Когда меня не стало

(Первые пять глав романа)

 1.







Зовут меня Борис, причём ударение на первом слоге, во всяком случае, она его так произносит. Мне пятнадцать лет – это тоже она так сказала. А еще мне было сказано, что на людях я её буду звать «мамой»…
Я неподвижно лежал на кровати, уставившись в потолок. Это была просторная, квадратная, светлая спальня. Хотя в этом доме я уже и находился чуть больше месяца – я его еще толком не осмотрел. Основную часть времени я проводил в библиотеке или просматривал учебные, научные или публицистические программы по видио.
Стремление к познанию овладевало мной с каждым днём всё сильней. Меня интересовало всё, и это всё я жадно впитывал, как пересохшая губка. Случалось, мне попадались большие разделы информации, которые, как мне казалось, я достаточно глубоко знал. Я, как будто, освежал свою память. Иногда мне казалось, что и новое для меня не было тайной.
Что если была авария, и я потерял память? Но этот дом, где всё для меня чужое…
Я понимал, что это ненормально, когда тебе сообщают как тебя зовут и ты уверен, что ударение на твоём имени совсем не с той стороны, причём привязанности к самому имени ты вовсе не испытываешь и, ко всему прочему, всё это тебя если немного и удивляет, то ни в малейшей степени не волнует.
А эта женщина, которую полагается называть «мамой»!?
Ну, я допускаю, что получил сотрясение мозга, что потерял память, но чтобы забыть свою мать! Женщину, которая меня родила, которая ростила и воспитывала?! Я был уверен, что «мама» не имеет никакого отношения к моему появлению на свет. Почему? Просто, я не испытывал к ней абсолютно никаких чувств. По-правде говоря, кроме усталости и тяги к познанию, других чувств я вовсе не испытывал. Даже не было досады от того, что вокруг столько нового, столько необъяснимого.
Последняя просмотренная запись по видио была о китайской кухне. Я на неё убил больше часа. Рецептов я не записывал. Я вообще ничего никуда не записывал. Мне это было не нужно. Я все запоминал, не прилагая при этом никакого усилия. Это меня немного настораживало. Допустим, что математику или биологию я учил до того как попал в аварию, до того как сильно ударился головой. Но, просмотрев рецепты из китайской кухни, я мог без запинки перечислить все составляющие каждого из блюд. Причём, большую часть из этих составляющих я слышал впервые.
Я, видно, не просто сильно ударился головой, а, очевидно, как-то очень грамотно, можно сказать, удачно, это проделал.
Если бы выяснить точно с какой силой и в каком направлении нужно стукнуть, чтобы потом с легкостью запоминалась любая абракадабра, можно было бы на этом здорово зарабатывать. Ну не может студент учиться - нет проблем – вносит определенную сумму, получает определенный удар в определенном направлении и через год, глядишь, уже в том же институте преподавать будет. Все студенты были бы моими, во всяком случае – отстающие.
Я лежал не в силах и пальцем пошевелить. Так часто бывало: усталость валила меня с ног, я плёлся в спальню и падал на кровать. Я не спал и не мог припомнить, как что-нибудь ел. Днём приходила «мама» и приводила меня в чувство. У неё это здорово получалось. Она прикладывала ладонь к моему лбу и мне сразу же становилось легче. От её прикосновения тепло волной пробегало по всему телу и я чувствовал как силы вновь возвращаются ко мне.
На первых порах она не долго засиживалась со мной – приводила в чувство и вновь отправляла меня в библиотеку. Но в последние дни наши встречи становились всё более продолжительными. Из наших бесед я и узнал, как меня зовут, где мы живем, подробную информацию о наших соседях и о людях, с которыми я ещё должен буду познакомиться.
Также она мне сообщила, что зовут её Тина. Кто мой отец и есть ли таковой я и не спрашивал, наверное, потому что мне это было неважно.
Вообще-то спрашивать я начал совсем недавно. До этого я лишь внимал, безучастно глядя на довольно привлекательное, но совсем чужое лицо Тины.





 2.
 


Было около трёх часов, когда открылась дверь спальни и она вошла.
Тина бросила сумку с тетрадями на письменный стол и приблизилась ко мне. Затем она села на мою кровать и прикоснулась ладонью к моему лбу.
Этот ежедневный ритуал всегда проделывался молча. Она заговаривала со мной лишь через несколько минут после того, как я начинал чувствовать новый прилив сил и снова был способен внимать ей и отвечать на интересующие её вопросы.
Одиночество начинало меня немного тяготить. Я это чувствовал по тому, как жадно ловил каждый её жест, каждое слово. Когда на этот раз Тина бросила сумку, я отметил про себя, как элегантно она это сделала. Да, она присела ко мне на кровать и я уже пел диферамбы её женственности. Мне начинало нравиться в ней всё.
Всякий раз, когда открывалась дверь и на пороге появлялась Тина, меня переполняла радость, но это чувство тут же омрачалось страхом, что она может скоро уйти.
У меня появлялись вопросы и с каждым днём их количество росло. Как я мог обходиться без еды, без воды? Почему мне было достаточно её прикосновения, чтобы тут же восстановить свои силы? Кто она и что я здесь делаю? Я знал, что на эти вопросы я получу ответ в своё время (мне это было обещанно). Но если этого не произойдёт, то моё восхищение её женственностью и утончённостью может перерости в совершенно противоположное чувство.
Как только я открыл глаза, Тина потихоньку убрала руку с моего лба.
- Ну, Борис, ты успел просмотреть весь материал, который я оставила тебе на сегодня?– едва шевеля губами, спросила она.
Она всегда так со мной разговаривала – едва шевеля губами, без вдохов и выдохов. Когда Тина отворачивалась, мне казалось, что она и вовсе не открывает рот, обращаясь ко мне.
- Просмотрел и даже запомнил,- отрапортовал я.- Правда, к двум часам так устал, что решил немного полежать.
Я перебрался с кровати в кресло, стоящее у письменного стола.
- Как видишь, с усталостью бороться можно,- успокоили меня Тина,- правда, покаместь с моей помощью, но можно. А главное - большую часть нашей общеобразовательной программы мы одолели. Этот год ты позанимаешься в колледже. Я сегодня оформила все необходимые для этого документы. Колледж, конечно, не из самых престижных, но ты туда не за знаниями, а за аттестатом. Знаний у тебя через год больше, чем у любого из преподавателей будет.
Тина подошла к столу и принялась наводить порядок в своей сумке.
Я затруднялся определить её возраст. Может около сорока. Двигалась она легко, грациозно, как-то очень по-женски. Но, при этом, лицо её оставалось бесстрастным, холодным. Вероятно поэтому мужского интереса она во мне не пробуждала.
