Тускенские войны. часть первая

Лишь тот, кто не враждует, не будет ненавидим
Дао-Дэ цзин


ПРЕДИСЛОВИЕ

Этот мир состоял из двух частей, и каждый, кто жил здесь, выбирал ту или иную его половину. Но главное – и вверху, и внизу - любому обитателю этого мира приходилось жестоко бороться за свою жизнь. Выжженную до бела землю покрывали песок и скалы, а небо бороздили два солнца, одно за другим, . Жар и радиация заставляли всех обитателей мира прятаться в скалах, закапываться глубоко под землю или возводить защитные купола. Про существование орбитальных защитных комплексов или о погодных спутниках здесь знали только понаслышке. Изредка в небе появлялся стервятник, или по земле пробегала юркая ящерица. А земля и небо порой окрашивались в такие дивные цвета, что казались миражами, созданными безжалостными смертоносными лучами двух светил.
Старик ютился в маленьком домике с толстыми стенами. Частью стены были образованы нависшей изъеденной ветрами скалой. Поэтому внутри домик оказывался просторнее. Каждое утро старик вставал еще до восхода первого из солнц. Затягивал на ногах наили, пустынные сандалии, закутывался в бурнус – а в ветреные дни закрывал лицо покрывалом хаик – и выходил наружу, легко ступая по свежему песочному ковру. Песок приносили с собой бури, и часто он падал с неба как дождь. По счастью камни и скалы не давали песку засыпать затерянное убежище старика. Старик не без труда взбирался на высокую выточенную ветром башенку, откуда на многие мили вокруг расстилалась юндландская пустошь. За ней ярким заревом пылало и колыхалось бесконечное дюнное море. Здесь, на площадке, старик опускался на колени, и, плавно поводя руками, словно старался разогнать набежавшие тучи, медитировал. Его губы, утонувшие в аккуратной седой бороде, произносили какие-то таинственные слова на неизвестном языке. Никто не решался приблизиться к сидящему человеку и попытаться расслышать, что же он говорил. Однажды, пробегавшая мимо ящерица увидела, что человек на скале вдруг приподнялся над камнем и стал легко парить в воздухе. Раньше ее не пугало почти неподвижное человеческое существо на скале. Теперь же человек парил подобно стервятнику. Ящерка пискнула в ужасе и исчезла в расщелине. Больше она старалась не смотреть на высокую башню. Далеко в скалах на парящую фигуру смотрели еще двое, по виду люди. Один высокий, замотанный с ног до головы в шерстяное тряпье наблюдал за человеком, четко выделявшимся на фоне первого из солнц-близнецов, с грустью, если конечно именно это чувство выражала уродливая маска лица. Второй скорее недоумевал, зачем вообще они пришли сюда в этот ранний час. Но он подчинялся первому и слишком хорошо умел читать знаки, которые оставляет пустыня своим детям, чтобы просто попытаться ближе подойти к странному существу на скале. Обычно первый, высокий, еще какое-то время следил за стариком, потом поворачивался и шел к небольшой утоптанной стоянке, где тяжело дышали две огромных банты. Его собрат безропотно следовал за ним, и через какое-то время они оба исчезали среди камней и песка. Но сегодня что-то изменилось. Вожак легко и быстро припал ухом к земле, потом понюхал жесткий ветер и дал знак товарищу. Оба подбежали к стреноженным исполинским животным, освободили их от пут и погнали куда-то сквозь каменный лабиринт. Через несколько минут оба, укрывшись выжженными плащами цвета песка и камней, уже притаились и ждали добычу. Добыча сегодня сама летела им в руки. Охотники взвели ружья и слились с камнями.

***

Как только камни из кроваво-красных превратились в бурые, а трещины причудливо изогнулись под лучами второго солнца-близнеца, старик встал. Он немного полюбовался на восход Тату-2, потом начал спускаться вниз. Пора было перекусить и скрыться от опасных лучей в доме-пещере. Спускаясь, старик подумал о двух охотниках, которых он заметил впереди за скалами. Он легко ощущал тяжелую поступь безжалостных сердец в их груди, сиплое дыхание и крепкий, густой, зловонный дух двух стреноженных бант, на которых приехали охотники. Он знал о ружьях, нацеленных ему в спину, но ни сколько не боялся выстрелов. Он почти видел перед собой лицо высокого, которого когда-то называли Неджд, а еще Гиззард – драконий жемчуг. Аули был смел, терпелив и расчетлив. Он никогда не нападал со спины. Гораздо более опасен его напарник Ваджх. Тот бы не преминул выстрелить старику в спину, но его скрытую ярость контролирует мудрый Неджд или Аули, как разрешал старику называть себя охотник. Оба вышли на эджен за много миль от родного стойбища племени Юнд Хаиб. Поэтому насколько хорошо старик знал Неджда-Аули, тот подыскал себе добычу, случайно оказавшуюся поблизости от жилища старика.
Обычно старик не вмешивался в охотничьи игры тускенов, но сейчас он почувствовал нечто знакомое в своих ощущениях, присутствие кого-то, кто напомнил ему события почти двадцатилетней давности. И этот кто-то сейчас несся на всех парусах в паучьи лапы Неджда-Аули. Старик быстро, как только мог, спустился с башни. Немного постоял, казалось, тоже принюхиваясь, потом поспешил в сторону небольшого каньона. Пройдя этим туннелем он должен был успеть к месту, где не должно произойти то страшное, чего старик боялся все прошедшие годы.
Судьба, или что-то еще, снова неумолимо сводила двух людей – старика и мальчика. Конечно, он безрассуден, как и его отец, но также отважен и силен. «Как и его отец?» - задавал себе вопрос старик, и сам же отвечал на него – «Да». «Я любил его отца, люблю и малыша». Старик ускорил шаг. Это был старый боевой шаг, который позволял идти по пересеченной местности достаточно быстро, и не теряя сил. «Неджд уже приготовил свой огромный гадерффай. Ему достаточно одного удара… О, Великая Сила, отведи удар дикаря! Я могу не успеть…». Старик протиснулся в какую-то щель и оказался перед гребнем, где несколько минут назад лежали под своими плащами Неджд-Аули и его верный Ваджх. За насыпью раздавались довольные вопли охотников. Старик невольно провел рукой, собирая Силу для удара. «Клянусь силой, Неджд, я обещал, но я убью тебя!» - старик крался по насыпи. Его шагов не услышали ни Неджд, ни его коварный напарник. Старик выглянул за гребень. Так и есть! Двое тускенов азартно копались в багажнике потрепанного лендспидера. Рядом лежал обезображенный остов дроида. Чуть дальше, свернулся калачиком мальчишка. «Жив!» - старика пронзила острая боль радости и облегченья. Он медленно огибал каменный гребень, вступая в тень нависшей каменной громады. «Сколько тускенам понадобится времени, чтобы понять, что у мальчишки ничего нет?» - подумал старик – «Тогда они изрубят его на куски». Старик знал, что тускены редко берут пленников. Уж Неджд точно этого никогда не делал. Старик подкрадывался к двум охотникам. Тот, что пониже, Ваджх, уже отходил от спидера, поигрывая страшным топором. Кратеры глаза его горели яростью и разочарованием. Мальчишка очнулся и теперь пытался спрятаться за ближайшим камнем. Старик знал, что это бесполезно. Вот теперь на мальчишку обратил внимание и Неджд. Он не двигается с места, знает, что Ваджх сделает все не так быстро, как в бою, а растянет удовольствие, кромсая конечности маленького человека.
И тут Старик зарычал. Это был страшный, утробный звук, похожий на те, которые издает поедающий добычу Сарлакк. Это крик охотника и жертвы одновременно, восторг победы и стон раненого, скрежет гигантского сендкраулера йавов и рокот двигателей линкора, разгоняющегося до субсветовой вскорости, мольба и ярость, страх и ненависть. Не просто крик отчаявшегося человека – злобное рокотание и уханье страшного крайт-дракона. Неджд обернулся и поудобнее перехватил гадерффай. Ваджх вжал голову в плечи. Старик стоял в тени скалы, и многочисленные норы безвестных обитателей ущелья увеличивали страшный рык, исторгнутый человеческим горлом. «Уйди, Неджд!» - почти умолял старик воина – «Я знаю, что ты убивал драконов. Но сейчас уйди. С этим драконом тебе не справится!». Неджд, казалось, пребывал в нерешительности. Что-то пугало его в крике дракона. За свою жизнь он убил трех драконов. Но в этом крике он чувствовал тоску, что-то знакомое. Неджд, как будто что-то заставило его, бросил взгляд в сторону, где возвышалась скала, на вершине которой иногда парил старик. Неджд отбросил сомнения. Стиснул рукоять топора до боли в суставах и снова остановился. Охотник посмотрел на мальчишку, скорчившегося в страхе в нескольких шагах.
