Жизнь, как жизнь гл. 62 - Река жизни - окончание

ГЛАВА 62
РЕКА ЖИЗНИ

             – Пойдём, Шурочка, – обхватив за талию смущённую девушку, позвала Мария Сергеевна, – тут есть над чем подумать. – Она с осторожностью, словно больную, усадила Шуру рядом с собой на диван и молча стала перебирать в своей горячей руке её холодные тонкие пальцы.
             Александр Васильевич с притихшей Танюшкой на руках уселся в кресле напротив, Рыжик улёгся на руках маленькой хозяйки.
             Вопрос был сложный и касался абсолютно всех.
             – О чём тут думать, Мария Сергеевна? Я же Андрея люблю!.. – сказанные вполголоса слова девушки, гулко и скорбно отразились от молчащих стен и на миг повис-ли в тишине без ответа.
             – Я тоже его люблю! – горько вторила мама Андрея.
             – И я Андрея люблю! И Шурочку! – подражая маме, вздохнула Танюшка и погладила Рыжика.
             – Но Андрея нет! Мы любим его… Любим и продолжаем жить…– продолжила Мария Сергеевна.
             – Сергей не тот человек, чтобы ревновать к памяти, – наконец вступил в разговор Александр Васильевич. – Он человек порядочный и добрый.
             – И не чужие вы с ним, – поддержала Александра Ва-сильевича его супруга. – Если бы ты согласилась, мы за тебя были бы совершенно спокойны. Сам Бог тебе Сергея в мужья послал! Стоит ли судьбу испытывать?
             При этих словах Шура вспомнила слова бабушки: «Сам Бог велел мне с Артёмкой бежать, а я тогда не по-божьи, а по-отцову сделала».
             – А здесь тебе всё равно от матери с братом покоя не будет. Уехать тебе надо от них подальше, ведь мы не вечные, кто тебя тогда защитит? – продолжала свои размышления Мария Сергеевна, и Шуре показалось, что она озвучила её собственные мысли: «Ведь я и сама всегда уехать мечтала!..».
              – Да и парня жалко!.. Я ему не завидую, если он без жены в часть явится… – снова заговорил Александр Васильевич.
              – Ну, что отвечаем «ДА»?.. – однозначно истолковав Шурино молчание, подвёл итог этого необычного разговора привычный к быстрым решениям бывший офицер.
              Шура молчала.
              – Шурочка, если не хочешь и так уж тебе Сергей не мил, то не насилуй себя, не надо!.. Ты не лишняя у нас, живи, сколько хочешь. Ты даже не представляешь, как нам с тобой расставаться не хочется, и как мы скучать без тебя будем!.. – голос Марии Сергеевны дрогнул.
              При этих словах матери Татьянка соскользнула с отцовских рук  и, взгромоздившись на Шурины колени, зашептала ей на ухо: «Шурочка, ты ведь не уедешь? Да? Я не хочу, чтобы ты уезжала, и скучать без тебя не хочу!..».
Шура обняла девчушку, и глаза её увлажнились от слёз.
              – Я тоже не хочу с вами расставаться!.. Но, вы правы, из города этого мне непременно надо уехать и уж лучше с Сергеем, чем одной или с кем-то чужим, – тихо говорила девушка, и супруги понимали, как нелегко даётся ей это судьбоносное решение.
              До Танюшкиного умишка наконец-то дошло, что её Шурочка всё же уедет, и она разревелась горько и безутешно.
             – Татьяна, перестань плакать, вон у меня уже ноги мокрые, – с напускной строгостью проговорил Александр Васильевич, внимательно рассматривая войлоч-ные тапочки на своих ногах.
             Девочка затихла и с удивлением посмотрела на отца:
             – Где? Почему?
             – Да вот! Развели тут сырость! Чуть не утопили меня в слезах своих!
             – Да, Танюшка, не стоит слёзы лить! Хорошо всё, что хорошо кончается, а дело должно кончиться свадьбой, – как всегда, нашла нужные слова Мария Сергеевна.
             – Как свадьбой? Когда же мы пожениться успеем, если послезавтра уже улетать надо?