Я чувствовал, что меня с ней что-то связывало. И это что-то было чем угодно, но только не родственными узами.
Нет, она не сказала мне, что она моя мать, просто велела так себя называть.
Я смотрел на её ноги, на её плечи, грудь – всё говорило о регулярных занятиях спортом.
И мне вдруг тоже захотелось заняться спортом, попасть в какую-нибудь группу здоровья, где было бы много таких же ног, таких же плеч…
Пока я задумчиво рассматривал грудь Тины, я почувствовал, что она на меня смотрит. Смутившись, я попытался опустить взгляд, но ниже её колен он не опускался.
Тина отложила в сторону свои тетради, взяла стул и села передо мной.
- Борис, я думаю, что ты уже достаточно подготовлен к тому, чтобы начать задавать мне все накопившиеся у тебя вопросы. Так что, если чувствуешь в том необходимость, можешь начать это сегодня, прямо сейчас. Можешь не торопиться, у нас достаточно времени, нам никто не помешает.
Она положила руку мне на колено и, что-то отдалённо напоминающее улыбку, появилось на её лице.
- Тина, - набрался я смелости,- но почему «мама», почему не тётя или…
- Или,- усмехнулась она,- или просто «малышка»?
- Нет, для «малышки» у нас слишком большая разница в возрасте.
- Поверь мне - это достаточно спорный вопрос.
Легким движением руки она взъерошила мне волосы, потом поднялась со стула и подошла к окну.
Всё в её поведении внушало уважение, и если не страх, то необходимость в послушании. Но просто слушать и воспринимать всё, что она говорила, как нечто данное, не подвергая ничего сомнению - я более не мог… «Достаточно спорный вопрос», сказала она на моё замечание о нашей разнице в возрасте. Моей ровесницей она никак не выглядела. Даже если снимет с себя весь грим, даже если оденет платьице с коротенькой юбочкой и, тем более, если просто снимет с себя то, в котором стояла передо мной… О том, что ей пятнадцать лет, как мне, и речи быть не могло!
Ещё я отметил про себя, что у меня не пропал интерес к её жестам – то, как она растрепала мне волосы и при этом лукаво улыбнулась, отозвалось во мне волной теплоты, пробежавшей от макушки до пят. Мне захотелось зажмуриться от удовольствия, но я постеснялся, что буду походить на кота.
- Тина,- не успокаивался я,- но почему «мама»?!
- Просто так проще для тебя. Тебе нужно заново влиться в этот мир, в эту действительность. Тебе нужно снова стать похожим на них. По ходу у тебя будут возникать множество вопросов. И решать их станет намного проще, если под боком будет такая как я.
- Заново влиться в этот мир? – переспросил я.- Но для этого я должен был сначала оставить, уйти из него…
- А ты и ушёл,- спокойно отвечала она.- Это был твой седьмой, для тебя последний, раз.
Последнее заявление меня совсем не обескуражило. Напротив, у меня продолжали появляться вопросы и, не давая продлиться паузе, я спросил:
- Почему последний?
- Вообще-то, отпущено восемь кругов, но ты сошёл на седьмом… и не без моего участия. Может, поэтому и правильно будет обращаться ко мне «мама». Но это только на людях,- и она снова улыбнулась.
«Всё ясно»,- рассуждал я про себя,- «мало того, что я умер, «ушёл», раньше положенного, так я ещё должен быть благодарен! Хотя, что немаловажно для описания моего душевного состояния, я даже досады не испытывал. Вероятно, такая реакция объяснялась частотой события – как никак семь раз пожить довелось».
- Помогла мне умереть?! Убила, что ли?- спросил я, удивившись своему же предположению.
- Нет, Борис, за «убили» на очередной круг пускают. Всем своим прошлым ты доказал, что можешь быть одним из тех избранных, кому позволенно присоединиться к нам и принять наше учение.
- Ты тоже так начинала?
- Да, но мне было сложнее. Я прошла неполных шесть кругов. Поэтому и мой прежний опыт – поменьше твоего. Но я много училась, очень старалась, то есть была достаточно прилежной. Ты у меня пятый. Ещё два ученика, и я буду переведена в супервайзеры – учителя наставников. А пока, твоё воспитание – моя главная забота.
Я перестал, на время, испытывать всякий интерес к её ногам и всему, что было выше. У меня не было чувства благодарности за то, что она тратит время на моё «воспитание». Я был всего лишь средством для её дальнейшего продвижения по служебной лестнице. Да и о какой благодарности могла идти речь?! Она помогла мне досрочно покончить с седьмой жизнью и не дала воспользоваться восьмой!
- Послушай, Тина, но ведь я не просился сюда, правда?
- Ну, скажем, буквально ты этого не делал, но готовность свою продолжать с нами, я читала в твоих глазах, я видела её в твоей ауре.
- А если ты ошиблась?- мне не удавалось скрыть вдруг появившееся у меня беспокойство.- Если я ещё не готов присоединиться к вам? Мне никак нельзя вернуться и добыть до конца положенного срока?
- От ошибок никто не застрахован. Это правда. Такая же правда, как и то, что от нас обратной дороги нет.
Тина сидела передо мной, не сводя с меня глаз.
Хотя её губы были плотно сжаты, я отчётливо слышал её голос: «Ты с нами или тебя вовсе нет».
Тина прикоснулась ладонью к моему лбу. Тепло от её прикосновения разлилось по всему телу. Я не просил этого делать, меня не нужно было приводить в чувство. Мне было предложено задавать вопросы, но я, надо полагать, отнёсся к этому с чрезмерным энтузиазмом. Я закрыл глаза. Пропал страх и вместе с ним желание продолжать расспрос. Я понимал, что всё происходящее ненормально, что все её действия можно трактовать как насилие, а насилие над личностью, даже если эта личность в каком-то смысле не совсем живая - преступно. Мысль о том, что передо мной преступница, совершающая злодеяния конкретно на мне - эта мысль не вызывала во мне никаких бунтарских порывов, напротив, я спокойно погружался в сон, хотя в ушах продолжал звучать вкрадчивый голос Тины: «Ты с нами или тебя вовсе нет». В этих словах была угроза, только мне не было страшно – вероятно потому, что мне нравилось, как она это произносила. Я не мог себя заставить испугаться.
Она начинала мне нравиться.









 3.



Дом, в котором мы жили, находился на окраине небольшого посёлка под Тель-Авивом. Это была просторная двухэтажная вилла с приусадебным участком. Вокруг дома была высокая каменная стена. Дом был обставлен добротной, со вкусом подобранной мебелью в стиле «ретро».
