Три желтые розы

Вера С. открыла дверь. Перед ней стоял незнакомый молодой мужчина с букетом цветов.
- Могу я видеть Веру С.?
- Да, это я. Что вы хотели?
- Вот. Просили передать, - мужчина протянул ей цветы.
Вера смущенно улыбнулась, отведя взгляд в сторону, поднесла цветы к лицу, вдохнула их аромат и блаженно зажмурилась.
- Прелесть какая! Спасибо большое, а от .., - она не закончила фразы, потому что подняв глаза никого не увидела.
Незнакомец исчез.

Вера С. ужасно любила цветы. При всем осознании собственной красоты (а Вера была красива!) и требовательности к своим поклонникам, Вера С. была наредкость сентиментальна. Комплименты, руки, протянутые для поцелуев, мужчины, стоящие на коленях, кучи подарков, цветы, много цветов – все это не было какой-то ее особенной прихотью. Все это она воспринимала всерьез, искренне считая, что такие именно отношения между мужчиной и понравившейся ему женщиной есть самые, что ни на есть обыденные, разумеющиеся сами собой. Такие понятия, как «искренность», «доброта», «любовь», в отличие от большинства ее подруг не были для нее пустым звуком. Словом, она была из числа тех женщин, про которых говорят «родиться бы ей лет этак сто назад…», неких Прекрасных Дам, продолжающих верить в существование Благородных Рыцарей, не смотря ни на какие проколы в жизни.

А проколы у нее были. Выбранные Верой мужчины, казалось бы, отвечали всем ее требованиям: целовали ей руки, осыпали комплиментами и подарками, стоя на коленях, клялись в вечной любви, совершали те милые глупости, которые так нравятся женщинам, но… Но, добившись своего почему-то либо вскоре покидали ее, либо оказывались на поверку совсем не такими, какими хотели показаться в начале. Да и по правде сказать, сама Вера в какой-то мере способствовала этому. Увы, как это не печально, но следует признать, что Прекрасные Дамы нередко оказываются бессильны перед мелочными (в их понимании, конечно) проблемами быта, обеспечивающими нормальную, с точки зрения большинства мужчин, семейную жизнь.

Но было бы неверным сказать, что Вера С. разочаровалась в людях. Она не переставала любить всех тех мужчин, что были у нее в жизни. Да, она любила их. Любила и жалела, пытаясь оправдать их предательство, и даже немного завидовала той легкости, с которой они рвут установившуюся, казалось бы прочную связь.

Конечно, всякий раз Вера переживала разрыв, плакала, даже бывало, закатывала истерики, но потом быстро приходила в себя, надолго успокаивалась, чтобы снова ждань настоящего Благородного рыцаря, который обязательно (а в этом она была уверена!) появится на ее жизненном пути. Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила Ш…

Ш. комплиментов не говорил, рук ей не целовал, подарков не делал, да и вообще ничем особым не выделялся. Уж кто-кто, а он-то совсем не отвечал выдвигаемым Верой требованиям. Но было в нем нечто такое, что сперва оттолкнуло Веру, а затем неожиданно для всех, в том числе и ее самой, привлекло ее в его объятия.

В отличие от других Ш. не покинул ее, наоборот, с каждым днем делался все более заботливым и внимательным. Постепенно менялась и Вера: в ней теперь трудно было узнать ту прежнюю сентиментальную особу. Бывшая Прекрасная Дама все чаще стала задумываться о тихом семейном счастье. Хотя в глубине души Вера С. так и осталась романтиком.

- Ты ведь любишь меня, - сказала она Ш., целуя его (тут Ш. шутливо покачал головой – «Нет конечно»), - любишь, я знаю. А почему не даришь цветов?
- Но ведь я дарю.
- Мало, - она капризно поджала губы, - я хочу много цветов. Много-много. Целое море.
- Как в песне: миллион алых роз, - улыбнулся Ш., гладя ее волнистые волосы.
- Нет, больше. Обещай, что ты подаришь мне много-много цветов, - продолжая она, ласкаясь. – Много-много роз. Только не алых, а желтых. Я вообще люблю желтый цвет. Ну, давай обещай. Ну, пожалуйста, обещай!
- Хорошо, - послушно согласился он, - но, увы я не Рокфеллер, так что - с учетом моих доходов.
Ш. любил над ней подшучивать, но, хотя его шутки нередко возвращали Веру с небес на землю, она не сердилась, а лишь смеялась. Смеялась и над собой, и над ним, и просту потому что было весело.
Тем не менее, после этого разговора он стал регулярно два раза в мемсяц покупать ей по три желтые розы.
- Вот, это тебе. Ну как, нравится? – спросил Ш., когда принес розы в первый раз.
- Спасибо, очень! Нет, ты сам не понимаешь, как мне приятно. Ты просто молодец! – обрадовалась Вера и чмокнула его в щеку.
- Я рад, что тебе понравилось. Только учти, что желтый цвет – это цвет измены.
Вера рассмеялась.

