Девочка, с которой ничего не случится

Алька
Что-то я всё о парнях да о парнях. Пора и о девушках.
Альку я знаю давным-давно. Она тоже с дачи. Формально знакомы мы бОльшую часть наших не столь длинных жизней, но единственное, что я помню о ней из детства: Алька сидит высоко на дереве и рычит: «Я собака Баскервилей».
Всё детство они общались вчетвером: Аля, Оля, Юля и Надя. Гуляли, бесились, дрались с мальчишками (во время одного такого баттла Юля получила кирпичом в лоб), устраивали спектакли. Я пришла на одно из представлений, и с тех пор мы подружились. Стали гулять большой компанией.
Первый год нашего общения с ними меня занимал Миша и всё, что было связано с ним, поэтому про Альку почти ничего не помню.
На следующий год всё повернулось очень неожиданным образом: Миша, вроде как, проявлял какой-то интерес ко мне, к Альке начал подкатывать Саша, давний ухажер Олиной сестры Юли. Юля его стойко отшивала уже лет 6, но это не мешало всем и каждому поливать Альку грязью, мол, увела у Юли парня. Хотя Юля, например, когда звонил Саша, просила сказать, что утонула в унитазе…
А Оля вступила в Церковь Христа, где её каким-то непонятным образом очистили от всех грехов, и стала называть всех проститутками. Они вообще всей семьей свихнулись: Оля, её мама и бабушка. Ходили и злопыхали, какие все проститутки, и Алька – проститутка, и мама её, и бабушка, конечно. Клинический случай, короче. Под раздачу попала и я – тоже записана в проститутки. За то, что Миша дал мне свою кофту и сел на бревно рядом со мной, а не с Олей. Ну да, отвлекаюсь. Алька…
Алька, конечно, переживала. Она-то думала, что она + Оля + Надя + Юля – это навсегда. А на деле Юля с ними почти не общалась, а Оля с Надей называли её проституткой (что-то слишком часто это слово повторяется, ну куда деваться) из-за Саши. Причем мы обе – я и Алька – очень расстраивались (теперь, с позиции умудренной опытом девахи, не понимаю, почему). Хотя понимаю. Это как удар в спину. Не ожидаешь от человека, которого считаешь своим близким другом, что он будет поливать тебя чужой грязью и своей ложью ни за что. Абсолютно без повода.
Мы с Алькой стали много общаться и решили организовать Профсоюз (понятно, какой, слово это повторять больше не хочу). Наконец поняли, что, чем грузиться, лучше над этим шутить. Всем рассказывали, что вот, мол, у нас профсоюз, для вступления нужно закадрить столько-то парней. Тогда-то я и поняла, что Алька – из всей этой компании самый лучший по душевным качествам человек. Есть люди, которые всё рассказывают про других и ничего о себе. Оля такая. И те, кто всё рассказывают о других и точно так же выкладывают всё о себе. Алька относится ко вторым. Рассказывает всё. Наверное, просто не думает, что в жизни должны быть тайны. Поэтому я всегда могла узнать, что говорят обо мне Оля, Надя да и не только они.
Саша гулял с Алей. А параллельно считал, что нравится мне. Не знаю, правда, чем руководствовался. Ко всему прочему, ещё и прочитал алькин дневник. Короче, тот ещё тип.
Лето плавно подходило к концу, Профсоюз наш процветал, мы очень сильно переживали. Мы вообще тогда постоянно грузились. Дурацкая жизнь…
Алькина мама уехала на юг, оставив ей пустую квартиру. Ну в ней, естественно, решили устроить тусу, даже Альку особо не спрашивали. Она, впрочем, была не против. Одна история, иллюстрирующая её характер: все уже уехали в Москву, а мы с Алькой оставались на даче. Она должна была с утра уехать, а в 12 все наши подгребали уже к ней в квартиру. В 12 звонит мне (на дачу) Саша и говорит: «А ты не знаешь, где Алька?». Я: «не знаю, должна была уехать…» Пошла к её бабушке, и выяснилось, что Алька только что уехала. Короче, они часа 2 ждали её под дверью.
Эта туса длилась несколько дней. На второй или третий, когда они уже охренели от постоянного нахождения под одной крышей, приехали мы с сестрой. С какой-то едой и 2 бутылками Кагора. Предполагалось, что с ночевкой.
Мы бесились, жарили картошку, дрались с парнями подушками. Потом я напилась своим же Кагором из-за того, что Миша танцевал с Олей и явно к ней подкатывал. (Там была довольно неприятная история, но Альки она не касается, так что не будем)
Сходила погулять с Надей и с сестрой, которая на почве того, что я пьяная, врезала мне по голове бутылкой (слава Богу, не от вина, но тоже приятного мало). Алька тоже чем-то перегрузилась, и мы ушли гулять. Притом я совершенно не задумывалась, что увожу хозяйку из квартиры.
