Телевизор

«Человек - мера всех вещей»
 Протагор из Абдеры


Петр Иванович не очень любил футбол. Не любил он и хоккей, и баскетбол, и вообще, не любил он никакие подвижные и массовые игры. Разумеется, в юные годы он гонял с пацанами во дворе мячик летом, а зимой шайбу. И не то, что бы любовь пропала – нет, она продолжала жить в сердце Петра Ивановича уже шестой десяток лет его жизни. Дело было абсолютно в другом. У Петра Ивановича был маленький телевизор.

После бурного развода с женой в конце восьмидесятых, а потом в сметающем потоке девяностых, у Петра Ивановича в его скромной однокомнатной хрущевке единственными бытовыми приборами остались холодильник, телефонный аппарат с детской наклейкой и телевизор. Он-то и был тихой радостью Петра Ивановича. Вечерами, когда злая вьюга пела за окном или бушевал мокрый апрель, лил сентябрьский дождь или стояла густая июльская ночь, телевизор был единственным другом и собеседником нашего героя.

Сам Петр Иванович работал смотрителем в путевой части на станции, которую люди, смотрящие на карту железных дорог, где-то далеко, почему-то называют «передаточной». В коллективе Петр Иванович, несмотря на свою скромную должность, пользовался почетом и уважением. Возможно оттого, что он когда-то жил в областном центре и работал на одной из руководящих должностей в Горисполкоме, а может и потому, что сам Петр Иванович к тому же был очень образованным человеком и приятным собеседником. Теперешнюю работу он любил, приходил всегда вовремя, уходил, не задерживаясь, и никогда не спорил с начальством. Руководство станции ценило Петра Ивановича как ответственного и всегда трезвого сотрудника, регулярно выдавало ему премию, тринадцатую зарплату, и с сожалением теряло его в ежегодном оплачиваемом отпуске.

В свои пятьдесят девять Петр Иванович обитал один, вдали от родного и шумного областного центра, где он прожил большую часть своей жизни. В огромном городе осталась жена, с которой он развелся в восемьдесят девятом, две дочери и трое внуков. Однако волею судеб ему пришлось оставить насиженное место – врачи посоветовали ему переехать подальше от пыльного и прокуренного города, дабы не усугублять и так запущенную астму. С врачами спорить он не любил. Оставив почти все жене, Петр Иванович уехал в небольшой поселок, где среди двухэтажных кирпичных домиков цвела сирень, а под каждым окном росли бураки и морковка.

Работал он усердно, осознавая каждую каплю ответственности, ведь из-за его недосмотра могли бы погибнуть люди. Так же прилежно каждый день он приходил в свою небольшую квартирку на втором этаже, с удовольствием готовил, потом ужинал, а затем, - если это было лето – открывал настежь окно, а если зима – укутывался в клетчатый плед, надевал очки, садился на диван и смотрел телевизор. Но то ли из-за плохого зрения, то ли из-за мелкости изображения, футбол или хоккей Петр Иванович смотреть не любил. А когда на следующий день на работе мужики обсуждали вчерашний матч, ему становилось немного обидно, и даже совестно. Ведь он не мог принять участия в горячей дискуссии, потому что у него был маленький телевизор. Иногда коллеги его ободряли и говорили, что в возрасте Петра Ивановича не обязательно должно все быть большим, главное – чтобы было работающим, отчего он жутко конфузился и закрывал лицо первой попавшейся газетой. Ведь у Петра Ивановича не было и женщины. Да они уже и не волновали его так, как в былые времена молодости. Ему больше нравилась запотевшая бутылка водочки на столе, рассыпчатая картошечка в кастрюльке да жирная селедочка, лоснящаяся в тарелке вместе с белыми колечками репчатого лука.

Самая драматическая история жизни Петра Ивановича получила начало утром в понедельник, когда он, как положено, ровно в восемь утра явился на работу. В то же время начальник узловой станции волевым росчерком пера сверху был смещен со своей должности, а на его место в поселок оправлен молодой специалист из города. Об этом событии Петр Иванович узнал в обед, когда в каптерку вероломно ворвалась шпалоукладчица Вера, которая громким шепотом сообщила будоражащую весь поселок новость. В потоке информации мозг Петра Ивановича, нагло оторванный от бутерброда с докторской колбасой, распознал только «растрата», «присвоение», «толкнуть налево» и «старый козел». Понимание происходящего пришло уже потом, на сытый желудок.