Он и вправду иногда изменял ей. Но делал это как бы невзначай, совсем не желая обидеть. К тому же никогда не отрицал своей вины, не оправдывался, честно отвечая на все расспросы. Вид него при этом был как у нашкодившего кота, который прекрасно осознает всю недопустимость своего поступка, но … Глядя на его обескураженную физиономию, Вера не могла долго сердиться. Ш. обещал, что он постарается больше никогда, ни при каких обстоятельствах… словом через пару дней они мирились, и вновь все тело по накатанному. Конечно, это не был Доблестный Рыцарь в Верином понимании, но зато он был честен и прям, внимателен и, что самое главное, он по-своему очень любил ее. Любил такой, какой она есть, со всеми ее странностями и причудами.

Ш. по натуре был замкнутым. Вера почти ничего не знала о его прошлой жизни. Впрочем, ее это не особенно и интересовало, ведь ей так хорошо было с ним.
Ему не нравилось общество ее друзей, он считал их уж слишком глупыми и пустыми. Постепенно Вера перестала ходить к ним в гости, ограничиваясь лишь редкими телефонными звонками. Почти все свое свободное время она проводила теперь в обществе Ш.. И, что самое интересное, ей никогда не было скучно. Он читал ей стихи, очень много рассказывал. Рассказывать Ш. умел. Вера часами слушала его, затаив дыхание, иногда ей даже казалось, что Ш. обладает знаниями, недоступными другим. Она даже как-то раз спросила его об этом. Но Ш. лишь рассмеялся и сказал:

- Вот еще выдумала, фантазерка. Просто я люблю тебя, а любимому человеку всегда есть что сказать.
И Вера ему верила. Она знала, что любима, ведь Ш. дарил ей желтые розы.
Обычно это были только-только распустившиеся бутоны. Но однажды он принес розы, на которых несколько лепестков завяли. Прежде, чем поставить цветы в вазу, Вера оторвала эти лепестки. Лицо сидящего в кресле Ш. вдруг исказила гримаса боли. Он застонал.

- Что с тобой? – испугалась Вера?
- Тебе не жалко роз? – зло спросил он.
- Что случилось? Кого мне должно быть жалко? – не поняла она.
- Ты оторвала лепестки! – голос Ш. дрожал.
- Но ведь они увяли и некрасивые.
- Но розам больно! – почти выкрикнул он.
- Извини, - тихо попросила Вера, глаза ее наполнились слезами, - я, наверное дура, ноя ничего не понимаю.
- Да нет, нет, ничего, я сам виноват, - и Ш. улыбнулся, но улыбка его выглядела какой-то неестественной, - должен был предупредить тебя, ведь ты обыкновенный человек, хоть и необыкновенная женщина. Ну успокойся, ради бога, все уже хорошо, - принялся он успокаивать, глядя на ее испуганное лицо. – Когда - нибудь я все тебе объясню. Я знаю – ты поверишь и поймешь. Только обещай, что не будешь делать цветам больно.
- Обещаю. Скажи только, что ты не бросишь меня. Ну пожалуйста, скажи, - попросила Вера.
- Глупышка, - Ш. встал и обнял ее за плечи, - конечно нет, ведь я люблю тебя.
Это была их единственная ссора, запомнившаяся ей надолго. Да и вряд ли это можно было назвать ссорой – так, легкая тень непонимания на мгновение разделившая их.
Он так и не сказал ей ничего. Видимо, не было подходящей минуты, а сама Вера не захотела спрашивать, справедливо считая, что мужчина должен обо всем рассказывать сам.
Когда им наскучивало сидеть дома, они отправлялись гулять, причем прогулки эти могли состояться в любое время дня и ночи. Взявшись за руки, бродили они по притихшим ночным улочкам, или шли в парк. И случалось иногда, что всю дорогу до парка он нес ее на руках. Совсем как рыцарь, о котором когда-то мечтала Вера.

А по воскресеньям они иногда ходили в церковь: в маленькую деревянную церквушку, что стоит на самом краю города. Ш. щедро раздавал милостыню. Все нищие на паперти знали его. Особенно любил Ш. юродивый неопределенного возраста, казавшийся то старым, то вдруг молодым. Иногда он о чем-то подолгу беседовал с Ш., но о чем, Вера не понимала. Она могла разобрать лишь два слова: «желтые розы».

После таких разговоров Ш. становился каким-то задумчивым и печальным, но, благодаря усилиям Веры, вскоре оживлялся, и они опять забывали обо всем на свете.
Их идиллия продолжалась около двух лет. А потом Ш. исчез. Случилось это поздней осенью, когда моросил надоедливый холодный дождь, и озябшие голые деревья дрожащими корявыми пальцами царапались в стекла Вериного дома. Напрасно она прождала его всю ночь. Ш. так и не пришел. Его не могли найти нигде, он как будто пропал бесследно. Один за другим тянулись тоскливые дни, а Вера надеялась, что Ш. вернется, не мог же он в самом деле уйти навсегда, ничего на сказав, ведь он обещал…