Мы бродили в парке, сидели на скамейке, болтали. До сих пор помню: конец лета, тепло, солнце пробивается сквозь ещё зеленые листья. Я успокоилась…
Зашли к алькиной подруге и, пока сидели у неё, позвонили Оля с Надей: «Быстро идите сюда, мы уезжаем». Оказалось, что парни напились, выломали дверь в комнату, устроили ещё какой-то погром… Альке предстояло остаться с пьяным Сашей, я говорю: «Хочешь останусь?» Но в итоге мы уехали: я, сестра, Оля, Миша, Надя. Куда девался Вася, не помню. Саша всю ночь буянил, на утро уехал. А ещё у Альки пропали почти все деньги, оставленные мамой. Они где-то там лежали, а после нас их не стало. Так и не выяснили, кто украл.
С Алькой я впервые пошла в ночной клуб. В 15 лет. А ей как раз исполнялось 18. Мы пошли с её папой-музыкантом (причем, это не её отец, а второй или третий муж мамы) в Taxman, где он периодически играл. Поэтому прошли бесплатно, а Алька даже получила в подарок бутылку шампанского. Её тогда уносило от одного запаха спиртного, поэтому после первого глотка шампанского она закружилась в безумном танце… Taxman – отличное место. Там тусовались рокеры, байкеры и другие хорошие люди. Я мечтаю сходить туда сейчас, но, вроде как, это теперь клуб «для своих». А тогда там сначала вживую играли рок, а потом – нормальную западную попсу. Минус: на танцполе тебя всё время кто-нибудь хватал. Плюс: посреди зала располагался большой стол, на котором можно было танцевать. Место, выгодное во всех отношениях: свободно (не все отваживаются танцевать на столе!), меньше хватающих субъектов, зато всем тебя видно. В первый раз ко мне пристал байкер. Классический такой, с пузом, седой бородой и в кожаной жилетке. Сказал: «Вы – прелесть, я хотел бы познакомиться с вами поближе» и куда-то потащил. Мне совсем не хотелось знакомиться с ним ближе, поэтому я, в свою очередь, схватила Альку и воскликнула: «Я не могу оставить подругу». Так мы и тянули друг друга, пока Алька решительным жестом не отпихнула его, сказав: «Моя подруга никуда не пойдет». Он оскорбился, сказал: «Вас тут таких до хера!» и ушел. Потом мы с Алькой периодически начинали танцевать друг с другом (когда концентрация подозрительных субъектов вокруг повышалась).
Приехала Алькина мама на машине, забрала нас и успевшего наклюкаться алькиного папу. Ездила по встречной задним ходом. Папа курил на заправке, я уже вжала голову в плечи, приготовившись взорваться… (Блин, я опять о себе. Извините, кажется, начинается мания величия…)
Дома мама подарила Альке золотое украшение, вообще они выглядели вполне милой семьей.
Алька занималась вокалом, была (и остается) творческой личностью. Но поступала в МИСИС. По маминым стопам. Я не понимала, зачем, но ничего не сказала. Она рассказывала мне про перспективы учебы и работы за границей, если хорошо учиться… Звучало слегка заученно.
Потом мы довольно долго не общались, вдруг она звонит. «Мы тут недавно бухали… а я тебе рассказывала, как мы бухали в общаге? Это уже после того, как бухали в Ростиксе, но до того, как бухали во дворе»… Да… Аль, ты же раньше от глотка пьянела!
Студенческая жизнь была веселой, короче. Только никто не учился.
Потом был алькин д.р., на который пригласили всю группу, а ещё меня, Надю и Олю. Приезжаем. В двух комнатах и кухне ПЬЮТ. На кухне этим занимались всю ночь, в маленькую комнату набилось человек 15, сначала они пели песни, потом там и заснули. А мы, конечно, пошли спать в большую комнату, в которой спала только алькина мама. Ввалились туда впятером, громко шепча: «Тише!», кинули на пол всю верхнюю одежду, снятую с вешалки в прихожей, и уснули на ней. Да, а ещё к балконной двери подтащили перевернутое кресло, чтобы не дуло.
С утра мы по-тихому вылезли из комнаты и пришли на кухню, где те, кто всю ночь пил водку, теперь поглощали кофе. С безумно отсутствующими лицами. Мы присоединились.
А теперь представьте: просыпается алькина мама и видит, первым делом, перевернутое кресло. Потом вещи, в том числе и свои, на полу, со следами того, что на них кто-то спал. Естественно, она, появившись на кухне, велела всем выметаться. Все и вымелись. Перед этим, правда, попытались её успокоить, а Оля с ожесточенным лицом пылесосила комнату.
