Вторая часть Трактата в ранней редакции

ГЛАВА ВТОРАЯ. Россия, сексуальность, разврат.

В СССР секса нет.

(Россию я больше ассоциирую юридически, то есть во время советского периода неправильно считать весь СССР Россией. Россия – это республика, одна из многих, РСФСР. Никто не переименовывал Россию в СССР, СССР появился не в 1917 году. В споре Ленина и Сталина о названии и устройстве государства был смысл для многих национальностей, для претензий на мировую экспансию, потому что не было названия национальности в названии страны, ничего её не ограничивало. Но выражение «В СССР секса нет» относится именно к России).

«Из России с любовью». У России своя концепция любви. Русская философия (Соловьёв – Розанов – Бердяев – Ильин – Флоренский – Франк) любви другая. От нас постоянно чего-то ждут в споре о проклятом вопросе любви, что выражено в формуле «From Russia with love». Любовь – это практически наша национальная идея, которая таится в глубинах духа россиян всех народностей. Без разработки проблем любви нет вопроса о соборности, он даже не может быть поставлен. З. Гиппиус комментируя Вл. Соловьёва раскрывает это так: от личности к обществу через любовь, от «Я» через «Ты» к «Мы». Это и онтологическая и социальная проблема. Без становления личности, истинно свободной, без истинной любви, соборность рискует стать коллективизмом, кучкой конформистов. Умение любить что-либо – это основная черта личности, позволяющее ей ценить и верить.
 Во имя любви можно, пожалуй, и личностью стать. И это не сублимация. Этот некорректный термин был взят из химии, где означает что-то вроде «очищения». Любовь чиста изначально. Она не есть ни очищение сексуальности, ни очищается в творчестве. Любовь – это тема творчества, а художественное виденье помогает укрепиться любви. Любовь двигает к совершенству, как внешне, так и внутренне. Движение таково: Эротика (как любовь) – Эстетика восприятия – Этика жизни. Мечта о любви как о некоем рае даёт некоторые критерии этого рая, намечает пути движения, которые и реализуются в деятельности. Неправда, что идеал любви оторван. Почти всегда он конкретен. Любим кого-то, а не за что-то. Первая любовь во многом формирует этот идеал. Фромм при всех своих недочётах очень точно указал возраст первой любви – 7 лет. Это возраст первоклассника, уже сознательный возраст. Это возраст до полового созревания. И это детский возраст, когда в человеке сердце Христа есть как дар. Идеал рая не в сытости, беззаботности и опекаемого рёбёнка, не в эгоистический модели фальшивого рая, а в созерцательности, в сердечности, в открытости, смелости, даже в наивности ребёнка. Дети – лучшие философы. Ребёнок верит в любовь как никто другой, его любовь бесконечна, чиста, светла. Первая любовь – это не просто первая нежность, это источник нежности, эстетики, этики, общего мировоззрения будущих возрастов. В слове «первая» во многом отражено и слово «единственная», 1=1, а значит, настоящая. Первая любовь не защищена, она не имеет сил, у неё нет орудий. Она чаще всего обречена на неудачу. Вторая проблема в отрицательных фактах взросления и изменения. Первая любовь – источник, критерий, надежда на её реставрацию. На её возрождение, на достижение этой любви. Вторая любовь – это уже предательство. Вот психологический, на мой взгляд, механизм потерянного рая. Здесь не место «потребностям».

Почему же Россия? 1. Роль православия как пути сохранения сердца Христа в себе, свет «солнца любви» в иконе и самом храме. 2. Активность, ответственность Запада и мечтательность Востока, серьёзность обоих сторон света. Александр Грин могу родиться только в России. Его сказки рассмотрим ниже. 3. Культурная все-внятность, многонациональность, диалог с другими . 4. Народность, дух важнее материального блага. 5. Доверчивость. 6. Героизм. 7. Генетическая гениальность и антропологическая красота. 8. Сердечность, душевность, духовность, ум. 9. Упорство веры. 10 Дело, жажда перемен. 11. Уникальная культура и исторический путь.

Что нам мешает? 1. Мы не должны мнить себя планетным мессией, не должны быть жандармом, стремиться к бессмысленной власти. Многополярность и многоплановость нам близка из-за самой структуры общества. «Быть знаменитым не красиво, не это подымает ввысь». Россия докажет свою уникальность, но не ради эпатажа. Если будет, что показать кроме матери Кузи, известного жука, – мы покажем бесплатно и безвозмездно. От нас этого ждут. 2. Как уяснить разницу между свободой по необходимости как по «чужой воле» и своевольным эгоизмом? Это тема сложная. Свобода в личности, свобода в духе, свобода жить сердцем и Логосом, свобода с другим и с другими. Свобода в нравственном источнике, активная, творческая. Свобода для, а не свобода от. У свободы должен быть смысл. Свобода от запрещённого пуста. Свобода от «нельзя!» не нужна. Свобода всегда для. Для жизни, для воплощений. Запрет от чего-то не выход через уничтожения; свобода должна творчески уничтожить сам грех, само преступление, которое запрещено, и запрет потеряет смысл. Свобода уничтожить исток неправды,. свобода видеть его. Победа над развратом, через торжество любви, а не интерес к запретному плоду; это как пример. Бердяев называет себя «философом свободы». Наверное, это так. Ильин тоже о свободе высказался. Есть и другие проблемы, более далёкие от нашей темы: демократизм и общность людей, либеральность, экономическая роль в устройстве семьи, культура в фацете искусства, состояние этого искусства, смысл и задачи революций в любви, их виды, оправдания и история.

Кратко замечу, что нет почвы более благодатной для разврата, чем общество после атеистической и материалистической чумы, которую пережила Россия в ХХ веке. С одной стороны, достиг апогея момент обалдения и упадок нравственности, прикрытой лишь ложью формальной морали Железного Занавеса, поэтому уже в Советском Союзе эта нравственная катастрофа постепенно нашла выражение в другой более видимой неприятности, например, демографической. Всё это накапливалось и прорвалось с крушением формальных удерживающих их барьеров. Разврат советского человека был прикрыт, но он был вопиющий. Разврат подрывает семью и снижает рождаемость. Разврат подрывает любовь, дух и смысловое наполнение жизни, закрывает пути, расчищая дорогу пьянству, наркотикам, в конечном счете, усугубляя ненормальную смертность (когда причины мало зависят от потенциальных способностей организмов, но образ жизни и шаги жизни приводят к гибели). Определение разврата, как и любви, сложно. К этому ниже. Кратно скажу, и ещё повторю, что разврат – основа любого греха, его корень. Не скрою, что это я почерпнул от мунитов, которые на этом и строят свои доктрину и политику привлечения адептов. Собственно они подтвердили мои интуиции. С другой стороны, Формальность Железного Занавеса уберегла Россию от негативных сторон сексуальной революции 60-х годов, но на почве постсоветской эти негативные стороны растут как нельзя хорошо. Россия один из лидеров в проституции и по СПИДу. Но любой негатив имеет протест, поэтому новая теория любви, новая революция – подлинно революция любви – начнётся в России и с России, потому что в России есть «революционная ситуация»: правительство и различные конфессии за нравственность борются недостаточно, а народ в своей массе опускается всё ниже и ниже, но каждая сторона хочет перемен.

Но, чтобы понять что-либо, нужен подход, метод. Почему я в прошлой главе долго разбирался с материей и Богом? Дело в том, когда ты занимаешься высоким, то о высоком получается говорить лучше и полнее. Чисто формально любовь можно свести к материи, но чтобы проделать путь от допущения материи, чтобы действовать этим способом естественно-научного познания, этим путём абстрагирования, чтобы проделать путь к любви, чтобы сказать именно о любви, а не о чём-то другом, придётся держать в голове последовательно математику, физику, химию, биологию, социологию и экономику, психологию, что может только какой-нибудь суперкомпьютер, и всё равно любовь или потеряется по дороге или пропадет, так и не возникнув. Путь движения «от Бога» помогает лучше кое-что уяснить. Ив. Ильин, Бердяев, Вл. Соловьёв и даже Розанов (не весь) глубже, основательнее говорят о свободе, о государстве, о духе. Этот метод даёт чёткие критерии, необходимую глубину, ясность. Без этого подход либо просто количественный, либо качественный в социологическом смысле, сводимом опять на число. Нет принципиального различия духа, души и тела, как нет и единства их. Без этого, ты будешь ходить вокруг да около, считая Бога за отрицательное неизвестное, но сам будешь выражать одно своё неизвестное через другое неизвестное, топчась на месте. КПД такой философии низок. Напротив, с категорией Божественного легче говорить о любви. Это и метафора и положительное неизвестное («неизвестное» как «до конца не познаваемое») – тот единственный «икс», преобразуя различные выражения с которым, мы 1) двигаемся к нахождению самого «икса», 2) находим новые формулы и получаем новые выражения, как-то двигаемся.

