Савранский

Я подошел и обнял ее за плечи. Она сидела и мяла в пальцах комья мокрой, осенней земли, и казалось, меня не замечала. Я знал, что она просидит так еще долго, может даже, до самого вечера, поэтому устало опустился рядом с ней и от нечего делать стал вспоминать.
 Савранский был моим одноклассником, но мы никогда не были очень уж дружны. Просто он был таким человеком, который нравился всем, и – как вывод – дружил тоже со всеми, в каждом человеке находя что-то свое. Я помню тот день, когда в первый раз заметил высокую фигуру Савранского в толпе школяров. Он только что перешел к нам в класс, но мне показалось, что я знал его всю жизнь.
- Дима, - протянул я ему руку.
- Матвей, - улыбнулся он. – Будем знакомы!
 Не знаю почему, но он мне сразу понравился. Рядом с Савранским хотелось верить, что жизнь – не серый поток никому не нужных будней, а интересная, полезная штука. К слову, наружности он был совершенно обычной: высокий, крепкий парень, вечно с рюкзаком через плечо, из-под густой, гладкой темной челки смотрели на мир веселые карие глаза. То и дело его лицо озаряла широкая беспечная улыбка, обнажая два ряда крупных, идеально ровных и белых зубов. Таким мне и запомнился Савранский, и я даже не могу понять, как можно о нем было запомнить что-то другое. Говорят, Савранский был героем, но я в это немного не верю. Просто люди, воспевающие его героизм, не были с ним так хорошо знакомы, как я. Он любил спасать людей – это так, ему нравилось чувствовать себя значимым и важным. Однажды он спас меня, а потом еще раз – мою сестру.
Это была контрольная по химии, когда я совсем ничего не знал. Промучившись сорок минут, я вынужден был сдать пустую тетрадку. Я устало сел на подоконник и стал предаваться мрачным мыслям, как мне поставят два, лишат серебряной медали и с позором выгонят из школы. Тогда-то и подлетел ко мне Савранский, как обычно в веселом расположении. Я вынужден был рассказать ему печальную свою историю, чтобы только он отстал, иначе я бы отпинал его за это невозможное жизнелюбие. На удивление, Савранский сказал, что дело это поправимое, мол, где наша не пропадала, и велел ждать, а сам куда-то удрал. Через полчаса он объявился, счастливый и немного уставший, твердо пообещав, что по химии у меня будет если не пять, то четыре уж точно. Я не поверил – да и как можно было поверить, когда ты сам все самостоятельно завалил.
 Я получил тетрадь спустя неделю, где почерком, до боли похожим на мой, было будто бы второпях решены задачки, а под ними, сияя пузатым брюхом, стояла красная аккуратная пять.
- Зачем ты это сделал? – спросил я его на перемене.
- Да ладно, ерунда все это. Забей, - отшутился Савранский.
Я бы так и не узнал этого, если бы не одна девчонка, Дашка, с которой Савранский ходил на свидания.
- Знаешь, он такой клевый! – сказала она мне как-то. – Мы так смешно познакомились. Он попросил меня отвлечь химичку, а сам вытащил тетрадку из ее кабинета и что-то там писал. Забавно, да?
С этого дня я стал не просто уважать Савранского, но и восхищаться им.
Вообще, он был мастер на всякие штуки, и подделывание чужого почерка было не единственной его забавой. То он заменит весь мел в трех кабинетах с белого на ярко-розовый, которым невозможно писать на доске, то придет урок истории в футбольной форме «Спартака» и в ластах, с удочкой через плечо. Однажды, опоздав, он влез в окно первого этажа и спокойно, невзирая на открытый рот несчастной училки, достал из рюкзака тетрадь с ручкой и принялся за работу. Несмотря на это, учителя обожали Савранского, да можно ли было его не любить? Девчонки были влюблены только в него, парни отдали бы все, чтобы дружить с ним, учился он даже очень неплохо, а те мелкие казусы, что происходили, лишь расцвечивали нашу не слишком богатую событиями жизнь. Пожалуй, лишь один человек, как мне казалось, не поддавался этой всеобщей «болезни Матвея Савранского», и этим человеком была Марина, моя сестра- двойняшка. Мы сидели с ней за одной партой, и когда я начинал говорить о Савранском, она только презрительно хмыкала: «Дим, что вы все в нем находите? Он же такой дурак, вечно работает на публику.» Сам же Матвей никогда о ней не говорил, но я видел, что она ему нравится.
