Куда ушел Адук?

Темно. Опять темно. Вроде только недавно взошло солнце. Почему же оно светит так тускло? Может, оно скоро погаснет? Нет. Только не это. Что же тогда будет потом? Что будет со мной? Что будет со всеми? Надо что-то делать. Почему день проходит так быстро? Ночи такие длинные. Кажется, что они бесконечные. А скоро так и будет. Ведь если солнце погаснет, то день никогда не наступит. А если это случится… Неужели это случится? Надо что-то делать. Снова искать? Но где?


 «Странно. Верхушки деревьев такие ровные. Как будто их кто-то срезал ножом. Совсем как мама срезает крем с торта, - подумал Адук, вглядываясь в окно автомобиля. – Наверное, их действительно кто-то срезал. Ведь не может же быть, чтобы деревья росли так необычно. Хотя, может, так оно и должно быть. Иначе так бы не было».

Впереди была долгая дорога. Нужно было ехать еще несколько часов. Позади два дня пути. За все это время Адук не сомкнул глаз. Дело не в том, что ему было неудобно. Хотя сиденье действительно было похоже на слишком хорошо засушенный сухарь. Ему просто не хотелось спать. Он разглядывал то пролетающую внизу дорогу, то мелькающих вверху птиц. Иногда казалось, что он готов выпрыгнуть из едущей машины только для того, чтобы увидеть, куда улетит муха, нечаянно залетевшая в салон.

- Адук, закрой окно, - строго сказала мама, когда он в очередной раз попытался высунуться.
Он послушался. Он опустил голову и сидел так несколько минут. Но мама не обратила на это внимания. Она привыкла к тому, что Адук обижается по каждому пустяку. Сначала она переживала, но потом ей надоело тратить нервы на обидчивого сына.
«На обиженных воду возят», - говорила она каждый раз, как только Адук опускал голову и переставал разговаривать. В это время он представлял себя запряженным в телегу, на которой стояло несколько фляг, до отказа наполненных водой. Незнакомый человек в оборванной и грязной одежде хлестал его самодельным кнутом, на конце которого была металлическая щепка со множеством зазубрин. Телегу получалось везти с большим трудом. Ему приходилось идти босиком по высохшей после проливного дождя дороге. Острые глиняные камни резали ему ступни. Нужно было доставить воду к ближайшему оврагу, чтобы потом выгрузить фляги. Но с каждым шагом, каждая капля во фляге превращалась в хрусталик песка. Мокрого песка. И когда Адук стоял уже у оврага, оказывалось, что он выгружает не воду, а тяжелый песок. И так было каждый раз, когда мама произносила эту фразу. После этого у Адука часто болела спина, но маме с папой он об этом не говорил.

- Слава богу, - неожиданно громко сказала мама, увидев знак, что до ближайшего городка осталась всего пара километров.
Адук вздрогнул, но через минуту его внимание переключилось на собаку, пытавшуюся перебежать дорогу. Облезлый пес прижимал свою голову ближе к дороге, словно пытаясь защититься от бесконечно снующих туда-сюда машин.
- Осторожно, - еле слышно произнес Адук, на лбу которого проступили капли холодного пота. Папа нажал на тормоз. Резкий пронзительный звук поднял с деревьев стаи недолго дремавших птиц. Испуганные родители выскочили из машины. Они заглянули под бампер, но собаки нигде не было.
- Странно. И куда он делся? Ты тоже его видела? – спросил мужчина.
- Да. Он был таким грязным и оборванным, - ответила женщина, брезгливо поморщившись.

 С машиной ничего не случилось, и они сели обратно. Лишь Адук заметил, как на противоположной стороне дороги за деревом скрылся дрожащий от страха хвост.
Городок, к которому они подъезжали, был небольшим. Можно было бы назвать его деревней, если бы в нем не было заправки, гостиницы и большого двухэтажного магазина. Откуда-то доносился и звон церковного колокола.

Родители высадили Адука возле магазина, дав ему денег на сладости и минералку, а сами поехали на заправку.
- Так будет быстрее, - сказала мама. – Не будем терять времени. И останавливаться здесь не будем. Я хочу скорее добраться домой.
Адук вышел из машины и посмотрел, как его родители удаляются все дальше и дальше.
- Вы не вернетесь, - прошептал он. – Я знаю, не вернетесь. Папа не простит.

