Рассказы, лауреаты конкурса Молодежь нашего века

1 место:
С. Беджик «Семь минут мира или как спасти его прямо сейчас»
 
2 место:
Т. Дружняева «В монастырь в 15 лет» darian
 
3 место:
Т. Вадова «Диалог» isiia



С. Беджик

Семь минут мира или как спасти его прямо сейчас

Мексика, городские трущобы, маленький мальчик в коротенькой грязной рубашке с чумазым лицом в слезах выбежал из своего дома без дверей и окон. Он плакал и кричал. Сердце его, наверное, билось быстрее, чем когда-либо будет еще биться в его жизни. Он был голоден и несчастен. Его крика никто не слышал, хотя вокруг было очень много людей. Трущобы чем-то напоминали курятник, каждый следующий «дом» из пластиковых, волнистых листов стоял впритык к каждому другому точно такому же «дому». Но кому было слышать отчаянный крик этого несчастного ребенка? Кому было дело до него и того, почему он плачет? Вокруг сновали люди каждый со своими целями и примитивными мыслями о пропитании себя и своих семей. Мальчик заливался слезами, и они стекали грязными струйками, оставляя за собой следы из чистых полос. Его крик был как последний крик, его отчаяние было как будто одно отчаяние в мире. Никто! Никто, не спросил его, почему он плачет, он, и сам толком не мог, сказать почему, он был еще слишком мал, что бы понять, почему мама не говорит с ним. Почему она лежит на полу, в своем платье из тонкой дешевой ткани с узором из красно-белых цветочков. Почему платье на ней так велико, а она так худощава, и наконец почему она не дышит. Никому, ни единой живой душе не было до этого дела. А что значила еще одна голодная смерть в этом месте? Что еще могло бы, быть обыденнее, чем эта естественная смерть от истощения? Кем они были для мира? Кем был этот мальчик и его мертвая, холодная мать на полу трущобы для какой-то комиссии ООН? Они были просто еще одной долей из 70 процентов детей и женщин, какие живут в мире за чертой бедности. Всего лишь частичкой семидесяти процентов из одной целой и двух десятых миллиарда точно таких же голодных людей. Сколько их таких истощенных матерей умирает каждый день от голода? Сколько таких мальчиков выбегают на улицы в Африке, Мексике, Бразилии и Аргентине, России и США? Сколько этих сирот кричат таким криком, от того, что их мама одна из 5 людей в мире каждую минуту умирающих от голода? У скольких сейчас точно так же часто бьется одинокое маленькое сердечко в груди? Так прошла еще одна минута мира, а мы об этом ничего не знаем.

Эфиопия, клиника, молодая женщина лет 22-25, лежит на кушетке, подогнув ноги в коленях. Акушеры склонились над ней, помогая ей привести в этот мир еще одну жизнь. Она испытывает, кажется, самую сильную боль в своей жизни. Она кричит, так как кричал мексиканский мальчик. По ее лицу стекают капли пота, а руки впиваются в края постели. Она выдержит, она сделает это. Она так ждала этого момента. Это не просто рождение ребенка, не просто муки для того, что бы еще одним человеком в мире стало больше, это таинство, священное действо, это инкарнация души. Тело рвет на миллионы кусочков, адское чувство. Такого чувства не перенесет ни один мужчина в мире. Мужчины вообще менее восприимчивы к боли. Она делает все, что говорят ей врачи. Она поможет этому маленькому чуду, какое столько месяцев стучало ножкой в ее живот, давая знать что, он есть. Она выдержит все и даже ценой своей жизни даст жизнь ему. Ценой своей жизни? Как будто сам сатана услышал ее мысли, он как бы только и ждал такого предложения, он был готов выполнить каждое подобное желание, каждой подобной женщины. И она рождает ребенка. Секундный вакуум, ни звука, ни шороха, даже птицы за окном клиники замолкли, ведь это самое большое откровение, какое могло бы произойти за еще одну минуту в мире: рождение ребенка. И эту тишину вдруг нарушает еще неуверенный, пронзительный, писклявый и хрипловатый крик малыша. Вот этот крик, еще более похож на крик мексиканского мальчика, это крик вырывается из груди еще слабого, мокрого и немощного существа, потому, что мир ударил по его чувствам миллионом молотков, триллионами фотонов света, децибелами звуков и еще он ударил его душу смертью его матери. Она скончалась в ту же секунду когда привела его из последних сил в этот мир. Кто она для мира? Кто она для комиссии ООН? Она одна из одной тысячи четырех сот сорока женщин, какие каждый день в мире умирают при рождении ребенка. Она еще одна из тех о ком нам скажет Яндекс 7 476 страницами при поиске по строке «Каждую минуту в мире при рождении ребенка умирает одна женщина». Она просто еще одно звено, еще один элемент этой статистики. Она одна, мы даже не будем говорить о 8 новорожденных, какие умерли в эту минуту в мире. Она умерла, оставив в мире еще одного полусироту, умерла в чистой клинике, сытая, в более или менее благополучной стране. Она умерла в Эфиопии, и стала именно той каждой седьмой из таких же женщин, рождающих ребенка, а если бы она умерла в Великобритании, то она бы отдавая свою жизнь, стала одной из девятнадцати тысяч рожениц. Радостный и пьяный отец этого очаровательного одинокого существа кричащего в роддоме, сидит в это время в баре. Он рад, что он стал отцом, он рад, что принес этому миру нового человека, он еще не знает, что его жена мертва, он еще не знает, что он отдаст своего сына в приют, сделав одним из миллионов детей сирот в мире. Он просто веселится и празднует с друзьями рождение своего первенца. Он не испытывал этой боли, как его жена, он никогда не поймет как это умереть родив ребенка. Что же он сейчас значит для мира? Что он значит для комиссии ООН? Он веселится с друзьями, при этом производя в среднем 2 225 694 сперматозоида в минуту. Выпивая в эту минуту 500 грамм из 27 529 124 литров пива выпиваемых в мире за минуту вообще, он теряет навсегда 35 клеток коры головного мозга. Уже минуту его сын воспринимает этот огромный мир, а за эту минуту его отец не сделал для него еще ничего! Он просто добавил свою лепту в эти огромные цифры статистики мира в этот момент. Так прошла еще одна минута мира, а мы об этом ничего не знаем.