«Бог есть любовь». Это хорошо понимает Флоренский, и неважно понимают нерелигиозные философы. Лично для меня Бог и существует как 1) Любовь, 2) некий субъект моей личной судьбы, влияющей на неё прямо, что менее ценно. Против второго определения даже Фрейд говорит невнятно, ничего не опровергнув («Будущее одной иллюзии»). Любовь – основа веры, как настаивает Иван Ильин, конечно, понимая все аспекты духовной любви, в том числе, наверное, и половой. Поэтому и Любовь в некотором смысле есть Бог, Бог – один из фацетов любви, любовь – важнейшая грань Бога. Бог – гарант нравственного закона внутри по Канту и любви по русской христианской философии. От Бога можно двигаться к духу и должному, прекрасному и эстетически художественному, можно говорить о свободе и справедливости. От Бога можно прийти к онтологии любви. Её месту в бытии (не люблю слово «экзистенциальный», поэтому постараюсь не употреблять). Русская религиозная философия дала мощный подход к любви, требующий продолжения и наследования.

Почему же в России нет секса? Ну, во-первых «секс» – это не русское слово, и мотивы его заимствования в ХХ веке не совсем ясны. В Английском языке есть как минимум три принципиально различные значения слова «sex»: 1) пол как таковой, 2) половое сношение как таковое, факт этого сношения, 3) эротика первого или порнография второго. Откуда рождается 4-ый, а именно: «тончайшие переживания влюбленных, впервые касающихся друг друга воспалёнными от нежности губами», не ясно, потому что поцелуй – это не секс, Фрейд ошибается, поцелуй всё-таки выражение любви (если она нуждается в выражении), поцелуй – атрибут и символ любви (см. рассуждения А. Фета о поцелуе). Поцелуй Иуды на знаменитой картине Джотто совсем не сексуален (комичная трактовка персоны предателя получается, если предположить обратное, не так ли?). Это раз. Ещё в том же английском языке не различаются оттенки слово «power», как замечалось выше, и «человек» сливается с «мужчиной» в одно понятие «men». Это указывает на архаичность языка, если не мышления. Слово «секс» – это архаизм. Это два. Из всех отмеченных трактовок понятия самой острой является вторая: «секс – это половой акт». Наверное, не стоит лезть в словари (особенно к Ожегову) и соотносить понятие «половой» с понятием «акт», искать другие определения. Там можно размыть любое понятие, низвергая или абсолютизируя его. Обыденный смысл иногда выводит из тупика. Половое сношение – это такое сношение, где не обошлось без 1) удовольствия, 2) участия первичных или «менее первичных», но телесных половых признаков человека, где им уделена роль получения этого (не только оргазм, но и общая похоть) удовольствия, а различия в примерах акта, будь то брачная ночь, онанизм или изнасилование здесь не так важно. Однако я утверждаю, что половое сношение без любви (внутренне осознаваемое, формально не понятое, некоторые явные внешне уловимые примеры) греховно, отвратительно, ничтожно, подло, губительно, недостойно, мертво, «тинно и болотно». Это секс по похоти и через похоть. Секс по любви уже не секс, это что-то иное. Секс – это не «телесное выражение любви», – любовь, мягко говоря, не нуждается в материи, существование которой не доказано. (См. следующий абзац). По любви может быть только любовь, но «любовь» мы пока не определили, поэтому не будем болтать впустую. Клайв Льюис не считал секс без любви грехом на том сомнительном основании, что он предположил, что тогда «нам» всем не чем похвалиться в своём происхождении: «мы» не были рождены по любви, – раньше же не спрашивали детей и женили не спрашивая. 1) Ну, кого-то же и по любви женили и спрашивали, считались, родители просто устраивали жизнь детей, не желая, скорей всего, навредить. Но я не сказал, что это было хорошо. Просто, это было не совсем так уж и плохо. 2) Если любовь не разработана или на предыдущем этапе истории, в прошлом поколении, она была ниже, была недоразвита, то это не мешает нам её совершенствовать в своей собственной личной жизни; прошлое нам не указ, не всегда прошлое достойно подражания. Осуждать ли отцов? – другой конфликт. Если факт, что все наши предки были людоедами, то из него не следует никаких этических указаний (запретов, разрешений). Льюис, называющий себя человеком близким к христианству, странно толкает нас на языческое отношение к сексу. Он бессилен разработать христианское отношение, понять глубинное отрицание секса в Средневековье и найти способы его творческого понимания, не важно доктринально отрицательного или положительного. Льюис предлагает надеть маску с венецианской вакханалии (так непохожа она на другой языческий обряд – масленицу!), мужчине возомнить себя небом, а женщине – землёй. 1) Я не склонен делить всю природу на женское и мужское: такое разделение тоже весьма архаично, а вовсе не философично, как предполагают. Причём здесь Небо? а Земля причём? Мы, где, в Шумере? Или у Вас христианский Бог, господин Льюис? Отказываться от Бога, «снимать крест», предавать Бога хоть на секундочку, – это тягчайший грех, где есть уже зачаток любого предательства. Как можно в эпиграфе к книге ставить одновременно и историю евангельской блудницы и гимн Изиде как «Великой Матери», смешивая в безумной эклектике язычество и мировую христианскую религию? Кому нужна эта «Великая Мать»? Растягивать понятия семейного положения опять же архаизм, не чуждый «фредятине» с его шарлатанством. У Фрейда, а также в затрагиваемых им архаико-языческих верованиях этот антропоморфизм не сознателен, человек этой религии не ведает себя, себя не знает, даже подчас не изображает себя. В христианстве же термины «Отца» (Бога), «невесты» (церкви) вполне допустимы, ибо христианство наполнено знанием о себе, самосозерцанием в молитве, иконе, подвиге, подвижничестве. Учение Фрейда, играя на абсолютизации бессознательного, возвращается в русло архаически суеверного фольклора («Фрейд – наивный австрийский сказочник»). Искусство, которое научно в смысле научности, например, описательной ботаники, гораздо адекватнее в деле познания факта и смысла любви, чем любые психоаналитически выкладки. Психиатрия, по моему глубокому убеждению, стала наукой в момент изобретения и внедрения в процесс излечения таблеток; вся предыстория её есть то же, что алхимия для таблицы Менделеева, т.е. шаманство, экстрасенсы и тому под. магия. Не стоит Фрейда оправдывать тем, что он якобы философ. Философия – это не свалка для мусора. Вот и Льюис тоже нападает на фрейдистов и говорит, что без них некоторым уж очень сложно жить в их глупой обыденности, когда боишься противоположный пол, не прочитав какого-нибудь психоаналитика. (Вот ещё один аргумент «против» в мою копилку).
Разврат и его виды. Могло сложиться впечатление, что я отрицаю физическую любовь. Секс без любви во всех примерах его, в том числе и абстрактных, когда любовь есть, но мы отвлекаемся от неё, – это даже не физическая (после неё может следовать метафизика), а химическая любовь. Я же отрицаю лишь химическую составляющую полового акта, видя за ней только демографическое (социально-биологическое) значение. Родить легко. Само зачатие и рождение не стоит ничего, важно принятие, хотение ребёнка, силы и мотивы его воспитать. (Хороши мысли о воспитании детей у Ивана Ильина в четвёртой главе «Пути духовного обновления». Один минус, – Ильин, как и Франк, «даёт шанс» и «слово» Фрейду, поэтому касательно воспитания детей у Ильина есть пара бредовых идей, ибо не всякая ласка сексуальна). Для Бердяева рождение – это начало смерти и отказа от вечности, родить – разрушить свою личность, предав её дурной бесконечности. Для Розанова родить – это утвердить себя во множестве и бесконечности (образ виноградной лозы) свих подобий. Собственно, этот спор о едином и многом, уводящий нас в излишнюю сейчас онтологию, напоминает Гераклита и Парменида. Бердяеву я отвечу, что без рождения человечество демографически вымрет («русский крест»), а надеяться на жизнь в ином, уже не падшем мире очень наивно: у нас нет его доказательств; мы в этом мире не случайно, хотя явно наказаны. Розанову скажем, что рождение не в любви, не по любви, не через любовь, – брутальный, совсем не ласковый половой акт (сюда прибавим и проституцию) – есть разврат, т.е. по дефиниции того же Розанова анти-любовь. Такой ребёнок несчастен, но всё же, если произошло зачатие, лучше его родить (это к вопросу об абортах, которые есть несомненное убийство, а не просто «удаление какого-то химического вещества» – в перспективе настоящего человека, а значит, уже человека). Воспитывать ребёнка должны родители. Просто никто другой так не воспитает его, не «воспитает по Ильину». Рожать, конечно, рожать, но по любви рожать!