 Приближался вечер, но было еще достаточно светло. На улице же почти никого не было. Мальчик поднял голову, чтобы осмотреть магазин снаружи. Это было большое двухэтажное здание. Но, видимо, сам магазин занимал лишь первый этаж, потому что окна второго были заколочены. Адук опустил голову и вошел.
Внутри оказалось очень прохладно. После целого дня в душной машине в летнюю жару эта прохлада казалась спасительной. Четыре ряда стеллажей с различными товарами стояли смирно, как оловянные солдатики. Казалось, что расстояние между ними измеряли миллиметровой линейкой. Адук решил посмотреть, что можно купить на выданные родителями деньги. В кармане он нащупал совсем новую хрустящую купюру. Мальчик побродил между стеллажами, но из еды ничего не нашел. А резиновые мячи, салфетки и тазики для ванн его не интересовали.

Неторопливым детским шагом он подошел к кассе, за которой стояла милая кареглазая девушка.
- Вам идет, - произнес Адук так тихо, что нельзя было заметить даже движения его высохших от жажды губ.
Девушка стояла за прилавком, с любопытством разглядывая нового покупателя. Через минуту она не выдержала:
- Мальчик, ты что-то хотел?
- Вам идет, - уже громче сказал Адук.
- Что? Ты умеешь разговаривать? Я ничего не понимаю. Говори громче.
На прилавке лежала тетрадь, в которую девушка записывала отчет о проданных товарах. Адук поискал взглядом ручку, но ее нигде не было. Затем он движением руки показал, что хочет что-то написать.
«Глухонемой что ли. Этого мне только не хватало», - подумала продавщица, доставая из нагрудного кармана ручку. Адук перелистал тетрадь и на последней странице неровным почерком написал: «Вам идет». Затем он отложил ручку и внимательно посмотрел на девушку.
Прочитав нацарапанные буквы и поймав взгляд мальчика, продавщица коснулась левой рукой своей головы. Только тогда она вспомнила, что утром собрала волосы новой заколкой в виде бабочки. Ее нежные губы невольно улыбнулись.
- Как тебя зовут? – спросила она. Девушка вновь хотела дать мальчику ручку, но он не взял ее.
- Адук, - ответил он уже так, что его можно было расслышать.
- Как?
- Адук, - повторил мальчик.
- Странное имя. Никогда раньше такого не слышала. Ты не русский что ли?
Адук ничего не ответил. Он только приложил правую руку к затылку и погладил волосы. В тот момент девушка заметила, что у мальчика под правым ухом был небольшой шрам.
- А фамилия у тебя какая?
- Адукин, - ответил он, задержав взгляд на волосах продавщицы.
- А отчество? Неужели Адукович?
- Нет. Отчество другое.
- Да уж… С таким именем и фамилией можно и на телевидение. А меня зовут просто и по-русски: Маша. Маша Миронова. И запомнить проще, да и вообще звучит красивее, - сказала девушка, с показной гордостью приподнимая свой острый подбородок.
- Вам идет, - вместо голоса снова послышался шепот.
- А ты умеешь с девушками знакомиться, - Маша подмигнула ему. – Хоть и маленький еще. Чего хотел-то? Что-нибудь будешь брать?
- Минералку, - Адук достал из кармана только что измятую десятирублевую купюру.
Он повертел ее еще несколько секунд и положил Маше прямо в руку. Девушка хотела уже отправиться за водой, но мальчик не отпустил ее, крепко сжав ее правую ладонь.
- Ты что делаешь? – удивилась она.
Адук повернул руку девушки запястьем к верху. Продавщица резко отшатнулась. От запястья и до локтя простирался огромный и жуткий шрам от ожога. Маша испугалась так, как будто видела шрам впервые. Но она почти сразу же успокоилась и посмотрела на мальчика. Несколько минут они провели в полной тишине.

- Я училась в школе, - десять рублей вылетели из ее руки, но она не заметила этого. – У нас тогда было мало уроков. Была среда. Не помню почему, но мне не хотелось идти домой сразу после школы. Я хотела немного погулять, - голос Маши задрожал, и она опустила взгляд. – Мама не любила, когда я шла с кем-то из девчонок, с которыми я училась. Ну, она не любила моих одноклассниц. Да и одноклассников тоже. Она никого не любила. Поэтому я гуляла одна. Я хотела играть с девчонками, но боялась, что мама будет опять ругаться. В тот день я снова пошла одна. Я обошла наш дом четыре раза. Шла медленно. На улице было тепло и красиво. Середина сентября все-таки, - ее руки задрожали, и она начала теребить пуговицы своего рабочего синего халата с белым воротником. Адук продолжал стоять с холодным выражением лица. – Но пора было идти домой. Ведь мама ругалась на меня, когда я приходила поздно. Честное слово, я пришла вовремя. Я гуляла не так долго. Раньше я и дольше бывала на улице. А главное ведь, что я была одна. Но мама разозлилась. Очень сильно. Тогда она что-то жарила на сковородке. Я еще с порога услышала звук кипящего масла. Вот только запаха не помню. Не помню, что она жарила. Не помню. Не помню. Не помню, не помню, не помню…