США, заброшенная автостоянка, огражденная ржавым забором из крупной металлической сетки. Мальчик пятнадцати лет убегает от своих преследователей, его сердце от страха колотиться так же быстро как у мальчика из Мексики колотилось от отчаяния, как у женщины из Эфиопии колотилось от боли и как у ее мужа колотилось от радости. Он в панике: трое парней вооруженных битами, кастетами и ножами бегут за ним, что бы отобрать деньги. Он добегает до трехметрового сеточного забора и понимает, что сам же загнал себя в тупик. Вот трое преследователей что-то крича и смеясь, догоняют его. Зрачки мальчика испуганно расширяются, он смотрит в глаза своих грабителей. Он не боится лишиться своих денег, дело в том, что их у него нет, но это их мало занимает, они сегодня собрались здорово провести время. Демонстрация насилия и жестокости, крутости и власти для них это норма их жизни, норма их поведения. Но они, в свои 16 и 18 лет почему-то не выбрали в качестве своей жертвы тридцатилетнего боксера или полицейского. Они сильные, но их жертва почему-то тринадцатилетний сын, внук и школьник. Но они довольны собой. Круг сужается, мальчик вжимается в сетку и понимает, что бежать некуда. Они подходят практически вплотную к нему. Он трясется от страха, но не может ничего сказать, он просто сидит под сеткой и плача закрывает голову руками. Первым вступает в дело парень с битой в руках. У него необычная бита, по всей ее поверхности он позабивал гвозди, так что это стало более похоже на инструменты инквизиторов. Он испытывает чувство превосходства и странного удовольствия, стоя с занесенной над головой битой возле этого мальчика. «Не надо…» - сквозь слезы, тихо пищит ребенок. Эта фраза выхватывает волну дикого смеха. И бита опускается на его руки и плечи. Удар за ударом они размозжат его череп и кости, сломают каждое его ребро и каждую конечность. Они не перестанут его бить даже тогда, когда жизнь давно покинет его хлипкое детское тело. Полиция потом только подивиться жестокости убийцы. Но это будет потом, сейчас в эту минуту они властелины мира, они хозяева его жизни. Бог дал жизнь этому человечку, родители воплотили его в теле, а трое ублюдков, подумали, что могут отобрать ее у него. И как это ни странно – оказались правы. Кто они для мира? Что скажут про этого мальчика в докладе ООН? Там напишут: «Насилие является одной из основных причин смертности людей в возрасте от 15 до 44 лет, составляя 14 процентов случаев смертности среди мужчин и 7 процентов случаев смертности среди женщин. В среднем ежедневно в мире совершается 1 424 убийства (т.е. почти каждую минуту совершается одно убийство)». И это будет просто доклад, 40% сидящих в зале его не услышат, а 50% будут дремать вообще, не слыша ничего. Только 10% послушают и разведут руками, пространно рассуждая над вопросами воспитания в семьях, как сугубо индивидуальной проблемы. По статистике каждую минуту от нападения в мире гибнет человек. Так прошла еще одна минута мира, а мы об этом ничего не знаем.