Из окон второго этажа я видел, что там, за стеной, есть жизнь. Я видел, как проезжают машины и изредка проходят люди. Я даже допускал мысль, что однажды меня тоже пустят туда.
Я сидел за столом и молча внимал наставлениям моей наставницы.
- Итак, мы переходим ко второму этапу нашего обучения,- Тина говорила не спеша, бесстрастным голосом, как будто пересказывала в десятый раз, хорошо вызубренный текст. – Это управление, сохранение и умножение жизненной энергии. То, каким ты себя видишь в зеркале, является лишь оболочкой, приданной тебе Высшей Силой. Это исходная, первая ступень твоего перевоплощения. По мере надобности, ты всегда можешь её поменять – простым усилием воли. Форма твоего носа, глаз, ушей – всего лишь условности, как и само имя. Всё это служит лишь для того, чтобы ты был узнаваем среди простых смертных. Хотя, простой смертный может поменять своё имя, он даже может изменить свою внешность, но не так быстро и эффективно как это делаем мы.
- Ты только не подумай, что я собираюсь в бега,- предупредил я свою наставницу,- но стоит мне немного напрячься, изменить внешность,- и ты не сможешь найти меня? Так?
- Нет, не так, - улыбнулась Тина.- Я ориентируюсь не на внешнюю оболочку, а на гамму цветов твоей ауры. Её поменять ты не можешь. Её можно лишь разрушить, но тогда не будет и тебя самого.
 После этого её заявления я не почувствовал никакой радости: как-никак, но умереть уже после смерти меня совсем не устраивало.
- Для общения с людьми нам нужно твердое тело, ну а чтобы преобрести его нужна жизненная энергия. Простая пища нам никак не подходит. Напротив, чтобы усвоить еду, а затем высвободиться от неё, нам нужна определённая затрата энергии. Да, время от времени нам приходится поглощать пищу – это делается для того, чтобы не вызывать подозрения. Нам также нужно имитировать дыхание, имитировать необходимость справлять нужду. Иногда нужно вскрикнуть, как если бы мы испытали боль. Не мешает научиться распознавать шутки людей и вовремя суметь рассмеяться, а при необходимости пустить слезу – что тоже требует определенной затраты энергии. На сегодняшний день эту энергию ты получаешь от меня, но со временем, тебе придётся обеспечивать себя самостоятельно. А затем все излишки добытой тобой энергии ты будешь передавать в высшие слои общества – тем, кто решает общие и более серьёзные вопросы нашего бытия.
Я поймал себя на мысли, что не перестаю любоваться её внешней оболочкой. Мне очень нравились её ноги и грудь. Если она сама соорудила это богатство, то надо признать - она мастер!
- Перед тем как собирать энергию, - продолжала Тина, - надо научиться экономить её. Если бы сейчас к нам кто-то вошёл, он бы увидел только тебя, сидящим за столом и уставившимся в пустоту. Он не только не увидел бы меня, он даже не услышал бы моего голоса.
- Но я же вижу тебя!- сказал я.
- Это лишь изображение, которое я передала тебе, чтобы нам было легче общаться. Ты ещё не привык к правде. У меня нет ни той спортивной фигуры, ни той пушистой шевелюры, которые ты видишь. Есть лишь сгусток энергии, обволоченный аурой, что и есть я. Ты ещё не можешь обстрагироваться от придуманной мной оболочки, но ты можешь увидеть то, что смертному не под силу. Смотри.
И я смотрел. При этом я не шевелился – не смел. Не мог.
Тина, только что сидевшая передо мной на стуле, начала превращаться во что-то расплывчатое. Она прямо на глазах теряла свою форму, свои очертания. Буквально через несколько секунд, я уже не мог различить контуров её лица или рук. Вся эта бесформенная масса, в которую она так лихо превратилась, мирно покоилась передо мной на стуле. Точнее, это всё зависло над стулом. Затем и сама масса начала терять свои очертания, становиться нечеткой, прозрачной. Она потихоньку растворялась в воздухе. Но полностью не исчезла. Весь этот ужас, за которым я наблюдал, постепенно превратился в шар правильной формы. Это уже как-то радовало, но если сказать честно, то мне больше нравилось изображение, которое она соорудила перед тем, как начала всю эту демонстрацию.
Я никогда не видел шаровой молнии, но представлял её именно так. Шар, в который она превратилась, излучал целую гамму цвета. Лишь только потому, что я месяц как ничего не ел – меня не стошнило. Я уже понимал, что это не послесмертный бред. Я понимал – то, что я видел, было правдой. И вся эта правда не подходила ни под одно из освоенных мной учений. Хотя всё, что мне было предложенно выучить, было написанно для живых людей, а их правда не была нашей. Для меня они были людьми с «того света». Только я их не боялся. Я их изучал. Мне казалось, что со временем, я смогу научиться общаться с ними. Они же: аттеисты, будисты, христиане, пейсатые и бородатые - все, в глубине души, испытывали страх перед такими как я. Страх перед неизвестностью. Конечно, у них на вооружении были всякого рода учения, заветы от буд и святых, но неизвестность оставалась, и вместе с ней – страх.
Но я отвлекся.
Итак, передо мной завис шар. Я смотрел на него и думал, что если все красавицы, по эту сторону, вместо груди и ног будут демонстрировать мне лишь свою многоцветную ауру – я пропал!
Моё глубокое потрясение, очевидно, было воспринято Тиной как выражение изумления. И вот она снова сидит передо мной в своём человеческом обличии.
- Это и есть экономия,- сказала она.- Ты ещё научишься общаться со мной, не воспроизводя свою материальную оболочку, не тратя энергии на артикуляцию звуков, на перемещение в пространстве. Это, всего-навсего, создание иллюзии, чтобы ввести в заблуждение простых смертных. Ну, а на данном этапе ты двигаешься и говоришь просто по преобретённой привычке. Ты ещё не прочувствовал, что это лишнее. Если внимательно понаблюдать за человеком, который тихонько сидит на лавочке и читает себе книжку, то можно увидеть, как он еле заметно движет губами. Это он произносит, артикулирует про себя каждое прочитанное им слово. Но, при определенной тренировке, достаточно лишь увидеть слово и, не воспроизводя его, не проговаривая – можно научиться воспринимать его.
Тина встала и продолжила своё объяснение, сопровождая его жестами (скорее всего на это побудило её выражение моего лица - что меня совсем не радовало).
- Не осознав своих возможностей, ты будешь продолжать действовать, как делал это всегда,- продолжала она.- Скажем, ты хочешь переместиться от стола к двери. Какие твои действия? Ты встанешь и пойдёшь. У тебя и мысли не возникнет, что это можно проделать как-то иначе.
