Болен

 (блюз)

 Чайкин иногда работал, а иногда оставался дома и не ходил ни на какую работу. Если, к примеру, у Чайкина сильно чесался кадык или - другой пример - к Чайкину в окно влетал дразнящий запах сочных молодых флорентинок, тогда страдала работа. А если у него был режим, твердая зарплата, твердый стул - тогда страдал Чайкин.
 Когда Чайкин оставался дома, у него отрастали усы. Обычно в такие дни к нему приходил знакомый почтампус и приносил счет за электричество. Почтампус на глазах у Чайкина разрывал казенную бумагу на маленькие-маленькие кусочки и бросал в урну.
 - Ты ничего не видел, - предупреждал почтампус.
 - Я ничего не видел, - соглашался Чайкин.
 Почтампус приходил утром. У почтампуса была сумка через плечо и грязные, как улица, ботинки. Своим видом он распугивал всех флорентинок, если те попадались ему на пути.
 - Чайкин, тебе плохо? - спрашивал почтампус и вытаскивал из сумы лимоны и специальные стекляшки.
 - Нет, почтампус, мне хорошо.
 Товарищи по работе смутно догадывались, что на Чайкина, непонятно почему, вдруг посреди недели снизошла благодать, после которой он будет жаловаться на кадык.
 - Чайкин, ты на работу звонил? - беспокоился почтампус и переставлял вазу с флорентинками с журнального столика на холодильник.
 - Я отправил им сообщение через Интернет.
 - Чайкин, что ты, дорогой, ведь у тебя нет Интернета! - пугался почтампус, замирая со стекляшкой в руке. В стекляшках был витамин С.
 - Тогда я отправил им гонца, - поправлялся Чайкин, - он умчался на красивом белом велосипеде.
 Почтампус качал головой и осторожно нарезал лимон.
 Товарищи по работе звонили Чайкину домой. Для переговоров они выбирали коллегу с самым вежливым голосом.
 - Чайкин, добрый день. Чайкин, ты идиот. Чайкин, выздоравливай. Чайкин, тебя уволят, - говорил коллега.
 - Я умираю, - бормотал Чайкин.
 - Чайкин, а пойдем на Стартовую, флорентинок наберем? - предлагал почтампус.
 - Можно, - отвечал Чайкин и морщился от избытка лимонной кислоты во рту.
 В какой-то момент у Чайкина подскакивала температура головы и он, обессиленный космическими лучами, валился на подушки. Почтампус видел, что тому не до флорентинок и со вздохом собирал свои вещи. Гость тихо выходил из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь.
 Холодильник был пуст, а оттого не работал. Зинаида Протасова витала в своих временах-пространствах. Почтампус, пачкая ботинки, ходил по стройкам и мусорным кучам. Чайкин лежал на подушках. Синей лампочкой и нервным щебетанием вдруг оживлялся телефон. Чайкин засекал номер, отфильтровывал беспокойных абонентов и смотрел в небо. В небе летали птицы. Потом Чайкин переводил взгляд на аквариум. В аквариуме плавали рыбы.
 Где-то к шести вечера звонки коллег прекращались.
 Чайкину все было по барабану - он умирал.
 Но когда кончались все детские крики за окном, а вместе с ними полностью уходила благодать, Чайкин включал телевизор и смотрел репортаж про звездопад. Дома было уютно, как никогда. Звездопад случался где-нибудь за границей и мощностью и числом жертв заметно превосходил все предшествующие катаклизмы. О силе межгалактических выкрутасов говорит то, что Шульдман и почтампус, не сговариваясь, вдруг наносили Чайкину вечерний визит. Шульдман был без собаки, в вельветовом пиджаке, а почтампус - с ободранными краями, сильно под впечатлением.
 - Да что же это такое делается, а? - кудахтал, будто ему больше всех надо, почтампус и пачкал ковер, - Лазером их мочить, что ли?
 - Это катастрофа планетарного масштаба! - высоко-высоко выпрыгивал указательный палец Шульдмана и грозно раскачивался под потолком, - Еще парочка таких звездопадов - и все. Война миров.
 - Далась тебе эта война миров! - срывался на Шульдмана Чайкин, - Что ты в этой войне смыслишь? Надел пиджак - и туда же. Война миров, война миров…
 - Если начнется война миров - сразу подорожает собачий корм. Проверено, - сердито отвечал Шульдман.
 Чайкин с почтампусом с уважением глядели на товарища. Шульдман, если говорит, то обычно знает, что говорит. И пиджак у него хороший. Ни у кого такого нет.