США, он стоит на балконе 20 этажного дома, что еще остается делать в этом мире? Больше ни слова сомнения, больше ни мысли отговорок себя. Он решил, он знает, чего хочет. Прекратить это жалкое существование. Просто поставить точку, пока он еще молод и не натворил так же много ошибок как другие. Все, сейчас он докурит сигарету, и броситься вниз. Он втягивает солоноватый дым и смотрит вниз на узкие зеленые клумбы. Сигарета заканчивается и заканчивается его жизнь. Еще тридцать секунд этой жизни и еще тридцать смерти и все. Больше нет внутренней борьбы, нет страха, только сердце бешено колотиться. Вам это ничего не напоминает? Он не волнуется, но сердце не обманешь, оно знает, что ему не чуждо все, что присуще другим людям. Еще вдох, он не может напиться этим горьковатым воздухом, еще, еще один. О господи, он решиться или нет? Давай же не трусь. Нет. Он не способен не то, что достойно принимать жизнь, он не может даже умереть. Он ничтожество, один из многих. Кто он для мира, живущего своей массой вокруг него? Он просто еще один из них, ведь каждую минуту в мире предпринимается суицидальная попытка. Он просто еще звено какого-то исследования, какого-то доклада. Каждых сорок секунд в мире происходит самоубийство. Причем здесь ООН? Он просто был одним из многих, какие, представьте себе, каждую минуту вашей жизни хотят расстаться со своей. Так прошла еще одна минута мира, а мы по сути ничего о ней не знаем.

Индия, зал суда, невыносимая жара, струйки пота стекают по его спине. Зал наполнен людьми. Адвокат устал, ему, как и всем жарко, судья хочет поскорее покончить с этим делом. Да он преступник. Пусть этого он не признал на суде, но он ведь сам по себе знает это. Он обчистил дом, унес оттуда все, что только мог унести, но делал он это только для того, что бы прокормить свою семью. Но, как известно, благими намереньями… Ад? Ну конечно тюрьма это не ад, но ему там тоже придется не сладко. Хотя, что это за мысли? Его могут еще и оправдать, кто сказал, что его обвинят? Но мы могли бы знать это, ведь каждую минуту, даже пока вы читаете этот текст в мире выноситься одно решение суда о лишении свободы. Кто он для мира? Что миру до его жизни, он еще один из тех, кому каждую минуту справедливо или нет, присуждают лишение одного из самых ценных понятий в жизни – свободы. Он ожидает, когда судья медленно возьмет в руки распечатку, кусок бумаги, на каком написано, что ждет его в ближайшие годы. И его сердце бешено колотиться, так как будто он сейчас стоит на балконе дома, решаясь прыгнуть вниз, он уже не верит в свое оправдание. И правильно делает. Судья равнодушным голосом зачитывает обвинение и приговор, радуясь тому, что кто-то открыл дверь и по мокрой спине под его судейской мантией пробежался холодок. Еще минута. Еще минута мира, о какой ни вы, ни я ничего не знаем.

Россия, они счастливые как никто в этом мире, сидят за длинным столом в шикарном ресторане. У них сегодня свадьба. Гости веселятся и пьют водку, не обращая на этих двух счастливчиков практически никакого внимания. Они так рады, что жизнь их свела вместе, так несказанно благодарны Богу за то, что их сердца воссоединились, через что, сейчас бьются так часто, как будто кто-то выносит им приговор вечного счастья. Она одета в белое платье с розовым оттенком, на голове фата. Он так красив и солиден в этом костюме и рубашке, наверное, она еще таким его не видела. Сколько цветов, сколько поздравлений, сколько машин и гостей. Сколько родственников и друзей, кстати, где же они были раньше? Странно, зачем в такой день она задумывается над этим? Нет, в самом деле, она счастлива как никто в этом мире. А так ли это? Хм… Кто эти двое для мира, есть ли в мире кто-то счастливее их? Каждую минуту в мире жениться 120 пар. Но они особенная пара, их объединяет любовь, вечная любовь. Кстати, а сколько разводов происходит в эту самую минуту в мире? Каждую минуту в мире разводится 47 пар. Это вселяет надежду в тех, кто слушает доклад ООН, они горды за облик человечества. И еще одна минута уходит в небытие, еще одна минута мира, о какой мы можем только догадываться, но практически ничего не знаем.