Через полгода Веру С. вызвали на опознание. С ужасом взглянув на разлагающийся труп, она с трудом, но узнала Ш.. Вытаевшее из-под снега тело его было обнаружено в том самом парке, где они так часто гуляли вдвоем. Заключение криминалистической экспертизы гласило: «смерть наступила в результате общего переохлаждения организма». Но вот причины, по которым данное переохлаждение случилось, почему-то не указывались.
Самым загадочным во всем этом было то, что в руке покойный держал букет цветов: три желтые розы. По данным все той же экспертизы, труп Ш. пролежал под снегом не менее пяти месяцев, но свидетели, обнаружившие тело, в один голос утверждали, что цветы в его руке не только не сгнили, но и даже не завяли. Это было необъяснимо, и потому в материалы дела (наши следственные органы не очень-то уважают все необъяснимое) данный факт включен не был. Расследование обстоятельств смерти Ш. ни к чему не привело, дело в конце - концов прекратили за отсутствием события преступления и списали в архив.
Жизнь Веры С. отныне текла по иному руслу. Первое время она сильно горевала, даже пыталась покончить с собой. Но постепенно пришла в себя, хотя окончательно успокоиться так и не смогла – ею овладела какая-то непонятная для остальных апатия ко всему окружающему.

Вера С. была молода и красива. Вновь, как и два с половиной года назад, она была окружена мужским вниманием. Мужчины целовали ей руки, осыпали подарками и цветами, многие предлагали руку и сердце. Но Вере уже не хотелось всего этого, она с удовольствием отдала бы всех своих поклонников, чтоб вернуть Ш.. Хоть ненадолго, ну хотя бы на несколько минут. Увы, сделать это было не возможно. Постепенно мужчины, к удивлению своему натыкавшиеся на неприступную стену, оставили Веру в покое. Старые знакомства, расстроившиеся за время ее жизни с Ш., так и не восстановились, а новые как-то не завязывались, да она не особенно к ним и стремилась.

Вера С. замкнулась в себе и жила одиноко, почти не выходя из дома. Только одно напоминало ей о прошлом. Раз в месяц Вера покупала себе цветы. Три желтые розы. И вот что странно. Ей стало доставлять удовольствие находить в них какой-нибудь изъян, будь то увядший лепесток или пожелтевший листик. «Не такие уж вы красивые, как кажетесь с первого взгляда, - говорила она при этом, - ну да ничего, сейчас я вас приведу в порядок». С непонятным наслаждением обрывала она непонравившиеся ей лепестки и листья, радуясь, что может довести до совершенства то, что не доделала Природа.
Однажды в воскресный день Вера С. решила пойти в церковь. Это был тот самый день, когда она познакомилась с Ш.. «Боже мой, как все это было давно. Три года. А кажется, вчера будто», - подумала Вера, подходя к храму. Она щедро раздала милостыню – так, как это делал Ш.. И тут кто-то ее окликнул. Вера обернулась и узнала юродивого. Темное морщинистое лицо его было печально.

- Здравствуй, Вера, - сказал он, нараспев растягивая слова, - Ты такая красивая, Ш. очень тебя любил. И я наверное тоже, - юродивый улыбнулся, лицо его помолодело, морщины разгладились. В этот миг он выглядел не старше, чем сама Вера. – Только ты злая. Зачем обижаешь цветы? – лицо его вновь стало морщинистым и старым, в глазах блеснули слезы. – Не надо, не делай им больно. Ш. тебя просил, и я прошу.

- Хорошо, - согласилась Вера и протянула юродивому монету.


Вернувшись домой, Вера С. почувствовала, что устала. Она прилегла на кровать, закрыла глаза…
Ее разбудил звонок в дверь…

 
… Пройдя в комнату Вера С. еще раз критически осмотрела цветы. Нет, вот два лепестка у самой большой розы определенно портили всю композицию букета. «нужно исправить», - решила Вера; правда она обещала юродивому.., но во – первых она сказала это лишь для того, чтобы утешить несчастного, а во – вторых Ш. давно нет в живых, а значит она свободна от обещания. Ловкими движениями пальцев Вера оторвала не нравившиеся ей лепестки. «Вот теперь другое дело!» - удовлетворенно подумала она. И вдруг услышала голос:

- Мне же больно!.
Это был голос Ш..

Уронив цветы Вера попятилась, судорожно шевеля губами. В ушах ее зазвенел какой-то ужасный вопль, сиреной разливающийся по всему дому. Вера так и не успела осознать, что кричит сама. Она вдруг поперхнулась и, широко раскрыв рот, медленно сползла на пол.


Дверь в комнату Веры С. оказалась незаперта. Прибежавшие на крик взволнованные соседи обнаружили следующую картину: на полу посреди комнаты лежала Вера С., чуть поотдаль валялись желтые цветы – три желтые розы. Вероятно Вера уронила их в момент испуга. В широко раскрытых глазах ее застыл страх, а волосы на голове приобрели какой-то странный серебристый оттенок. Все в комнате находилось на своих местах, никаких следов борьбы прибывшей милицией обнаружено не было. Оставалось непонятным, что могло смертельно напугать женщину. Ли при тщательном осмотре удалось установить причину ее страха. У одной из трех желтых роз из того места, где были оторваны лепестки, сочилась теплая живая кровь…