- Саддак! – крикнул он напарнику - «Назад». Ваджх и думать забыл о лежащем пареньке. Через мгновенье обоих на площадке не было.
Старик переждал несколько минут. Он чувствовал, как, переваливаясь с ноги на ногу, быстро топают гигантские банты, увозя своих седоков. Старик молча поднялся на гребень и неслышно скользнул к лежащему мальчику. Несколько ударов по щекам привели того в чувство.
- Все обошлось, парень – мягко сказал старик, поглаживая мальчишку по волосам. Глаза мальчика постепенно принимали нормальное осмысленное выражение.
- Не стоит забираться в каменные мешки Юндланда одному, - с легким упреком сказал старик.
-Бен… - только и смог произнести паренек.
Старик, которого звали Оби-Ван Кеноби, помог встать мальчику. Где-то внизу стонал полуразобранный дроид-переводчик. А сейчас на площадку робко выехал довольно потрепанный астродроид. Не известно, каким образом эти два создания рук человеческих оказались на равнинах Юндланда. Оби-Ван присел на камень. Что-то знакомое было за всей этой сценой. Ему стало грустно. Он глубже натянул на глаза капюшон и приготовился слушать невероятный рассказ юного Люка Скайуокера. Сам же Оби-Ван почти догадался, о чем пойдет речь. Его вынужденному затворничеству на Татуине пришел конец.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вряд ли посадку можно было назвать мягкой. Плоскодонная баржа, доставлявшая пассажиров с корабля, остававшегося на орбите, плюхнулась в свободный док-яму Мос-Айсли - самого грязного космопорта на планете. В салоне баржи послышались ругательства. Двое дюжих сезонных рабочих, приехавших на Татуин на заработки, отправились к отсеку пилота. Тот вышел первым, уперев руки в бока.
- Что расшумелись, ублюдки? – здесь вам не первый класс. Он увидел двоих разъяренных работяг и молча вытащил из кобуры маленький бластер.
- А ну, охладись! – спокойно сказал он. Рабочие в нерешительности остановились перед пилотом, который был жутко пьян, но оружие держал в руках довольно уверенно, и руки у него не дрожали.
Пассажиры покатились к выходу, потирая ушибленные места. Пилот провожал их наглой ухмылкой. Он знал, что только самые отчаявшиеся, обездоленные прилетают на Татуин. Среди них встречаются сезонные рабочие, которые лелеют надежду подзаработать на влагодобывающих фермах. Пилот знал, что большинство из них так и не покинет Татуин, растратив свой заработок в игровых притонах Мос-Айсли, или попадут в рабство к какому-нибудь дельцу. Прилетают на Татуин и профессиональные шулеры, контрабандисты, воры и убийцы, за чьи головы назначена награда. Не пройдет и пары дней, как они начнут стрелять друг в друга из бластеров и резать друг-друга в темных подворотнях, проигравшись до чиста; потом кому-то удастся сколотить или влиться в какую-нибудь шайку. Эти долго не протянут. Каждая группировка на Татуине состоит на строгом учете у истинных владельцев планеты – хаттов. Кого-то приструнят, кого-то просто убьют. Так было, и так будет. Таков Татуин – прибежище галактических мерзавцев и негодяев.
Пилот заметил в группе пассажиров молодого человека с ребенком на руках. Тот стоял у трапа, сгорбившись, в пропыленной одежде и ждал своей очереди, чтобы выйти наружу. Пилот молча подошел к человеку и хлопнул того по плечу.
- Эй, приятель! – лицо, обрамленное слегка скатавшейся, неухоженной бородкой с тревогой обратилось на источник голоса.
- Постой, бродяга! – пилот поманил мужчину пальцем. Глаза мужчины беспокойно забегали.
- Что случилось, Кэп? Я абсолютно доволен всем и уже выхожу.
- Еще бы ты был недоволен! – гоготнул пилот – Я вижу, что ты не дурак, прилетев сюда с ребенком.
- Что-то я не пойму, Кэп? – мужчина был явно озадачен.
- Ну, как же! Рабы здесь стоят дорого. Тем более маленькие рабы. Тебе отвалят кучу кредиток. Только вот что! Я дам тебе за ребенка пятьсот кредиток сразу. Идет?
- Что-то я не пойму, Кэп? – мужчина по-настоящему выглядел ошарашенным.
- Чего тебе еще не ясно, деревенщина! Я даю тебе пятьсот кредитов сразу, - по буквам полушепотом произнес пилот. – Там в порту тебя все равно обберут до нитки. Соглашайся. А то, боюсь, лежать тебе в какой-нибудь канаве с проломленной башкой. Ребенка все равно отберут и пристроят понадежнее. Ну, как?
- Вы с ума сошли, Кэп, - заскулил мужичонка. – Это мой сынишка. Жена померла. И нет у меня кроме него никого. Как я могу продать вам или кому-то собственного сына?
Пилот заскрипел зубами от злости. Перед ним стоял либо настоящий деревенский увалень, либо умелый плут. Кто его знает – может быть, ребенок действительно его собственный сын? Пилот решил действовать по-другому.
- Слушай, дурачина! Я сейчас кликну патруль, и они быстро решат, что ты за птица. Так что лучше отдай ребенка по-хорошему.
Человечек в испуге заслонил лицо, как будто ожидал удара, и тут же пилот почувствовал жуткую слабость во всем теле. Колени его подогнулись, и он молча сполз по переборке, закатив глаза. Мужчина, аккуратно придержав драгоценный сверток, незаметным движением ткнул пилота в шею еще раз, и тот, пустив слюну, громко захрапел. Теперь, когда путь из челнока освободился, бородач выскользнул наружу.
Спустя час пилот очнулся. Он совершенно не помнил, как оказался на полу у трапа. Он встал, проклиная все на свете. Он увидел, как к нему направляется служащий порта с дюжим охранником. «Черт подери, придется платить штраф за простой» - проворчал пилот, разглядывая довольную лоснящуюся физиономию портовика.
Тем временем мужчина с ребенком пробирался по лабиринтам Мос-Айсли. Звали его Оби-Ваном Кеноби. Второй раз он оказался на Татуине. Для него это событие не было простым роковым совпадением. Как один из последних магистров Ордена, он знал, что в этом мире не бывает ни совпадений, ни случайностей. Сила и на этот раз сплела довольно хитрый узел. Именно на Татуине он и магистр Куай Гон нашли девятилетнего мальчишку, Анакина Скайуокера. И вот, спустя много лет, Оби-Ван – уже сам магистр Ордена - снова оказывается на Татуине, с сыном своего бывшего ученика и друга. Все это время Оби-Ван старался не вспоминать поединок на Мустафаре. Анакина больше нет. Как нет и великолепного храма джедаев на Корусканте, нет больше Совета Двенадцати, нет Республики, нет друзей… Оби-Ван знал, что нужно сосредоточиться на данном моменте, не заглядывая в будущее, и не оборачиваясь к прошлому. Главное для него сейчас – это уберечь источник великой силы, которая билась в тельце младенца Люка. Мальчик восстановит равновесие в силе и… А что дальше? Оби-Ван в последнее время всегда задавал себе этот вопрос. Анакин тоже считался Избранным. А что вышло? Слепы были великие многомудрые магистры. Ситх теперь правил галактикой. Анакин мертв. Магистр и учитель Йода скрывается на Дагоба. И нет никого, чтобы ответить на мучающие его вопросы. Оби-Ван внезапно почувствовал себя беззащитным, как во времена своего ученичества. Имеет ли он вообще право на высокое звание магистра? Ведь Куай Гон хотя и сделал его своим падаваном, но всегда игнорировал его сомнения и вопросы, всякий раз превращаясь в лишенную речи статую, когда его юный ученик пытался найти ответы на свои, пускай, еще отроческие вопросы. В его голове все еще звучала фраза, которую произнес учитель перед Советом: «Мне нечему его больше учить». Значило ли это, что у него не осталось никаких способностей к восприятию новых аспектов силы? Нет, и еще раз нет. Оби-Ван каждый раз так отвечал на мучивший его вопрос. Отказавшись продолжать учить Оби-Вана, учитель приблизил неизбежное. И гибель его была не с проста. Своей смертью великий Куай Гон открыл дорогу Анакину. И теперь сам Оби-Ван стал учителем.