Маша заплакала, продолжая повторять эти слова. Взгляд по-прежнему был опущен, словно она снова стояла перед мамой, которая на нее кричала.
- Не помню! Я не помню! Я пришла вовремя! У нас тогда было мало уроков! – девушка уже не могла остановиться, рыдая навзрыд. Ее взгляд забегал по прилавку. – Что же она жарила? Что она жарила? Я ведь даже запаха не почувствовала, - она схватилась обеими руками за голову, пытаясь вспомнить.
- Может, она ничего не жарила? – своим вопросом Адук прервал истерику. Маша замолчала и посмотрела на мальчика, все еще держась за голову. Ее прямые каштановые волосы растрепались, а заколка лежала уже на полу. – Может, это было просто кипящее масло? Без ничего. Просто масло…
Девушка молчала несколько минут. Затем она быстро собрала волосы, подняла с пола заколку и деньги и отправилась за минералкой.

Адук немного постоял у кассы и подошел к зеркалу, которое висело недалеко от прилавка. В отражении он увидел невысокого мальчика с короткими почти черными волосами. На него смотрели невеселые зеленые глаза. Адук внимательно посмотрел на себя. Затем он немного наклонил голову направо и улыбнулся. В этот момент пришла Маша. Она поставила на стол баллон минеральной воды.
- Мальчик, возьми, - сказала она с безразличием. – Твоих денег хватило как раз на одну минералку. Так что я не буду спрашивать, хочешь ты чего-то еще или нет.
- Спасибо, - Адук подошел за водой и заметил, что бабочка была на месте.
Маша почесала левой рукой правое запястье.
- Можно я побуду здесь еще? – робко спросил мальчик, пытаясь открыть бутылку с минеральной водой.
- Побудь, - Маша пожала плечами. – Мне все равно. Если, конечно, хозяин ругаться не будет.
- Хозяин?
- Он живет здесь. На втором этаже, - Маша кивнула головой, указывая на потолок. - Пока его нет. Он не очень то любит людей. Его окна заколочены. Видел, наверное? Целыми днями бродит где-то, сторонится людей. У него жена умерла. Вот он и стал странный. Да, люди и сами его боятся. Хотя он очень добрый. Иначе я бы здесь не работала.
У Адука не получилось открыть бутылку. Его руки были потными и скользили. Да и сил у него особых не было.
- Давай открою, - Маша взяла бутылку. Открыть у нее получилось лишь с третьего раза. – Тебя как зовут?
- Адук, - он немного отпил прямо из горла.
- Псевдоним что ли? – девушка ухмыльнулась. – Ну, ладно, Адук, можешь побыть здесь. Вот только воровать ничего не надо. Если увижу, руки оторву.
Маша стала пересчитывать деньги в кассе и через минуту уже не обращала на единственного покупателя никакого внимания. На улице темнело. Но мальчик не хотел уходить. В магазине было прохладно и уютно. Адук побродил немного и нашел полку с игрушками. Плюшевые и резиновые жирафы, слоны, собаки, кошки, лошади – каждая из них могла уместиться на ладони ребенка.
«Жаль, что вы не живые», - подумал Адук, поднимая упавшую на пол собаку.

- Завтра поеду в город за леской. Здесь-то уж точно нет, - в магазин вошли двое мужчин. Оба были в потертых трико, шлепанцах и расстегнутых рубашках. – Слышь, Маш? Лески же нет?
- Какой лески? – Маша убрала деньги обратно в кассу.
- Какой-какой? Обыкновенной. Для рыбалки.
- Ни для рыбалки, ни для чего-нибудь еще. Здесь вам не супермаркет.
- Я же тебе говорил. Придется завтра в город ехать.
Говоривший мужчина задержался у кассы, желая подольше поговорить с Машей. Второй заметил возле игрушек Адука. Он подошел к мальчику.
- А ты чего здесь один, солдат? – мужчина присел на корточки и улыбнулся. – Ты вроде как не местный? Откуда приехал?
Адук ничего не ответил. Он внимательно посмотрел посетителю прямо в глаза.
- Ты чего это? Испугался? Не бойся, не обижу. Я Сергей, - он протянул руку.
- Адук, - ответил мальчик, пожав новому знакомому руку. В это время он заметил у мужчины белый пластырь, приклеенный к правому боку.