- Я просто ещё не думал над этим. У меня не было времени. Но, только что я видел как ты парила над стулом… без крыльев… без… Этот шар, в который ты превратилась, он имеет вес?
- Несомненно, он материальный. А чтобы перемещаться, нам не нужны ни крылья, ни ноги. Всего-навсего тебе стоит подумать о том месте, где ты собираешься оказаться и считай ты уже там.
- Вот так просто?!
- И главное, что на эти перемещения почти не затрачивается энергия. Нам под силу сейчас же отказаться от нашего видимого облика, стать невидимыми для всех живых и общаться между собой годами. А чтобы как-то разнообразить фон беседы, мы могли бы время от времени менять наше местонахождение. И на всё это мы не потратили бы и сотой доли той жизненной энергии, которую мы тратим сейчас, сидя здесь и болтая друг с другом.
- Тина, я чувствую себя виноватым. Я трачу то, что ты приносишь мне каждый день и трачу, скорее всего, бестолково…
- Ерунда, Борис.- Тина провела рукой по моим волосам.- Ты ещё научишься добывать энергию. А сначала тебе придётся научиться обходиться без своей внешней оболочки. Ты привык каждое своё действие сопровождать определенным движением. Как-никак, но за твоими плечами тристапятьдесят лет жизни. Ты не помнишь всех деталей, но хранишь весь накопленный опыт. Ты не скажешь китайцу «косоглазый», потому что сам был им. Тебя поморщит при окрике «черножопый», потому как ты целую жизнь провёл в чёрном теле. Тебе не надо учить немецкий или русский – ты впитал их с молоком твоих матерей. За тобой водились пороки. Но кто не грешен? А в общем – ты душа интернациональная. У тебя нет ненависти к рассам. Ты можешь и должен любить всех. Особенно тех, кто передаст тебе свой заряд, свою энергию для продолжения нашего существования.
Тина снова села на стул.
 - А теперь к делу,- продолжила она.- Пока ты сидишь, пока у тебя есть масса – ты расходуешь энергию, а её надо беречь. Сейчас мы попытаемся научиться управлять своей энергетической оболочкой. И главный, можно сказать самый важный пункт в этом учении – преобретение навыка дематериализации.
Тина приободряюще улыбнулась. Она действительно была привлекательной. Своё лицо, она явно передрала с обложки рекламного проспекта.
- А теперь, закрой глаза!
Её голос доносился не из того места, где она находилась, а из меня самого, из моего нутра.
- Борис,- ровным наставническим голосом принялась объснять мне Тина,- есть ты и есть твоя внешняя оболочка - твоя одежда. Ты должен сбросить её. Тебе нечего бояться, теряя свою материальную оболочку, ты сам не исчезнешь, с тобой ничего не случится. От этого ты не можешь умереть. Ты должен понять, что жизнь для тебя только начинается и перед тобой целая вечность.
Я, конечно, жмурил глаза изо всех сил, но «сбросить» оболочку мне никак не удавалось, да и одна только мысль о дематериализации была сама по себе жутковатой.
- Сначала,- я продолжал вслушиваться в этот вкрадчивый голос Тины,- чётко представь контуры самого себя.
И я представил.
- Теперь, определи расстояние между собой и своей внешней оболочкой. У тебя нет рук, ног, шеи, есть лишь ты сам - прочувствуй это.
Я не помню, как долго это продолжалось, но Тина, не проявив и намёка на досаду или раздражение, продолжала обрабатывать меня и её старания стали приносить плоды. Я перестал ощущать внешний мир. Я уже не сидел и не лежал. Мне казалось, что я повис в воздухе, расстворясь в нём и в окутавшей меня полной тишине. Тина расчитала точно: она знала, когда замолчать. Итак, я не ощущал под собой стула, я не стоял на полу и не лежал, значит, очень даже может быть, что я, как ещё полчаса назад сама Тина, завис в пространстве. Здорово! Только бы не убиться при падении.
Мне захотелось выйти из этого состояния. Но, чтобы встать на ноги, нужно было почувствовать, что они у тебя есть. Мне хотелось расставить руки, чтобы не удариться при падении, но я уже точно знал - рук у меня тоже нет. Тогда я решил открыть глаза. Но с моими веками была та же неприятность, что и с руками.
«Если для перемещения в пространстве надо лишь подумать о пункте, в который ты хочешь попасть, то для того, чтобы посмотреть, нужно тоже захотеть этого»,- рассуждал я. Мне пришлось в очередной раз собрать свою волю, преодолев страх остаться навеки слепым, и … это сработало! Я увидел комнату, а в ней Тину, ободряюще смотревшую на меня.
Это была победа. За ней последовала вторая - я переместился от стола к зеркалу, стоявшему у двери и посмотрел в него.
Я увидел огненный шар или почти шар. Небольшой, в полметра диаметром, сгусток плазмы, стремящийся к правильной форме, из которого во все стороны, как щупальцы, появлялись и затем исчезали разной величины отростки. Короче говоря, зрелище не из самых приятных!
- Соберись, соберись!- шепот Тины привёл меня в чувство.
Я смотрел в зеркало и видел в нём отражение огненного шара. Я начинал осозновать, что этот шар – это и есть я сам.
В шаре не было глаз, не было ушей… но я видел и слышал.
Вдруг мне показалось, что я почувствовал свой объём, подобно тому, как человек ощущает свои ноги, свои руки. Лучи, исходящие из меня во все стороны, воспринимались мной как средства опоры, они не были для меня чужими, я жил в каждом из них. Эти лучи поддерживали меня на определенной высоте в пространстве. Мне неведом был механизм, но результат, как говорится, налицо.
Как ребёнок, делающий свои первые шаги – спотыкается и падает; как человек, получивший в результате аварии травму, широко расставляя ноги, расстопыривая пальцы, вновь учится ходить - я точно так же разметал во все стороны свои лучи-опоры, цепляясь ими за стены, мебель, пол. Эти лучи и была та энергия, которую следовало научиться экономить.
- Соберись, Борис, - мне снова послышался её голос.- Ты не упадешь. Ты способен остаться в данном положении лишь посредством своей воли.
Мне необходимо полностью доверять Тине. Если она говорит, что я не упаду, значит, так тому и быть. Ей нет никакого резона меня обманывать. Ведь, сумел же я переместиться от стола к зеркалу без посторонней помощи. И для этого мне пришлось лишь подумать об этом перемещении. Теперь так: переживать по поводу моего возможного падения – незачем. Во всяком случае, хуже я выглядеть не буду. Если это не бред и я действительно выгляжу так, как отражаюсь в зеркале, то мне и травмировать нечего.
