Маркушина радость

Часть первая -Бабушка.

Наступила зима,которую Маркуша очень любил.Потому,что зимой не было грязи,липнущей к ботинкам и брюкам.За грязь мама могла и не выпустить погулять,ведь сменных брюк у него не было.Ещё он любил зиму за то,что тогда они вместе с бабушкой убирали улицы.Страшная пропойца вдруг переставала пить, и с дикой энергией принималась за работу.В эти три зимних месяца на столе у них часто появлялись фрукты,конфеты,новые сапоги у Маркуши или шапка у мамы,так как всю зарплату бабушка Зибяржат тратила на них с матерью.Он очень любил её в эти периоды,совсем не из-за яблок или сапог ,а просто за то,что с глаз её сползала та непросыхающая мутная пелена,за которой он мог увидеть простой человеческий взгляд .
Маркуша снова становился Марком ,её внучком,а не стерлядью и вы****ком.


Марку нравилось помогать бабушке.Сначала они сгребали с ней первый снег - пушистый и почти невесомый .Выходить приходилось рано-рано утром,когда было ещё совсем темно, и лишь жалкая пара-тройка фонарей тускло светили над тротуарами.Снег,вперемешку с травой и оставшимися пожухлыми листьями сгребался легко,играючи.Листья были подморожены и издавали звук,похожий на хруст вафель,но всё же оставались мягкими,так,что можно было брать их в руки,сжимать с приятным хрустом ,а листья таяли,превращаясь в бесформенные тряпочки.
Вдвоём они гребли мусор в кучи грязно-хрустящего снега.Маркуша прыгал на них зайцем,,а бабушка,как заправский силач,огромной дворницкой лопатой ,одним махом закидывала кучу в самодельную тележку с розовыми резиновыми колесами от детской коляски.Руки у неё были сильные,как у атланта,что Марк видел в книгах.Затем,когда в тележке умещалось несколько охапок,наступала пора отвозить тележку на огромный пустырь за гаражами.

Маркуша запрыгивал в розовоколёсый роллс-ройс,устраивался поудобнее и отправлялся в путешествие по сумеречному городу,где старые,согнутые фонари своими длинными гусиными шеями тянулись к нему словно прося корма.Они пугали мальчика,хоть он и понимал,что это обычные фонарные столбы.Но всё же иногда казалось,что вот так,когда-нибудь,они действительно зашевелятся и ткнутся своими твёрдыми клювами ему в ладонь.По этому Маркуша всегда сидел этот отрезок пути тихо,исподлобья поглядывая по обе стороны тротуара,не встрепенется ли какой-нибудь фонарь-гусак,тряся шеей и прося краюшку хлеба.Впрочем,для такого случая,кусок высохшей с маком булки давно лежал у него в кармане.

 На пустыре за гаражами было привольно.С одной стороны его окружало мелкое,поросшее кустами ивы ,болотце - пристанище царственных лягух, с другой - чахлый лесок.Да ещё,там и сям сиротливо скособочившиеся картофельные огородики с остатками скользкой бурой ботвы и зелёных картофелин.Словно скакун в поле,носился Маркуша среди кучек снега,неукрытых ещё листьев,вскидывая ворох пожухлой сыромятины над головой,танцуя и гогоча.Бабка,разогнувшись,опиралась на черенок лопаты,и смеясь смотрела на марка."Сахар-рафинад ты мой",-ласково улыбаясь ,шептала бабушка,раздвигая улыбкой все сто своих морщинок.Что светилось тогда в её глазах - непонятное и прозрачное-Марк объяснить не мог,но оно грело и ласкало,оно не было пьяным и мутным,нечеловеческим.В такие минуты в груди у Маркуши становилось невыносимо горячо,тягуче-сладко и хотелось обнимать всех людей подряд.Он носился по пустырю,грохоча консервными банками и проволокой,подгоняемый светом бабкиных глаз.

"Бабулечкаааааааааа!!!"-кричал он,захлёбываясь от восторга,слушая собственное эхо,переливисто играющее над окрестностями."Тихо ты,лиходей,-ворчала бабка по привычке-народ разбудишь!" Маркуша вдоволь накричавшись,набегавшись до усталости,до скрежета зубовного,приседал на корточки на каком-нибудь бугорке.Тяжело дышащий,потный и румяный,раскачивался он со словами :"Как же хорошо,бабулечка!" Бабка тут же рядом отдыхала,сидя в телеге,сложив свои огромные жёлтые руки на колени.Ей то,конечно,было не так легко,как Марку,но его радость передавалась и ей, и она с улыбкой осматривала окрестности,останавливая разыгравшееся сердце.