Разврат есть анти-любовь. Это самое правильное понимание русского слова «разврат». Разврат в другой плоскости противостоит любви, с другого фронта, нежели ненависть (вполне хитрой дипломатией является шаг направления ненависти на разврат: враги любви воюют между собой, когда инквизитор помогает одолеть более властного распутника; союз зла может быть лишь временным, хотя иногда успешным, например, в садизме). Но разврат этот особенно остр в сфере половых отношений. Любое «дело без духовной основы», как иногда понимают разврат, не очень важный недостаток: просто не любишь свою профессию или настоящие занятие, положение. Заточение невиновного в тюрьме или рабство не есть разврат. Да и понимание духа у всех разное. Дух говорит нам о должном, а не о какой-то потусторонности, которая может быть, например, чудовищем из фильма «Хищник». Кто-то, например, скажет, что не было ничего столь духовного и внутренне оправданного, чем работа гестапо. Дух нужен истинный. В этот дух даётся нам откровением любви. Поэтому моё определение корректнее. Рассмотрим некоторые примеры разврата.
1. Sainte prostitutuee («священная проституция»). .Буду спорить с параграфом «Людей лунного света» Розанова. 1) Утверждение, что любая девочка «проституцирует» тем или иным образом отсылает нас напрямую к Отто Вейнингеру, чья книга тем и погубила автора, что вызвала у него тошноту ко всему внешнему миру. Мир, где нет любви, где все женщины – кокотки, но есть в этом мире всё остальное, – ад. Утверждение Розанова некорректно, оно размазывает понятие проституции, смешивает его с понятием «распущенность» и «внешняя привлекательность», «шалость», «шутка», «игривость и игра». Для Вейнингера любая женщина – проститутка, а Розанов не видит в этом ничего плохого, и оба они смешны. В этом не только нет трезвости учёного-исследователя, но прямое оскорбление лучшей половине человечества. Оторвать проституцию от этической оценки никогда не получится, т.к. пороки – это дело этой науки, её прерогатива. Парадокс в том, что наука свободна от этических оценок, но есть ещё и этическая наука. Будь я фантастически авторитарным генеральным секретарём ООН, налагал бы жесточайшие санкции на страны, где проституция легализована, причём делал бы это из соображения и доводов двух наук (этики и демографии) и бесконечного числа религиозных учений.
2) Почему же я не могу осуждать примитивные культуры? Кто мне, Фрейд, запретит? Наоборот нужно всегда помнить своё отличие от варваров, пусть и самых цивилизованных и технически развитых. Нравственность или аморальность есть подлинный критерий варварства, когда как техника относительна. Итак, начнём. Язычество – это не религия, а форма фольклора. Можно говорить о какой-то высокой идеологии Древнего Египта и Шумера, которые серьёзно влияли на экономику, причём лишь по этой причине. Есть национальные религии: иудаизм, индуизм и зороастризм. Есть национальные философские учения: даосизм, конфуцианство. Есть мировые религии: буддизм, христианство, мусульманство. Это моя рабочая классификация. В язычестве есть иррациональное, есть метафизическое. Но вся иррациональность скрыта в идоле. Идолы – это детские игрушки, которые почему-то сохранили свой статус в зрелом возрасте. Христианство, например, далеко ушло от этого. В христианстве иррациональное есть духовное, в то время как в язычестве духовности нет. Есть душа, наивная, эмоциональная, вожделеющая, но о должном она не мыслит, если у неё нет хотя бы философии. В язычестве почти нет личности. Дух и личность появляются с приближением к христианскому Богу. Священная проституция, которою прикрывают языческие идолы и божки, безнравственна и бездуховна в той же степени, что простая продажа своего тела за деньги. Престиж и высокий социальный статус «священной проституции» убог. Подлинное варварство, гниль, мерзость. Это страшное общество, где любить сложно, подлинно любить одно: одного или одну. Денег тогда не было, купить на них было нечего, вот и оплачивали проституцию кусочками патриотизма, благосклонностью игрушек-идолов, какой-то властью, каким-то пайком. Однако появление семьи и брака серьёзно подорвало всё это безобразие, потому что люди хотели любви, а не разврата. (Надеюсь в будущем серьёзно поспорить с Энгельсом и его «Der Ursprung der Familie, Des Privateignthum Und des Staats», чему посвящу отдельную работу). Проституция лишь недолго себя демографически оправдывала. 3) Та финикийская девушка, о которой пишет Розанов, которая хочет принести в дом «семя», поэтому и отдаётся всем встреченным на берегу морякам, смешна и одновременно пугает. Любовь и верность гораздо важнее простого желания родить ребёнка, который в те дикие времена был не более чем «средством производства». Многодетность прекрасна в любящей семье. Но измена, «сторона» ужасает, против этого восстаёт и протестует дух. Любви противна проституция. 4) Современный материалистически настроенные проститутки, так отчётливо разъясняющие сущность любого экономического материализма (экономический материалист=проститутка), пугают не своей дикостью, но элементом невменяемости тех дикарок (я не привязываю явление проституции к отдельному полу; этот порок присущ всем полам). Их идол – деньги. «Религия» денег, протестантская «духовность» денег, жизненного комфорта и успеха заставляет их предать (продать любовь они не могут, – у них её и нет) «любовь», пойти на прелюбодеяние. И хочется вторить Бодлеру: я презираю деньги, как вы презираете Бога! До чего вы доводите, проклятые! Проститутка любит не человека, не своего возлюбленного, а идола, божка «с маленькой буквы», не личности она отдаёт всю себя: свою душу она продает дьяволу, своё тело – идиоту. Она кукла и живёт в мире кукол. Игрушки, тряпки и полный бессмысленности и лишённый духа мир. 5) Естественно, любая проституция может заслужить прощения. Это евангельская история. 6) В образ Санечки Мармеладовой я не верю. Достоевский наврал, образ не раскрыт, во многом, потому что роман не дописан, начат не с начала. Нигде наша евангельская блудница так хорошо не раскрыта, чем в образе самого Евангелия. Этот вопрос завершу цитатой из Гоголя, описывающей логово кокоток:
«Тот приют, где человек святотатственно подавил и посмеялся над всем чистым и святым, украшающим жизнь, где женщина, эта красавица мира, венец творения, обратилась в какое-то странное, двусмысленное существо, где она вместе с чистотою души лишилась всего женского и отвратительно присвоила себе ухватки и наглости мужчины и уже перестала быть тем слабым, тем прекрасным и так отличным от нас существом».
2. Гемофилия (от греч. homoios – сходный, подобный, а не от латинского homo) как содомия. Было время, когда Зинаиду Гиппиус забавляла сама возможность того, что Иван Иванович мог «умыкнуть» и «взять извозом» Ивана Никифоровича, повторяя сюжет «Старосветских помещиков» (Гоголь). Не задолго до этого Розанов пытался искать «прослойки содомии» у Льва Толстого и Владимира Соловьева; как всегда всё перепутав, Розанов растянул и размазал понятие гомосексуальности («Люди лунного света»). Современные «Свидетели Иеговы» осуждают гомосексуальность лишь на основании текста Библии, точнее в своём стиле трактуя Писание (судьба Содома и Гоморры). Я же буду последовательнее и для начала поспорю со «светилом» отечественной сексологии И. С. Коном. Лженаука сексология (о приставке «лже-» См. ниже) хоть и отреклась от Фрейда, как и адекватных понятий эроса, всё же считает, что имеет право рассуждать о культуре, что не является предметом этой науки, навязывать новые моральные нормы или отменять старые, – не только общественно-моральные, но и лично-нравственные. Психоаналитический подход к культуре, из которого развился современный сексологический, более чем некорректен. Культура – свод запретов и «табу» только для ограниченных людей. Запрещенное в культуре запрещено по необходимости, обеспечивая «внешнюю свободу» по Ильину; роль запретов незначительна. Ибо культура – это активный выбор возможностей для деятельности: философской, художественной, научной, духовно-религиозной, хозяйственно-практической. И сам запрет, направленный на укоренение духовной свободы, не имеет никаких разрушительных воздействий на психику. Запрет никогда не загоняет в глубь, в дух, но загоняет в подполье, которое гораздо легче уничтожить, чем явную наружность. Разрешение вместо разрушения низкого и подлого имеет такое воздействие. Запрет – это не творчество, но временная необходимость, пока человек, народ и т.д. не научился пользоваться своей личной свободой «для». Перехожу к спору с отдельной статьёй Кона «Гомофобия как ксенофобия». Но сначала зацепимся за статью «Лакмусовая бумажка российской демократии» (обе статьи идентичны). Кон пишет: «Отношение к гомосексуальности – идеальная лакмусовая бумажка для измерения демократизма и социальной терпимости». Если это единственный метод такого измерения, то это смешно. Нетерпимость не всегда выливается в насилие, хоть и Ильин говорит о «противлении злу силою». Можно спорить, осуждать, наводить санкции, можно бороться, защищать. Толерантность же порою бывает синонимом равнодушия, а равнодушие – это центральный порок общества. Поэт Эдуард Асадов, который наряду с Визбором ужаснулся волне разврата, хлынувшей из-за руин Железного Занавеса, и назвал всё это так: «ветры демократии» («Свободная любовь», «Не смейте предавать любовь!»). Но сущность демократии не во вседозволенности. Демократия древних греков не возможно в современном мире; современные государства слишком большие для этого. Реставрация ужасов и разврата античности – та черта, из-за которой и пришло христианство, и которую пытаются усмотреть в современном мире муниты, – невозможна. Но давайте о демократии. В политическом смысле демократия – это политические права и следующие за ними обязанности, что разумно и нужно для нормальной работы институтов общества. В философии общая тенденция к демократизму многим не нравится. Это и Ильин, и Бердяев. Просто процитируем главу «Творчество и общественность» в «Смысле творчества» Н. Бердяева. «Метафизика демократизма противоборствует стихии гениальности и отвергает водительство великих». «…всякая ценность – качественна, индивидуальна и горна. И поэтому ценность равенства демократической метафизики враждебна всякой ценности». В нашем вопросе – ценности любви-эроса. «…механическое, уравновешивающее равенство отрицает душу и истребляет внутреннего человека во имя внешнего социального положения»». Там, где есть иерархия, есть система. «В отличие от равенства, свобода есть положительная ценность. Но свобода может быть отрицательно пустой. Лозунги формальной свободы, свободы хотеть того, чего захочешь, – отрицательные и пустые. Это детская свобода или рабья свобода». «Детская» не в том смысле, о каком мы говорили в связи с Каем и Гердой. «Зрелая, положительная свобода… противна произволу». «Внешняя, отрицательная, рабья свобода всегда со страхом косится на свободу соседа и занята ограничением враждующих свобод соседей». Индивидуальность имеет право бороться за утверждение своих идеалов. О методах этой борьбы я не говорю.