«Я был плохим учителем Анакину, Куй Гон!»- яростно пробивались чувства у Оби-Вана. «Нет, ты делал все правильно» - слышал он в ответ, тогда, во время разговора с учителем на базе астероидного пояса Полис Масса. Прочь сомнения, прочь!
Оби Ван протискивался сквозь разношерстную толпу космопорта. Его толкали, ругали, давали тычка, но он старался не замечать враждебного ему и Его ребенку мира. «Прости меня, учитель, за сомнения. Я сделаю все, что смогу. Я сделаю Все»- шептал Оби-Ван.
Он не заметил, как вышел из лабиринта портовых стартовых шахт и многочисленных коридоров. Перед ним оказалась залитая солнечным светом улица Мос-Айсли.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Каждому, кто ступал на поверхность Татуина в первый раз, казалось, что здесь ему легко затеряться. Толпа, состоящая из представителей всех известных рас, была с виду безучастна к новичку. Но это впечатление оказывалось кажущимся. Вокруг каждого переселенца начинал образовываться настоящий водоворот интереса. За ним внимательно наблюдали сотни глаз. Сотни рук тянулись в карманы за своими ножами и бластерами, стараясь увлечь вновь прибывшего подальше и убить ради нескольких кредиток. Судьба новичка уже решалась внутри крытых павильонов лавчонок по обеим сторонам улицы. За каждой дверью делались ставки – сколько протянет незнакомец в этом мире. Мелких жуликов быстро оттесняли в сторону местные деловые воротилы – шулеры, бандиты и работорговцы. Под ногами то и дело шмыгали местные мальчишки, стараясь вырезать туго набитый кошелек с кредитками. В стенах появлялись скрытые до поры отверстия и двери, готовые втянуть внутрь зазевавшегося «гостя», откуда ему уже не было выхода.
Сам по себе Оби Ван не казался человеком, обремененным лишними кредитками – пыльные, требующие починки, сапоги, забрызганный чем-то вонючим шерстяной бурнус, лоснящееся от пота грязное лицо и нечесаная борода. Но в руках у него лежал сверток, который время от времени издавал детский плачь. Пилот челнока оказался прав. К Оби-Вану то и дело подходили разные личности, предлагавшие за ребенка деньги. Цена на него варьировалась от пятисот до тысячи кредитов. Когда покупатели оказывались слишком неугомонными, Оби Ван пускал слезы и сопли, жалуясь на горькую судьбу, которая пытается лишить его последнего утешения в жизни – ребенка. Обычно это действовало, но отпугивало клиентов лишь на время. Через несколько минут они снова роились вокруг, предлагая лишнюю сотню кредиток.
Оби Ван чувствовал угрозу. Для этого не обязательно было прибегать к джедайским ухищрениям. Он понял, что живым, да еще с ребенком, выбраться из Мос-Айсли ему не удастся.
В этот момент ребенок закричал особенно громко. Оби-Ван изможденно привалился к стене какого-то дома. На крик из двери выглянула женщина. Она была человеком. Она с вызовом уставилась на Оби-Вана.
- Что это вы мне покупателей распугиваете, - закричала она на всю улицу. Женщина была довольно миловидна. Она походила на мальчишку ежиком своих коротко остриженых волос на голове.
- Эй, ты слышишь меня? Убирайся отсюда, пока я не позвала патруль, - она грозно наступала на Оби-Вана. Оби-Ван устало посмотрел на нее. Неизвестно, что выражал его взгляд, но женщина вдруг осеклась на полуслове, потом вбежала в дом и вынесла Оби-Вану плошку с водой. Магистр протестующее замахал свободной рукой, намекая, что у него нет денег, однако женщина силой втолкнула его в помещение, где так же, почти насильно, влила Оби-Вану в рот пресную воду. Дверь закрылась, и Оби-Ван оказался в полутьме маленького домика.
- Как тебя звать, парень? – спросила женщина.
- Беном. Меня зовут Бен, - просипел Оби-Ван.
- Я Сарра. Извини, но мне приходится гонять всяких попрошаек от своей лавки. Я торгую водой. Тем более я терпеть не могу работорговцев.
- Я тоже, - ответил Бен.
- Разве ты не пытаешься продать своего ребенка? А может быть, ты его украл?
Оби-Ван решил придерживаться старой версии:
- Я ни за что не продам своего ребенка! Я потерял свою жену несколько месяцев назад. Мне просто нужно добраться до Анкорхеда – вот и все.
- Я почему-то верю тебе, попрошайка, - насмешливо сказала женщина.
- Далеко же тебе придется добираться, - решила женщина. – У тебя, наверное, не хватит кредиток, чтобы нанять лэндспидер или скифф до Анкорхеда.
- Точно, кредиток маловато, - согласился Бен.
- Я не дам тебе ни одного вупи-упи, даже не надейся! – воскликнула женщина.
- Я не прошу у вас денег, Сарра. Мне нужно немного передохнуть. Иначе меня просто растерзают на улице.
- Это точно, - Сарра задумалась.- Выкладывай десятку, и мой муж, так и быть, когда вернется. Он у меня молодец. У него свой транспорт. Он возит Джаббе некоторые припасы. Я думаю, он согласится добросить тебя до Анкорхеда.
- Сарра, у меня нет денег, - напомнил женщине Оби-Ван.
- Ничего, если я попрошу, мой муженек согласится доставить тебя на место бесплатно.
- Странные речи для жительницы Татуина, - удивился Бен.
- Странно слышать такое от чужака. Разве ты не в первый раз на Татуине? – Сарра внимательно пригляделась к мужчине.
Оби-Ван потупился. Он вдруг вспомнил свой первый визит на Татуин. Именно здесь, в Мос-Айсли, его, учителя, гунгана и королеву Набу приютили девятилетний мальчишка Анакин и его мать Шми.
- Прости меня, - виновато сказал Оби-Ван. – Просто я очень устал.
- Ты странный тип, - сказала Сарра. – И не совсем похож на фермера. Скорее ты солдат. Может быть ты наемник? Тогда тебе лучше просить убежища у Джаббы. Ребенка, если хочешь, можешь оставить у меня.
- Нет, - отрезал Оби-Ван.
- Я не работорговец, - сказала с упреком женщина. – У нас с Джафром не было детей. Я бы вырастила его, как своего родного.
- Спасибо, Сарра, - Оби-Ван был тронут. – Это Мой ребенок.
- Жаль,- в голосе женщины появилась глубокая скорбь. – Однако я не аннулирую нашего соглашения. Мой муж отвезет тебя в Анкорхед. Он известный поставщик Джаббы, и тебя не тронут.
Женщина пригласила Оби-Вана в другую комнату. Она принесла из кухни миску с каким-то мясом, фрукты и фляжку с молоком.
- Молоко для ребенка, - пояснила она.
Оби-Ван улыбнулся.
Накормив Люка, Оби-Ван, наконец, смог спокойно поесть сам. Он и не заметил, как заснул. Проснулся он внезапно. Ребенка не было. Оби-Ван вскочил с лежанки. Рука невольно выхватила меч. Голубой луч прорезал полумрак комнаты. И тут Бен увидел женщину. Сарра мерно качала ребенка, приложив его к своей обнаженной полной груди, и улыбалась, поглядывая на Оби-Вана.
- Ты очень странный, попрошайка. Теперь я вижу, что ты точно не джеббада, - пропела она тихо.
Оби-Ван деактивировал меч, вернув его на пояс, и почувствовал себя глупцом.
- Ты не сезонный рабочий, - пояснила Сарра, - и не наемник. Кто ты?
Я просто человек, который пытается отыскать свой путь во вселенной, - Оби-Ван вздрогнул, когда понял, что произнес слова своего злейшего врага Джанго Фета. Но сейчас эти слова как будто приоткрыли что-то, чего он раньше не понимал.
- Я не встану на твоем Пути, - мягко пропела женщина и принялась мягко укачивать малютку Люка.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джафр пришел поздно ночью. Высокий, крепкий. Лицо его было покрыто шрамами. Оби-Ван понял, что он родом с Кореллии. Скорее, бывший пират. Джафр с большим чувством обнял жену, бросив лишь легкий любопытный взгляд в сторону Оби-Вана. По-видимому, в этом доме частенько появлялись личности вроде него, Оби-Вана. Так же молча, мужчина сел за стол и съел принесенную еду. Потом подошел и посмотрел на ребенка.
- Красивый мальчик, - сказал он приятным, глубоким голосом.
- Его зовут Люк, - ответил Бен.
Мужчина кивнул, словно ответ его вполне удовлетворил.
- На два слова, приятель, - сказал, почти приказал, он Оби-Вану.
Бен вышел за Джафром. Сарра улыбалась ему в след.