После нескольких неудачных попыток убрать исходящие от меня во все стороны лучи (а убрать их было просто необходимо – они не позволяли мне перемещаться), мною была предпринята новая тактика – я мысленно сгруппировался, как если бы попытался втянуть живот. И на этот раз у меня получилось. Один за другим, я втягивал в себя лучи. Это было похоже на глубокий вдох. Я чувствовал, что управляю чем-то похожим на мышцы. Лучи, исходящие из меня, как длинные щупальцы, начали сокращаться. Некоторые из них я вытягивал и затем резко убирал. Поупражнявшись так некоторое время, я решил убрать их всех. И мне это удалось. Я с гордостью смотрел в зеркало – передо мной парил совершенно гладкий огненный шар.
- Молодец!- услышал я голос Тины. – Запомни это состояние, оно тебе ещё не раз пригодится.
Я продолжал смотреть в зеркало. Передо мной был шар. Он явно уменьшился в размерах. Сейчас он был величиной с кулак, окутанный разноцветной светящейся дымкой. Этот шар и был я. Ещё немного, и я с этим свыкнусь. А что делать? С возрастом действительно начинаешь понимать, что всё в основном –условности. Ну, скажем, что по-природе своей я шаровидный… ну и чёрт с ним! Вот нужно ещё разобраться во всех этих цветах и оттенках. Видать, это то, что Тина называет аурой. У меня она с преобладанием розового, красного и малинового… Интересно, как тут для местной компании, я считаюсь симпатичным? По мне так совсем неплох, хорош можно сказать!
Точно так же, как только что я уговаривал себя, что могу зависнуть в воздухе и не упасть, точно так же я пытался уговорить себя, что мой теперешний внешний вид совсем не обязательно должен вызвать шок у постороннего наблюдателя. Всматриваясь в тёплые цвета своей ауры, я понимал, что привыкнуть воспринимать себя таким будет сложнее, чем научиться перемещаться без помощи ног.
Тут я обратил внимание на парящий рядом со мной шар. Цвета его были отличны от моих и тоже смотрелись достаточно игриво, я бы сказал привлекательно. Он, как я понимаю, принадлежал Тине. Набор цветов вокруг Тины был довольно пёстрый, у меня же более мягкий, спокойный. Мне мой набор цветов нравился больше. Понятное дело: ни ног, ни рук и т.д. Так что партнёршу придётся подбирать по другим параметрам. Ещё под вопросом половая принадлежность. Без телесной оболочки, по одному шарику, всю жизнь гадать будешь: кто перед тобой? Перспективка не из приятных. Причём, если после жизни следовала смерть, то после смерти следовало бесчисленное количество цветовых гамм, в которых нужно было научиться разбираться. Может со временем я пойму, что если бежевый слой мягко переходит в светло-кремовый – то она мне не пара, а если сразу после оранжевого идёт зеленый – мне с ней будет просто и хорошо.
Я взглянул на Тину и увидел, как огненный шар мягко опустился на стул, стоящий у стола, и затем вместо этого шара стали появляться очертания моей наставницы, которые достаточно быстро материализовались.
- Ты должен проделать то же самое,- сказала она, преободряюще улыбнувшись.
Перемещение к креслу, в котором я решил материализоваться, не вызвало сложностей. Но само превращение оказалось осуществить не так уж и просто. Я не знал с какого конца к этому преступить. Может заклинание какое? Может через левое плечо плюнуть? Так ни слюны, ни плеча!
- Борис,- я вновь услышал голос Тины,- тебе нужно сосредоточиться. Как если бы ты зажмурил глаза. Тебе необходимо отрешиться от всего. Представь что сейчас утро, что ты проснулся и встал с кровати, ты тянешь вверх руки, вроде потягиваешься и открываешь глаза. Причём, материализуясь, тебе необходимо чётко представить свой внешний вид, как ты будешь выглядеть.
«Ну, а если не получится? Если я не смогу чётко, во всех деталях представить самого себя? Что, я так и останусь в этом многоцветном шарообразном виде?! Нет, должно получиться»,- внушал я себе.
Дрожа от страха всей своей шаровидной в приятных тонах массой, я постарался отрешиться от всего, что окружало меня. Я представлял свою внешность такой, какой я её видел до полётов перед зеркалом. Затем, я принялся простирать руки, вытягивать их перед собой, так как я это делал в той жизни, просыпаясь и лениво потягиваясь.
Я представлял, как наклоняюсь, как сгибаю ноги в коленях, как втягиваю живот, как напрягаю бицепсы, разадуваю щеки, скалю зубы. И вот, только что воображаемая мною оболочка начала приобретать вес. Я чувствовал как материализовывались мои кости, мышцы. Тепло разливалось по всему телу. Я почувствовал, что уже могу пошевелить пальцами, а главное – я начал открывать глаза…
- Ты первый у кого это получилось с первого раза,- с ноткой радости в голосе сказала Тина. Она выглядила ещё привлекательней. Видать хорошо поработала над своим воображением.
- Думаю, что не ошиблась в тебе,- сказав это, она потрепала меня по волосам.
Мне вдруг тоже захотелось как следует её потрепать. Ещё сегодня утром, когда она уходила на работу, я старался не рассматривать её грудь – всё-таки «мама». Но сейчас, зная, что никакие родственные узы нас не связывают и разницы в возрасте, считай, тоже нет (скорее я старше лет на 50-70), я начал испытывать зуд в руках. И зуд до боли знакомый. Вероятно, в прошлой жизни я своим рукам не давал скучать! Но, этими своими наблюдениями я не стал делиться с моей наставницей, у меня возникли более существенные вопросы.
- Меня очень радует, что со мной ничего не случилось после увиденного в зеркале. Но мне не совсем понятно, как возможен сам факт – в зеркале отражалось невидимое глазу! Меня нет, а отражение есть...
- Объясняю,- сказала Тина и я почувствовал, что она нарочно не продолжила «для тупых».- Ты не заметен человеческому глазу и отражения твоего живой человек увидеть не может, способность эта – наша привилегия.
Мне не хотелось, разочаровывать её в моих умственных способностях и поэтому я не стал откровенничать и признаваться, что мне не всё понятно, а вместо этого решил поделиться своими положительными эмоциями.
- Я даже не знаю,- сказал я,- что мне понравилось больше: когда я висел возле зеркала или здесь в кресле, когда почувствовал, как набираю вес.
- Уверена, тебе было хорошо в обоих состояниях. Удовольствие, которое мы получаем при переходе из полновесного состояния в невесомое и обратно – намного сильнее по своему заряду обычного полового акта. Ты, вероятно, деталей не помнишь, но опыт половой жизни у тебя имеется. Так что, тебе есть с чем сравнивать. Это, кстати, тоже входит в курс наших занятий – имитация оргазма. Также как и имитацая кашля, боли, дыхания и прочее. Всё это, необходимо научиться выполнять точно, чтобы ни у одного из смертных не возникло ненужных подозрений или просто вопросов.