Один раз я застал Марину дома, без слез, но в каком-то шоковом состоянии. На мой вопрос что случилось, она неестественно рассмеялась и сказала:
- А мне в любви признались.
- Кто? – поинтересовался я
- Савранский твой.
- Савранский? Как?
- Да вот так. Пришел сюда, на колени падал, плакал. А когда я послала его, ушел. Как он меня достал, уродище! Надеюсь, теперь отвяжется.
- Ты послала Савранского? – недоумевал я
- Да, а что? Дружка защищаешь?! – разозлилась Марина. – Что думаешь, я не знаю, как за ним половина школы бегает! Он поди ко всем так ходит, к каждой! Я не хочу быть одной из тысячи в списке побед твоего этого Савранского.
- Так он тебе хоть нравится? – спросил я
- НЕТ! – ответила моя сестра, сжимая кулаки. – Ты вообще, дурак, ключи сегодня забыл. Иди, возьми в моей куртке.
 Когда я вытаскивал ключи из ее кармана, вместе с ними в моей руке оказалась смятая бумажка, на которой были буквы М. С. и большое сердце. Я плюнул в сердцах и засунул бумажку обратно. В конце концов, если моя сестра такая дура, то это ее личное дело.
 Савранский теперь мало со мной разговаривал, да я и не винил его. Я не стал говорить ему, что я все знаю, но он все понял сам.
- Я не могу смотреть на тебя, Дим, - признался он мне как-то. – Ты так на нее похож. Черт, так похож.
- Ты так ее любишь? Мою сестру?
- Да я умру за нее, - сказал Савранский, тупо глядя в землю.
… Мы с Мариной пришли в школу за полчаса и встали на крыльце.
- Эх, купить бы чего сладкого, - предложила она. – Подожди, я в магазин сбегаю.
Я смотрел, как она легко сбежала по ступеням, легкой походкой пошла по тротуару, подошла к дороге, через которую и находился магазин, и не заметил Савранского.
- Привет, Дим, - сказал он, подходя сзади и уставив глаза на мою сестру. Физику сделал?
- Сделал. Тебе списать?
- Нет. Спасибо, это я так, разговор поддержать. Как она?
- Хорошо.
Внезапно взгляд Савранского сделался стеклянным. Я не успел опомниться, как он уже бежал в сторону магазина и кричал что-то. Посередине дороги стояла моя сестра и копалась в сумочке в поисках сотового, который безудержно звонил: «Не смотри, не смотри по сторон-а-а-м, оставайся-а-а-а такой как есть, оставайся сама со-о-о-бой!!» Я похолодел от ужаса. Прямо на нее мчался отчаянно сигналивший грузовик. Мое тело парализовало, от страха я зажмурился, а когда открыл глаза, то все уже пропало. Грузовик стоял боком на дороге, все машины остановились, сигналили. Марина сидела ни жива ни мертва на дороге, и по ее бледному лицу катились слезы. Метрах в двух, там, где раньше она стояла, в громадной луже крови лежал Матвей Савранский.
 … Я снял куртку и накинул ей на плечи. Она снова заплакала в моих руках.
- Марин, пойдем, темно уже, - сказал я.
- Да, да, пойдем. - Она кивнула
Я пропустил ее вперед по дороге, а сам еще раз обернулся на могилу Савранского, на его улыбающуюся фотографию, море цветов и грустно усмехнулся:
- Зачем ты это сделал? Какого черта ты умер? На твоем месте должен был быть я.
- Да ладно, ерунда все это. Забей, -прошелестел старый клен мне в ответ.
Я стер капли моросящего дождя на карточке Савранского, потому что мне показалось, что это выглядит так, будто он плачет, а Савранский никогда не плакал, взял за руку Марину и пошел прочь, не оглядываясь.


Рецензии
Да.Савранские - такие.Если не все, за всех не поручусь,но многие.Спасибо за рассказ.Написано очень неплохо и живо.Удачи.

Евгений Савранский   13.03.2010 16:06     Заявить о нарушении