Африка, республика Чад, жаркий день, маленькая девочка. Что в такое время она делает дома за тяжелой изнурительной для ее маленького тела домашней работой? Она помогает маме. Таскает тяжести, помогает готовить, нянчит братика. Ей всего-то девять лет, но она уже познала многие тяготы жизни. А почему она не в школе? Дело, во-первых, в том, что в республике Чад в школу ходит только каждая двадцать пятая девочка. А она или 24 или 26. Во-вторых, она одна из 85 миллионов таких же девочек в мире, какие вообще не имеют возможности посещать школу. «Ой, а что это валяется на земле?» - блестящий кусочек стекла, странно, но на нем чья-то кровь. Маленькая худенькая ручка черной девочки тянется к этому предмету. «Ой», она порезала пальчик, совсем чуть-чуть, она и так не была особенной девочкой и для мира составляла лишь статистический интерес, а теперь она вообще не отличается от тех шести человек какие во всем мире каждую минуту не исключая и этой, заразились ВИЧ-инфекцией. Она присоединилась к пятидесяти миллионам зараженных в мире и скоро будет среди тех 16 миллионов, какие уже умерли от этой болезни. Если бы она жила в России, то, возможно, она попала бы в число тех, кто будет принимать препарат «Фосфазид», а это половина ВИЧ-инфицированных в России. Но она живет в Чад, а это значит, что у нее нету такого шанса, а если бы в Чад занимались лечением СПИДа, то это вовсе не значит, что у нее, и ее семьи есть на это деньги. Это всего одна минута из жизни этой девочки, но эта минута все уже решила, она уже прошла и ее уже не избежать. Уже никто не окликнет ее, прежде чем она возьмет в руки кусочек стекла с кровью. Так прошла еще одна минута мира, а мы об этом ничего не знаем.

О Господи! Кому, какое дело до того, что она умрет, кому какое дело до крика этого малыша из Мексики? В мире каждую минуту происходят не только эти события. Прямо в эту минуту в мире: происходит 1800 гроз, в мире происходит 2 землетрясения, происходит одна ампутация, выпивается 3000 бутылок Beck's, появляется 270 новых человек, происходит более 155 пожаров, продается два экземпляра романа Колин Маккалоу «Поющие в терновнике...», вырубается порядка 280 кв.м. леса, 0,007 мужчин покупают новый автомобиль «Феррари», 35 000 000 мужчин страдают от хронического запора, 307 делают своих подруг беременными, 2 мужчин теряют девственность, 3 наносят себе травму электробритвой, погибает человек от рака легких.

Кому они нужны? Что про них напишет ООН? Что сделает каждый из вас, что бы эти сердца бились так же часто, только от радости и счастья, как у тех жениха с невестой? Все эти 7 миллиардов сердец постоянно стучат, у кого-то чаще, а у кого-то реже. И пока бьется хотя бы еще одно сердце, в этом мире, мы с вами не одиноки. Знаете, что? Эта статистика это средний показатель, то есть пять минут подряд могут никого не убить, а потом от руки других погибнут сразу пятеро. Не обязательно что бы все эти события гарантированно произошли именно сейчас. Господи! Если вы читаете этот рассказ про семь минут жизни мира, то у Вас есть шанс сделать для него что-то хорошее. Просто для этого нужно прямо сейчас улыбнуться. Нет! Не нужно откладывать, я знаю что, прочитав это все, сложно улыбаться вообще, но вы должны это сделать и поверьте, мир станет лучше, только от этого одного. Просто позвоните тому, кого вы любите, и скажите ему это. Просто признайтесь кому-то в любви, если не решались этого сделать. Просто позвоните родителям и скажите что они вам дороги, просто ЛЮБИТЕ эти сердца, какие сейчас бьются во всем мире. И даже если, сейчас рождая ребенка, где-то умирает женщина, если кто-то стоит на балконе и хочет прыгнуть вниз, если сейчас девочка в республике Чад протягивает руку за инфицированной стекляшкой, то все они почувствуют, что вы улыбнулись! Ну, нельзя улыбнуться, не поменяв чего-то в мире, это же причина, а она по законам космоса обязательно породит следствие. Просто сделайте то, что я вас попросил, просто сделайте и больше в эту минуту миру от вас ничего не будет нужно.

Послесловие

Знаете, когда я задумался над этим всем, то мне показалось это забавным, когда я изучил статистику, то все стало более грустно, но когда я мысленно подержал каждого из этих людей за руку, я понял что помог им. Я знаю, что нужен им и вы тоже им нужны, им нужны ваши мысли и ваша жалость им нужна ваша поддержка и, несомненно, нужны ваши улыбки. Давайте перестанем терять минуты, ведь кому-то они очень сильно нужны, а в это время мы их глупо теряем. Знаете, каждые 7 минут в мире 1 человек сходит с ума, в эту минуту это, наверное, я…





В моностырь в 15 лет.