Не разжимая руки и не отводя от Адука глаз, Сергей начал говорить шепотом:
- Прошлой зимой. Это были не наши. Наши бы такое не сделали. Здесь все друг друга знают. Они проезжали мимо. Специально. Я слышал, их называют гастролерами. Ну, они ездят по разным городам. Там они воруют, а потом уезжают. Так их никто поймать не может. Особенно они любят маленькие города, вроде нашего. Обчистят несколько домов и смываются, пока никто очухаться не успел. Тогда они ни к кому залезть не успели. Я, наверное, первый был. Если бы их было меньше… Но трое на одного. Хотя мне повезло. А то могли бы и убить. А так… гноится постоянно…
- Серега, ты чего тут? – первый мужчина посмотрел на приятеля, затем на мальчика. Адук отпустил руку. – Пошли, делов куча.
Мужики пошли к выходу, но Сергей остановился перед дверью и обернулся:
- Слышь, парень, тебя как зовут-то?
- Адук, - мальчик улыбнулся.
- А меня Сергей. Хотя можно просто Серега. Пойдешь на рыбалку?
Адук помотал головой.

Дверь захлопнулась. Мальчик почесал под правым боком и продолжил рассматривать игрушки. «Жираф не должен быть здесь, собака тоже. И слон не должен быть здесь. Они не должны быть. Нет, они должны быть. Но они не должны быть здесь. Они там. Там они и должны быть. Там. Они и должны быть там, а не здесь», - мысли Адука закручивались в тугую пружину. Он приложил обе руки к голове и сел на колени. Его губы шевелились, но больше нельзя было разобрать, что он говорил. Он снова еле слышно шептал.
Маши не было. Было почти девять часов, и пора было закрываться. Входную дверь она закрывала на ключ, а сама выходила через черный ход. Адука она не торопила. Он ни разу не помешал ей за весь вечер, да и на воришку не был похож. Ровно в девять Маша заперла дверь и подошла к полке с игрушками, возле которой на коленях сидел Адук.
- Спать собрался? Молиться перед сном надо, а не в магазине. Я закрываюсь. Пошли. Тебе повезло еще, что хозяина пока нет.
Адук поднялся с пола и улыбнулся, посмотрев на Машу. На ней было светло-коричневое легкое платье с большим белым воротником. В руках она держала легкую белую кофту.
- Вам идет, - сказал Адук. Он хотел добавить что-то еще, но в дверь магазина неожиданно постучали. Маша не хотела реагировать, но стук был настойчивым.