Демократия в современном смысле – это политические права, а не нравственные обязанности. Нравственная демократия – химера. Демаркация не может быть абсолютом, коррелятом сердечной воли. Демократия в сфере права, закона, но мораль зачастую выше. Демократия запрещает аутодафе геев, но презрение к пороку никто запретить не может. Преступно разжигать ненависть по формальному принципу – национальному, религиозному, но порок ненавидеть и вести против него внутри себя и вне себя победоносный джихад есть прямая обязанность духовных и политических лидеров, просветителей науки и искусства. Демократия – это когда можно сказать «нет».
Кон в «Лакмусовой бумажке…» напоминает нам, что Россия в 1993 году отменила статью за гомосексуализм» в своём уголовном праве, сообщая, что это было сделано «не потому, что власть стала просвещенной или испытывала сильное давление снизу (геевские организации реального влияния не имели, а остальным это было безразлично), а исключительно по политическим соображениям, чтобы войти в Совет Европы». Собственно легализацию гомосексуализма или вызвавшие её мотивы вряд ли можно назвать просвещением. Это «просвещение» не более ценно, чем «просвещение» малолетних, которых вовлекают в разврат и извращают их нормальную склонность к эросу. Это уничтожение, развращение, деградация. Это сочинительство писателя из басни Крылова (См. главу 1). Это не свет, а затмение, затмение духа и любви. И заметьте, меня нельзя упрекнуть в «обскурантизме». Отменили эту норму права, потому что она не эффективна в этой борьбе с развратом. Подхалимство перед развращенной большевистской ветвью сексуальной революции Европой тоже имело место. Конечно, можно запрещать. В России не должно быть разврата, но к разработке нормы права нужно подойти творчески. Забегая вперёд, скажем сведущее. Арсений Чанышев пишет: «Однополая любовь – извращение не только любви, но и самой жизни. Такая «любовь» угрожает самому существованию человечества, ибо бездетна, не говоря уже об её патологии». С Чанышевым и его статьёй «Любовь в античной Греции» я не согласен в «пункте»: «Что ни говори, но в основе любви лежит сексуальная чувственность». Не «сексуальная» (влияние «венского шарлатана»), а «половая», т.е. когда есть другой, отличный от тебя, пол. И гомосексуализм действительно патология. Однако Кон опять напоминает. «В 1999 году произошло второе событие - депатологизация. Страна перешла на классификацию болезней Всемирной организации здравоохранения, где такой диагноз отсутствует. В Международной классификации болезней (так называемая МКБ-10), принятой во всех цивилизованных странах, включая Россию, Японию и Китай, написано, что существует три сексуальных ориентации: гетеросексуальная, гомосексуальная и бисексуальная, ни одна из них сама по себе не является болезнью и не подлежит лечению». Для меня лично не существует такого понятия «сексуальная ориентация» и не только потому, что не существует понятия «секс»»; есть только любовное отношение между мужчиной и женщиной, а есть разврат: гомофилия, зоофилия, некрофилия – эти три «филиии» суть с равной долей извращения и удалены от любви. «На Западе этим сдвигам предшествовали многолетние исследования и споры, российских же медиков, как ранее – юристов, просто поставили перед фактом. Почему страшное «половое извращение» вдруг стало вариантом нормы, никому, даже врачам, толком не объяснили. Некоторые необразованные и раздосадованные потерей власти и денег психиатры и сексопатологи приняли демедикализацию гомосексуальности в штыки и вместо того, чтобы разъяснять широкой публике суть дела, продолжают выступать с гомофобными заявлениями, которые в медицинской среде надлежащего отпора не встречают». Наоборот, за такую борьбу надо давать премии и гранты, поощрять борьбу с этим видом разврата и защитой любви. Защита гомосексуалистов – признак эпатирующего (уровень группы «Тату»), алчущего до денег, полуобразованного и полуинтеллигентного индивида. Конечно, патология гомосексуальности скорее не медицинская и психиатрическая, а скорее психологическая. Это «бегство» (любимое слово Фромма) от любви, страх перед чужим, иным (по сути, не гомофобия – ксенофобия, а гомофилия – это прямая ксенофобия, «страх перед иным», пусть и пассивный страх), перед другим полом, неспособность влюбить в себя, очаровать, понравиться другому полу; со своим полом как-то проще. Тут опять возникает абсурдный Вейнингер. Отто Вейнингер ненавидел женщин, поэтому защищал гомосексуалистов, наверное, намереваясь им стать от безысходности, на которую он себя обрёк. В издании «Пола и характера», которое у меня есть (Москва, «Лотард», 1997), предисловие написал некий Леонид Сурис, который помимо общего заблуждения о научности труда Вейнингера полагает, что защита гомосексуалистов – главная мысль этой работы. Нелепое предисловие. Лучше бы взяли комментарии Андрея Белого в качестве постскриптума.