- Тина, я готов приступить к началу занятий по имитации,- уверенно произнёс я.- Но что есть в действительности имитация? Разве это не простая симуляция чувств, которые мы не способны испытать? Если это так, то как объяснить, что всего несколько минут назад, при материализации, я почувствовал прилив тепла, дрожь в пальцах – состояние, которое можно назвать «удовольствием»? И причиной этому был я сам. То есть, я сам себе могу доставить удовольствие! Но эта самодостаточность меня не совсем устраивает. Хотелось бы разделить её ещё с кем-то.
- Это в тебе от смертных,- ухмыльнулась Тина.- Также как силой воли ты можешь изменить свой облик, точно также ты можешь внушить себе, что получаешь удовольствие от механических телодвижений, совершаемых в паре с простым смертным.
- Желательно со смертной,- поправил я.
- Да какая разница! Ведь оргазм, он в голове твоей, в твоём сознании.
Я, уже не очень стесняясь, рассматривал её грудь и ноги. Мне казалось, что не пришлось бы слишком много работать над своим воображением, чтобы достигнуть оргазма с Тиной. После недолгих колебаний я решился:
- Тиночка, что если сегодня нам провести первое занятие по имитации оргазма?
Она улыбнулась и в её улыбке я не различил насмешки, скорее в ней был интерес. Во всяком случае, мне так показалось.
- Тебе нужно отдохнуть, набраться сил. Пока что ты не можешь обойтись без моей помощи.
Я тут же признался себе, что без её помощи мне ещё долго нельзя будет обойтись.
Тина приложила ладонь к моему лбу. Я закрыл глаза. И снова тепло от её прикосновения разлилось по всему телу. Безразличие напополам с удовольствием захлестнули меня и, пытаясь переварить полученную информацию, я отключился от реальности.



На улице стемнело. Зажглись фонари. А я уже несколько часов сидел не шевелясь в кресле, в том самом кресле и в том самом положении, в котором меня оставила несколько часов назад моя наставница.
Я не видел, как она выходила из дому - я просто знал, что её в доме нет, что я один.
Она всегда уходила по вечерам. Спросить её куда и зачем – мне не приходило в голову. Я знал, что моим теперешним существованием я обязан ей. Может, она уходила, чтобы раздобыть ту жизненную энергию, которую затем передавала мне? Где она её брала и как она это делала – оставалось для меня тайной.
Настоящее положение вещей начинало вызывать во мне много вопросов, но страха или переживаний не было. С первого дня моего переселения в этот мир я занимался поглощением всякого рода информации о науке, технике, философии, истории…
Помню, как всё начиналось, всё, почти с самого начала. В тот день я открыл глаза и в первый раз увидел Тину. Она стояла молча и не мигая смотрела на меня. Потом улыбнулась и сообщила мне, как меня зовут и как следует называть её саму. Она помогла мне встать и мы медленно направились на второй этаж в бибилиотеку. Затем она показала, как включать телевизор, как пользоваться видиомагнитофоном. Указала на отведённые для меня полки полные книг и в каком порядке я должен начать их читать. У неё уже были заготовленны целые таблицы, графики прохождения учебного материала: по неделям, по дням, по часам.
А с моей стороны ни единного вопроса! Как я сюда попал? Почему я должен следовать её указаниям? Почему мне показали что я должен читать и не сказали что я могу есть? Почему мне ни разу не захотелось элементарно справить нужду? Нет, у меня не было вопросов. Словно я был одурманен. Но, с другой стороны, освоение наук проходило у меня довольно гладко. Меня вовсе не удивляло, что, читая, я не проговаривал про себя слова и даже не водил глазами по строчкам. Да, мне достаточно было взглянуть на страницу и всё написанное оставалось у меня в памяти. Всё это меня не удивляло, мне это было просто удобно.
Затем Тина приоткрыла завесу над моим «я». Она поведала мне, что я, в общем-то, не совсем обычный тип для окружающего нас мира, что я вроде как и не живой. Мало того – я уже своё отжил, причём, семь раз подряд!
Я так понимаю: после того, как ты семь раз умер, то начинаешь потихоньку привыкать к этому процессу, и смерть более не воспринимается, как удручающая реалия, как нечто конечное, от чего не убежать, не спрятаться. К тому же, когда ты постигаешь всё это, находясь по ту сторону жизни, когда тебе говорят, что ты хоть и умер, но тебе совсем не помешает ещё чему-то подучиться, когда перед тобой раскрывается новый горизонт и старое представление о конечном пункте твоего пребывания на Земле становится нечетким, размытым, то с ним также ослабляется, а, может, и совсем пропадает чувство страха от ожидания возможной очередной смерти.
Что если мои родители живы?
Но какие? Наверняка в каждой жизни у меня были мама с папой. Те из последней жизни, для меня важнее, чем те из предыдущих?
Нет. Важнее всего то, что я существую. Я ещё не знал какую цену я заплачу за эту форму бытия, но и там, в прошлых жизнях, надо полагать, даром ничего не доставалось. Вероятно и после смерти не отдохнёшь. Хотя, не исключена вероятность, что некоторые устраиваются по обе стороны.
Я сидел не шевелясь, помня наставления Тины об экономии энергии.




Просидел я так до самого вечера. Время пробежало быстро, незаметно.
Я рассматривал свои руки, ноги. Я видел, ощущал их материальность. Но, вместе с тем, я отдавал себе отчёт в том, что это лишь иллюзия, лишь желание, принявшее материальную оболочку.
Ещё сегодня, прямо передо мной в воздухе растворилась Тина. И затем уже я сам, чётко следуя указаниям моей наставницы, проделал тот же трюк с исчезновением. Видно это и есть «жизнь по ту сторону». А если это не жизнь, а лишь отражение её? Её эхо? Ведь у меня нет желания пить или есть … Мне не ведомо чувство боли. Хотя, не стану отрицать – чувство усталости я всё же испытываю. А когда Тина прикладывает ладонь к моему лбу – я вновь полон сил. Передавая мне энергию, она восстанавливает мою дееспособность. Это та же самая пища, только не мясо, фрукты или вода, которые, расщепляясь, преобразовывались в энергию, а сама энергия в чистом виде. Может это менее вкусно, зато более безопасно – живот уж точно не разболится.
Даже если я ещё не во всём разобрался, но в одном я определился чётко - пусть иначе, чем раньше, но я по-прежнему жив. И пусть это будет жизнь после смерти, но главное - жизнь!