- Закрыто! – прокричала она на очередной удар по двери. Девушка посмотрела сначала на мальчика, а потом на выход с другой стороны. Ей не хотелось общаться с очередным алкоголиком, которому срочно нужна была выпивка. Она взяла Адука за руку и пошла к выходу. Но ее остановил звук бьющегося стекла.
- Вы что, совсем охренели?! Платить за это кто будет?!! – она бросила свою белую кофту на грязный пол и побежала к двери, пробегая между стеллажей с товаром.
- Где он? – это был тот самый мужчина, который искал леску. – Где он, я тебя спрашиваю!!! – он схватил Машу за плечи и начал трясти.
- Юра! Отпусти! Свихнулся что ли?! – девушка пыталась вырваться, но у нее ничего не получалось.
- Ну, хорошо, - наконец, он отпустил ее. – Давай по-хорошему. Или ты скажешь, куда он ушел, или я перерою все вокруг, включая твой дом. Ведь он не местный. А чего ему делать здесь одному? Значит, он далеко не ушел. Или он все еще здесь?
- Да, кто?! – Маша поправила чуть не разорвавшееся платье.
- Пацан этот. С которым еще Серега разговаривал, - Юра бегал взглядом по магазину.
- Никуда он не ушел. Здесь он…
Маша не договорила, потому что Юра бросился искать мальчика.
- Нет, ты постой! Зачем это он тебе? Иди сюда, говорю!
Адук стоял у задней двери, на том же месте, где его и оставила Маша. На его лице не было ни капли страха. Он с любопытством посмотрел на взбесившегося мужчину. Глаза Юры наполнились слезами, и от бессилия он упал на колени.
- Что ты сделал? Как? Как ты это с ним сделал?
- Да, что случилось то, Юра? – девушка не могла понять, что происходит.
- Идем со мной, - мужчина встал и схватил Адука за руку.
- Оставь ребенка в покое! Куда ты его ведешь?
- Он пойдет со мной!
Маша попыталась вырвать мальчика, но Юра не позволил, продолжая вести его к выходу. Адук не сопротивлялся, а лишь быстро передвигал ногами.
- Ты видела, что он сделал с Серегой?
- В смысле, сделал? Что он может сделать с таким здоровенным мужиком?
- Шрам, - все трое остановились у осколков разбитого стекла. – Он исчез. Понимаешь? Шрама больше нет! Он исчез после того, как Серега разговаривал с этим пацаном. Я сам видел. Они еще пожали друг другу руки.
Взгляд Юры упал на правый локоть Маши, которым она задела полку.
- А ну дай сюда! – он грубо схватил ее за руку, одновременно не отпуская Адука. – И ты… Как? Машка, родная, как это? Ну, хоть ты мне скажи! Серега ничего не помнит.
- Что не помнит? Причем тут Серегин шрам? И что значит исчез? – Маша посмотрела на Адука. Тот был спокоен, как и раньше.
- У тебя он тоже исчез. Посмотри на свою руку! Она здоровая!!!
- Юра!!! – уже кричала Маша. – Я щас психушку вызову, ей богу! Конечно, она здоровая! С чего ей быть больной? Я тебя очень прошу, отпусти мальчика!
- Ты тоже не помнишь…

Мужчина взял Адука на руки и побежал на улицу.
Еще не стемнело. Солнце только начало садиться за горизонт. Оно покрыло этот город мягким розовым светом, который проникал в окно каждого дома. На улице бегало несколько ребятишек. Они были так увлечены игрой в мяч, что не заметили мужчину, который пробежал мимо них с ребенком на руках.
- Вот, - Юра отпустил Адука, только когда они зашли в дом. Это был обычный деревенский дом. Он стоял на окраине этого городка. Таких домов здесь было много. У их хозяев были собственный огород и скотина. В конце лета Юра собирался ставить новый забор, только материала пока не было.
Комната была маленькой. Посередине стоял небольшой квадратный стол. У левой стены стоял диван. Рядом с окном справа были шкаф и железная кровать. На кровати сидела девочка. Она сидела спиной к пришедшим и смотрела в окно.
- Катя, дочка, тут пришел мальчик. Он хочет поговорить с тобой, - Юра посмотрел на Адука.
Мальчик подошел ближе. Когда девочка повернулась, Адук увидел, что у нее нет левого глаза.
- Как тебя зовут? – спросила Катя, немного улыбнувшись.
- Адук.
- Адук? Такое странное имя. А меня Катя. Хочешь поиграть? – она дала ему свою любимую тряпичную куклу.
Адук промолчал.
- Я тогда тоже играла. Дома было скучно. Папа был во дворе. Он всегда там. Он много работает. Я хочу ему помогать. Но он мне не разрешает. Говорит, что я маленькая еще, и что я вообще девочка. А девочки должны сидеть дома и готовить кушать. А я не умею готовить кушать. Папа сам все делает. Я вышла на крыльцо. Я просто хотела быть с ним. Он колол дрова. Было много щепок. Они летали в разные стороны… И сейчас немного чешется…
Во дворе залаяла собака. Прибежала Маша. Когда она вошла в дом, то увидела плачущего Юру. Он обнимал и целовал свою дочь:
- Девочка моя! Родная! Теперь все будет нормально! Все будет хорошо. Ты снова будешь ходить в школу. Все будет хорошо.
Катя улыбалась во весь рот, но ничего не говорила. Она только спросила:
- Папа, а как зовут этого мальчика?..

