимство хозяйки, их доброжелательно любопытство… да, этого хватит, чтобы поддержать его силы, надолго. Может быть, на полгода. Может быть, на год…
Эльф чуть отодвигает чашку, обводит внимательным взглядом хозяев и начинает говорить…
…Знаете ли вы, что за тяжелыми тучами скрывается небо? Оно высокое, прозрачное, синее, как ваши глаза, госпожа, когда вы улыбаетесь… Оно огромно, оно выше чем, эти плотные, тяжелые тучи, оно не знает, что такое вечный снег, оно согрето сиянием солнца… Что такое солнце? Солнце – это огромный шар огня, огромный костер, который висит в небе высоко-высоко, и согревает лучами землю. Если смотреть отсюда, снизу – если разогнать тучи, конечно – то можно увидеть золотой клубок. Он похож на шерсть, из которой вы вяжете свитер своему сыну, госпожа, он согревает и освещает все вокруг, как эта лампа – нет, гораздо, гораздо ярче, моя госпожа.
…Знаете ли вы, что на свете не всегда была зима, мой господин? Раньше после зимы приходила весна, мой господин – это когда снег таял, а из-под земли пробивалась трава… Что такое трава? Трава похожа на тонкие зеленые ленты, на нити, на локоны, пробивающиеся из-под земли, она щекочет ступни, если бежать по ней босиком, она - словно зеленый ковер, который покрывает всю землю вокруг… Весна, мой господин – это такое время, когда сердце начинает биться чаще, и хочется петь, и смеяться, и бежать за ветром. Вспомните, как вы впервые встретили ту, что сейчас сидит рядом с вами – даже сейчас весна порой заглядывает в эти унылые земли… Почему они такие? Потому что однажды люди поверили, что по-другому не бывает, и затянули небо тучами, и построили этот сирый город, в котором всегда идет снег – несколько сотен лет идет снег, не переставая, и серый наст, утоптанный сотнями ног становится все толще и толще… Ах, мой господин, неужели вы не хотите уйти туда, где небо выше, где поют птицы, где можно бежать по зеленым лугам, и сплетать венки из ярких цветов, и вдыхать полной грудью аромат, что приносит ветер с холмов?..
 - Парень, - говорит хозяин. – Ты псих.
Но говорит он это без особой уверенности – скорее по долгу здравомыслящего хозяина дома, чем по убежденности.
Женщина его не слушает. Она сидит, подперев подбородок рукой, и в глазах ее плывет мечтательное выражение.
 - Какая красивая сказка… - говорит она. – Непонятная, но красивая…
Эльфу хочется ударить кулаком по столу. Это не сказка! Это правда, как вы не понимаете?!
 - Это не сказка. Это правда, - тихо говорит эльф.
Женщина хочет возразить, но, увидев что-то в его глазах, осекается.
- Еще чаю? – светски предлагает она.
Эльф качает головой:
- Нет, спасибо. Мне пора.
Он бесшумно поднимается из-за стола, чуть кланяется хозяевам, приложив руку к сердцу. Старинный жест вежливости, канувший в небытие вместе с весной, летом и осенью.
Хозяин провожает его до двери.
- Ты, чудик, это… - хозяин мнется, не зная, как лучше выразить свои мысли. – Ты, если что, еще приходи, ага?
- Я приду, - обещает эльф.
Он переступает через порог и скрывается в снежно-чернильном сумраке. Хозяин некоторое время смотрит ему вслед и возвращается домой.
В гостиной жена убирает со стола чашки.
– Ну и парень… Вот псих, - задумчиво бормочет под нос хозяин, не замечая, что говорит вслух. - Интересно, а как выглядит это его небо, а?



9.05.2006.