Гомосексуальность – это не «стиль жизни», не «вид сексуальных взаимоотношений». Нет, это промой вид разврата, это анти-любовь, помеха на пути любви. Но мы не равнодушно толерантны! Этим людям нужно психологически помогать, направлять их, пробуждать в них эстетический и нравственный настрой к истинной – «гетерофильной» – любви. Этот страх, эту травму нужно компенсировать, залечить её пагубное действие, найти противоядие. И регистрация однополых браков – не творческое решение, а разжигание адского пламени содомии. Возвращаемся к Кону. «Геев практически назначили козлами отпущения за все беды и противоречия российской жизни, от деморализации армии до снижения рождаемости. Главной движущей силой этого стала РПЦ. Ее враждебное отношение к гомосексуальности имеет не только канонические, но и политические мотивы. Сделав гомофобию своего рода национально-религиозной идеей, церковники пытаются сплотить вокруг нее консервативные силы и конфессии не только внутри страны, но и в мировом масштабе». «РПЦ» борется с самым очевидным и понятным видом разврата, с которым не борется милиция. «РПЦ» хорошо помнит историю Содома, историю Калигулы и прочие истории дикости и распутства. «РПЦ» просто не хочет реставрации похотливых демонов в мире, где уже побывал Христос. Борьба с грехом, с грехом («грехи» может отменить в своей «этике» только Э. Фромм; в моей системе это понятие остаётся) прелюбодеяния действительно могла бы объединить многие конфессии, прежде всего православие с исламом, где практически всё построено против разврата, поэтому-то некоторые террористические банды прикрываются подобной борьбой; поговорите с людьми, встаньте на фронт бескровной борьбы с развратом, и они выбросят оружие, присоединившись к вам. «Негативная идеология, подменяющая положительные ценности образом врага, в долгосрочной перспективе не работает». Одна поправка: идеология перестаёт работать, когда враг её уже уничтожен; метафизический враг греха вряд ли уничтожим в земном времени. Православие больше, чем идеология, и не мне это объяснять. Религии – принципиально другие идеологии, нежели политические режимы. Борьба с другой нацией (фашизм), с другим социально-экономическим классом (политический большевизм) – это действительно временные виды борьбы, виды необоснованной борьбы, потому что «реального» врага легче уничтожить, чем врага идеалистически «нравственного»; судят не по внешности или положению, а по нравственному поступку, и у греха содомии этот поступок есть.. Борьба за дух и нравственное благо – вечна. Пускай эта борьба и вопреки чему-то. Это борьба не с людьми, а за людей, за их сердца, за души, за любовь, за человечность. Христианство – религия любви. Религия любви особенно в своём православном варианте. Дикость и необразованность, пошлость любит нападать на церковь. Борьба с попами в различного рода «Сексологической и психологической» литературе – это не просвещение и просветительство, ибо настоящие просветители обличали пороки повсеместно, а не пропагандировали их. Такая борьба с попами – вот подлинно та негативная идеология, которая долго не работает, но делает много пакости. Религия, с которой начинается любая культура и любая человечность заботится об этой человечности и об этой культуре. Вы не европеец, господин Кон! Для вас православие – это козёл отпущения. Вы не видите саму возмущённую индивидуальную нравственную душу. Хотите бороться с нелепостью и глупостью – нападайте на секты, на телевиденье, на магов и предсказателей. «Кроме того, неудачен выбор «врага»: большинство современных людей, даже если они не одобряют однополую любовь, не испытывают перед ней страха, ее социокультурная нормализация – глобальная тенденция ХХI века. А поскольку церковная гомофобия продается в одной упаковке с сексофобией (запрет сексуального образования, осуждение эротики, требование полового воздержания до брака и т.п.), она больше приемлема для пенсионеров, чем для молодежи. Слишком страстные обличения соблазна даже оборачиваются «пропагандой гомосексуализма»: если бы плод не был так сладок, кто бы стал так много о нем говорить?» Вот типичный предсказатель. Уже знает наперёд, что скоро однополые браки будут по всему миру регистрировать. Запрет «сексуального образования» (нелепое словосочетание) вполне нормальная вещь, чтобы не развратить молодёжь окончательно, чтобы сохранить институт семьи, а, следовательно, повысить рождаемость, снизить смертность и дать людям счастье. Секс – не математика, там всё просто, и всегда найдётся такой «просветитель». Осуждение порнографии опять же штука полезная и нормальная. Эротику умели писать только крупные художники – Набоков, например. Современники претворять эротику в искусстве не умеют, что во многом связано с кризисом самого искусства. Девственность до брака вполне обычная вещь. Почитайте Франка. Девственность не ради девственности, а ради жениха (невесты), ради будущего мужа (жены), а то, что кто-либо станет супругом, станет им на 100% чисто логически нельзя понять, кроме как после обряда венчания. Нет гарантии верности. Бог символически (атеизм) и практически (вера) даёт эту гарантию и соединяет в «плоть едину». Это огромный подвиг, это уважение к супругу, это признак того, что человек ждал, мечтал о супруге. Это больно, если твой супруг (-а) уже кому-то «принадлежал». Это плохо, не чисто. Это «недо-». Всегда хочется горнего, светлого, главного, нужного. Пенсионеры, к которым уже относится или скоро будет относиться господин Кон, не такая уж и плохая штука. Это носители культуры, это подлинные колодцы мудрости и духовной силы, способные научить и приласкать. У них надо учиться. По интонации Кона кажется, что в идеальном государстве всех бы, кому за сорок отправляли бы в крематорий. А молодёжь разная. Я, например, другой. Математически этого достаточно, чтобы опровергнуть предполагаемый здесь квантор всеобщности. Муниты бы не были так сильны, если бы всем нравилась похоть и свинский образ жизни и взаимодействия между полами. А в том, что много запутавшихся, развращенных молодых людей, оболваненных и обездушенных, виноваты такие лже-просветители, а на самом деле – обскуранты, – такие как Кон. А обличать зло можно умело. Опять же этим занимались великие мастера эротики – всё тот же Набоков. Запретный плод не будет сладок, если не будет змея, а сам по себе запрет понятен. Не убивают же только потому, что есть такая статья в УК. Не убивают. Порок нужно обличать так, чтобы от него тошнило, чтобы и мысли о нём не было. Плюём на дьявола. А много говорить и болтать лишнее, не понимая тютчевский silentium, не умело болтать и плохо говорить начали из-за Фрейда и из-за денег. Как говорить? – эстетический вопрос. Что говорить? – этический. У православия есть этика и есть эстетика, традиция, поэтому есть и право и обязанность говорить. А пустословят наши анекдоты. Пустословит и Кон. Зачем мне знать, что какой-то там американский институт якобы установил, что усыновленный ребёнок у гомосексуалистов не чувствует себя плохо. Просто и Маугли, наверное, не очень уж и плохо жилось. Хоть я и не признаю метафизического различия полов, но всё-таки нужны оба родителя, и они есть чисто биологически. А кто мой папа? А кто моя мама? А как там моё дитя у уважаемых гомосексуалистов поживает, не навестить ли? Правды нет. Тут бы и Розанов заговорил о морали в поле. Это не семья. Родить-то потенциально не могут, не просто из-за болезни (такая семья вполне нормальна, но нужно лечение), а от природы, объективно невозможно. В природе, может, и встречается гомосексуальность, но это инстинкт уже даёт сбой, когда нет рядом противоположной биологической компоненты для создания потомства, когда «самки» нет или «самца» нет. А человек боится противоположный пол сознательно. Ну, боритесь со страхами, помогайте! Стеснительность – это порок и психологическая проблема, а гомосексуальность для Вас естественна! Экие вы чудаки! Многое из того, что естественно – не только анти-духовно, но и не является правдой, но разврат и любой его вид (например, гомосексуальность) – противоестественны, причём не только социально и нравственно, но и демографически, и биологически. «Как подметил Дмитрий Кузьмин, американской культуре свойственна большая публичность личной жизни и отождествление понятий "не скрывать, не стесняться", с одной стороны, и "всем показывать", с другой. Традиционная русская культура более закрыта и интровертна (многие называют это целомудрием)». Русская культура мудрая и целостная, и ещё у нас секса (=разврата) нет, и мы его не допустим. Половой акт освещается браком. Мы молчим о терминах, о технических понятиях, об этом пишут только на заборах. Но мы тонко умеем выразить чувства в различных своих оттенках. Русский – один из самых лиричных языков мира. Наша высокая поэзия умеет говорить о чувствах, но не несёт ахинею, после которой эти отношения между полами становятся мерзкими и отвратительными. Поэзия делает искусство утончённым, приближает его к идеалу человечности и истинной любви. Любить как человек – вот наша задача на века. Искусство и учит. Религия учит. Философия учит. Есть, что сказать, и психологам. Во всех сферах есть развратители и есть просветители, носители света истины. Не советская цензура, а русская душа не хочет осквернения своих чувств, своего сердца. В СССР была своя порнография. Типичный пример: «Поднятая целина» Шолохова. «Что я монах, что ли?» Все вы не «монахи», поэтому распутствуете и затемняете свою способность любить. Но чтобы любить не обязательно быть монахом, я светский человек, но люблю и ищу любви настоящей, а не кошачьей, не собачьей. «Тем не менее люди культивируют такие чувства. Глубинная психологическая проблема заключается в том, что существуют разные способы убить человека. Можно его уничтожить физически или юридически, сделать преступником, а можно уничтожить морально. Для этого достаточно внушить с детства: мы не запрещаем тебе существовать, но ты должен все время помнить, что ты - извращенец, ты - неполноценный, так что сиди тихо и ни на что не претендуй. Ребенок, который это усвоит, - этот феномен называется интернализованной гомофобией, но то же самое проделывали и с евреями, и с цветными, и с женщинами, и с кем угодно еще, - всю жизнь будет испытывать презрение или ненависть к себе. Человек, у которого убито самоуважение, действительно становится социально и психически неполноценным». И Вам ли говорить о морали? Аналогии с расизмом не корректны. Люди рождаются с признаками расы, пола, национальности, рождается в культурно-религиозной среде. А где признак того, что человек станет гомосексуалистом? Есть такой физиологический признак? Нет его. Плевать на дикие в половом отношении культуры, на папуасов и устаревших «дионисических» греков. Да, «Пир» Платона это про гомосексуалистов. Но новая культура берёт лишь слова о любви, а то, что у героев Платона не правильно, отбрасывает. Античный мир не разложился бы, кабы не разврат, в том числе однополый. Можно стать гомосексуалистом и не стать им. Опять-таки социум, субкультура влияет, жизненная ситуация. Но если человек стал преступником, стал маньяком, у него появилась болезнь, он стал фашистом – его пытаются перевоспитать. Левшу не надо переучивать – так мозг работает. А гомосексуалиста можно. Нет отдела мозга, который отвичает за так называемую «ориентацию» (пустой термин). Психологическая помощь. Социальная, религиозная и в целом духовная. Гомосексуализм – это обида на противоположный пол, как фашизм – обида на другие нации. Нужно помогать, убеждать, показывать цветы и краски любви между разными полами. Это чисто гигиеническое и эстетическое пожелание. Можно исповедовать любую высокую религию, но свобода совести не распространяется на гомосексуалистов, потому что грех есть грех. Греховные «религии» канули в Лету. Или должны там оказаться в ближайшее время. Можно ли осуждать каннибализм у примитивных культур. Если мы не каннибалы, то нам можно! «Но тогда придется признать, что соблюдение Конституции не должно зависеть от религиозной догмы». Но в Конституции гомосексуализм не прописан. Он даже не относится к правам человека, как не относится к ним «секс каждому мужчине как профилактика простатита». Гомосексуализм нарушает эти права – право на рождение ребёнка, право любить противоположный пол. Гомосексуализм – это воровство любимых. Как жалко девушку, чей молодой человек под влиянием лжи стал гомосексуалистом. Как она плачет! Разве это не нарушение её прав? В капиталистическом обществе разрешается взаимовыгодное партнёрство и сотрудничество, которое приносит плоды, но не воровство и то, что подрывает экономику. Гомосексуализм подрывает семью, а через это социальный и экономический строй, духовный и культурный слои общества. Гомосексуалист сам разжигает социальную напряженность, но не тем, что он есть, а тем, что он делает. Быть гомосексуалистом невозможно, им можно только стать, поставить себя как такое лицо. Ориентация – искусственное понятие. Зоофилия, некрофилия, онанизм и гомосексуальность – заслуживают порицания в духовной сфере и культуре, которая шире норм права. Право входит в культуру. Право и мораль не всегда совпадают, но мораль тоже имеет свои методы воздействия. По Кону выходит, что, осуждая, мы рекламируем, но молчим и не приносим доводы «за». Кон бы хотел, чтобы все говорили «за», а свои доводы contra прятали под подушку. Свобода слова во много и заключается, что бы ты мог сказать «нет». Толерантность – это равнодушие. А равнодушие – это порок. Мы стараемся не выпускать джина разврата и бутылки, но если он всё-таки вырвался – загоняем его обратно. Вот и всё.