Сколько ни гадали,но никто не знал почему вдруг зимой бабушка Зибяржат переставала пить.Причём ,это выходило у неё так легко и так точно в первый снег,что люди пускали сплетни,будто мать водит к ней знахарок,окуривающих её целебными благовониями и нашептывающих заговоры.Бабушка же про это знать не зная, всю зиму гребла снег и мела улицы с удовольствием и усердием.Но стоило коварным весенним ручьям зачирикать под ледяным настом,как вся бабкина добродетель исчезала.Что случалось в её душе тогда,какая тоска ранила сердце,не знал никто. Она тут же продавала пальто,выпрошенное матерью у соседки,решительно сгребала в мешок всю посуду и прочую мелочь и шла продавать свой нехитрый скарб на блошиный рынок за бутылку водки.Лишь одно Маркуша прятал от бабки загодя,предчувствуя загул - старинный татарский медный кумган для мытья рук.У него был тонкий извитой носик,откидывающаяся резная крышечка,похожая на крышу мусульманского храма.А ещё,с наружной стороны ручки вилась чудесная маленькая змейка с двумя глазами-бусинками зелёного цвета. На лето он натирал до блеска бока кумгана,изучая каждый извив змейкиной спинки,и ставил его в кладовку,укрывая хламом.

В летнюю пору,Марк,наученный горьким опытом,даже и не пытался о чём-то с бабкой поговорить.От неё несло перегаром,немытым телом,а вечно осоловевшие,покрытые мутной плесенью глаза навевали ужас.

Но зимнюю бабушку любил и удивлялся каждому мгновению,проведённому с ней.Помимо того,что она умела лихо сгребать снег и строить огромных снежных баб,знаменитых на всю округу,её ещё знали все люди в городе.Стоило Марку и бабушке пройти по улице,как каждый встречный прохожий улыбался ей и здоровался.Мальчику это было удивительно, и он спрашивал бабушку о причинах такой известности.Бабка отвечала,что когда-то в их маленьком городе был всего один заводик,на котором работать приходилось всем,потом у них выросли дети,внуки,так и получилось,что все они знали друг-друга и бабушку.Ещё бабушка умела качать его на ногах.Марк хватался за её мозолистые ладони вставал на голени и качался как на пружинах.Бабка охала и ахала,и быстро уставала,но позволяла ему эту слабость,любимую им с детства.


Часть вторая Отец.

Отца у Маркуши не было,он умер год назад,когда Маркуше было ещё 5 лет.Умер страшно,как казалось Марку.И любое воспоминание об этом дне заставляло его внутренне съеживаться,и хотелось подогнуть голову куда-то внутрь груди,чтоб забыть.

Марк помнил,как раздался звонок поздно вечером.И несколько мужчин,пьяных и дурно пахнущих,внесли волоком его отца в коридор.На отце были грязные брюки,полурваная рубажка со следами крови.Ни одной мелкой детали не упустили тогда глаза мальчика.Лицо отца было багровое,почти бурое,без какого-то выражения,с губ стекала слюна...Мужики чертыхаясь и матерясь уложили его на диван,виновато смотря на мать.Так смотрят все алкаши,чувствуя свою вину.Марк всех их знал,во дворе их звали забулдыгами.К ним же примыкал и его отец. Потом все куда-то делись и они остались одни в полумраке и предчувствии беды - мама,Маркуша и неподвижно лежащий на диване папа. Мама тихо плакала и что-то пыталась сделать с отцом.Марк же испугался,что тот,как всегда,очнувшись, начнёт ругаться с мамой.Во рту у него накопилось много слюны, и он то и дело громко сглатывал её.Всё проплывало тягуче-долго как во сне.Марк помнил ,как мама связала отцу руки и ноги толстой бельевой верёвкой,также боясь его гнева. Она уже не скрывая плакала,размазыывая слезы по щекам сморщивося отчаявшегося лица. Марк навсегда запомнит этот момент и её лицо в эту минуту. Она не знала что делать,и металась ,то щупая пульс,то прикладываясь головой к его груди,то просто мерила шагами комнату,заламывая руки.Тревога ,лишающая сил и тоска овладевали Марком,он хватался за мамино платье,рыдал,пытаясь спромить,что же случилось,что происходит,но было так страшно,что не хотелось даже слышать ответа.Мама,впрочем, и не могла ничего ответить. Наконец,непонятно откуда появилась скорая помощь,отцу развязали руки и ноги и положили на брезентовые носилки.Марк помнит,что на лодыжках отца остались толстые,багровые словно змеи,следы,опоясывающие плоть ног.Марка трясло как в самый трескучий мороз.Дрожь исходила откуда-то изнутри,может из костей,а может из живота.Скручивая железные канаты в петли,в такие же петли скручивала она его.Он что-то понимал,ловил какие-то отрывки фраз,взглядов,ощущений,но всё-равно не мог до конца понять происходящего.