Я старался найти положительные стороны в этом существовании. Я понимал, что ещё рано судить о чём-либо, но и хорошее я уже мог увидеть. Во-первых, нельзя отравиться; во-вторых, нельзя чем-нибудь заразиться, заболеть или даже умереть.
«Пока что всё идёт хорошо»,- успокаивал я себя, неподвижно сидя в кресле и не мигая уставившись на закрытые двери спальни.






На меня кто-то смотрит. Я это чувствовал. Я не сводил глаз с закрытых дверей. Я знал, что сейчас там, за дверьми, кто-то стоит и рассматривает меня.
Это возможно или всего лишь мои фантазии?
Из наставлений Тины я усёк главный постулат - не делать заключений из опыта прошлой жизни. Если достаточно одной лишь воли, чтобы стать прозрачным, невесомым, то почему нельзя смотреть через дверь? И я продолжал смотреть на эту дверь, стараясь отбросить убеждение, что через твёрдые предметы нельзя что-либо разглядеть.
Этот подход оказался правильным. После того как я убедил себя, что толстые дубовые двери вовсе не являются для меня преградой, то действительно начал различать под самым потолком два небольших, излучавших цветовые гаммы, шара. Присмотревшись повнимательней, я узнал в одном из них Тину. Мне показалось, что её зеленоватый спектр я уже не мог спутать ни с каким другим. Рядом с ней завис шар с отливом бордо. Я не знал, должно мне это нравиться или нет. У меня ещё не накопилось должного опыта с цветовыми гаммами. Мои суждения о красоте основывались на ножках, бюстах и задницах из прошлой жизни. А этот бордо не пробуждал абсолютно никаких ассоциаций. Меня это беспокоило. Но, с другой стороны, одним покойничком больше. Может нам будет веселей.
Очевидно, им стало ясно, что я их вижу. Они не потрудились открыть дверь, а просто скользнули сквозь дубовые створки. Затем я увидел то, что сам проделал сегодня: пёстрые шары начали быстро увеличиваться, принимая сначала нечёткие, прозрачные очертания, которые в какие-то секунды превратились в материальных, вполне осязаемых людей.
И вот передо мной две женщины. Одна из них мне уже хорошо знакома – это немного помолодевшая, жизнерадостно улыбающаяся Тина, и рядом с ней - невысокого роста, с довольно непривлекательным лицом брюнетка лет эдак пятидесяти.
Мне уже было ясно, что при определенном опыте и наличии фантазии, можно принять любую внешность. Маленький рост стоящей передо мной женщины я мог приписать лишь врожденной жадности – только бы не потратить лишнюю порцию энергии для того, чтобы быть немного выше. Грубые черты лица свидетельствовали лишь о полном отсутствии элементарного вкуса. Хотя, не исключён вариант, что она выбрала этот тип лица в память о какой-то покойнице, потому как именно с такой внешностью умирать было в самый раз. Ну а её зрелый возраст я объяснял желанием руководить при наличии неуверенности в своих способностях.
- Борис,- Тина указала на меня рукой,- это Мири, наш куратор.
Я не знал, следует ли мне встать и лишь слегка кивнул головой.
Мири приблизилась ко мне и едва шевеля губами спросила:
- Как настроение, Борис?
- А какое настроение было бы у вас, после седьмых по счёту похорон? Причём, восьмой раз как положено пожить не дали, а привели в чувство и вместо еды принялись кормить науками? И всё в полном одиночестве, как будто умер я один! Меня заставили выучить географию, а где похоронили в последний раз не посчитали нужным сообщить. Я или учу, или лежу, свалившись от усталости. Ну, как вы думаете, какое у меня может быть настроение!?– я говорил не останавливаясь, словно меня прорвало.
Всё, что накипело, я высказал скороговоркой, не переводя дыхания, усердно жестикулируя и не поленившись старательно проартикулировать каждый звук.
На этот раз экономящая на своём росте Мири даже не пошевелила губами. Она лишь смотрела на меня, а в моём сознании отчётливо звучал её голос:
- Во-первых, Борис, задаю вопросы я. Ты лишь отвечаешь. Меня вовсе не следует загружать жалкими раздумьями по поводу нашего бытия. На данном этапе ты должен с благодарностью принимать всё, что тебе дают, не задавая глупых вопросов ни себе ни окружающим.
Она немного помолчала, как бы желая убедиться, что я правильно воспринимаю всё, что она говорит.
- Да,- продолжала она,- тебя действительно только привели в чувство. Тебя должны ещё многому научить. И тебе понадобится много сил и стараний, чтобы войти в эту, нашу жизнь. Тебе не покажут где твоя последняя могила. Ты не узнаешь кем были, а может быть и есть твои последние биологические родители. Это всё – лишнее. Такое же лишнее, как и твоё атеистическое прошлое с твёрдой уверенностью, что после смерти нет ничего кроме разложившихся останков. Все эти воспоминания о самом себе служили бы лишь помехой.
- Вы тоже не знаете ничего из своего прошлого? – спросил я.
- Тина сказала мне, что ты довольно сообразительный тип, но не сказала, что ты достаточно невнимательный. Поэтому я повторяю: ты не спрашиваешь, а слушаешь и отвечаешь.
- Я может и невнимательный, но не из пугливых. Хуже мне уж точно не будет, - не успокаивался я.
- Вот тут ты ошибаешься. Ты оказался одним из избранных, кому разрешено продолжать с нами. Твоё настоящее состояние можно определить как «внематочную беременность». Только не подумай, что ты роженица. Нет, ты лишь эмбрион, бессознательно барахтающийся в питательной для него среде. Можешь не сомневаться - без нашей помощи ты и дня не протянешь. Ты не знаешь, где взять энергию для поддержания сил. И поверь, если будет решено, что ты здесь по ошибке, ты сам послужишь пищей для более способных учеников. После того как твоё "я" будет преобразовано в жизненную энергию других, ты сам исчезнешь, растворишься, превратившись в ничто. Это и будет смерть. Без песнопений, вздохов и слёз. Так - чья-то сытая отрыжка при переваривании тебя вместе с твоим атеистическим прошлым и беспечным настоящим,- торжественно произнесла Мири и наступило молчание.
«Нет,- подумал я,- с её злобным нравом она просто не могла позволить себе приятную внешность».
Это я только подумал так, но если честно, по моей воображаемой спине пробежал вполне ощутимый холодок. Я живо представил, как меня перестали подпитывать жизненной энергией и как я, не желая того, превратился в светящийся шар, который кто-то решит оприходовать. Я не знал, как именно это происходит, но уже отчётливо представлял себе, как перевариваюсь в чьём-то желудке.
