Ты ушёл из жизни

Ты ушёл из жизни. Не из своей, ты ушёл из жизни людей.

Ты сидишь у открытого окна и смотришь на небо.

Внизу ты не бываешь, только иногда выходишь в магазин на углу дома.
Ты покупаешь макароны, томаты, сыр и вино. Полусухое красное. Ты не разбираешься в марках и виноградных провинциях. Но ты любишь красное полусухое с сыром. Остальное время ты сидишь у открытого окна и смотришь на небо. Вниз ты не смотришь. Внизу прошлое. Внизу тебя били и однажды покалечили. Тебе покалечили душу. Тебя били и смеялись, а ты просил, нет, ты умолял пощадить хотя бы самое ценное, самое жизненно важное, а они и слушать не хотели. Они били. По лицу, по глазам, по душе. И щемило, щемило в сердце, стонало и рвалось в бессилии где-то под мечевидным отростком.

А ты их любил.

Ты и теперь их любишь. Во всяком случае, желаешь им счастья. Только боишься, что они убьют тебя. Теперь ты никого не пускаешь в свой дом.

По пятницам к тебе прихожу я, я убираю у тебя в прихожей, мою посуду и поливаю цветок. Последний, оставшийся в живых. Когда-то я жила у тебя в доме и цветов было много, а теперь только один, да и я теперь прихожу раз в неделю. Тогда же мы делили постель и тепло, мы шептались и мечтали, как будем вечно жить. Но тебя покалечили.
И ты меня выгнал. Ты не знаешь, что я прихожу, не важно, что ты думаешь о чистой посуде, возможно, просто не замечаешь её, но мне так лучше, так я знаю, что ты ещё жив.
А ты теперь боишься и меня, хотя и любишь. Так же, как любишь всех. Может быть, даже сильнее. Когда-то ты говорил мне о друзьях, что все они хорошие люди, просто нельзя давать им возможность предавать, и тогда всё будет отлично. Ты не давал. Они взяли сами.

А я нет.

А ещё я приношу тебе книги. Я оставляю их каждый раз на окне. Ты их читаешь. Тебе нравятся слова. Тебе нравятся сплетения из слов. Ты всегда говорил, что книги напоминают тебе венки. Венки, порой гладкие и симметричные, а порой корявые и колючие, с вплетённым в них, как будто нарочно, чертополохом. Ты любишь авторов, почти всех. Иногда, бросая книгу на стол, ты начинаешь ходить по комнате, размеренно впрессовывая шаги. Тебе кажется, что ты становишься их отражением. Потом ты снова читаешь. Вечером ты берёшь тетрадь и начинаешь писать. А ближе к утру ты рвёшь её на мелкие кусочки. Ты кажешься себе кем-то другим, тем, кем ты хочешь быть, но боишься.
Утром ты снова усаживаешься у окна. Ты смотришь в небо. Мне нравится быть невидимой и наблюдать за тобой. Наибольшее же наслаждение я испытываю, когда ты засыпаешь. Я смотрю на подрагивающие ресницы, на расслабленные губы, слушаю мягкое дыхание. Я знаю, что через полчаса, когда сон окутает тебя надёжнее, я смогу с тобой говорить, и тогда ты мне скажешь, что любишь меня больше других. Даже больше себя. Но этого мне не надо. Я хочу вернуть тебе тебя самого. Я хочу вернуть тебя к жизни. Сделать тебя закалённее, сковать броню и вернуть к людям. Ты должен стать бессмертным. Но ты предпочитаешь умирать, глядя на небо.


Сегодня я пришла к тебе, чтобы принести книги и газету. Раньше ты никогда не читал газет, ты видел людей. Но людей рядом нет. Поэтому я принесла их на десяти страницах тонкой серой бумаги. Чёрно-белые, шелестящие, они топчутся на ней, они живут, размножаются, умирают. Едят, поют, спят. Любят и ненавидят. Властвуют и подчиняются или, наоборот, борются за независимость. Они кричат слово «свобода», не понимая, что оно значит. Когда-то ты сам так сказал. А я запомнила.
Ты увидел и содрогнулся. Взял в руки, полистал, отбросил и пошёл к окну. Ты посмотрел вниз. А я, невидимая, стояла и улыбалась. Я знала, что именно так и поступишь. Так и надо.

Это первый шаг. Завтра я принесу ещё.

А через неделю ты попросишь меня рассказать о тебе. И ты будешь слушать. Ты ещё долго не сможешь окончательно и без оглядки поверить в мою преданность. Но ты будешь слушать. А потом я поведу тебя вниз. И ты увидишь людей, но уже иных. Тех, что тебя били не будет. То есть, они будут, но маленькими и беззащитными, как котята. Они станут трусливо и покорно жаться к твоим ногам. Они будут ждать каждого твоего слова. Они будут с восторженной дрожью читать твои тетради. А ты будешь продолжать их любить.

И ты обретёшь бессмертие.