Папу повезли в больницу,а там сразу увезли на каталке куда-то по коридорам.Мама пропала вместе со всеми.А марк остался один в белом-белом помещении на кожаном диванчике.Время тянулось так долго,что казалось прошёл и не день и не два.Он хотел увидеть хоть кого-нибудь,но его окружали лишь голые холодные стены,диванчик и коридор,змеёй уползающий в белую черноту.Не было слышно ни двже звука.Больница будто вымерла,поедаемая чернотой за окном.Маркуше совсем некуда было деться,кроме как сидеть на этом проклятом диване. "Хоть бы мама пришла"-,молил он неизвестно кого,так же как она заламывая руки и меряя пол шагами.Но мама не шла,лишь на минутку выбежала медсестра,проверить как он,Маркуша кубарем скатился к ней с дивана,уставившись жадно,умоляюще с немым вопросом,но та лишь отметив,что ребёнок на месте,так же поспешно скрылась в пасти коридора.
"Что же делать?Что происходит?Где мама?"- метались его мысли от одной к другой.Ему хотелось бежать по этому коридору в поисках матери и отца,но страх неизвестности был сильнее и удерживал его на диване.Измучившись,он понял лишь одно - нужно просто ждать.Ничего другого он не мог сделать.И устав от пережитого,Маркуша забился в угол дивана,склонив голову на подлокотник и не заметил,как заснул.

Потом пришла мама и разбудила его.У неё почему -то был очень тихий голос и очень грустное лицо,глаза красные и заплаканные.Она присела рядышком с Марком и тихо,еле слышно проговорила,растягивая фразу почти до отдельных слогов :"Знаешь,Маркуш,наш папа кажется умер...."Она сказала это так тихо,словно хотела,чтобы он ничего, не услышал,но Марк слышал все. Каждое её слово металлическо-громко отстукивалось в его голове как молотом по наковальне.Но всё услышанное оказалось для него непонятным.Он не мог понять смерти отца,но отчего-то стало жутко и снова затрясло и захотелось прижать голову к груди и закрыть глаза.Мит перевернулся,развалился и сложился обратно.НО это был уже не его мир.Мир с простыми радостями ,детскими шалостями и беззаботностью.Мир навалился на него душа и давя в своих неласковых неискренних объятиях.

Всё,что было дальше - похоронная суета,жалобные лица тётушек и двоюродых сестёр,соседей,соединилось для него в один скорбно-плачущий лик.Его целовали,гладили,обнимали,не спрашивая,хочет ли он этого.Это считалось проявлением родственной поддержки и человечности в целом.Все они несли на своих лицах особый знак,печать высокой скорби и понимания важности происходящего.ТОлько никто не хотел замечать,что маленькому мальчику ,так некстати сновавшему у всех под ногами просто хотелось поговорить,тихонько,в уголку.
Но разве можно разговаривать с маленьким ничего не понимающим мальчиком,никому и в голову не пришло.Марку приходилось стоически переносить все ритуальные обычаи.Одно было ему непонятно,почему вдруг все родственники собрались в бабушкиной квартире и жужжат,рыдают,капают вонючие капли,мельтешат с какими-то тряпками.Почему нельзя было сделать всё тише и достойнее. И тот,кто лежит на носилках посреди комнаты, под простынеё не должен там лежать.

Наконец две двоюродные сестры "сжалились" над ним,завели его в другую комнату,отгороженную цветастыми занавесками и сказали:"Ты ведь знаешь,что твой папа умер,надо попрощаться с ним,посмотреть на него."Маркуше вовсе не хотелось этого,но 2сердобольные" сёстры потянули его к носилкам.Народ расступился,заголосил.Ноги у марка стали каменные и сёстры пости толкали его вперёд.Наконец,доковыляв до изголовья он остановился.Бабушка,стоявшая рядом и утирающая слёзы палтком,повязанным по-мусульмански,с длинным спущенным краем,сказала ему по -татарски,хотя говорила так редко:"Смотри,балам!"Белая простыня медленно медленно приоткрывала лицо мужчины и весь копившийся ужас,всё смятение и тоска,разом вылились перед Марком в этом синюшном одутловатом мужском лице.Да,оно было похоже на папино,но оно уже было чужим.Возле ушей лежало по варёному яйцу,Марк хотел спросить об этом,но понял,что не к месту."Целуй!"- сказали ему все,но Марк просто не мог этого сделать .И внутренний ступор сыграл с ним злую шутку - он рассмеялся и убежал от всех,так и не поцеловав отца.Убежал,чувствуя,что сммех,судорожный и насильный,лишает его и сил и рассудка.