- Тебе нужно в Анкорхед, - не спросил, а констатировал мужчина.
- Да, - просто ответил Оби-Ван.
- Хорошо, я отвезу тебя и ребенка, хотя ты мне совсем не нравишься. – Мужчина угрюмо глянул на Оби-Вана. – Жена мне тут рассказала про твою лазерную игрушку. Я слыхал о таких. Но, раз жена просит…
- Если вам не нужны проблемы…
- Проблемы будут у тебя, парень, если ты останешься здесь еще хоть на день. Все местные ублюдки только и твердят, что о твоем младенце.
Джафр налил себе из фляги какого-то напитка. Протянул стакан и Оби-Вану.
- Пей, раз уж ты в моем доме, чужак.
Оби-Ван отпил терпкий алкогольный напиток.
- Спасибо, очень вкусно, - поблагодарил Бен.
- Это бантуи. Его делает из молока Банты, - одобрительно хмыкнул Джафр.
Мужчины немного помолчали.
- В общем, прогулка до Анкорхеда не очень-то приятная. Часов восемь трястись на скиффе. Несколько сотен миль через юндландскую пустошь. Обычно в одиночку в такие путешествия не пускаются. Здесь в Мос-Айсли формируют целые караваны. И охрана нужна надежная – человек двадцать. Дорогу до Анкорхеда контролируют тускены – эти мутировавшие твари. Охрана стоит не дешево, поэтому чаще всего хозяин груза платит тускенам вроде отступного. Оставляет в условленном месте оружие, провизию, лекарства и прочее. Деньги-то кочевникам вроде как ни к чему. Я возьму с собой пару молодцов, но этого, сам понимаешь, мало.
- Когда отправляемся? - спросил Бен.
- Через пару часов. Жарковато днем, конечно, но зато и тускены зароются в песок. Авось, и проскочим.
Джафр почесал за ухом.
- Ладно, о чем разговор. Все решено, - он повернулся, чтобы уйти. – Да вот еще… Эту игрушку свою лазерную спрячь подальше. Я о ней знаю - и ладно.
Оби-Ван кивнул в ответ. Джафр угрюмо посмотрел на него и вышел.
Через час Оби-Ван и Джафр отправились по кривым улочкам Мос-Айсли к ангару, где Джафр оставлял свой скифф. На прощанье Сарра снабдила Оби-Вана термосом с молоком банты для маленького Люка.
- Прощай, чужак, - весело сказала она, передавая Бену ребенка.
- Прощай, - просто сказал Оби-Ван, - в последние годы он привык прощаться просто и без лишних слов. Он знал, что Сарры он больше никогда не увидит.
Возле ангара Джафра ждали два головореза. Оба были вооружены до зубов. Один - кореллианин, сжимал в руках штатную солдатскую винтовку, правда, несколько модифицированную, другой – родианец, повесил за спину тяжелый гранатомет. Оба угрюмо уставились на Бена. Однако авторитет Джафра для них что-то да значил. Они беспрекословно выкатили из ангара кинжалоподобный скифф. Джафр без лишних слов махнул Бену рукой. Бен уселся на корме за толстым слоем брони. Подручные Джафра заняли боковые пушечные турели. Джафр медленно развернулся и направил машину в сторону пустыни.

***

Неджду исполнилось пятнадцать лет. Сегодняшняя ночь должна была стать особенной для него. Не успеет еще взойти Второй Лик татуина, как он станет мужчиной, согласно Урфу – кодексу пустыни. Вечером, когда Первый Лик, окунулся в бархат песка на горизонте, Неджд отправился послушать пение Тин Хинан. Впервые он услышал ее голос два года назад. В тот год он и его приятель Ваджх смогли пригнать из пустыни по банте. Весь в пыли, пене и навозе банты Неджд гордо проследовал через лагерь Юнд Хаиб. На этом пути он повстречал и Тин Хинан. Как всегда она была в окружении нескольких молодых охотников, которых уже успели посвятить в мужчин. Увидев Неджда, охотники подняли его на смех. Неджд рассвирепел и выхватил из-за пояса свой гадерффай. Он погнал банту прямо на группу насмешников. Его глаза-имплантантыы застилала первобытная ярость. Внезапно он услышал нежные и одновременно вызывающие звуки скрипки. Неджд смахнул ярость с глаз и уставился на Тин. Тин призывно, широко расставив ноги, сидела в песке, приставив к одному плечу древнюю скрипку. Неджд так резко натянул узду, что банта, всхрапнув, завалилась на бок, тяжко вскрикнув. Гадерффай сам выпал из ослабевших пальцев Неджда. Он заворожено следил за хрупкими крючковатыми пальцами Тин. Музыка сделала его послушной куклой. Сейчас любой из охотников, которых он оскорбил, мог снести ему голову одним ударом, но ни кто не двинулся с места. Звуки скрипки парализовали не только Неджда, но и других охотников. Тин медленно поднялась с песка и подошла к Неджду. Она едва доставала ему до плеча. Под звуки скрипки она шептала и шептала ему что-то нежное, что-то многообещающее. Он помнил только ее слова: «Сегодня, после Ахала».
Уже когда улица стойбища опустела, он осознал, что его признали мужчиной и пригласили в святая-святых – девичий Ахал. Сегодня вечером он будет слушать песни любви, а может быть, его ждет нечто большее. Ведь она, Тин, обещала. Вечером, когда Ахал был в разгаре, появился Неджд. На него смотрели с интересом. Неджд же не замечал никого, кроме Тин. Он молча снял с плеча грубо сплетенный мешок. Он сунул руку внутрь и вытащил из мешка голову. Пальцы Неджда, держащие голову за волосы, были в запекшейся крови. Фермера он подстерег среди бела дня. Жилистый здоровяк, вооруженный бластерной винтовкой, очень удивился, когда ему на встречу из песка шагнул страшный тускен. Неджду хватило одного удара, чтобы голова фермера скатилась в песок. Теперь-то уж никто не посмеет назвать его юнцом, даже если официально он не прошел обряд инициации, и не считался мужчиной.
Тин с вожделением смотрела на мальчишку. Другие охотники невольно расступились, давая дорогу Неджду с его страшной добычей. Парень медленно подошел к Тин, опустился перед ней на колени и протянул ей грубый гребень, выточенный из рога банты. Тин приняла гребень.
Она пела ему до захода Первого Лика. Это случилось два года назад. Сегодня пение Тин было особым. Звуки скрипки вместе с ее голосом быстро разгоняли кровь по жилам молодого воина. Голос обволакивал и предавал новые силы. Она пела только для него. Со Вторым Ликом он вернется к Тин мужчиной, и она станет его женщиной.
Когда пустыня погрузилась во тьму, Тин подошла к Неджду и помогла приторочить к седлу банты кожаную крашенную сумку. Она протянула ему гадерффай и отвязала банту. Железное кольцо в правой ноздре банты жалобно звякнуло. Неджд в полном молчании направил животное из стойбища в пустыню. Тин смотрела всаднику вслед, тихо перебирая струну скрипки. В такт тяжелой поступи банты. Смычок так и остался нерасчехленным.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Первый Лик уже взошел, а Неджду так и не удалось выследить крайт-дракона. Отчаявшись, он даже использовал банту, как приманку, но чешуйчатый монстр так и не появился. Неджд излазил окрестные скалы и пещеры, обдирая в кровь пальцы спускался в глубокие ущелья – ничего. Он знал, что не может вернуться в стойбище без добычи. Когда из-за горного хребта показался Второй Лик, Неджд начал молотить себя кулаками, когтями раздирать обезображенное пустыней лицо. Перед пустыней он был совершенно один. «Где же твоя скрипка, Тин?» - спрашивал сквозь слезы Неджд. Теперь он жестко погонял банту, которая свирепо трусила вперед по воле седока. Впереди Неджд увидел шпили каменных обелисков. Кое-где между этими столбами кривились из каменистой земли рога бант. Перед Недждом открылось древнее тускенское кладбище. Неджд остановил банту и спешился. Он тихо направился к граненым могилам. Его ноги в наилях мягко ступали по каменной крошке. Некоторое время он блуждал среди рогов и обелисков, пока не нашел то, что искал. Он опустился на каменную плиту могилы, где недавно похоронили его брата, убитого поселенцами из ксура, укрепленного поселка, в десяти милях к востоку отсюда. Неджд отложил в сторону боевой топор и распростерся на могиле брата. Он ждал совета. Второй Лик опалил спину Неджда, но он не замечал жарких лучей. Он ждал. Внезапно он услышал далекий гул. Неджд в суеверном ужасе отпрянул от могилы. Потом наваждение прошло само собой. Он узнал звук репульсорных двигателей. Это и был долгожданный ответ. «Спасибо, Шараф», - Неджд низко поклонился могиле брата и обратил свой взор на восток. На горизонте вырисовывалась точка, несущегося на полной скорости пустынного скиффа.