Новый начальник станции Кивунов приступил к работе на следующий день. Инспекция дистанции пути началась с той каптерки, где сиживал наш герой. На удивление, молодой начальник понравился Петру Ивановичу, верно оттого, что тот обладал не присущими ему качествами – предприимчивостью, деловой хваткой и здоровой служебной наглостью. Очевидно, и Петр Иванович понравился новому начальнику, потому что между ними впоследствии разгорелась почти настоящая мужская дружба. Кивунов все делал стремительно – раздавал ценные указания, бранил прежнее руководство и лепил строгие выговоры. Как потом оказалось, Кивунов поселился в том же доме, что и Петр Иванович. Старый начальник станции все никак не хотел освобождать служебную квартиру, поэтому новому пришлось на время снять себе жилье. Очевидно, не только служебные, но и семейные дела Кивунов проводил стремительно – в новую квартиру старой бабы Нюры въехали его вторая жена и трое малолетних детей.

Не в пример прежнему руководству, Кивунов прибывал на станцию ровно в восемь часов утра, поэтому достаточно часто он встречал Петра Ивановича, спешившего в свою залатанную каптерку. Сначала попутчики разговаривали исключительно по рабочим проблемам, а потом как-то незаметно их разговоры съехали в область межличностных отношений. Петр Иванович познакомился с семьей Кивунова, его молодой женой и тремя детьми-варварами, мучившими всех окрестных кошек. Особенно поразили Петра Ивановича огромные коробки, которые Кивунов привез с собой из города. Он не понимал, как можно иметь столько вещей, ведь, наверняка, половина из них толком в хозяйстве и не использовалась.

Однажды вечером, когда Петр Иванович, как обычно сидел на диване, завернувшись в синий клетчатый плед, и смотрел передачу про мадагаскарских тараканов, уютно попивая чаек с черникой, в дверь постучали. Это был Кивунов, который пришел пожаловаться Петру Ивановичу на тесноту квартиры бабы Нюры, обилие вещей жены и несносность своих детей. Пройдя в комнату, Кивунов удивился тому факту, почему Петр Иванович не смотрит матч Лиги чемпионов, который будоражил умы мужиков поселка еще за неделю до его трансляции. Наблюдая за огромными тараканами, ползающими по экрану, наш герой посетовал на отсутствие интереса к просмотру спортивных передач. Ведь у Петра Ивановича был маленький телевизор, а смотреть, как бегают муравьи на зеленом фоне не очень-то интересно. Немного подумав, Кивунов внес предложение, от которого Петр Иванович просто не мог отказаться. Из-за обилия вещей, огромный телевизор нового начальника станции простаивал без дела в съемной квартире, мешая жене наводить порядок и, между нами говоря, детям - прятать трупы невинно замученных животных в шкафу. Поэтому Кивунов предложил Петру Ивановичу, покамест он не переедет в новую квартиру, забрать его телевизор на время к себе.
Первое свидание с ним произошло в тот же вечер. Телевизор – большой пузатый монстр с плоским экраном – глыбой стоял возле шкафа. Петра Ивановича поразило безразличие, с которым семья Кивунова относилась к этому чуду инженерной мысли далекой Японии. Главная роль отводилась наследству бабы Нюры – китайскому подарку дочери из города. Старушка оставила его в пользование, чтобы поиметь с наивного городского жителя побольше денег. С трепетом оглядев будущего, хотя и временного, друга Петр Иванович даже погладил его по шершавому черному корпусу. Перемещение телевизора было назначено на следующее утро, дабы случайно в темноте его не разбить.