Татьяна Дружняева

На днях ходила в церковь. Наверное самое русское место в России (прости за тавтологию). Пыталась найти православную церковь в этом дуратском ***нисе и его окрестностях. Бесполезно. Американцам русские кресты и купола никчему. Отвела душу на родине. День как раз будний был, народу мало, певчих тоже, все в полголоса, все как то бережно, спокойно, прохладно, свечки только потрескивают. Так интересно на них смотреть и загадывать всякие глупости. Например, вот если она сейчас потухнет, то у меня в жизни случится нехорошее, или поставишь свою, а бабуля какая нибудь подойдет и унесет ее. Так обидно. Иду и покупаю другую. Смотрю на нее, любуюсь, опять что-то загадываю. Непременно пустое и - угадал - чисто женское. Потом встаю в какой нибудь уголок, рядом монашки, все в черном, смотрю на них украдкой и мне страшно. У меня лет пять назад был такой случай. Я написала родителям записку - мама и папа я уезжаю в моностырь, приеду через неделю. (Ты не подумай, я не сумасшедшая. У нас есть знакомый священник и я его попроосила мне посоветовать куда лучше съездить. Просто посмотреть, попробовать понять. Он мне посоветовал, а я очень импульсивная, в тот же вечер на автобус села и поехала. Совсем одна, неизвестно куда, к кому и самое главное зачем.
Приехала километров за 50 от города, село, большой монастырь. Меня поселили в комнате для паломников (так называются те, кто приезжает молится и работать). Утром подъем в 5 утра. Платок на голову, мамина длинная юбка, глаза непродравши идем на молитву. Никого и ничего не слышу, стоя сплю, через 2 часа начинается утренняя служба и разрешают садиться на пол прямо в церкви, сажусь с маленькими детьми, продолжаю спать, в полуха слышу монашеское пение - тонкое и красивое. На самом деле. Часам к 10 сон уходит, встаю. Служба заканчивается и мне разрешают вернуться в домик для гостей. Там завтрак - молочная каша, сладкий-присладкий чай и белый хлеб. Булочку съедаю, от каши с детсва воротит, чай с сахаром не пью. Приносят молоко. Его к сожалению тоже на дух не переношу. На меня смотрят мягко говоря странно - "не хочешь, как хочешь, ходи голодная". После завтрака идем на огород. Говорю идем, потому что со мной были девочки из приюта при моностыре, лет по 10. Там нас встречает монахиня - мать Нина. Ей лет 50-60, она видит, что я с трудом представляю зачем приехала, что у меня маникюр и все такое. Сказала мне что-то делать с чесноком, как это называется по садоводски я не знаю, но от первого соприкосновения с землей маникюра не стало. Ей было жаль меня, но как говорится, в чужой монастырь со своим уставом...Она распрашивала меня про родителей, про брата, часто давала отдыхать, приносила компот, рассказывала библейские истории, самые примитивные, но очень интересные, потом была вечерняя служба (на службах я никогда не вслушивалась в слова - звуки для меня были фоном - я пыталась увидеть в лицах ответ на вопрос - почему эти женщины здесь. Они очень красивые. Объективно - больше половины в возрасте 30-35, в прошлом врачи, учителю, даже модель. Почему???)На эти лица было интересно смотреть, в них было счастье. Честно. После молитвы ужин. Может быть рис, может быть картошка. Ничего сладкого, кроме чая. К этому я не была готова. Спать легла немытая и голодная. Кстати в моностырях моются раз в неделю, НО..