На кладбище его не взяли,оставив со старыми бабками,слушать сплетни вековой давности.
Это уже потом он узнал,что у отца был обширный инсульт, и доктора уже ничем не могли ему помочь.

Вот и сейчас ,сидя в тележке,на обратном пути,он вспоминал снова и ту страшную ночь с рубцами- змеями и белое безмолвие больницы.
-баб,тебе не тяжело,-спросил он,чувствуя,что тележку она стала катить медленнее.И обернувшись встретил улыбку краешками губ,а где-то там,в глубине глаз затаилась бабушкина вековая печаль.Они встретились взглядом и угадали друг-друга.
-Бабуль,а мы с тобой давно на кладбище не были,у папки на могиле,может сходим?
-Сходим-как эхо откликнулась бабушка-сходим.

Дома они пили крепкий чай из пиалы с мёдом и печеньем.Ещё Маркуша любил рассматривать содержимое бабушкиного срванта,которое не смотря на запои никогда не исчезало.Кроме того,что он был полон всякими бумажными наградами за труд и выполнение плана,посудой,в нём таилось и ещё кое-что интересное.Там была забавная резная кружка из дерева в форме медведя,в которой лежали всякие таблетки и заколки.Была кружка-кипятильник в красном кожаном чехле на замочке,керамическая статуэтка деда на завалинке в полосатых штанах,несколько коричневых глиняных медведей почти без плеч и фотография отца.Отец был на ней серьёзен и мужествен,словно полярный лётчик,в вязаном толстом свитере.Такого Марк у него и не помнил.Рядом с фотографией всегда лежали часы.Обычные,старые с заношенным коричневым ремешком.Так себе часы.Но маркуше они нравились и он часто одевал их себе не руку.Дырочек на ремешке,конечно,не доставало, и они висели на запястье еле удерживаясь.Бабушка смеялась и приговаривала,что оставит их ему,когда умрёт.Марку смерти бабушки не хотелось и он ложил их на место.

Такое маленькое обследование марк совершал каждый раз,как попадал к бабушке с неменяющимся интересом.
Под вечер бабка наплела ,как всегда,кучу небылиц,от которых марк покатывался со смеху.И уже затемно отправился домой разогревать ужин и встречать маму.


Часть третья Бабушка Зибяржат.

На следующее утро,как штык, Марк стоял уже под окном бабки с лопатой и метлой.Бабка любила пунктуальность в труде.По послышевшемуся грохоту за подъездной дверью стало понятно,что это идёт бабушка со всем своим скарбом.Выглянула,увидев его улыбнулась и выкатила свою неизменную розовоколёсую тележку.