«Пир» Платона – это и есть попытка выдворить такую заразу, а вовсе не защита её. Сократ не уступает мужчине, а наоборот даёт право сказать женщине, Диотиме, которую не пустили на пиршество мужчин. Она напоминает, что любовь должна рождать. Зараза, пришедшая в Грецию из Персии, выверяется Платоном. То, что говорит в «Пире» не Сократ, не является мнением самого Платона, который таким образом просто даёт общий перечень взглядов на любовь. И насколько Платон глубже Вейнингера. Отто спрашивает о том, а где критерий того, что отношения двух гомосексуалистов хуже пары «М – Ж»? А критерий и не нужен. Если он не в здравом смысле или в здравой духовности, то в самой природе любви. Пол есть половина, даже не половина андрогина, ведь «не бывает женского самого по себе» (Аристотель), а половина того, чтобы восуществовала сама любовь. Без двух полов – нет половой любви, а всякая сексуальность тогда развратна. Один человек, пара «М – М» или «Ж – Ж», человек и животное не могут вызвать и искры любви, потому что любят что-то, а если это половая любовь – то любят одного представителя противоположного пола. Итак, в своём «анти-Блицкрике» я уже дошёл до своей цели – до статьи «Гомофобя как форма ксенофобии». Кон пишет: «Резолюция Европарламента «Гомофобия в Европе» (18 января 2006 г) определяет гомофобию как «иррациональный страх и отвращение к гомосексуальности и к лесбиянкам, геям, бисексуалам и трансгендерным людям, основанные на предубеждении, подобном расизму, ксенофобии, антисемитизму и сексизму». С точки зрения социологии и психологии, это определение безусловно правильно. Упомянутые явления не только сходны, но и взаимосвязаны, причем ксенофобия (от греч. хenos – чужой, посторонний, и phobos – страх), т.е. негативная установка, иррациональный страх и ненависть к чужакам, является в этой связке родовым понятием. Ее объектами могут быть как конкретные социальные группы, так и «обобщенный Чужой», по выражению Юрия Левады». Европа в своей нравственности уже давно катится не туда. Я даже не буду напоминать про то, что страны единой Европы сделали с Югославией в 1999 году, просто замечу что, например, Голландия и Соединённое королевство гораздо раньше вымрут демографически в своём коренном населении, если будут продолжать принимать тупые законы и нелепые декларации (регистрации однополых браков, сексуальная индустрия, «половое воспитание» (=растление), порнография, диктат «тоталитарного полового мифа»). И хоть это пережитки протестантизма и вакханалий венецианского карнавала Европа могла быть более чистой. Краснеющий Римский папа уже ни на что не способен. В пору каждому европейцу вслед за Сартром писать свою «Тошноту» (кстати, друг героя Сартра тоже оказался геем, и от этого тоже тошнило). «Закат Европы» – в разнузданной половой сфере. «Смерить Запада» – в губительных последствиях сексуальной большевистской революции 1960-х. США проживёт за счёт эмигрантов, а вот Евросоюз загнётся. С точки зрения ручной социологии и прирученной психологии Кона такое определение, может быть, и верно. Но не с точки зрения социологии и психологии как наук, оно ошибочно. Это определение не отвечает принципам всеобщности и необходимости: оно не необходимо, оно не касается всех людей. Такой определение похоже на декрет советской власти. «Буржуазия – наш классовый враг, смерить – буржуазии, как смерить – фашизму». К тому же, Кон отсылает нас в область филологии, которую по его формальному принципу можно тоже понять очень странно: «филология – наука о любви», от слова «filia» – «любовь» и «logos» – знание; геология – наука о Земле, филология – наука о любви. (К тому же слово «безусловно» выделяется на письме запятыми как вводное). И ещё раз напомню, что гомосексуалистов и лесбиянок никто не «боится» («fobos»), а это они напротив бояться «иного» – иной пол. Это родовое понятие. Тем более из самой этой «ориентации» проистекает вывод с квантором: все гомосексуалисты боятся противоположный пол, потому что его не любят, не способны любить из страха. Лозунг «Дави геев!», безусловно, опасен, т.к. призывает к насилию, в физическому истреблению через физические действия. Но неприятие и нравственная борьба легальны и обязательны, тогда как защитники гомосексуалистов часто оказываются антисемитами (Отто Вейнингер). К тому же непринятие гомосексуалистов вполне рационально и обосновано психологией, демографией. Нету такой социальной группы как гомосексуалисты, потому что понятие «ориентации» не адекватно и противоречиво. «Половая ориентация» с выбором пола – это как? Или уж не половая, или уж пол только один – противоположный. У этой «группы» нет своей особой социально-экономической базы, как у класса, нет серьёзных онтологических предпосылок, как у религий, нет общей истории и судьбы, нет своей культуры, как у нации, нет своего языка. Или вы хотите создать новое королевство, искусственно вывести вид? Конечно, есть общие интересы общей развращенности, но тогда и маньяки, проститутки, воры, фашисты – тоже социальные группы, которые мы должны уважать и принимать их интересы, давая возможность их свободного исполнения. Свобода начинается не там, где заканчивается свобода другого. Гомосексуализм ущемляет мою свободу, потому что отымает людей для нормального брака и нормальной семьи, саботирует семью, нанося вред. Лесбиянки посягают на моих потенциальных «партнёров». И это не принцип свободной конкуренции на «брачном рынке», а «теневая экономика», которая подрывает демографический строй: систему рождения и воспитания человека в семье, его личное счастье в браке. Кон продолжает: «Подобно другим социально-психологическим явлениям, ксенофобия коренится как в общественном, так и в индивидуальном сознании. Люди всегда склонны воспринимать и оценивать жизненные явления сквозь призму традиций и ценностей собственной группы, выступающей в качестве эталона: «Мы» (свои) лучше, чем «Они» (чужие). Это явление называется этноцентризмом. В древнейших обществах подозрительно-враждебное отношение к чужакам было необходимым условием формирования и поддержания единства и идентичности собственной родоплеменной группы. По мере расширения, усложнения и интенсификации межгруппового общения, образы «Других» дифференцируются, окрашиваясь разными эмоциями, в зависимости от характера конкретных межгрупповых отношений. Инаковость, непохожесть может вызывать не только отрицательные, но и положительные чувства, интерес, потребность во взаимодействии и обмене. Понятия «Другой», «Чужой», «Посторонний» предполагают разное социальное расстояние и имеют неодинаковую эмоциональную окрашенность. Поскольку ксенофобия иррациональна, никакие логические доводы изменить ее не могут. Человек может объяснять свою неприязнь к группе Х тем, что она имеет плохие обычаи Y, а свое негативное отношение к обычаям Y – тем, что их придерживаются плохие люди Х. При этом ни людей Х, ни обычаев Y он может вообще не знать. При личном знакомстве установки часто меняются к лучшему. Это доказано и на примере антисемитизма, и на примере гомофобии». Ненависть часто не имеет оснований; дело совсем не в «чужих», а в себе самом. Патриоты и верующие люди на самом деле никого никогда не ненавидят. Психологический механизм раскрыт недостаточно ясно, хотя и в стиле Аристотеля. Да нет никакой общественной ценности, есть лишь лично моя ценность, мои взгляды и убеждения. Я что-то беру из общества, что-то отвергаю. Просто так получается, что один вид ценностей, например, присущий народам России и связанный с искусством российских художников и писателей, мне становится ближе. И сформировав эстетические вкусы, я могу сказать, что написанное Набоковым, Булгаковым и Буниным мне кажется более важным, чем написанное Куэльо, Бегбедером и Елинек. В этом отношении я люблю русское больше, чем иностранное. Но, например, Флобер, Джойс и Диккенс мне дороже Лимонова, Улицкой и Пелевина. Так что вопрос запутывается. Если же спросить, а что я люблю больше всего, то я скажу, что Набоков мне окажется дороже всех остальных, и как творчество именно русского писателя, я буду любить книги Набокова. В сумме я, конечно, считаю, что русская литература, философия и музыка гораздо дороже, потому что она мне нравится, она мне понятна, понятнее, потому что она в особенности нужна мне. Что-то может быть лучше или хуже только «для нас»? Объективность такой ценности спорна. Как спорно существование когда-либо бывшей единой в своих вкусах «родоплеменной общности». В то время как глобализация притупляет вкусы, усредняет их, именно в своей культуре я нахожу наиболее