flowers from my grawe

 
Здесь, на окраине, лиловое зарево висящее над городом бледнело и можно было даже увидеть звезды в просветах полупрозрачных дымных облаков. Но желающих не находилось. Было два часа ночи, и в этом тихом, застроенном частными коттеджами районе почти все
уже спали. Дома взбирались все выше и выше по склону холма, а от самого города, светящимся морем раскинувшегося у подножия, их отделяло несколько миль
пустырей и строек.
 Свет горел только в одном доме, стоящем почти на самом верху, свет неяркий и трепещущий, того теплого оттенка который дают только свечи. Из приоткрытого окна доносилась музыка, отстраненная и холодная, странно не нарушающая окружающего безмолвия. На подоконник запрыгнул серый пушистый кот и тоскливо мяукнул, царапнув лапкой по стеклу.
 В ночной воздух врезался далекий звук, неуловмый, как первые штрихи на листе
бумаги, он усиливался, пока не оформился окончательно. Рев мотора.
 На дорогу, ведущую к вершине, вылетела черная спортивная машина и понеслась вверх, превышая все мыслимые ограничения скорости. На поворотах её слегка заносило, но водитель только прибавлял газу, словно ехал не по свежему снегу а по ровному хайвею. Мимо скелетов недостроенных зданий, мимо котлованов огороженных красными фонариками, в вихре снежной пыли и тяжелых гитарных риффов, он ехал наверх.
 В салоне за такими же черными, затонированными в несколько слоев окнами, было тепло
и слабо пахло сигаретами. Синеватые отсветы от приборной панели вычерчивали в темноте сосредоточенное лицо парня за рулем, и его мускулы, перекатывающиеся от резких движений. В чертах его лица было нечто экзотически-восточное, наводящее на мысли о странном смешении кровей. Он был в одних джинсах, и его торс пересекали свежие порезы и извивы татуировок. На соседнем сидении валялась скомканная изорванная футболка, чей цвет было невозможно определить из-за пятен крови, и букет бледных орхидей. Зазвонил сотовый телефон, еле различимый из-за музыки грохочущей в салоне, но водитель все же услышал, и не глядя, вырубил звук и поднес телефон к уху.
- Да. Нет, меня там не будет. У меня, мать твою, свидание. Что, какое может быть свидание, когда мы столько
 лет вместе? Какое захочу, такое и будет, хоть через сто лет! Отвали!
Притормозив на следующем повороте, он выкинул в окно остатки футболки.
 Совсем скоро машина пронеслась по пустой улице между коттеджами и остановилась как раз в янтарном пятне света, падающего из окна. Он заглушил двигатель, и одним плавным движением вышел из машины. Некоторое время он просто смотрел на окна, еле заметно улыбаясь. Стоящий в потоке света с букетом орхидей в руке, на этой улице он выглядел чужеродно, как кадр из одного фильма, наложенный на другой. Редкие снежики падали на его кожу, но он словно не замечал холода, только постепенно менялось выражение его глаз, становясь все более жестким. Парень тряхнул головой и быстрым шагом вошел в дом.
Дверь была не заперта.
 Так же быстро он шел по кридору, мимолетом погладив увязавшегося за ним серого кота.
- Я же обещал что приеду! - крикнул он, стряхивая с волос снежинки - Я знаю, что опоздал, но нужно было уладить парочку дел! Где ты? Я принес тебе ... цветы.. - его голос дрогнул на середине фразы.
 Он как раз дошел до двери, из за которой лилась еле слышная музыка. К выкрашенному белой краской дереву была приклеена сложенная записка. Нет, скорее письмо. Парень аккуратно отцепил листы желтоватой тонированной бумаги, и развернул их.
 "Здравствуй. Я знаю, тебя удивит почему я это делаю так внезапно, но некоторые вещи нужно делать внезапно. Иначе просто не хватит сил. Я знаю, тебе будет сложно понять, почему вообще я ухожу, и мне не хочется сбиваться на пошлости в стиле "мы слишком разные". Ты так злился, что я вынуждаю тебя переехать в этот район, вдали от любимого тобой центра, вдали от суеты и вечного драйва.. Но послушай, я все еще помню тот день, когда мы познакомились.
