Сэнди

« Когда мне плохо или одиноко, когда я чувствую, что жизнь проходит мимо меня, когда я снова начинаю болезненно вспоминать Сэнди, я сажусь в поезд и еду куда глаза глядят, лишь бы уехать подальше…»,- молодой человек подле меня в видавших виды трико курил уже третью папиросину «Примы». Был ноябрь, и стоять в тамбуре было холодновато, но курить, как это обычно бывает в поездах, хотелось чрезмерно, именно поэтому я и оставался еще на холоде. Я ехал в Ижевск писать про ижевские машины, а путь из Москвы в Ижевск, известно, неблизкий. Газетное мое начальство поскупилось на купейный, так что пришлось мне ютиться на боковушке в плацкарте. Вот как он ценится, труд журналиста!
« Вы не курите «Приму», - сказал я молодому человеку. – Возьмите «Бонд», он хоть с фильтром».
Мужчина взял сигарету из моих рук и задымил. На вид ему было лет тридцать, не боле, и он симпатичный был достаточно. Светлые волосы подстрижены ежиком. Роста среднего. Обычной наружности.
- А меня Сергеем звать, - сказал он. - А вас?
- Лешей, - ответил я и вдруг спросил: «Расскажете про Сэнди?»
- Расскажу. А вам интересно?
- Интересно. И бессонница. Не могу в поездах спать. Так что же Сэнди?
- Невеста моя. Мы с ней в поезде познакомились. Смешно, но я тогда из Ижевска в Москву ехал. В таком же вот плацкартном. Вижу, сидит девушка лет восемнадцати, в шапочке серенькой, хоперской. Девчонка совсем еще. Сидит на громадном чемодане и плачет: «Хочу домой!».
Я ее утешать кинулся. Говорю, не маленькая уже, ничего страшного. А она мне: «Ах ты русская свинья!» С акцентом с таким. Я аж присел от обиды. Спрашиваю:
- Откуда ты, солнце?
А она мне:
- Из Америки, из Вашингтона.
Я удивился тогда. Американка? В плацкарте? И плачет при всех?
Оказалось, она уж два года в России живет. Я так и не понял, по правде, что она у нас забыла. Вроде жила у какой-то тетки в Ижевске, а в Москву учиться уезжала, в РУДН. Взгрустнулось ей что-то. В Америку, на Родину потянуло.
- Так ее Сэнди звали? – спросил я, закуривая.
- Сэнди. Карамельное такое имя. Она по-нашему хорошо говорила. Предки какие-то русскими были. Странно. Она вся какая-то русская была, наша, не американка. Американки другие. Совсем другие.
 Мы до Москвы с ней вместе доехали. А потом расстались. Я помню, ходил по городу, искал ее в толпе, искал, а ее не было. У РУДН ошивался и день, и ночь – не было. А я же ни фамилии не знал, ни факультета – ничего. Но она сама меня нашла. Помню, сижу на лекции по высшей математике ( я тогда в МГУ учился), а мне говорят: «Бардеев, тебя девушка какая-то спрашивает у аудитории».
- Так это она была?
- Она. А как она меня нашла, одному Богу известно. Так и закрутилось у нас. Любовь, как говорят. А я до этого времени не верил в любовь, все это ерундой было. А тогда… Мы квартирку сняли, хорошенькую такую, на Кропоткинской. Метро такое? Знаете?
- Знаю. Там Храм.
- Храм… Родители мои в Электростале жили, им все равно было, хоть и радовались за меня, конечно .Я ей предложение сделал, и она согласилась. Самое счастливое это время было. Я ее так любил, так любил. И сейчас люблю.
- А потом?
- А потом она домой уехала. Сначала на месяц, потом на два, на три.
- И что же?
- Пять лет назад пришло мне письмо от матери ее, что нет ее больше, погибла в аварии. Мать-то, миссис Коллинз, билет мне купила на самолет, съездить, посетить ее могилу.
- А вы?
- Нет. Не поехал. С того самого времени и мотаюсь я по поездам, ищу ее, может увижу. Я столько не успел сказать, сделать…
- Так умерла же она в Америке!
- А ну ее к чертям, эту Америку! Мало ли чего там не понапишут? Да и не силен я в языках… А вы до Ижевска?
- Да, а вы?
- Нет, я в N сойду. Там мой друг живет. Отдохну у него денек, возьму денег взаймы, потом снова на поезд. Ладно, пошел я. Светает.
Поезд с грохотом остановился в N, и я в последний раз увидел Сергея, идущего по залитой солнцем платформе. Слезы навернулись мне на глаза, и я всей душой пожелал ему удачи. И знаете, я вдруг понял, что когда-нибудь, на том или этом свете, он найдет свою Сэнди.
… Поезд дернулся, унося меня в Ижевск. Я ехал писать про тамошние машины.