Выстрел

Этот выстрел прогремел в декабре грязных листьев и бесснежья, в заброшенном парке за пустующим третий год СКК, в декабре всеобщего развала и войн, охвативших республики бывшей империи. Но тогда империя не казалась бывшей, а войны гремели в каждом сердце. Этот выстрел прогремел в последние дни декабрьского призыва, когда только студенческий билет и испещренная тройками (тройками, но спасительными) зачетная книжка хранила от руки судьбы, когда омоновцы и военная полиция в черном бесчинствовала на улицах, на остановках, в метро, выхватывая хмурых и небритых молодых людей, чтобы тут же десантировать их в Карабах. Этот выстрел мог бы быть и не услышан в таком шуме горя, от которого люди страшатся тишины. Но почему-то этот выстрел засел в ушах и резанул по душе, почему-то это выстрел приснился, хотя слышал я его по телевизору в хоре других выстрелов и разрывов.
Три друга, студента – Юра, Тигран и Сергей. Через неделю Новый год. И это был единственный день, когда праздник как-то напоминал праздник при всей шаткости бытия и игре случая, он манил обещанием надежд и выхода из этой безысходности. Друзья уже могли расслабиться – трудная сессия позади. До сих пор они не срезались, их не отчислили из политехнического института, не мобилизовали, не отправили на войну, они не умерли с голоду, квартир не продали и не уехали. Хотя последнее было под вопросом – всем хотелось уехать, и они пробивали путь, ожидая конца мобилизации и Нового года и собирая деньги на билеты.
Но выдалась передышка, и они отправились в СКК испытывать новинку Тиграна. Тигран просто помешан на огнестрельном оружии. В его коллекции около десятка самодельных "пушек" – однозарядных стволов. Пистолеты нужны ему были не для того, чтобы чувствовать себя безопасным на улице, а – это была его стихия, его мечта, его изобретение и творчество. Он сам их конструирует.
Пусто за СКК в сумеречный час. Снега не было еще в этом году, и пласты одеревеневших и окаменевших листьев вызывали омерзение. Место выбрано подходящее – проверено, что здесь давно творятся темные дела: потихоньку вырубают лес на растопку, а изредка находят трупы. Милиция давно не патрулирует эти места.
Первый выстрел. Вороны по срывались с деревьев, но скоро заглохли и больше не тревожили тишину между выстрелами. Удлинением ствола Тигран добился дальности выстрела на пятьдесят метров. Белая рана четко видна была на темном стволе. Потом стрелял Сергей, выстрел прогремел сильнее, но пуля не попала в цель. Третьим был Юра – осечка. Тигран начал извлекать пулю из ствола, и в это время они попались. Они и не слышали как подъехал милицейский Уазик. Их застали врасплох, они не успели разбежаться, и через минуту все трое в наручниках сидели в "клетке" (обезьяннике). К ним втиснулись два омоновца в синем камуфляже. Зажали их всех на одной стороне. Они и сами были перепуганы, поэтому ничего не говорили. Обыскали, вытащили документы, просмотрели студбилеты. По их лицам ребята догадались, что отвертеться сейчас, отпроситься и объяснить что-то немыслимо. Их сейчас повезут и на месте будут решать – сдать в военную полицию или пришить им свои "дела". Оружие как никак, улика. Майор с интересом осматривал игрушку.
– Чья пушка?
– Моя.
– Сам сделал? - И здесь забрезжила надежда, потому что майор понимал толк в оружии и знал, что она никудышная, что это детская забава, сам наверное этим баловался в молодости.
– Сам.
– Ну и что, туфта это, понимаешь?
– Конечно, туфта. Ради интереса.
– Ради интереса говоришь? А тут у тебя что? А как курок спускается?
Тигран не успел объяснить, не успел взять в руки пистолет, чтобы разобрать его и показать майору, но руки были зажаты между стиснутыми коленями, и к тому же – в наручниках.
Вот тут прогремел выстрел. Тот самый, третий выстрел. Выстрел, который должен был произвести Юра. И теперь он, зажатый прямо перед майором, обрушился головой на него. Он скончался на месте. Пуля, которую не успел вытащить Тигран, попала в сердце. Ужас, пары и запах пороха ожог глаза ребят, майора и капитана.