 Мне шестнадцать. Мы с парой одноклассниц курим после уроков за забором школы, обсуждая планы на выходные, и пытаясь спрятаться в тени деревьев. Уже несколько дней стоит изнуряющая жара, и днем все в городе затихает, люди двигаются через силу, но зато ночью стреляют куда больше обычного. Они почему-то очень быстро уходят, а я остаюсь там, провожая взглядом их тающие в мареве, словно сахарные, фигуры. Все кажется таким ненастоящим, и выбеленное жарой небо, и горький обдирающий вкус сигареты, и вся
гребаная жизнь.
 И тут появляешься ты. Эта твоя черная машина, иногда она двигается совершенно бесшумно, по-крайней мере я ничего не замечаю, пока стекло не опускается, и ты не окликаешь меня. Я вижу твое лицо, вижу твои глаза, и понимаю - вот она, реальность, вот единственный темный сгусток реальности во всем городе, если не во всем мире. Ты спросил тогда, не знаю ли я как проехать к бару "Spades". О да, конечно я знаю, ведь он
совсем рядом с моим домом, и как раз туда мы собирались в субботу. Но ничего этого я тебе не говорю, только обещаю показать где это, если ты меня подбросишь, потому что так не хочется тащиться по этой жаре.
 Потом, уже дома, я думаю как это было глупо, ты мог оказаться кем угодно, даже психом каким-нибудь. И еще я думаю что у людей не должно быть таких глаз, пока еще не зная, насколько это правда. Вечером начинается гроза, временами переходящая в затяжной дождь, а потом вспыхивающая с новой силой.
 Второй раз я вижу тебя в субботу, в баре, а в воскресенье уже уезжаю с тобой из города. И начинается время бесконечного драйва. Время настоящей жизни.
 С самого начала было понятно что то, чем ты занимаешься - незаконно. Но мне было наплевать, даже когда стало понятно, что это не мафия, это глубже и страшнее. Вечная тайная война, разборки за территорию и положение в иерархии. Мы шли и смерть следовала за нами. Иногда ты оставлял меня в каком-нибудь городе и исчезал на пару дней или недель, но всегда возвращался. Когда ты впервые исчез на год, мне долго казалось
что это просто затянувшийся трип. Что сейчас ты встряхнешь меня за плечи, и будешь ругаться что я опять принимаю те таблетки. Потом кончились деньги, и заявилась парочка амбалов с битами, искавших тебя. Очень настойчиво. Не знаю, кто больше удивился, я - от того что они не испытали особых неудобств от пары расстреляных по ним магазинов, или они - от того что я вообще в них стреляю. По счастью, на пулю в лоб они
реагировали как обычно.
 Ты нашел меня. В тот раз и потом, ты всегда находил меня, на сколько бы времени не пропадал. Находил меня, потому что знал - я оставлю обычную жизнь и работу, куда так сложно было устроиться без образования, обычных любовников и любовниц ради тебя и твоего мира вечного полураспада.
 Но знаешь, мне уже двадцать девять. Я чувствую как рефлексы замедляются, чувствую как время стирает меня. А ты по-прежнему выглядишь на двадцать три. Ты всегда говоришь мне о моей красоте, но сколько еще лет я её сохраню? Я ненавижу слабость, но даже раньше слабейший из твоего рода мог убить меня голыми руками. Что мне останется через несколько лет? Сидеть дома, чтобы не стать тебе обузой там, и ждать, ждать, ждать..
Но я не смогу отказаться от бега под наркотически-яркой луной, от тяжелого ритма музыки в крови, от этого сплетения жизни и смерти. Так что я ухожу. И даже ты меня больше не найдешь.
 Да, теперь я понимаю, почему ты так не хотел сюда переезжать. Из-за кладбища на другой стороне холма. Там, среди множества старых могил есть и твоя. Мне хотелось бы лежать рядом.
 Люблю тебя.
 Прощай."
 Он толкнул дверь и медленно вошел в комнату. Почти все свечи уже погасли, но цветы в его руке ярко белели в темноте.