Собаке-собачья жизнь

На краю одной деревушки стояла рубленая домушка. Жили в ней дед шестидесяти лет и бабка пятого десятка. Своим трудом кормились, в поле – не ленились, на долю не жаловались. Вот только детей у них не было. От того старикам и взгрустнется подчас, от того им, бывало, невесело.
Случись однажды, привез старик с ярмарки жене подарочек – собачку маленькую, всю-всю кудрявенькую да беленькую.
В этой деревне таких доселе не видывали, а в соседних о таких и не слыхивали.
Назвали старики собачку Машкой-милашкой, стали холить-лелеять. Измарается в луже – в баньке купают, спать захочет – колыбельные распевают, на двор выйдет зимой – тулупом укрывают. В холода кладут на печь – надобно Машку от стужи беречь.
С псами уличными резвиться не велят. Ей не чета, мол, не ровня, говорят. То княжной персидской собачонку назовут, то королевной французской величают.
Загордилась милашка, того и гляди взбесится.
Как-то раз, Машка на бабку с дедкой разъярилась-разгневалась. Блин-то ей не остудили, сливки через край перелили, яичко «только что из под курочки» не положили.
Покусала она за это стариков и ушла в лес жить. В лесу зверья много, пусть мне прислуживают, думает.
Добралась до леса, увидали ее белки, выслушали и говорят: «Шла бы ты, красавица назад! Ишь принцесса выискалась! Да тебя медведь задерет, или волк сожрет, лиса поймает и кудри твои по ветру разбросает».
Собачонка слушает, вздыхает, и повелевать уж больше не желает.
Побегала-поскакала Машка-милашка по травке-муравке, а дело к ночи, стала искать половичок-пуховичок, чтобы лечь на бочок. Да где его в сыром бору сыщешь? А вокруг волки подвывают, совы глазами сверкают.
Всю ночь собачонка на мху лежала, от страха и холода дрожала. И думала, не пойти ли к старикам, повиниться, в теплый дом попроситься?
Утром солнце припекло, стало Машке тепло. Тепло-то тепло, а голодно. Пощипала персидская княжна траву-мураву, погрызла французская королевна дерево-кору и давай выть-завывать, по прошлому житью-бытью горевать. В то время мимо лось проходил. Услышал он вой, с тропки своротил, с испугу назад припустил. А Машка тоже струхнула, бросилась, куда глаза глядят.
Малость заплутала, в чужую деревню попала. Но она этого не знала. Долго свою избу со стариками искала. У каждой калитки скулила, пустить ее в дом просила.
Забрела на какой-то двор, хозяину хвостом повиляла, хозяйке руки полизала. «Живи, малявка-кудрявка - говорят люди. Только проку от тебя - ни на грош: на охоте за дичью не поспеешь, дом от воров не устережешь…»
Кинули ей под крыльцо мешковину, поставили туда миску. Теперь Машкина еда – хлеб да вода, она и тому рада… По бабушке с дедушкой скучает, себя за гордость ругает.
1992г