Весь вечер Петр Иванович не находил себе места. Его даже не радовал ни любимый черничный чай, ни теплый клетчатый плед, ни дятлы, который в этот момент порхали с Николаем Дроздовым в его маленьком телевизоре. Единственным верным решением в это время показалось лечь спать. Побыстрее заснуть, а потом, проснувшись, идти за телевизором. Петр Иванович расстелил постель, разделся, аккуратно сложив вещи на стул, и залез под одеяло. То ли от холода, то ли от нетерпения, его всего трясло. Сон не шел, а перед глазами все стоял блестящий темный экран. Тогда Петр Иванович, дабы занять себя чем-либо в отсутствии сна, решил переставить свой маленький телевизор на кухню. Он быстро встал, резво отключил провода, и с небольшим усилием бережно перенес своего верного друга. Долго стоял в трусах посреди кухни, думая, куда же его поставить. Самым очевидным и удобным местом оказался холодильник, на котором телевизор и обрел свое пристанище. Нежно погладив его по пластмассовому корпусу, Петр Иванович еще раз проверил устойчивость новой конструкции. Окончательно успокоившись, наш герой залез в кровать и быстро уснул. Ночью ему явился огромный телевизор, на экране которого во весь рост плясала Лидия Русланова, весь сон махая цветастым платком, и нараспев повторяя «кума-душечка».

Утром Петр Иванович проснулся до будильника. Быстро сложив постель, он побежал в ванную, где с удовольствием принял холодный душ, страх перед которым он ощущал пятьдесят лет. Побрившись, Петр Иванович подмигнул в зеркале самому себе. Спешно одевшись, не завтракая, что никогда не случалось, он побежал к Кивунову в соседний подъезд. Отдышавшись возле двери, пшикнув в себя ингалятором, Петр Иванович уверенно нажал кнопку звонка. Дверь долго не открывалась; спустя некоторое время показалось помятое лицо Кивунова. Начальник станции, хоть был молодым и стремительным, но поспать любил, поэтому предложил Петру Ивановичу самому забрать телевизор, выказав уверенность в силах нашего героя. Торжественное вручение чуда японской техники произошло на пороге квартиры бабы Нюры. Петр Иванович аккуратно, как ребенка, принял завернутый в зеленое детское одеяло телевизор. Нести было очень неудобно, виной тому являлись короткие горисполкомовские руки и большой размер ноши. Однако Петр Иванович резво и удовольствием выпорхнул из подъезда Кивунова на заснеженную улицу. Дальше пришлось продвигаться осторожно, ибо был большой риск поскользнуться и упасть со всем добром. Уже возле своего подъезда Петр Иванович почувствовал всю силу технического прогресса. На первом лестничном пролете телевизор стал потихоньку выскальзывать из цепких рук нашего героя. Поправляя ношу через каждые четыре ступеньки, Петр Иванович еле дошел до площадки, где начинался следующий пролет, ведущий на второй этаж. Перепеленав телевизор, и выбрав, как казалось, наиболее удачное сцепление, Петр Иванович начал финальное восхождение. Видимо, увеличивающаяся с высотой подъема, сила притяжения Земли звала телевизор вниз. На каждой ступеньке Петру Ивановичу пришлось подстраховывать драгоценный груз то левой, то правой коленкой, при этом балансировать на манер акробата в цирке. Посреди лестницы он остановился. Прислонив телевизор к перилам, поддерживая его одной рукой, другой Петр Иванович достал ингалятор и пшикнул в пересохшее горло. Аккуратно взяв тяжелую, но радостную ношу, он продолжил героическое покорение лестничного пролета. Каждое движение было преисполнено смысла, в каждом шаге ощущалась такое усилие воли и желания, которому позавидовали бы и альпинисты. Наконец ноги Петра Ивановича ступили на площадку второго этажа. Мысленно торжествуя, он поставил телевизор у лестницы, а сам сел на одну и ступенек. Глубоко вздохнув, Петр Иванович облокотился на телевизор и представил, как сегодня будет смотреть матч суперлиги. И только он явственно увидел красно-белую форму хоккеистов, как глыба под зеленым одеялом зашевелилась и с легкостью, которая вовсе не вязалась с процессом перемещения, и грохотом покатилась вниз по лестнице, два раза подпрыгнула и весело брызнула осколками при встрече со стеной. Петр Иванович больно ударился локтем о ступеньку и широко раскрытыми глазами посмотрел вниз. Хоккеисты исчезли, а взору предстала большая черная пластмассовая коробка с зияющей дырой по центру. Вокруг беспорядочно блестели острые толстые стекляшки. Глубоко вздохнув, Петр Иванович достал ключи от квартиры, встал, и, волоча за собой зеленое детское одеяло, пошел домой за веником. Нет, он не расстроился, а, можно даже сказать, немного рассердился. Ведь у Петра Ивановича был маленький телевизор…