Водитель скиффа направил аппарат в ущелье. Если обогнуть Драконий хребет, он, Неджд, успеет перехватить незваных гостей. Судьба сама определила сегодня, что мужчиной его сделает неравная битва с душмани - врагами-чужаками. Дракона он убьет, но не сейчас.
Неджд отдал должное отваге пилота скиффа, который отправился через юндландскую пустошь один, без каравана и охраны. Охотник совершенно забыл, что и сам он был один на тропе мужества. Ему оставалось лишь приготовиться к встрече. Перед собой Неджд разложил целый арсенал. Он взял из сумки только свой гадерффай, пращу и маленькую сферу термического детонатора. Эта штука досталась ему от брата. Он долго считал ее красивой игрушкой, пока однажды во время набега на один из ксуров, поселенцы не бросили в группу окруживших их всадников-тускенов точно такую же «игрушку». Тускенов разметало в радиусе ста метров. Поселенцы применили детонатор малой мощности, сходный с взрывом боевой гранаты. После смерти старшего брата все его имущество перешло к Неджду. Неджд долго хранил «взрывалку», как сам ее называл. Теперь настало ее время. Неджд нажал на кнопку, и детонатор весело заиграл цепочкой зеленых огней. С каждой секундой зеленые огни становились красными. Красная змейка пробежала уже половину пути. Пора! Неджд сунул шар в мешочек пращи и стал мерно раскачивать свое оружие. Праща описывала круги вокруг головы охотника все быстрей и быстрей. Скифф вынырнул из ущелья и теперь несся прямо на Неджда. Тускен метнул шар. Бомба просвистела в воздухе и ударилась о нос скиффа.
Пилот скиффа лишь расслышал звонкий стук о корпус аппарата. Он бросил скифф вправо, огибая уродливый валун прямо по курсу, когда раздался взрыв. Взрывной волной скифф перевернуло и бросило на скалы. Боковые стабилизаторы вырвало с корнем, двигатели лопнули, как мыльные пузыри. Оставляя за собой шлейф черного густого дыма, скифф ударился о землю, потом его снова бросил вверх, как каменный блинчик на воде, еще раз и еще, пока, наконец, аппарат, всхлипнув своим железным нутром, не застыл на месте.

***

Джафр вел скифф уверенно. Его помощники внимательно следили за всем, что происходило вокруг. Каждый в душе опасался появления тускенов, хотя экипаж скиффа мог легко противостоять целому отряду песчаных рейдеров. Оби-Ван крепко держал ребенка, накрыв его головку полой бурнуса, чтобы защитить малыша от порывов ветра, песка и камней. Иногда он поглядывал на Джафра. Тот словно врос кресло пилота. Когда скифф вылетел из ущелья, всех опалило нещадное солнце, даже несмотря на защитные экраны. Оби-Ван начал дремать. Скифф шел мягко и быстро. Опасность им никакая не угрожала. Усталость и сон навалились сами собой. Бена разбудило восклицание правого стрелка, родианца.
- Что там еще? – спросил со своего места Джафр.
- Кажись, я видел тускена, за тем хребтом, - родианец показал куда-то в сторону.
Если он один, то и черт с ним, - крякнул Джафр. – Пальни-ка туда пару раз на всякий случай.
Родианец выстрелил из сдвоенного лучемета в сторону предполагаемого убежища тускена. Оби-Ван слегка привстал, почувствовав опасность. Он готов был волосы рвать на себе за то, что не воспользовался силой и не определил исходящую неведомую опасность. В этот момент что-то звонко щелкнуло о корпус скиффа. Джафр, опасаясь тускенских снайперов, бросил аппарат резко вправо. Оби-Ван присел на пол от крена. И вдруг все полетело вверх тормашками. Небо и земля поменялись местами. Оба солнца слились в яркую светящуюся дугу. Раздался громкий хлопок, потом скрежет. Оби-Ван ударился головой о переборку. В глазах у него все потемнело. Рядом бушевало пламя. Все еще сжимая драгоценный сверток, он сделал невероятное сальто и приземлился на ноги. Только привитые многолетние навыки в упражнениях с силой спасли его и ребенка от гибели. Бен словно в замедленной съемке видел кувыркающийся скифф, из днища которого вырывалось пламя и черный дым. Оби-Вану ничего не оставалось, как лечь на землю и закрыть собою ребенка. Скифф упал метрах в двухстах и не взорвался. Оби-Ван бросился к месту катастрофы, хотя это было и безрассудно. Бен уже понял, что не с проста они видели тускена на своем пути. Забыв о словах Джафра, он активировал лазерный меч и тихо, как мог, подкрался к остову поваленного неведомой силой скиффа. Родианец был мертв. Его просто расплющило при ударе. Второй стрелок тихо постанывал в своей башне. Джафр лежал метрах в десяти от скиффа. Его попросту выбросило при ударе о землю. Джафр не мог пошевелиться и то и дело закрывал и открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Пилот сломал себе хребет при падении. Оби-Ван аккуратно положил сверток, в котором во всю заливался маленький Люк, в тени большого камня. Туда же он оттащил и обездвиженное тело Джафра. Тот уже пускал изо рта кровавые пузыри. Опасность приближалась с востока. Оби-Ван чувствовал нечто безжалостное и неторопливое в своих движениях. Что-то или кто-то приближался к поверженному скиффу.
Неджд стреножил банту за одинокой скалой, а сам, вооружившись гадерффаем, крался к разбитому кораблю. Он мягко спрыгнул внутрь и направился к башне левой турели, где возился земляк Джафра. Человек уже наполовину освободился от ремней безопасности и теперь размазывал кровавую кашу по лицу. Когда его взгляд прояснился, он увидел перед собой страшного тускена. Человек дико закричал и попытался встать на ноги и хотя бы попытаться убежать, но тускен поддел его ногу крюком гадерффая, и человек рухнул на искореженную палубу скиффа. Вторым ударом тускен проломил человеку голову. Неджд выбрался из скиффа в поисках других людей. И тут он увидел человека с разбитым лицом – борода всклокочена, глубокие голубые глаза в упор смотрят на охотника. Неджд поднял гадерффай для удара. Противник выставил перед собой какую-то светящуюся палку. Оби-Ван и Неджд смотрели в глаза друг-другу. Первым атаковал тускен. Оби-Ван, слегка оглушенный во время катастрофы, легко ушел от выпада. Лезвие топора просвистело возле уха. Сделав выпад, Оби-Ван превратил оружие тускена в груду металлического лома. Неджд не ожидал такого поворота событий и отступил. Из ножен в левом рукаве он выхватил длинный кинжал, другая рука сжимала остатки гадерффая. Оби-Ван медленно поводил мечом перед лицом-маской тускена, заняв позицию между ним и полумертвым Джафром и ребенком. Силой он коснулся примитивного разума своего противника и увидел в нем отголоски первобытного охотничьего азарта, восторг одержанной победы, и мальчишескую удаль. Он взмахнул несколько раз мечом перед лицом тускена, словно факелом перед мордой дикого зверя. Тускен отпрянул. Создалась патовая ситуация. Тускен хотел, но не мог убить человека; человек мог, но не хотел убивать тускена. Оби-Ван понимал, что из этой каменной пустоши ему одному не выбраться. Конечно, тускен в данной ситуации был плохим проводником, но другого выхода он не видел. Жара и жажда быстро убьют и его, и ребенка в пустыне. Оби-Ван лихорадочно искал и не находил выхода. В любую секунду все могло решиться – не в пользу тускена.
Неджд с яростью смотрел в ненавистные глаза чужеземца и понимал, что ему с ним не справиться. Он не боялся чужака, перед ним он чувствовал себя бессильным. «Где же твоя песня, Тин?», - в отчаянии прошептал Неджд.
И тут со стороны ущелья раздался жуткий полурев, полувопль. Неджд узнал этот голос. К разбитому скиффу приближался крайт-дракон. «Великая Мать», - подумал Неджд. – «Разве так становятся мужчинами?».