На этом празднике я танцевала с одним парнем. Серегой. Аля потом стала с ним встречаться. Мы были за неё рады, он к ней очень нежно относился, и жизнь, вроде, обрела гармонию.
Но тут начались проблемы с мамой. Мамин новый муж (четвертый по счету) не выносил Серегу, всё время порывался выкинуть его из квартиры. История, на самом деле, такая: мама родила Алю в 19 лет, ещё учась в институте, я так понимаю, не особенно хотела ребенка. Ну и жизнь у Альки была не особо веселая: много маминых мужей, одежду донашивала за двоюродной сестрой, почти ничего собственного не было. Даже мнения… А в 19 лет, когда захотела жить по-своему, столкнулась с сопротивлением с маминой стороны. Короче, они даже судились. Алька ушла из института и работала в страховой компании (там потом стали работать почти все дачные). Серега тоже не учился и где-то работал. Да, кстати, сам он из Таджикистана (или Туркменистана), без прописки. Алин отец, вроде как, тоже был без прописки. Алька всё боялась, вдруг Серега с ней только чтобы в Москву перебраться. А потом узнаю, что она беременна. Ёклмн, думаю. Зачем?
Долго-долго её не видела, потом на Надином дне рождения Алька с короткой стрижкой, похорошевшая и с огромным животом, рассуждала, как они вступят в ипотеку, купят квартиру… В тот раз вообще был вечер беременных девушек. Приехал тот самый Саша с женой. Мы как раз обсуждали, по залету ли он женился, и тут входит она. С огромным животом. Мы упали.
Кстати, очередная иллюстрация её характера. От их работы до метро есть более короткий путь, пролегающий, правда, по какой-то темной дорожке без признаков жизни. И Алька всё время там ходила. И вот однажды идет она себе, тут подбегает парень и хватает её мобильник (на шнурке, наверное, висел, не помню уже). Алька думает: «Я на этот телефон сама заработала, хрен я его отдам!», начинает тянуть на себя. Она уже почти отобрала телефон, когда видит: ещё один парень идет. Кричит ему: «Помогите!». Но когда он подошел, поняла, что помогать он собирается не ей. Короче, телефон отобрали, руку порезали (у второго нож был), причем задели сухожилие. Не знаю даже, как закончить. Сами понимаете…
Я узнала, что у Альки родилась девочка. Потом мы опять долго-долго не общались, а потом узнаю, что у ребенка менингит, и Алька с ней в больнице уже несколько месяцев. Кошмар!
Потом мы все вместе наконец собрались на даче. Алька с коляской. В коляске очень хорошенький ребенок. Рыженькая девочка. Все по очереди хотят её повозить.
Суд с мамой закончился тем, что Альке полагалась маленькая комната в их квартире. Мама съехала, закрыв свою большую комнату, но Аля сказала, что они всё равно сломают замок, и она открыла. Так что в распоряжении молодой ячейки общества целая квартира. Серега проявляет к ребенку мало интереса. Зато бабушка помогает (Альку, кстати, эта же бабушка вырастила).
Алькина дочка должна вырасти космонавтом. После катания в коляске по нашим дачным дорогам, посыпанным булыжниками. Коляска, кстати, скрипит. Потому что папа Сережа не удосуживается её смазать. В итоге Оля принесла что-то, ужасно воняющее, и смазала все механизмы. Коляска перестала скрипеть.
Алька в отпуске жила с ребенком на даче, Серега работал курьером за 300 баксов, приезжал на дачу ОТДЫХАТЬ. Спал целыми днями. Выходил только в магазин за пивом.
Недавно Аля звонила. Она опять работает в страховой компании, учится на заочном в одном из бесчисленных институтов, куда надо приходить раз в неделю. Серега наконец научился ставить за собой посуду в раковину и не разбрасывать носки. Всё ещё работает курьером. Алька всё ещё говорит об ипотеке.
Есть разные люди. Удачливые и не очень. Плохие и хорошие. Вторых меньше. А Алька именно ХОРОШАЯ.
Трудно выразить, какая она клевая. Выгоднее описывать в человеке смешные и негативные стороны. Живее получается. И читать потом интереснее. Я и пытаться не буду. Просто скажу, что она очень открытый и добрый человек. И ещё Алька … неиспорченная какая-то, что ли. Я себя по сравнению с ней чувствую жутко циничной, хотя она старше и уже мама.
И видит Бог (конечно, не видит, потому что его нет), ей я больше, чем кому бы то ни было, желаю Счастья…