Ни от кого не воняет, я сама когда узнала, в шоке была. Но про мытье, я тебе попозже расскажу. На следующий день все тоже самое, только вечером все собрались на вечернюю молитву в церкви. Сначала одна из монахинь что-то читала, а потом все запели. Как то не голосом, а душой - и прямо в душу. Или мне тогда так казалось. Мне нравилось. Очень. А потом все пошли за благословением на ночь к настоятельнице. сначала самые старенькие, потом помоложе и так далее. И вдруг я вижу, что девочки, с которыми я сегодня калупалась в чесноке подходят к матушке (так все называют настоятельницу) в каких то шапочках. Я спросила у того, кто рядом, что это. Мне объяснили, что это знак того, что они тоже готовятся стать монахинями. Я расплакалась. Мне стало так страшно, я просто в панике была, собиралась прямо завтра с утра уехать домой. Мне было страшно от того, что эти девочки еще такие молодые, они и жизни то не видели, теперь уже точно никогда ее не увидят, что они всю жизнь будут вставать и засыпать по расписанию, жить по церковному календарю. мне стало страшно от того, что по моей логике они не понимали, что делают, я думала на них давят.
В комнате полночи проплакала. Почемуто постоянно перед глазами была одна картина - я в черном платье до пят и такая шапочка закрывающая глаза. Утром я осталась, осталась и на следующий день и еще через день. О доме, о маме, о друзьях, о мороженом и о джинсах думала каждый день. За день до отъезда меня попросили помочь сделать масло. Для меня масло всю жизнь было тем, что продается в магазине, как его делают я представляла с трудом. И вот мне дают какие-то детали и говорят - собирай маслобойку. Я тихо и скромно говорю, что не умею. мне почему-то стыдно. На меня опять смотрят как на дурочку и показывают, теперь говорят держи включай и еще что-то делай. Я пытаюсь повторить, но не получается, тогда на меня начинают кричать, а я опускаю глаза и тихо плачу. Никто этого не заметил. Как наверное и незаметил никто из евших в тот день это злополучное масло, что приготовлено оно с моими невинными слезами. Вечером я пошла к мать Нине (у нее в огороде я работала) и пожаловалась на то, что стыдно с грязной головой домой ехать. Она, спасибо ей огромное, тайком от всех провела меня к себе в дом, нагрела ведро воды и помогла мне помыться. Домой я уезжала чистая, счастливая и на самом деле с осознанием того, почему эти девочки там и никуда от туда не хотят. Они просто не видели ничего в жизни, именно не видели и не хотят видеть. Если я выросла в квартире, то мне трудно жить в деревенском доме, пусть там огород все свое и воздух чище, я лучше буду дышать непойми чем, покупать мутированную картошку, но в том месте, где я привыкла. Они незнают, что такое телевизор и они не привыкли к голым теткам в каждом сериале. Для них счастье - это их большая семья, монахини и спокойствие. Каждый день. Мое счастье другое. Только где оно? Им повезло, что их с самого детства готовили к этому будущему. Меня готовили к тому, что я буду не такая как все. Поэтому сначала мне нужно понять этих "всех", чтобы стать собой. Они собой родились.
Мама хотела бы, чтобы я как-нибудь приехала туда еще раз. ей понравилось, что я вернулась задумчивая, почти не дерзила и не перечила, но меня больше не тянет. Насмотрелась, наковырялась.

