Хельсинки. Херосинки
Режиссер вытолкнул поэта на сцену, гитарист поднял ногу, изображая пинок вслед. Перед пустым пространством поэт выпрямился, представляя сидящую публику, щелкнул пальцами и завертел головой по-птичьи. В микрофон попросили проверить звук, и поэт начал камлание: “Сикин сокин, сикин сокин, сикинсокинсон”. “Спасибо, заткнись!” - ответил микрофон.
Я пошла в машину. На углу появилась стайка мужиков. Они спросили, почему машина ссыт в общественном месте? “Это не моча. Не хотят ли мальчики рыбки?”- спросила, обнародовав русский акцент. “А почем матушка?” - заинтересовался пузатый в рыжих сапогах с загнутыми кверху носками. “Я торгую свежей рыбой, а не собой!” - сказала по-русски.
“Точно сегодняшняя?”- спросила чухонка с лицом мыши. “Нет, ночной улов” - распахнула дверцы пикапа, вода хлынула под ноги.
Вытащила пару пластмассовых ящиков, поставила их друг на дружку на асфальте. Схватила у чей-то двери уличную щетку и смела остатки жижи со дна машины. Кто-то спросил, торгую ли я копченой рыбой.
Продала на полтинник и посчитала, бензин окупился туда и обратно. Взяла пустой ящик и направилась в пиццерию мимо пары посетителей, глотающих утренний кофе, улыбчивой блондинки-продавщицы с фигурой модели.
Уверенно прошла на кухню. Там попросила льда. Темноволосый парень-иностранец, раскатывающий тесто для пиццы, с огромными, покрасневшими от усталости глазами, молча кивнул на дверь подсобки.
Открыла толстую дверь, обитую жестяным щитом. В помещении стоял шум от работающих морозилок, поток холодного воздуха приподнял края блузки, приятный ветерок защекотал живот. Волосы сбились на голове в воронье гнездо. Глыбы льда валялись на бетонном полу. Тупым топором откромсала несколько кусков, бросила в ящик. Совком убрала мелочь, смела в угол. В нем увидела белеющие ажурные женские трусы с полуотлипшей прокладкой. Укладывала лед в ящике, руки замерзли. Засунула их в карманы куртки, застегнулась, закурила. В мои планы не входило задерживаться, но я тупо смотрела на пол.
На улице конец октября, желтые листья опадают, ягоды рябины кровавыми следами усыпали газоны. В кармане нащупала смятую купюру в 5 евро, будет чем расплатиться за лед. Но на кухне вместо парня оказался мужчина в полосатых штанах, белом фартуке и колпаке. Повар жарил бифштексы и не отреагировал на меня. В зале толпился народ, рабочий день в Хельсинки в разгаре. Не застав никого у кассы, вышла на улицу. Погрузила ящики со льдом в машину, накрыла мешками со следами стружек.
Ко мне подошел мужчина средних лет. В нем узнала режиссера. “Подержи микрофон”, - начальственным тоном обратился ко мне. Из черной головки доносился шум, среди него раздался голос: “Где эта чертова курица?” У меня в руках был радиотелефон! Я засмеялась и сказала, что курица пошла пить кофе. “Только не кофе!” - пронзительно закричал поэт со сцены. Он так и лавировал на ней, держа свой аппарат, который я приняла за микрофон. Мне сообщили в черную трубу, что режиссеру нужно быть на Эспланаде в 12, попросили передать. Обещала. Отнесла на всякий случай этот матюгальник организатору с оранжевой лентой на плече.
Рынок окутали проводами, репродукторами и лампами. Вечером спектакль будет транслироваться по телевидению. Актеров собрали на сцене для репетиции. Люди с похмельным синдромом сидели на диванах и венских стульях. Организаторы только что водрузили на сцену с руганью и классовой ненавистью буржуйскую мебель. Осветители направили красный свет на бледные лица. На утреннем фоне актеры изображали жмуриков, выставленных в окнах анатомического театра.
Гитарист, настраивая аппаратуру, вдруг издал такой сильный звук, что близлежащие улочки задрожали и заверещали по-весеннему, как ручейки, стекающиеся в огромную серую лужу залива.
Шаталась по городу допоздна. На представление не успела: застряла в баре. Там один еще молодой алкаш рассказывал мне о своей жизни. Как он подсел на кокаин и ежегодно летал в Майями по льготному студенческому билету. Однажды он принял решение переехать во Флориду. Продал двухкомнатную квартиру в центре Хельсинки, которую получил по наследству. В Америке снял апартаменты в районе для среднего класса. На оставшиеся тысячи накупил чистого кокса. Благодаря развязавшемуся языку познакомился с влиятельными людьми, приобрел магазинчик по продаже автомобилей. Три недели заключал сделки, пока на его квартиру с итальянской меблировкой не наехал клерк из банка, заявивший о банкротстве. Харри успел улететь в Хельсинки на деньги, которые выслала ему сестра. Потом к нам подсел Маркку, не слыша никого, он кричал об Амстердаме, в котором роскошные тюльпаны и кромешная темень на окраинах. Амстердам не пахнет тюльпанами, уверял меня парень с соломенными волосами и шрамом на щеке. Он говорил, что запах цветов тонет в волнах слезоточивого газа и секретов под разгоряченными сучками. Я косилась на кольцо в ухе шумного собеседника, на его сжатые кулаки и радовалась, что финку у него отобрала полиция.
Возвращалась к машине уставшая, забывшая о рыбе, которую не успела продать. Открыла Хонду, уселась за руль, зевнула. Уличный фонарь освещал опустевший рынок с танцующими на ветру бумажными тарелками, стаканчиками, салфетками. Пустые бутылки и металлические сдавленные банки усеивали площадь. Куда уехал цирк, в какие города? Я была готова к тому, чтобы в эту ночь вытянуть карты с красной мастью. Тормознула у стоящего на обочине парня с отличной фигурой. “Сколько?” - мой вопрос. Мужчина смеялся пьяно и путанно говорил что-то. Когда я попыталась его обнять, он вытащил из кожаной куртки нож. “Выкладывай все, что есть”, - сказал, сверкая сталью отточенного узкого лезвия. Я отдала заработанные деньги. “А теперь вон из машины!” - приказал мне.
Ехала на автобусе домой и думала о рыбе. Наверное, протухнет!
P.S.
Новелла написана аж в 2006 году, я ее давно похоронила, как японцы жертв Хиросимы. Но вот получила письмо от Бориса Хаимского, где он пишет: "Вдруг вспомнилось сейчас: году, этак, в 1985-м в фойе кинотеатра на Невском висела карта Северо-Запада. Перед картой остановилась группа японских туристов, они, должно быть, обсуждали дальнейший маршрут, и один из них, показывая на большой кружок в центре Финляндии, сказал: - ХеросИнки".
Я благодарна Борису за иллюстрацию, это его работа. Она называется "Канал. Вечер". Возможно, автор изобразил Питер, но мне таким видится и Хельсинки.
Свидетельство о публикации №206102000276
Удачи Вам!
С теплом,
Игорь Лебедевъ 03.10.2015 13:46 Заявить о нарушении