             – Вот завтра вас и распишут! Когда людям жениться, если не в воскресенье?
             – Но расписывают не раньше, чем через месяц, чтобы подумать время было! – засомневалась Шура.
             Зазвонил телефон.
             – Это не для офицеров. Если женится офицер, значит, он уже обо всём подумал, – заключил Александр Сергеевич, подходя к аппарату.
             – Сергей? Поздравляем! Она согласна!!! Звони в ЗАГС или, знаешь, лучше сам туда поезжай, насчёт времени договорись… Да, ладно тебе, ладно, какие благодарности!? Я тут не при чём! Невесту свою благодарить будешь! Потом, всё потом, а сейчас поезжай, не теряй времени!.. Да звони прямо оттуда, что и как… – коротко и решительно отдавал свои приказы подполковник в отставке.
                …
              – Регистрацию назначили на одиннадцать часов! Нет, позднее всё занято. И так повезло!.. Вот-вот рабочий день закончится, а я тут стою, заведующую угова-риваю, свои предписания показываю, и звонок как раз:  те, что в одиннадцать расписаться должны, на месяц свадьбу откладывают…
              – Везучий же ты парень, Серёга: и в ЗАГСе повезло, и такую девушку в жёны заполучил! – с лёгкой иронией в голосе перебил Александр Васильевич, – Смотри, береги её! Если что, со мной будешь дело иметь… – добавил он уже серьёзно и положил трубку.
                …
              Шура не спала почти до рассвета.
              – Как всё быстро и неожиданно! Сегодня невеста, завтра жена, а после завтра я уже в далёком неизвестном городе! Правильно ли это, Андрюша? Серёжка хороший (ему можно верить), не то, что некоторые… – и девушка брезгливо поморщилась, вспомнив заводской вечер дружбы и пьяного Василька.
                …
              В это воскресное утро, как и в рабочие дни, Шура встала в семь, и не успел зазвонить будильник, как она тут же прихлопнула его подушкой:
              – Пусть Татьянка поспит…
              Супруги Орловские были уже на ногах. Александр Васильевич колдовал на кухне, приведя в действие сразу все электрические приборы: мясорубку, миксер, кофемолку…
              Мария Сергеевна достала из большого, видавшего виды чемодана «мечта оккупанта», своё белое длинное платье, которое как память о самом лучшем дне своей жизни хранила двадцать последних лет, и, приложив его к себе перед зеркалом, заключила:
             – Мне оно давным-давно мало, а ей в пору будет, – и, заметив мелькнувшую в зеркале Шуру, позвала её в комнату.
             – Подойди сюда, Шурочка, примерь, – и она, удерживая на вытянутых руках  скользящий шёлк, протянула девушке своё свадебное платье так, как по русскому обычаю на вышитом рушнике подаётся дорогим гостям хлеб-соль.
             – Чем не невеста? Красавица!..
             Шура с нерешительной и грустной улыбкой разглядывала в зеркале незнакомую   девушку: «Высока, стройна, бела…» – вспомнились строчки из Пушкинской сказки. – «Что ждёт эту девушку в чужом северном городе Архангельске? Есть ли там педагогический институт? Где и с кем она будет работать?..».
              – Как сложатся отношения с Серёжкой? В ЗАГСе целоваться с ним придётся, а как целоваться, если я его не люблю? – обвальной лавиной обрушились на голову девушки сомнения, но от неё уже ничего не зависело. Её подхватило и понесло…
              Словно надтреснутая от весеннего солнца льдина, подталкиваемая другими, она тронулась по течению реки тяжело и неохотно; раскалываясь и тая, плыла всё быстрее и маленькой льдинкой в водном потоке, почти неразличимая с речной водой, растаяла совсем. Её нет… Есть только река меж двух берегов со своим началом и концом, ласковая и коварная, неудержимая и вечная, под названием «ЖИЗНЬ».

(Конец первой книги)

2001-2004
Таганрог-Москва