Оби-Ван вздрогнул, услышав как кричит крайт-дракон. Он еще не знал, что это такое. Но он легко уловил смятение в тускене. Чудовище появилось внезапно из-за гребня. Огромная рогатая туша довольно изящно для своего веса и размера перемахнула через каменную преграду и ринулась вперед, не разбирая дороги, почуяв запах крови. Казалось, что на тускена и человека мчится восставший из хлама скифф – так огромен был дракон. Неджд присел на землю. Чужак сломал его верное оружие, а длинное стальное копье осталось в сумке, притороченной к седлу банты. Неджд знал единственную уязвимую точку дракона – под пятым рогом. Эту точку на голове чудовища прикрывала тонкая перепонка, похожая на родничок у новорожденного. Один, и только один меткий бросок мог убить дракона. Поэтому тускену ничего не оставалось, как метнуться в сторону, чтобы увернуться от многотонной туши зверя. Оби-Ван отступить не мог. Сзади него лежали раненый Джафр и малыш Люк. Теперь Оби-Вана бросила в новую схватку Сила. Он не думал о чудовищах, которых кромсал мечом в учебных классах, о звериных гладиаторах на Геонозисе. Он прыгнул высоко вверх и рухнул с этой высоты вниз, выставив вперед энергетический луч меча. Клинок вошел в голову дракона и попал точно в цель. Лапы дракона разъехались в стороны. Раздался утробный вой, - и дракон затих, обнажив страшные сокрушительные клыки. В следующую секунду он откатился в сторону. Дракон не двигался. Зато зашевелился тускен. Все еще держа в руке кинжал, он обошел вокруг туши дракона. Неджд с интересом смотрел на чужака. Перед ним стоял не просто душмани, а воин. Он был не из тех, кто на своих ревущих машинах охотится на беззащитных бант и свирепых драконов. Выстрел из гранатомета с баржи охотников разрывал короля пустыни на куски. Никому, кроме тускенских охотников, еще не удавалось выиграть поединок с драконом. Чужак убил дракона. Неджд стоял напротив Оби-Вана и не понимал, почему тот не идет и не забирает драконий жемчуг - гиззард. Гиззард – доказательство мужества и зрелости, силы и отваги. Гиззард сделает покорной твоей воле любую женщину. «Чего он ждет», - думал Неджд.
Оби-Ван видел нерешительность тускена, который все больше переключался на мертвое чудовище. Бен чутьем понял о существовании некоего ритуала. Он попытался изобразить нечто вроде пригласительного или разрешающего жеста, отступая назад и давая дорогу тускену. Неджд очень удивился, заметив недвусмысленный жест чужака. Он предлагал Неджду воспользоваться плодами победы – это было равносильно тому, чтобы предложить стать ему братом, кровным братом. Убийство чужаков на ревущей машине в стойбище все равно сочли бы подвигом, но совету вождей пришлось бы долго решать – стал ли Неджд мужчиной и можно ли считать его воинам и брать собой в набеги. Теперь же он, Неджд, принесет с собой гиззард. Гиззард теперь навсегда связал его и чужака. Конечно, его можно убить, или оставить всю добычу ему и прийти в стойбище Хаиб ни с чем. А там его ждет Тин.
Неджд опустил руку с кинжалом, потом быстро вернул его на место, в левый рукав. Еще раз посмотрев в глаза чужаку, Тускен направился к туше дракона. Чужак стал ему не интересен. Требовалось время, чтобы вырезать «драконий жемчуг». Бен же деактивировал меч и пошел к месту, где он оставил раненого Джафра и ребенка.
Сделав свое дело, тускен вернулся к чужаку. Неджд поманил Бена за собой. Оби-Ван понял, что между ним и тускеном, что-то произошло. Агрессия тускена исчезла - Бен хорошо читал эмоции разбойника. Он попытался жестом показать, что нужно помочь раненому. На что тускен ответил недвусмысленным жестом, сначала проведя ребром ладони по горлу, потом показав по очереди на Джафра и ребенка.
Оби-Ван не двинулся с места. Кто его знает, как расценит отрицательный жест тускен. Что для него значит «да», а что «нет».
Неджд понял только, что чужак не собирается бросать ни ребенка, ни другого раненого чужака. Тускен качнулся в сторону. Бен скорее не услышал, а почувствовал свист брошенного ножа. Первой его реакцией была закрыть ребенка. Но цель у тускена была другая. Через призму силу Оби-Ван почувствовал предсмертный стон. Он понял, что произошло. Джафр умер. Из его горла торчала роговая рукоятка тускенского кинжала. Теперь очередь была за ребенком.
Неджд увидел в глазах чужака решимость и свою смерть. Светящийся луч приближался к охотнику. И он решил не рисковать. Великая Мать, ребенок все равно погибнет – сейчас или позже – не важно. Да и жизнь чужака находилась на волоске, даже если он, Неджд помиловал его и стал его кровным братом. Это решил он, а не совет вождей. Так что, может быть, чужаку осталось жить всего лишь то время, которое потребуется им, чтобы достигнуть стойбища.
 - Теперь твоя жизнь – песок, - сказал Неджд. Конечно, чужак не понял его, но всему свое время.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Неджд дошел до места, где его ждала стреноженная банта. Он лихо вскочил в седло, вытащил из сумки, притороченной к седлу длинный шест с шипом на конце, которым он направлял морду банты в нужную сторону, затем оглянулся назад. Чужак плелся сзади, все еще прижимая ребенка к себе. Неджд тронул банту. Та громко всхрапнула и медленно двинулась вперед, подчиняясь воле охотника. Неджд правил на естественный пустынный ориентир скалу, превращенную бурями в длинный шпиль. Тускены называли его пальцем песка – агрешем. Отсюда следовало свернуть на северо-запад. Неджд решил не водить чужака кругами. Все равно, если решит совет, его убьют, так что скрывать место стойбища смысла не было.
Оби-Ван шагал по каменистой земле Хамады. Он плелся за всадником из последних сил. К поясу у него была приторочена пара термобутылочек с молоком, переданных ему еще Саррой. О воде для себя он не побеспокоился – ведь сейчас он уже должен был достигнуть окраины Анкорхеда. Однако он не старался показывать, что ему очень хочется пить. Неджд какое-то время искоса поглядывал на чужака. Он-то видел, что чужак устал и хочет пить. Наконец, он остановил банту, подождал, пока его догонит чужак, а потом небрежно бросил тому гербу, бурдюк с водой. Оби-Ван принял этот дар. Вода была мутной и солоновата на вкус. Оби-Ван напился, дал молока младенцу-Люку – теперь он был готов снова идти вперед. Солнца-близнецы медленно склонялись к закату. Всадник и его спутник шли по пустыне уже много часов. Стойбище находилось в двух часах езды на банте. Миновав известные только ему одному ориентиры, Неджд сделал знак рукой чужаку остановиться. Теперь он опасался за его жизнь. За любым гара, в пещере, трещине мог сидеть дозорный тускен с винтовкой. Неджда он, конечно, не тронет, а вот чужака может и подстрелить. Неджд снял с седла нечто вроде рога и протрубил условный сигнал племени Хаиб, который означал – возвращаюсь с добычей. Звук тяжело и гулко раскатился по камням окружающего равнину ущелья. Не успел призыв смолкнуть, как из-за ближайшей скалы показался охотник-тускен. Он по-хозяйски, не таясь, спускался к всаднику и пригнувшемуся за бантой чужаку. Винтовку дозорный удобно пристроил на сгибе локтя. Чтобы выстрелить из нее ему бы потребовалось несколько секунд. Неджд узнал дозорного. Его звали Зааги. Из-за его спины показался старина Ваджх. На вершинах холмов показались еще вооруженные люди. Неджд ждал, когда Зааги и Ваджх, находившиеся ближе всех, подойдут к нему. Узнав Неджда, Ваджх молчал. Он не мог не заметить чужака, укрывшегося за мощным крупом банты.
Зааги с удивлением уставился на Оби-Вана. Он никогда не видел живого душмани так близко.
- Привет тебе, Неджд, сын Хаиб Неджд-Ауда, - поприветствовал по обычаю Зааги. Ваджх только кивнул. Зааги был опытным воином, и его решения не оспаривались, поэтому он молчал, ждал, как поступит старый Зааги. Неджд пришпорил банту и загородил ее косматым телом Оби-Вана, потом прыгнул на песок навстречу Зааги. Зааги очень хорошо разгадал маневр Неджда, поэтому не торопился стрелять, или метать нож.
- Да благословят тебя оба Великие Лика, - поприветствовал Зааги Неджд.
Зааги поудобнее взял винтовку.
- Хамада отдала тебе свои дары? – спросил Зааги. По закону пустыни, неудачники, не прошедшие испытание и вернувшиеся в стойбище без трофеев, будь-то Гиззард или что-нибудь другое, просто уничтожались, если им хватало смелости вернуться назад.