Минуту спустя они все четверо стояли в сторонке и курили, приходили в себя, обдумывали варианты. Милиционеры поняли, что записать этот труп на ребят не удается, а ребята думали, что
– Сделаем так, сказал майор. Это – на ваше счастье. Труп оставляем здесь. Его найдут дня через три, а может быть и через неделю, а и то – учитывая праздники – через две. Вы молчите, вы сейчас сами должны спасать свои шкуры, понимаете, иначе из вас выбьют любые показания и пришьют вам еще три убийства. Оружие остается у меня – с вашими отпечатками пальцев. Мы труп находим и оформляем "сухарь". У него мать есть? Так. Это ваше дело – помочь или не помогать найти его. Лучше не помогать. В любом случае – подозрение будет падать на Вас. Понятно? А теперь валите отсюда.
Ребята оттащили Юру подальше от дороги, где стоял Уазик, и ушли.
Прошло три кошмарных дня. Мать Юры сходила с ума, думая, что его забрали на фронт, а ребята ходили по военкоматам и искали его. С алиби получилось все чисто, на них мать никак не думала. Юра был белой вороной в любой компании, и здесь держался особняком, не говорил матери, с кем проводит время, куда идет. Они уговорили мать не ездить в Карабах, и ждать. Если он там – напишет или как-то даст знать. Мать ходила по моргам и написала заявление в милицию. Но милиции дела не было этого исчезновения.
Прошли праздники. Ребята сжились с ложью, тем более она и на ложь не была похожа. Если они раскроют преступление, им очень трудно будет обвинить милиционеров и самим защитить себя. Какие суды в нынешнее время. Да, Господи, где мы все находимся. Блокада, война, отсутствие света, холод в квартирах, страх за свою жизнь, дружба между призраками, которых завтра может быть и не быть. Зачем все это свалилось на наши головы. Как отсюда выбраться?
Прошло еще недели три, а труп еще не найден. Что же это такое? Они хотели пойти посмотреть, не убрали ли Юру, но испугались. Мать ходила каждый день в милицию, но ее ни на какое опознание не отводили. Словно и не было Юры. Словно и не было трупа, на котором были их отпечатки пальцев. Что же произошло?
И вот тут – получилось с отъездом. Сергею и Тиграну удалось продать мебель, телевизор, который они сами починили, радиотехнику, которой увлекались, золото, которое нашли дома, купили билеты и получили визы. И сейчас им главное вырваться. Там они начнут новую жизнь. Там, они порешили, признаются во всем, напишут матери письмо, объяснят, что произошло и почему они боялись признаться. Она поймет. Не такие они бесчувственные и бессовестные люди. Понимают. Правда дороже всего на свете.
В аэропорт приехала провожать их мать Юры. Они для нее – последняя связь с сыном, надежда и юность ее сына. Она для них как родная, она для них мать. Она их провожает в путь к спасению, и как бы она хотела, чтобы и Юра был с ними, она ведь тоже собирала деньги на его билет, думая, что он выберется и избавится от всего здешнего кошмара.
Сейчас надо пройти ответственный участок – таможенный контроль, где их могут еще задержать. Не зря весь аэропорт кишит военной полицией. У них с документами все чисто, но нужно волноваться, потому что свобода очень дорого дается. Тигран прошел первым и все удачно, он уже там, откуда едва ли возвратится. Очередь Сергея, и мать Юры стоит рядом и волнуется тоже за своих детей. Но таможенник что-то долго проверяет паспорт Сергея. Вернул. Все нормально. Потом открыл студенческий билет (без него не выпускают). Смотрит на Сергея и спрашивает:
– А кто такой Юрий Сарксян?
– Как кто такой? Откуда он взялся.
– А вот – студенческий билет на имя Юрия…
Сергей все понимает. Этот билет с того проклятого вечера остался у него, и он с ним не расстается. И теперь по ошибке достал документы убитого Юры.
– Юрочка? – Сергей увидел искаженное ужасом помертвевшее лицо матери и ничего не смог сделать, как только улыбнуться ей. И только подумал – как близка и далека правда, как о ней рассказать, кто поймет, кто докажет?


вторник, 14 июня 2005 г.