© Copyright: Татьяна Дружняева, 2006
 



Диалог

Тася Вадова

(я не буду больше любить)

- Ауч! – Ева посмотрела на свои ладони. Она так торопилась на маршрутку, что поскользнулась на льду и упала в лужу талого снега. Прямо в недавно выстиранных светлых джинсах. К опозданию в поликлинику добавились черное пятно, оцарапанные ладони и расстройство. День начался явно не с той ноги. Дважды поскользнувшись при попытке подняться, она, наконец, огляделась в поисках опоры. Такой под рукой не было видно.
- Девушка, надеюсь, это не рекламный трюк, чтобы с парнями знакомиться? Это пятно будет очень тяжело отстирать, - рядом присел молодой человек.
- Издеваетесь? Я на маршрутку опаздываю, куда уж тут с парнями знакомиться? – Ева махнула рукой в сторону отъезжающего маршрутного такси. Тут же на остановку начали стекаться люди. – Надо же, а он почти пустой уехал…. Теперь очередь в десять человек…
- В десять человек, это значит, на нас еще хватит места, - молодой человек протянул ей руку. – А то, что нам хватит места, значит, что у нас впереди двадцать минут, чтобы познакомиться. Видимо, это действительно хороший способ знакомства. – Он ободряюще улыбнулся.
- Издеваетесь? Ну-ну… - она взяла его руку и подтянулась. Подъехала маршрутка, и они последними забрались в салон.
- Вы у окна или в проходе?
- В проходе. Не люблю, чтобы на меня пялились, – она полезла в карман за деньгами. Специально на дорогу была припасена пятидесятирублевая бумажка, но в сражении со слякотью она не выдержала. Ева оглядела комок бумаги.
- Я заплачу.
- Нет. Я сейчас, у меня где-то была мелочь, - Ева начала рыться в сумке. В любом случае, если у нее и была мелочь, то не больше пяти рублей. Проезд пятнадцать. Слезы начали наворачиваться на глаза. Что ж за день-то такой неудачный!
- Мы с вами уже пережили падение в лужу, давайте переживем и банкротство вместе, – парень засмеялся и передал тридцать рублей за двоих.
- Меня Ева зовут, - Ева официально протянула руку.
- А меня Адам! – он развернул руку девушки тыльной стороной ладони и поцеловал ее.
- Вы что, она грязная! – она выдернула руку. А Адам отвернулся в окно и замолк. Казалось, обиделся. – Извините, я очень резко…. Простите.
- А я люблю сидеть у окна. Отсюда лучше видно небо. Люблю небо, а вы?
- Не знаю. Никогда не задумывалась.
- Меня, кстати Димой зовут. Когда я сам не прихожу. – Он улыбнулся.
- Рада познакомиться, Дима.
- Почему-то, когда я назвался Адамом, такого энтузиазма у тебя не было.
- Почему-то вы резко перешли на «ты». – Ева улыбнулась.
- Ты же сама сказала, что мы теперь знакомцы. Это только чужие люди могут говорить друг с другом на «вы».
- Думаете? Думаешь? – исправилась она под выразительным взглядом парня. – А как же деловые отношения или родственные связи?
- Ну, посуди сама – ни в деловых отношениях, ни в родственных связях мы с тобой не состоим. Поэтому, все, что нам остается – перейти на «ты». Потому что ехать осталось пятнадцать минут и за это время нам многое нужно успеть. – Он вновь отвернулся к окну.
- Что же нам надо успеть? – Ева немножко удивилась словам нового знакомого.
- О, за пятнадцать минут можно натворить столько, ты даже представить себе не можешь! Можно изменить мир, например. Перевернуть с ног на голову все великие мысли самых великих людей. Можно пожениться. Можно расстаться навсегда. Можно войну затеять. Что предпочитаешь?
- Если честно, ни одна из предложенных тобой идей меня не прельщает.
- Еще можно научиться летать. Я уверен, что когда-нибудь научусь летать. Меня так учили – если ты в чем-то уверен, значит, ты этого добьешься. И потом, так всегда и бывает, поверь.
Ева хмыкнула.
- Ты думаешь, что я какой-то бред говорю, да?
- Нет, с чего ты это взял…
- Просто я раньше был уверен, что научусь читать мысли.
После небольшой паузы он засмеялся.
- Да шучу я! А вот ты скажи, почему ты мир изменить не хочешь? – он резко сменил тему.
- А зачем его менять? – немножко недоуменно посмотрела на него Ева.
- Ты сама сказала, что мои варианты тебе не нравятся. Я могу понять, почему ты не хочешь выйти замуж, расстаться навсегда. Про войну понимаю. Про мысли – это сложно…. А вот про мир не понимаю.
- Что значит «про мысли – это сложно»?
- Мысли можно изменить лишь какими-то кардинально новыми идеями. В наше время таких почти невозможно найти.
- Но почему?
- Значит, тебе все-таки интересен мир. Я думал, твое нежелание изменить мир связано с наплевательским отношением к этому самому миру….
- Откуда тебе знать?
- Я просто общаюсь с различными типами людей. И все они делятся на два вида: пофигисты и замороченные.
- К какому типу отношусь я?
- Пока не знаю.
- А к какому типу относишься ты?
- Уже не знаю.
- Как это?
- Ты так и не сказала, почему ты мир менять не хочешь. – Он отвернулся к окну, явно давая понять, что эта тема закрыта.
- А что его менять? Это мой мир. Хочу я того или нет.
- Значит, ты все-таки первый тип.