- Я принес камни Ашхара, – так тускены называли драконов. – И со мной пленник.
- Почему же ты не вывесил победный шест на спине своего Друга пустыни, а трубишь на всю Хамада?
- Я не мог идти в стойбище с ним, - Неджд указал на Оби-Вана.
- Он твой трофей? – спросил Зааги. – Если да, то вождям достаточно было и его головы.
Неджд выпрямился, держа наготове кинжал в рукаве.
- Он не просто трофей – он мой побратим отныне.
Зааги медленно подошел к Неджду, готовый к схватке.
- Побратим, ты сказал? – Со времен проклятого Алкхара мы не принимаем чужаков. Для нас они враги. Ты знаешь об этом Неджд. Лучше убей его сейчас, и тогда вожди окажут тебе честь, сделают воином. Разве ты забыл об участи Шекаба, который приютил у себя душмани?
Неджд хорошо помнил Шекаба. Старик жил на отшибе. Ему было уже около шестидесяти лет – тот возраст, когда тускену следовало удавиться хвостом банты. Старик приволок из пустыни заблудившегося чужака. На следующий день и Шекаба, и чужака распяли в глубокой пустыне. Неджд был тогда одним из тех, кто следил за работой этих мясников-Зокаи, которые методично прибивали обоих к скрещенным кускам деревьев – голени, запястья, ключицу, мошонку.
Неджд не испугался предупреждения Зааги.
- Чужак поделился со мной камнями Ашхара. Теперь он часть меня и… часть племени. Пусть решают его судьбу вожди, а не ты, Зааги, - Неджд без страха смотрел в глаза-импланты Зааги. Зааги хорошо знал норов Неджда, его молниеносную реакцию в бою, умение кидать нож из любого положения.
Зааги посмотрел на чужака. Еще не один из этих жителей вонючих ксуров не делился ни с кем камнями Ашхара. Возможно, этот просто не знал им цену, или очень хотел остаться в живых. Никто не знал обычаев тускенов, кроме разве проклятого Алкхары. Если чужак его потомок – да смилостивятся над ним его боги!
- Я принимаю от него дар Ашхара, так же, как это сделал ты, - сказал Зааги. – Пусть решат вожди, что с ним делать. Да не постигнет тебя, Неджд, судьба Шекаба! – эти слова Зааги произнес искренне. Он любил брата Неджда, Шарафа, любил и самого Неджда. К тому же он знал, что Тин, возлюбленная Неджда, приходилась внучкой Шекабу.
Зааги перехватил винтовку левой рукой, а правую положил на плечо Неджда, и крепко обнял того. Неджд ответил на дружеское приветствие. Теперь он отступил в сторону, давая дорогу Зааги. Тот подошел к Оби-Вану и жестом приказал тому отдать оружие. Оби-Ван с беспокойством наблюдал за переговорами двух тускенов. Он знал, что в любой момент его могут убить. Заметив, как Неджд всячески отводил его от линии огня, он сам был готов выхватить меч и попытаться спасти свою жизнь. Когда же Неджд отступил и вперед выступил другой высокий и широкоплечий тускен, он понял, что судьба его решена. По крайней мере, сейчас его не убьют. Он без страха, хотя и с сожалением отдал тускену свой меч. Тускен заметил ребенка в руках у чужака. На этот раз попыток покушения на маленького Люка не было. Тускен просто махнул лапой, приказывая следовать за ним.
Сейчас вокруг Зааги, Неджда и его добычи сгрудилось с дюжину воинов. Все с интересом присматривались к чужаку. Окружив чужака, вся группа направилась вверх по склону. Там, с верхушки холма открывался вид на стойбище Хаиб.

***

Стойбище Хаиб ютилось у самых стен отвесных скал, вросших в песок, как зубы дракона. Пока отряд спускался по тропинке, Оби-Ван насчитал около трех дюжин палаток. В центре стойбища находилось что-то вроде центральной площади. В центре ее размещался шатер вождя. Шатер был сшит из большого количества шкур и был растянут на десятке кольев футов в шесть высотой. Остальные шатры-палатки стояли в беспорядке, но на достаточном расстоянии друг от друга, так как возле каждой переминались с ноги на ногу тяжелые косматые банты. Разместив стойбище в этом месте, вождь обезопасил поселение от песчаных бурь и случайного нападения со стороны. С воздуха, конечно стойбище было совершенно беззащитно. Кочевники уже повылезли из своих убежищ, так как Первое Око Татуина уже наполовину закрыло свой лик. Воины собирались перед своими жилищами: кто чистил оружие, кто точил свой жуткий гадерффай, кто подтягивал сбрую у банты. Тускенские женщины, малорослые, сгорбленные создания, замотанные с ног до головы в шерстяные покрывала, разводили костры, что-то варили в котелках, подшивали седла, чинили сбрую, плели сумки, выделывали только им известным способом кожу, сооружали из кожи и каких-то веревочек песчаные сандалии наил. Детей и молодых женщин Оби-Ван пока не заметил. Он вошел в деревню вместе с воинами. На него смотрели какое-то время, потом принимались за свои дела. Оби-Ван думал, что его поведут в палатку в центре селения, но его отвели в маленькую палатку на отшибе, покрытую грязными, истертыми шкурами. До палатки его проводил один из воинов, которого все называли Авад. Когда полог палатки захлопнулся, Оби-Ван оказался в полной темноте. Внутри было душно и жарко – для него жилище точно не проветрили. Оби-Ван сел у дальней стены и ждал, когда глаза привыкнут к темноте. Вдруг полог палатки откинулся, и внутрь вошла маленькая женщина. Она быстро развела огонь в очаге и поставила перед Оби-Ваном нечто вроде миски с чем-то густым и страшно вонючим. Когда женщина ушла, Оби-Ван аккуратно положил посапывающего Люка на кучу полуистлевших шкур в углу, а сам взял миску и попробовал варево. Что ж – ему приходилось есть и похуже того, чем сейчас его угощали тускены. В такие моменты он обычно старался не думать о том, из чего сделано то или иное кушанье.
Оби-Ван понимал, что спать в деревне тускенов просто безрассудство. Под утро Люк выпил молоко из последней термобутылочки. Бен попробовал выглянуть наружу, откинув полог, но встретил лишь свирепый взгляд двух охранников с боевыми гадерффаями в лапах. Конечно, ему ничего не стоило повлиять на их примитивный разум, но одному, без помощи их вождей ему все равно не добраться до Анкорхеда. Оби-Вану оставалось лишь одно – ждать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Вожди племени Хаиб совещались в палатке своего главного вождя почти всю ночь. Вождь рода Ахрам, великий воин Ауда пил горячий растопленный в котелке жир банты и посматривал на других вождей. Нури, вождь рода Белджам, жевал ароматическую соль. Он был уже почти старик и знал, что время его на этой земле истекает. Зейд, вождь рода Джемаль, довольно молодой, но уже прославившийся своими набегами на ксуры врагов, ждал – он не бросал слов на ветер. Сейчас они, все трое, представляли совет вождей, поэтому и собрались в царском шатре. Главного вождя или царя вожди родов выбирали во время походов или войн.
Напротив сидели Неджд и Зааги. Неджд принадлежал к роду Ахрам, Зааги относился к роду Белджам. Он должен был занять место старика Нури. На совете Зааги выступал в качестве свидетеля и защитника одновременно.
Допив свой пустынный напиток, Ауда эль Ахрам, поставил пустую чашку перед собой и приготовился говорить.
- Неджд, - обратился он, как глава рода, к молодому тускену. – Ты привел в стойбище чужака – это преступление. Ты знаешь Закон. Тебя и пришельца распнут сегодня на рассвете.
Никто не тронулся с места. Слова Ауды пока не были приговором. Они лишь подтвердили слова Закона, священного Урфа.
- Я подтверждаю приговор, прошамкал Нури эль Белджам.
- Неджд из рода Ахрам заслуживает смерти, - сказал со своего места Зейд эль Джемаль.
После того, как вожди вынесли свой приговор, со своего места встал Зааги.
- Сегодня Неджд Ахрам стал мужчиной.
- Это не важно, - просто ответил Нури эль Белджам.
- Он должен отдать свой гиззард совету, прикажите Зокаи приготовить все для казни.
Тускены немного помолчали. Наконец, Зааги снова сказал свое слово:
- Чужак разделил с Недждом гиззард, он не принадлежит совету.
Зейд эль Джемаль с интересом выслушал слова Зааги.
- Расскажи, Неджд, из рода Ауда о своем Пути мужества.
Неджд встал перед вождями и рассказал им о неудачной охоте, схватке с чужеземцами и о том, как выживший чужак убил дракона.