Небо было черным-черно,без единой снежинки.
-Эх благодать-то какая всплеснула руками в толстых рукавицах бабка.
-Бабуль,смотри,ещё звёзды на небе есть!
-Да,нам в помощ Аллах послал.
-Бабуль,а почему Аллах,ты ж не веришь в бога и по-татарски почти не говоришь?
Бабка рассмеялась хрипло - "Всё-то тебе знать надо.Не до татарского было,когда весь завод по-русски говорил.Вот и подзабылся малость,сахар-рафинад мой!"
-А почему сахар-рафинад?
-Потомучто сладкий! - усаживая его в тележку ,ворковала бабка.
-Да разве ж я сладкий,бабуль?!
Бабушка целует его,не отвечая в морозные красные щёки.Губы у неё тёплые,мягкие,а из -за пазухи вкусно пахнет лепёшками.Маркуша глубоко вдыхает вкусный запах,бабка снова лукаво улыбается,понимая в чём дело.
-А я не растаю,как рафинад?
-Не растаешь!
-Чувствуешь воздух какой свежий?
-Ага,- болтая ногами отвечает Марк.Сегодня и воздух свежий и рафинады не тают, и лепёшки на обед.Красота!!!
-А знаешь как меня зовут - вновь лукаво-таинственно спрашивает бабка.
-Ну знаю,Зибяржат.
-А что означает знаешь?
-Неа...
-А означает изумруд.Посмотри небо словно изумрудами усыпано.
Марк посмотрел вверх и аж завизжал от восторга.
-Здоровско,бабулька!
Остаток пути прошёл незаметно.Снега было мало и работа шла споро.Только в этот раз бабушка что-то слишком долго отдыхала,да и краснота с лица её что-то не сходила.
-Бабуль ,давай я повезу,видя её усталость ,предложил Марк.Бабушка не отказалась и шла рядом молча,придерживаясь за ручку тележки.
Не доезжая до пустыря,на повороте дороги,бабушка вдруг громко охнув,повалилась на землю.Марк остолбенел от неожиданности,глядя на лежащее тело бабушки в старом драповом пальто с жёлтым меховым воротником.Шапка упала с головы,обнажив белые, как тот же снег на котором лежала ,волосы,заколотые пластмассовым гребешком.Она была такая же,как тогда отец маленькая и недвижимая...Потом только,через несколько секунд,вырвалось из его груди горячим паром в студёный воздух:"Бааааааааабушка!"Марк пытался перевернуть её,одеть на неё шапку,но ничего не выходило.Внезапно пошедший снег, стал крупными хлопьями укутывать лежащую бабушкину фигурку,словно пологом,заботливо и основательно.Марк испугался,что скоро бабушку совсем заметёт и её не найдут под этим смертельно-белым снегом, и с рыданиями бросился к ближайшему подъезду,с криками и стуча во все двери.Двери,как ни странно открывались,показывая полусонных людей в пижамах и халатах.Узнав о случившемся,они бежали к ней,бабушке Зибяржат,потому,что её знал весь город.Но скоро все поняли,что поздно.Один Марк как полоумный шатался в толпе,шепча:"Помогите,помогите жеееее......"
Скорая приехала,обдав всех жёлтым светом,запахом бензина и увезла бабушку.Марк всё метался,плача и задыхаясь от слёз и боли.Взрослые,наконец пресытившись пересудами,заметили ребёнка и кто-то вызвался отвести Марка домой.
Кконцу утренних сумерек все разошлись,лишь на дороге осталась старая тележка , мётлы и две лопаты,одна большая,другая поменьше...Утро начиналось не по- доброму.

Мать ещё не успела уйти,когда в дом на руках внесли заплаканного обессилевшего Марка.Мать ,не спрашивая поняла всё.Прижала его к себе,крепко-крепко,убаюкивая и отогревая,раздела и уложила под одеяло.Марку не хотелось ни чая ,ни мёда,но он покорно и безучастнопил всё,что приносила мама,послушно одевал носки,бабушкой же вязанные.Многочисленная родня не преминуля появиться к вечеру,заполняя скорбным гулом пустоты их дома,вдруг возникшие из ниоткуда.Марку снова было тошно от этих искорёженных печалью лиц.ОН втихую взял у матери ключи от бабкиной квартиры и ушёл,никем незамеченный.

Ключи слегка скрежетнули в старом замке идверь,привычно щёлкнув,отворилась,впуская посетителя в свой маленький ароматный мирок.С кухни всё ещё тянуло запахом лепёшек,они аппетитной горкой лежали на блюде,ожидая его.Но их время так и не пришло.марк прошёл в зал к серванту, и там у отцовской фотографии нашёл бабушкины часы,которые теперь по трагиччекому праву принадлежали ему.Он огляделся и увидел,что жилище совсем не изменилось.Бабушкин фланелевый халат висел на спинке стула,заляпанное мухами трюмо по-прежнему отражало половину комнаты с сервантом и его в том числе.Маленького и испуганного.Но ведь должно же было что-то измениться,что-то исчезнуть вместе с бабушкой.Раз её нет,то и чего-то тоже не должно быть?Что?Что исчезло вместе с ней? Марк хотел найти ответ в комнате,но не находил.Осмотрев в последний раз все чудеса в серванте и понюхав лепёшки,он ушёл,закрыв дверь этого тёплого мира.Ушёл,осознавая это.

А назавтра были похороны,такие же,как тогда.Только в этот раз Марк не остался дома,а поехал вместе со всеми,хоронить изумрудную бабушку под белым густым снегом.
ОН стоял и думал у могилы о том,что не успел сказать ей самого главного,так же как не успел сказать этого отцу.Маленький и глупый.Что же теперь,он,стоя у бабушкиной могилы,должен был сказать ей такого,чтобы там на небесах ей было спокойно?Сердце подсказало ему только одно, и слезами вышли его горячие слова: " Бабушка,я тебя не забуду!".Хлынуло облегчающим потоком из глаз.И тяжёлая глыба печали,придавившая его маленькое любящее сердце,растаяла,оставляя память и надежду.

Марк сжал часы в кармане,посмотрел на небо и спокойно попрощался со своей изумрудной бабушкой,ведь теперь он знал,что она живёт в его сердце,тикая старенькими часами в кармане.