- Постой-ка. Я бы не назвала себя пофигисткой.
- Кем бы ты себя назвала в таком случае?
- Не замороченной. Если брать твою классификацию.
- Хорошо. Так давай изменим мир. Давай изменим, раз тебе не наплевать! – он даже подскочил на сидении от возбуждения. Женщина, сидящая впереди злобно покосилась на парочку.
- Спокойно, спокойно. Чего ты от меня хочешь?
- Помощи. Помоги мне научиться летать! – за их спинами раздался смешок. Кажется, вся маршрутка прислушивалась к их разговору.
- Ты больной.
- Не иначе. Хотела бы ты, чтобы я был болен тобой?
- Ты говоришь слишком высокопарно. Наиграно. Я не люблю, когда со мною играют.
- Ты просто глупая еще.
- Еще. Я не настолько маленькая, как тебе кажется.
- Этим «еще» я нисколько не пытался указать на твой возраст.
- А на что ты хотел указать? На мою глупость? Может, это связано с тем, что я блондинка?
- Ты брюнетка, – он засмеялся. Снова раздался смешок позади.
Ева оглянулась и грозно посмотрела на улыбающегося мужчину.
- Подслушивать, между прочим, неприлично.
- Подсматривать тоже. Кто вам сказал, что я подслушиваю?
- Мужчина, зачем устраивать детский сад? – в ответ он заржал сильнее.
- Ева, а вот ты хотела бы мальчика или девочку? – Дима взял ее за плечи и силой отвернул от неприятного пассажира.
- Тебе не кажется, что для таких вопросов мы слишком мало знакомы? – мужчина тут же вылетел у нее из головы от удивления.
- А сколько надо быть знакомыми?
- Как минимум месяц.
- А если через месяц мы не встретимся снова? – задал он каверзный вопрос. Да, за эти несколько минут она успела подумать – будут ли они общаться и дальше, хотя понимала, что такое в принципе практически невозможно.
- Ты думаешь, что мы сейчас поболтаем и разойдемся. Почему ты уверена, что мы не сможем общаться в обычное время?
- Потому что не верю в знакомства на улице.
- По-твоему знакомиться можно лишь на работе, на учебе или через знакомых?
- Ну…
- Да, и еще клубные тусовки, забыл, прости.
- Да я в принципе клубы не люблю.
- Хорошо, назови мне еще хоть одно место, где можно познакомиться.
- Ээ, в кафе?
- Ага, а еще кафе – это лучший вариант для первого свидания. Сразу после кино, конечно.
- А какие есть варианты? В клуб? В бар? В боулинг?
- А хотя бы и в боулинг. Все ж лучше, чем последние ряды кинотеатра. Еще – просто театр. Совершенно бездарное свидание. Ни поговорить, ни помолчать вдвоем об одном. Смотришь на сцену и только о ней и думаешь. А о спутнике своем забываешь. Где тут познакомиться поближе?
- А что ты предлагаешь?
- Уже предлагать должен? А для этого мы уже достаточно знакомы?
Ева смутилась.
- Ребят, выходить пора. – Водитель обернулся на засидевшихся пассажиров. - Остальные уже давно вышли, а у меня работа стоит.
- Прошли наши двадцать минут, – улыбнулась девушка.
- Как ты быстро отступаешь.
- Что ты имеешь в виду? – она поднялась с сиденья и двинулась к выходу.
- Ты когда-нибудь выбиваешься из распорядка?
- Из какого распорядка? Никогда не получалось жить по распорядку.
- Да? – Дима поднялся и последовал за ней. Ева уже спрыгнула на асфальт. – Не хочешь ли ты сказать, что ты не ходишь на работу или учебу – не знаю - в строго отведенные часы? Что если у тебя запись к врачу, то ты готова сбить каблуки, но попасть на нее. Что, если ты сказала подружке, что сегодня вы идете в кино, ты отдашь кому-нибудь билет, если не сможешь, но не дашь ему пропасть?.. – он стоял в дверном проеме и смотрел на нее. Еве пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. А ведь, если подумать, он был прав. Она стоит в насмерть испорченных джинсах, и все равно торопится в поликлинику. А ведь ей сегодня там ничего особенно важного не нужно. На секунду промелькнуло сомнение. А не послать ли все это к черту?..
- Но мне надо торопиться.
- Куда? – он спрыгнул и оказался прямо перед ней. Расстояние от носа до носа было не больше двух сантиметров. Глаза в глаза, лоб в лоб.
- Какая разница?
- Чего ты боишься? Я задал простой вопрос.
- Дима, мы с тобой даже не знакомы.
- Мы с тобой знаем имена друг друга. Знаем, что могли бы перевернуть мир, если б хотели. Я видел, как ты ссорилась с невинным пассажиром. Ты знаешь, что я люблю небо. Мы говорили про детей, про знакомства, про свидания. Мы достаточно знакомы. Я же говорил – за пятнадцать минут можно натворить очень многое. За пятнадцать минут можно изменить, если не весь мир, то хотя бы мир одного-единственного человека. За пятнадцать минут можно пожениться…
- А еще за пятнадцать минут можно расстаться навсегда. И… проехать в маршрутке. Извини, я очень спешу. – Ева развернулась и пошла в сторону метро. Она чувствовала на себе взгляд и очень хотела обернуться, но… Она не верила людям. И в очередной раз себе это доказала. Она все время доказывала что-то себе. И незнакомец Дима не мог стать для нее кем-то. Этого доказывать даже не было нужно. Зачем? Он всего лишь незнакомец.… Надо не забыть вечером в химчистку сходить.

© Copyright: Тася Вадова, 2005