достойное, потому что это моя родина (см. рассуждения Ильина о родине в упомянутой его работе). Негативное отношение к обычаям Y просыпается в силу этих обычаев, если, например, обычаем считается увод моего маленького сына в качестве «пажа» и раба для утех у какого-нибудь извращенца, о чём говорил Кон в связи с Новой Гвинеей или в каким-то из полисов Древней Греции, то мне такой обычай противен, он плох, и он не лучше, чем обычай кушать людей, убивать родителей или сжигать евреев в доменных печах, а не потому, что мне противны сами папуасы, греки, фашиствующие немцы. Аналогия с антисемитизмом не совсем верна, но и на неё можно возразить тем, что как политической идеология пан-еврейство, конечно, может встречать оборонительное, защитное сопротивление никак не вызванное неприязнью к самим иудеям. «Какая именно человеческая группа вызывает к себе наибольшую ненависть и в каких терминах она выражается, зависит от характера культуры и конкретных социальных условий. Там, где господствующей формой общественного сознания является религия, все предубеждения формулируются в религиозных терминах, главным врагом является иноверец». «В других случаях водораздел проводится по признаку происхождения (инородцы), территориальной или государственной принадлежности (иноземцы, иностранцы), цвету кожи (расизм) и т.д. Эти признаки зачастую не совпадают. Например, в России евреев привыкли считать этнической группой (национальностью), а в Западной Европе – религиозной группой, но характер антисемитизма от этого не меняется. По своей социальной и психологической сущности, гомофобия – явление того же порядка. Ее социальные корни – консерватизм, традиционализм и неуверенность в собственном статусе, а психологически она связана с такими чертами личности как авторитаризм, ригидность мышления и догматизм». Я решительно не понимаю, как связан расизм и гомофобия. Я уже тысячу раз указал, что одно дело каким ты родился, другое каким тебя сделала культура, общество, и третье, каким ты стали из-за узкой группки развратителей и негодяев. Кону же эта кучка явно импонирует, в то время как религия и национальная традиция для него – химера. У Вас нет родины, господин Кон! Борьба с церковью – это уровень кровавой революции (Франция и Россия), не более, чем дикость. В своей дикости Кон не понимает глубинных основ православия. Кон не понимает ни православия, ни то, что такое церковь, что такое быть русским. Голос из церкви – ещё не голос всей церкви. Какой архиерейский собор РПЦ принял программу войны с гомосексуализмом до победного конца? «РПЦ» не политическая партия типа КПСС, а реальная организация по пониманию и объяснению божественного. Кроме «клубнички на берёзе» Кон ничего не видит в русском эросе. А можно увидеть много: хотя бы то, что в мыслях Бердяева о трагедии пола у Достоевского. Абстрактный народ с абстрактным фольклором нам не нужен. Проблема не в том, что в сборнике «Русский эрос или философия любви в России» много религиозных философов, а в том, что Кон не способен понять великих русских мыслителей. Консерватизм? Старики? Вы говорите: «Это только для стариков!» Но и консерватория – тоже только для стариков. Всё эстетически и нравственно прекрасное есть только у стариков, они носители этого. И задача новых поколений перенять этот бесценный опыт. Ильин пишет: «Разнузданному человеку всякий запрет труден; дисциплинированному человеку всякая дисциплина легка». Гомосексуальность – это разнузданность. Сообщение, что в семье гомосексуалистов вырастит нормальный ребёнок, – это уже научная и профессиональная разнузданность. Ибо, как пишет тот же Ильин: «…и как бы трогательно ни воспитывался иной приёмыш, он всегда будет вздыхать про себя о своём кровном отце и о своей кровной матери». Мы защищаем детей от Вашей лжи и от Ваших гомосексуалистов, которые их нравственно насилуют. «Не свободны от взаимной неприязни и представители преследуемых меньшинств. В гитлеровской Германии евреи и гомосексуалы сидели в одних и тех же концентрационных лагерях, однако это не мешает некоторым геям быть антисемитами, а евреям – гомофобами». В режиме Гитлера было много всего хорошего: были искоренены не только разные извращения, но и проституция. Естественно, методы не подействовали, были не эффективные, не творческие, потому что проиграли. «Принцип толерантности, который пропагандирует Евросоюз, не требует, чтобы люди одинаково любили «своих» и «чужих». Речь идет всего лишь о признании реально существующего плюрализма культур и стилей жизни: не подражай тому, что тебе не нравится, но не возводи свои принципы в абсолют и не мешай другим людям жить по-своему. Это одно из необходимых условий мирного сосуществования». Это не тот самый Евросоюз, который практики повторяет карту завоеваний Гитлера, Муссолини и других подобных режимов? Конечно, прошло более полувека, но это же самые страны. Толерантность, которая проповедуется, не более, чем нравственный пофигизм и нигилизм, мертвящее равнодушие, когда взрослые мужчины проходят мимо места изнасилования, чтобы быть толерантными маньяку. Простите, ещё вопрос, а гомики, это извиняюсь, культура? Может быть, это уже целая цивилизация такая? Где тут у нас находится страна геев и лесбиянок? Им вернули остров Лесбос? Это стиль жизни? Ну, ведь и неофашизм – своего рода стиль, целая культура со своей атрибутикой, символикой, музыкой и литературой, со своей историей. Плевать на мирное сосуществование, когда тебе нет дела до проблем соседа, когда он спивается, а ты стесняешься вмешиваться. И опять неувязачка с мирной жизнью. Сколько стран Евросоюза ворвалось в Ирак, который даже на Кувейт в этот раз не нападал? А вторая половина союза этому сочувствовала. Итак, Евросоюз скоро надо будет переименовать в Советский Союз II, потому что вранья и двойных стандартов не меньше, причём почему-то защищается порок, грязь и разврат, а ниспровергается религия, честь, мораль, гордость, патриотизм. «Ссылки на «национальные традиции» и «оскорбленные чувства» надо принимать с осторожностью. Защитники животных могут потребовать запретить практикуемое мусульманами и православными армянами принесение в жертву баранов. Чувства правоверных мусульман могут «оскорблять» открытые женские лица, не говоря уже о миниюбках. Знатоки Ветхого завета помнят, что человек, работающий по субботам, «подлежит смерти». Иудеев шокирует употребление в пищу свинины, а индуистов – убиение коров. Воспаленное воображение может усмотреть пропаганду людоедства в таинстве причастия». Дикость совсем неевропейского человека, у которого возникают такие ассоциации с причастием, налицо. Смешно, право. Это уровень плохого второкурсника. А национальные традиции и не претендуют в большинстве своем быть мировыми. У мусульман действительно девушки и женщины закрывают лица. Только безумная глобализация может смеяться над этим, пытаться это отменить, сровнять всех с землёй. И делает это всё тот же Запад. Защитники животных – это вообще не культура, а простое движение. Цивилизация иногда пытается упразднить культуру, традицию, что чаще всего связано с механизмами. Для Вас геи – это цивилизация, то мерило, ради которого нужно устроить гей-парады прямо в бывших храмах. Спасибо, что-то подобное было при Совке. Наелись. Но мы же тут говорим о нравственных традициях. Они то вообще не рушимы не подвластны моде, в отличие от культуры питаться, одеваться, молиться, в отличаие от техники и инноваций. Принятие гомосексуализма – это не инновация, а деградация, причём сразу на тысячи лет. «Согласно религиозным предписаниям, нужно строго контролировать не только степень оголения, но и покрой одежды. «На женщине не должно быть мужской одежды, а мужчина не должен одеваться в женское платье; ибо мерзок пред Господом, Богом твоим, всякий делающий сие» (Второзаконие, 22: 5). Это такая же «мерзость», как мужеложство (Левит, 18:22). А какой пример молодежи подают женщины-депутаты, ради демонстрации своих вольнодумных причесок заседающие в Думе с непокрытыми головами? В свете предписания «не надевай одежды, сделанной из разных веществ, из шерсти и льна вместе» (Второзаконие, 22: 11), продажа и реклама таких товаров, как и женских брючных костюмов, – безусловно, «пропаганда греха»». Опять полное невежество в мире религий. Всем же известно, что сама Библия является крутым аргументом только для «свидетелей Иеговы», а люди нормальные прислушиваются к тому, о чём говорят вселенские соборы, с чем соглашаются все святые отцы. Конечно, для Кона, наверное, и Григорий Распутин – это второе пришествие Христа, но богословие как наука имеет чёткие критерии греха, способы комментария, принципы возведения в лик святых. Если какой-то маргинальный полусектант и изобразил Распутина, то это ещё ничего не означает. К тому же, то, что привёл Кон, не является догмой, например, в православии (а в православии даже непорочное зачатие девы Марии не догма, хочу Вас удивить). «В подобных вопросах нужно руководствоваться исключительно светскими нормами закона. Если церковь называет нечто грехом, это ее право. Тот, кто с такой оценкой не согласен, может выбрать себе другую церковь. «Приватизировать» Бога до сих пор никому не удавалось, несмотря на множество претендентов. Но когда таким языком говорят политики и государственные чиновники, это явное покушение на свободу совести и гражданские права, причем не отдельных меньшинств, а всего народа».