У магазина была длинная очередь. Человек тридцать-сорок. Олег сильно удивился. Ведь был почти час ночи. Он зашел домой, как обычно с черного хода. В самом магазине было еще человек двадцать.
- Что вы здесь делаете? Ночь уже. Кто вас пустил? Как вы сюда попали?
Люди перестали перешептываться. Все посмотрели на Олега. Только одна женщина ни на кого не обращала внимания. Она стояла с поднятой головой и смотрела на лампочку. Еще несколько минут назад она была слепой.
- Я спрашиваю, что вы здесь делаете? Где Маша?
- Машу отправили домой, чтобы не мешала, - ответил старик с тростью в руке.
Затем все снова посмотрели в дальний угол магазина. Олег прошел сквозь толпу, отодвигая людей руками. В углу на стуле сидел мальчик. Хотя на ребенка он был уже мало похож. У него не было левого глаза. На правом боку сквозь рубашку просачивалась кровь.
- Что вы делаете? Что вы с ним сделали? – Олег подошел к мальчику и приподнял рубашку. Рана была похожа на ножевую. Из нее шел гной, и текла кровь. – Надо сделать ему перевязку. Вызвать скорую. Боже мой…
Он снял рубашку Адука. Правая рука мальчика от запястья до локтя была в старом шраме от ожога. Виски ребенка покрылись сединой, а на лбу и возле глаз были глубокие морщины.
- Все убирайтесь отсюда! – резко закричал Олег.
Никто не пошевелился.
- Я кому сказал?! Вон из моего дома!!! Вон!!!
На то, чтобы выгнать всех людей, потребовалось около получаса. Олег кричал и толкал каждого, несмотря на пол и возраст. Вскоре в магазине стало тихо. Слышались только крики снаружи.
Адук сидел, не двигаясь.
- Как вас зовут? – спросил он, прервав молчание.
- Олег. Я хозяин магазина. Я здесь живу, - он сел на корточки перед мальчиком. Адук нащупал лицо Олега и сказал:
- Очень давно. Он приснился мне очень давно. Этот сон. Он всегда снится мне. Каждую ночь. Иногда я боюсь засыпать, потому что не хочу снова увидеть этот сон. Но люди же должны спать. И я засыпаю. И снова этот сон. Каждую ночь. Всегда. Вижу этот сон всегда. Всегда, когда сплю. Вижу его, когда сплю.
- Какой сон? – спросил Олег, взяв за руки Адука.
- Кошка. Белая. Но грязная. Не очень грязная. Просто она часто валяется в пыли на дороге. А так она белая. Она родилась белой. Колонка возле дома. Там еще воду набирают. Я иду за водой с флягой. Мне ее нужно наполнить. А около колонки есть яма. Она была там давно. И почти всегда она наполнена водой. Потому что с колонки вода стекает туда и не дает яме высохнуть. Там стоят еще несколько человек с ведрами. Я набираю воду и вижу эту кошку. Она белая. Пыльная. Она идет прямо в яму. Ее голова наклонена на бок. Она как будто устала. Сильно устала. Это соседская кошка. И вдруг она ныряет в эту яму. Она исчезает под водой. А вода грязная. Так что ее уже не видно. Только пузырьки на поверхности. Все смотрят. Но им все равно. Никто не хочет ей помочь. Ведь ее надо спасти. Яма неглубокая. Я сам. Я нащупал ее на дне. Кошку. Она все еще пыльная. Я поднял ее за ноги и встряхнул. Она ожила. Я беру ее на руки и иду к соседям. Я говорю им, что их кошка хотела покончить собой. А они отвечают, что она так уже не в первый раз…
Олег был совершенно растерян. Его руки дрожали, а глаза бегали по лицу этого несчастного существа, которое сидело перед ним. Адук разжал руки, которыми схватил Олега.
- Я вызову скорую. Все будет нормально. Сейчас принесу бинты и все, что у меня есть.
Он хотел подняться на второй этаж, но его остановил голос Адука:
- А как вас зовут?..


Снова эта темнота. Проклятая темнота, которая хочет завладеть тобой. Я не боюсь темноты. Мне страшно другое. То, что она может принести с собой. И приносит. Пора убирать эти доски с окон. Может, тогда я буду меньше спать. Я боюсь заснуть. Эта проклятая белая кошка… Попробую в следующий раз ее не спасать. Буду смотреть, как и все остальные. Пять лет. Пять лет каждый день один и тот же сон. Только он. Больше никаких других. Я устал. Нужно найти его. Но я уже везде искал. Куда же он ушел? Надо было тогда остаться вместе с ним. Я лишь хотел ему помочь. Что же мне делать? Я не могу выйти. Темнота. Здесь она только в комнате. А там повсюду. Не хочу спать. Боюсь. Глаз чешется…