- Чужак отдал тебе священный гиззард? – спросил Нури эль Белджам.
- Да, - ответил Неджд.
- Чужаки не знают наших законов и обычаев, - сказал Ауда. – Этот чужак кажется мне не совсем обычным.
- Ты говоришь, что чужак мог убить тебя, спросил вождь Зейд.
- Да. У него есть странное оружие. Вот, что осталось от моего гадерффая, - Неджд выложил перед вождями остатки своего топора. Те с интересом принялись разглядывать обломки, передавая их друг другу, от старшего к младшему.
Нури подал знак, и ему принесли меч Оби-Вана. Старик долго крутил в руках рукоять, пока случайно не нажал на кнопку активатора. Ярко-голубой луч разрезал полумрак шатра. Нури попытался дотронуться до светящегося лезвия. Шатер огласил дикий вопль. Нури сам себе отрезал указательный и средний пальцы. Меч выпал из рук старого вождя и погас. Все в палатке в ужасе смотрели на страшное оружие. Теперь каждый с интересом разглядывал отсеченные пальцы старика. И тут заговорил раненый Нури:
- Я слышал, шейх, в одной легенде, что однажды два Великих Лика встретились вместе на середине небесного купола. Они приветствовали друг друга. И некому было порадоваться их встрече и радости. Тогда он создали человека - Джеда. Он стал первым жрецом Двуликих. Потом Великая Мать породила Дракона, Сетха. Он хотел проглотить Двуликих, но Двуликие вручили свои лучи, соединенные в один пучок, Джеду. Джед победил Дракона Сетха. Но Великая мать разгневалась и решила извести Джеда. Тогда Двуликие вознесли Джеда в свой небесный чертог. С тех пор о Джеде ничего не было слышно.
Вожди с ужасом уставились на Нури.
- Ты хочешь сказать, Нури эль Белджам, что Неджд встретил в великой пустыне Джеда, сына Двуликих? – спросил Ауда.
- Я хочу сказать, что нам стоит повременить с приговором чужаку.
Тут решился вступить в разговор молодой Зейд.
- Нам, Баши, следует спросить совета у Марабута Мифлеха. Лучше него никто не знает легенд народа песка.
- Ты умен не по годам, - сказал Ауда эль Ахрам.
На время все в палатке затихли.
Прошло несколько минут, и в палатку вошел святой Мифлех, древний старик. По закону марабуты умирали собственной смертью. Поэтому в течение всей своей жизни они должны были передавать предания и закон своему преемнику, чтобы ничего не упустить из преданий, историй и даже анекдотов народа песка, тускенов.
Мудрый Мифлех знал и о чужаке, и о том, что сейчас Совет решает его судьбу. Старый Нури эль Белджам протянул с подобающим почтением меч Оби-Вана старцу Мифлеху.
Мифлех легко активировал меч Оби-Вана. Старец некоторое время вглядывался в переливающийся голубым клинок. Вожди терпеливо ждали приговора марабута.
- Да, это луч Двуликих, - подтвердил Мифлех. Вожди в палатке в ужасе вздохнули.
- Вам повезло, что Чужак не превратил вас в пыль под своими ногами, - старик откровенно наслаждался смятением вождей. – Дар, который он преподнес Неджду Ауда, явился знаком. Это также ясно, как то, что Двуликие восходят на купол каждый день. Мне очень жаль, что Хаиб считают вас достойнейшими. Мне нужно увидеть Чужака.
Мифлех сел в отдалении, в тени, униженных его словами вождей племени Хаиб.
Вожди потупили головы. Зааги вышел из шатра, чтобы привести чужака. Оби-Ван вошел в шатер. В руках он по-прежнему держал Люка. Оби-Ван сразу понял, что попал на совет вождей. Он сделал ритуальный поклон рыцаря джедай, но остался стоять перед собранием. Шатер был достаточно высок, чтобы позволить Оби-Вану стоять в нем в полный рост. Потом он почувствовал внезапную тревогу. Оби-Ван явно ощущал изменение в Силе. Источник его находился здесь, в шатре. Он попытался сконцентрироваться и вторым, натренированным зрением, он увидел приземистого старичка, сидевшего в углу. От него исходил довольно слабый, но все-таки источник великой Силы. «Великая Сила», - подумал Бен. – «Неужели Татуин будет всегда рождать существа, которые излучают Силу!».
Он потянулся ниточкой силы к старику. Тот провесил встречную нить силы. В центре они переплелись. Старик в упор смотрел на Оби-Вана, потом поднялся со своего места и проковылял в центр шатра, к месту, где стоял Оби-Ван. Сгорбленный годами старик вглядывался в лицо Оби-Вана своими глазами-имплантантами. Затем он повернулся к Совету.
- Чужака никто не тронет!
Старый Нури эль Белджам кротко кивнул. Ауда эль Ахрам и молодой Зейд эль Джемаль ответили согласием. Оби-Ван смотрел на эту немую сцену и ничего не понимал. Старик Нури подозвал слугу и что-то сказал ему. Тот поспешно удалился. Три вождя молча смотрели на чужака. Рядом примостился древний Мифлех. Спустя несколько минут в шатер протиснулся уродливый коротышка, закрытый с ног до головы каким-то тряпьем. Его подгонял дюжий стражник. В одной руке он нес гадерффай, в другой какой-то мешок, из которого торчали пучки проводов. При виде всего этого у Оби-Вана пробежал холодок по спине. Когда охранник под громкие вопли карлика вывалил содержимое мешка на пол, джедай успокоился. Перед ним лежала помятая и изуродованная голова протокольного дроида и модифицированный источник питания. Карлик оказался джавом. Огромный тускен без лишних слов подтолкнул коротышку к изуродованным приборам. Тот вяло зачирикал, но принялся копаться в проводах. Через мгновенье один из целых фотоэлементов дроида зажегся тусклым желтым цветом. Голова издала нечто похожее на стон. Старик Нури велел выпроводить джаву. Потом обратился к дроиду на своем шаркающем языке. Дроид начал с ходу переводить.
- Верикий Ну-у-ри эхрль Агхрам – дроид жутко коверкал слова – говорит тебе чужеземец, што тебе дагрована гжизнь. Верикий Нхури-и говорит, што тебе озтавят и ревенка. Одныне ти наг грость и двург. Шебе бужет вытелен одельный жатер и жужанка жля усгаждений протии и пригхотвления пижи. С брагословения святохо Митлега тепе разрежено садать один-н еджинственный воброз. Сбраживай!
Оби-Ван с трудом уловил смысл сказанного. Однако насчет первого и единственного вопроса он понял.
- Мне нужно в Анкорхед. Отпустят ли меня великие вожди и дадут ли проводников?
Пока робот переводил вопрос, Оби-Ван вглядывался в лица сидящих перед ним суровых пустынных воинов.
Старый Нури, что-то резко сказал дроиду-переводчику. Голова бедняги тут же перевела его слова:
- Ды не Ухдешь иж эдой пуздыни нигогда!
Оби-Ван почувствовал себя бессильным перед дикарями. Он молча встал. К нему подошел давешний тускен, которого называли почти непроизносимым именем Неджд.
- Од броводит тепя до твоей балатки, - раздался сзади голосок дроида-переводчика.
Оби-Ван обернулся в последний раз. Ему показалось, что святой старец Мифлех ободряюще улыбается ему сквозь жуткий оскал пустынной маски. Потом Бен вышел в звездную ночь.
Уже под утро, сидя с маленьким Люком на руках, он старался найти выход из создавшегося положения. Все выходило не так уж и плохо. Он остался жив, сделался другом тускенским разбойником, если такое вообще возможно. Чтобы добраться в Анкорхед в одиночку не было и речи. Его убьет либо пустыня, либо тускены. Оставалось только терпеливо ждать. «Учитель, Куай-Гон, я стал терпеливым, каким вы и хотели» - подумал Оби-Ван. Терпение, сострадание и смирение – вот отныне мои спутники. Но это до поры. Люк тихо посапывал на руках рыцаря. Вдруг чья-то рука раздвинула полог. В палатку вползла довольно бесформенная фигура тускенской женщины. Она поставила перед Беном миску с пищей. Потом протянула что-то, бережно замотанное в тряпки. Оби-Ван развернул сверток и увидел свой собственный меч. Когда служанка ушла, Оби-Ван активировал клинок, который зажегся яркой свечой по всем погибшим на Корусканте, предательски убитым в других уголках теперь уже страшной галактики. Глядя сквозь пламя, Оби-Ван плакал, как не плакал еще никогда в жизни.

Продолжение следует...