В подобных вопросах? А откуда же Вы тогда предлагаете брать основания для этики? Или Вы не задумывались о светской этике, которое тоже имеет своё право и тоже осуждает гомосексуализм, как и другие виды разврата? То есть, по Вашему, если я не люблю геев, или я их попросту боюсь, как боятся маньяков, то я фашист, который следует какой-то религиозной догме? Как Вы ошибаетесь! А всё от сердца идёт. А вот доктрина личного Бога – это уже протестантизм, тоже в некотором роде догма. Не мне напоминать про Вавилонское столпотворение. Если религия ещё претендует на всеобщность, то это ещё мировая в полном смысле религия. Без этого остаётся жалкое сектантство – клубы по интересам. «Если церковная догма ставится выше Конституции – не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе!» Второй раз эти слова и второй раз без ссылки на конкретную статью, где бы защищались гомосексуалисты. Боюсь, что если бы эта статья была, то народ бы не поддержал такую статью на референдуме. Конституции не от светского Бога, не от абсолюта, их пишут и принимают люди. Естественно, что из людей со временем можно вылепить всё, что угодно, навязать в качестве закона любую безнравственность, но, по крайней мере в России, этого пока нет (легализация наркотиков, проституции, однополых браков). «Декриминализация (отмена уголовного наказания) проведена у нас лишь в 1993, а депатологизация (отмена диагноза, признающего гомосексуальность психическим заболеванием) – в 1999 году. Это очень малый исторический срок, тем более, что это встретило яростное сопротивление консервативных сил, а государство не приложило ни малейших усилий для разъяснения ложности исторически сложившихся негативных стереотипов». Принятие гомосексуалистов – вот опаснейший стереотип консервативных слоёв сексуальной большевистской революции. Разврат – это от старого мира. «Их правозащитным организациям московские власти с 1995 г. отказывают в регистрации «по моральным основаниям», что само по себе оскорбительно». А давайте зарегистрируем правозащитные организации и по совместительству клубы и пропагандистские ячейки Алкоголиков, Проституток, Онанистов, Идиотов-по-Убеждению, Небритых, Колупающихся-в-Носу, Лжецов, Дураков, Обманщиков, Зоо- и Нерофилов с предоставлением VIP-кладбищ и зоопарков, Курящих, Принимающих Героин, уж кого забыл, простите ради Бога! Не представлены они и в Общественной палате, хотя геев и лесбиянок в стране больше, чем представителей некоторых конфессий». А Садист хоть один там есть? Нет?! Эка несправедливость! Алкоголиков полстраны, а в Общественной палате их очень и очень мало. Половина Общественной палаты должна быть оставлена за алкоголиками! «При всей легковерности россиян, недоверие к любой официальной идеологии у нас в крови». Нам противна любая идеология лжи и разврата, и мы любим свою церковь и культуру. «Отношение к гомосексуальности – идеальная лакмусовая бумажка для измерения демократизма и социальной терпимости. При советской власти она была багровой от крови. Сегодня она краснеет от стыда». Мы краснеем, нам стыдно за этих людей, нам неловко их видеть и с ними общаться, про них неловко читать, потому что сердце против разврата, человеческое и уже потом христианское сердце. Когда регистрируют гомосексуальный брак и проводят гей-парад – это идеальная лакмусовая бумажка нравственности, чистоты и правды в народе. Когда она становится голубой, то пиши: «Пропало!»
Всё, с этим видом разврата вроде разобрались, идём дальше.

Дополнительные замечания. Однако стоп. Раскроем итоговый психологический секрет гомосексуализма и проституции. Проституция обещает любовь за деньги. Это иллюзия, что любовь можно купить. Первый обман. Любовь заменяется сексом. Второй обман. Гомосексуализм начинается с зависти к другим представителям своего пола, когда все они рассматриваются как конкуренты. Это зависть, что их любят больше. А раз их любят, то и я буду любить. Гомосексуализм – это конформизм, допущение в любви подхода «от общего к частому». А это в любви не допустимо. Другой пол любить сложнее, поэтому такие эмоции не могут называться любовью, потому что насквозь пропитаны страхом перед иным, более интересным. Любой гей, любая лесбиянка – жалкие трусы, боящиеся любить.

И еще. В ходе дискуссии нам предлагалась разного рода статистика. Но этот метод условен в таких вещах. Например, мы зададимся вопросом: кто самый великий волшебник? Есть одно исследование, по которому простым людям задавался вопрос: «Кого вы считаете самым великим волшебником всех времён и народов: Мерлина, Бабу Ягу или Гарри Поттера?» Ответы были таковыми: Мерлин – 35%, Баба Яга – 29%, Гарри Поттер – 36%. Но это не значит, что победивший ответ говорит об истине. Варианты ответов всегда ограничивают истинное мнение человека, и если бы проводящий опрос человек задавал бы ещё сократовские вопросы к ответу, то мог бы прийти к совершенно противоположному варианту. Такое ограничение искажает мнение человека. Во-вторых, вопрос о величии волшебника не решается демократически. Способности волшебника никогда не зависят от мнения масс. О погрешности, связанной с тем, что опрашивали только молодых, я молчу. Просто замечу, что с возрастом молодой человек может менять своё мнение, а не изменять статистику старших возрастов, когда выростит со своим закостеневшим мнением. Для меня самый великий волшебник из этих трёх – Баба Яга, потому что это феномен нашей культуры. Всем известно, что Мерлин – это миф, а историю про Поттера написала Дж. К. Ролинг. А вот Баба яга вполне могла иметь своего исторического прототипа – средневековую ведьму. Это отрицательный персонаж, и добро не может отвечать белой магией на чёрную, потому что должно отвечать верой в Христа на любую магию и дикость. Вопросы: «Любите ли Вы геев?» и «Кто самый лучший волшебник?» – идентичны.

Моя борьба против разврата – это не «Main Kampf» Гитлера. Скорее это борьба из формулы: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Ещё это часть борьбы за свою любовь из стихотворения Э. Асадова «Не надо отдавать любимых». «Немилостивые кровопийцы, братоненавистники лютые, имеющие свирепую душу» не нравятся никому, и я вовсе не такой.

С Чанышевым и его статьёй «Любовь в античной Греции» я не согласен в «пункте»: «Что ни говори, но в основе любви лежит сексуальная чувственность». А вот И. М. Сеченов пишет в работе «Рефлексы человеческого мозга»: «В любви к женщине есть инстинктивная сторона – половое стремление. Это её начало, потому что любовь начинается, как известно, в мальчике лишь во время созревания половых органов». Кому и «известно», а кому и сомнительны подобные аксиомы. Половое созревание мальчиков – это 12-14 лет, года вырабатываются специальные гормоны. Любовь же возникает в мальчике уже в семь лет (мой личный пример и данные Э. Фромма), то есть до полового созревания, когда нет и речи о половом созревании. Отсюда я делаю два вывода: 1) любовь первична по отношению к половой биологии, 2) любовь не зависит от биологии. Какие бы гормоны ни приписывали сущности любви, любовь всегда сепаратист, независимый от какого бы то ни было влияния биологического пола. Любовь рождается в духе и духом заканчивается. Физика любви, инстинкт любви – химерическое, пустое понятие, не имеющее аналогов в действительности и реальности. Научный разврат, научная порнография любит создавать такие химеры для унижения человеческого, уничтожения последней святыни и основы любой веры – любви. Но дух подобной лже-науки в недо-человечности материализма. Материалистическая наука о любви невозможна, потому что выводы её получаются и без столь сложных основ. Не обязательно быть чарваком-локаятиком, чтобы создать «Кама-сутру». На это способен любой профан.