Все продолжали молчать. У меня полностью пропало желание задавать вопросы, ехидничать, философствовать. Я смотрел на Мири, пытаясь выразить взглядом лишь почтение и уважение.
- У тебя ещё месяц до начала учёбы в колледже. Надеюсь, ты будешь следовать всем наставлениям Тины и станешь более благоразумным. Удачи вам!
Она повернулась к Тине и через мгновение растворилась в воздухе.
Факт её исчезновения очень приятно сказался на моём настроении, но ещё больше радости в меня вселила её реплика о начале учёбы в колледже. Это означало, что мне будет позволено выйти за пределы виллы и вступить в общение с людьми, мне снова будет позволено жить... Оставался месяц.



Месяц пролетел незаметно. И хоть меня и раздражала ограниченность в перемещении, выражающаяся в запрете покидать пределы дома, но это не причиняло мне особых страданий, так как я толком еще не ощущал продолжительности времени. Я мог задуматься и не заметить, как прошло семь-восемь часов. Я не чувствовал времени, у меня не было того, что называют внутренним будильником. Тина сказала, что чувство времени не врождённое, а приобретаемое качество и что ещё немного и я научусь точно его отмерять. Но, пока этого не случилось, я постоянно поглядывал на календарь, с радостью отмечая, что день моего возвращения в жизнь приближается достаточно быстро.
В один из вечеров, после очередной порции знаний, я снова обессиленный лежал у себя в спальне. Мне было трудно пошевелиться и я совсем не был уверен, что смогу встать без посторонней помощи. Нет, я не занимался спортом, не выполнял физической работы, я только учился. Вывод напрашивался сам - учение отбирает все силы и вредно сказывается на общем самочувствии.
Не желая и не имея более сил прикасаться к умным книгам, я продолжал лежать, ожидая возвращения Тины.
И, наконец, она пришла.
Моя наставница вошла в спальню прямиком сквозь двери, даже не потрудившись их открыть. В последнее время она совсем перестала меня стесняться, а я хоть и не удивлялся, но чувствовал себя ещё как-то неловко.
- Ну что, опять упадок сил? – улыбнулась Тина.- Сейчас будем воскрешать.
Она прикоснулась ладонью к моему лбу - что тут же вернуло меня к жизни.
- Ты хорошо поработал сегодня. Рада сообщить, что скучное сидение в библиотеке для тебя закончилось. Ты полностью прошёл учебную программу. Далее все необходимые знания тебе буду передавать я. Ты лишь запоминай и спрашивай что не понятно. Для тебя я не Мири, со мной можно попроще.
- Она мне не очень…- пожаловался я.- Весь её вид… И потом, эти угрозы…
- Не знаю, что на неё вчера вдруг нашло. Она и выглядела старше и говорила уж очень строго. А насчёт угроз – ты не прав. Неспособных учеников принято утилизировать. Время и силы на них просто так тратить никто не будет.
- Так что, их действительно съедают?
- Да не съедают, а разбирают на энергетические составляющие. Ты видел нас в бестелесном состоянии. Эдакий сгусток энергии, то что душой называется. Он состоит из отдельных энергетических сфер, плотно сжатых одна в другой. Эти сферы могут быть отделены друг от друга и послужить нам пищей. Когда я касаюсь твоего лба, я передаю тебе одну из таких сфер, чтобы ты мог ходить, говорить, чувствовать себя так, как в прошлой жизни.
- Значит, не съедают, а разбирают на составляющие,- подытожил я,- ножки отдельно, рожки отдельно.
Мне не хотелось выглядеть обиженным, просто принятая практика была мне не по душе.
- Может ты и прав, но держать бездельников у нас не принято, по крайней мере, в нашей касте. Каждый должен учиться,- и на данном этапе, для тебя – это учёба. Кроме истории и философии, ты должен в совершенстве владеть собой – уметь материализоваться и не вызывать своим поведением подозрений у живых людей.
- Но какая в этом польза? Ты сама говорила, что в бестелесной форме мы можем существовать довольно долго без всяких подпиток. Зачем весь этот камуфляж?!
Тина улыбнулась. Не знаю, только ли со мной, но её терпению можно было позавидовать.
- Этот «камуфляж» нам нужен хотя бы для того, чтобы добывать энергию, большую часть которой мы передаём нашему высшему руководству. Мы добываем энергию у живых людей, а для этого нам необходимо принимать их образ. Только так можно войти в их жизнь. Мы можем отбирать эту энергию как у отдельных индивидуумов (и этому ты в первую очередь должен научиться), так и у целых групп и даже народов. Что касается народов, то для этого нужно войти в управление страной, в руководство политических партий, движений.
- То есть, наша задача причинять людям зло?- сформулировал я.
- Нет, зло причиняют они себе сами, мы лишь используем это в своих целях.
Она провела рукой по моим волосам.
- Ты не торопись. Ещё во всём разберёшься.
Тина задержала свою ладошку на моей щеке и, улыбаясь, продолжала:
- Ты вчера жаловался на скуку и я подумала, что тебе пора ещё с кем-нибудь пообщаться. Сегодня к нам заглянет Лимор. Очаровашка. Она тебе непременно понравится. Лимор младше тебя – всего шесть жизней, но оказалась очень способной ученицей. Вы, кстати, будете учиться в одном и том же колледже.
- Там ещё кто из "наших" учится?- поинтересовался я.
- Поверь, наших везде хватает. Главное, чтобы среди них у тебя было больше друзей, чем злопыхателей.




Тина меня не обманула; не прошло и получаса, как к нам в гости пришла Лимор.
После того, как мы были представлены друг другу, Тина сказала, что оставляет нас одних, что ей надо бежать, что она не будет поить нас чаем, так как мы в доме одни, и поэтому можем чувствовать себя свободно и не запихиваться бесполезной для себя пищей, для того чтобы казаться нормальными смертными.
Тина вышла из комнаты и мы услышали как захлопнулась за ней входная дверь.
Мы стояли молча рассматривая друг друга. Светло-каштановые волосы Лимор мелкими кудрями падали на плечи. Она была среднего роста, стройная. Она не пользовалась косметикой. Её румяные щеки, тёмные брови, длинные ресницы просто не нуждались в дополнительных красителях. А ещё у неё были тёмно-серые большие глаза. Я был уверен, что она мне нравилась не потому, что я много времени провёл один в заточении, а просто потому, что она красивая. Об этом мне говорил мой многолетний опыт прошлых жизней.
Я уже свыкся с мыслью, что для всех живых я покойник, что для них я более не существую в природе. Думаю, и Лимор не причисляла себя к живым. Кажется, мы понимали, с какой целью была организована эта встреча – совсем не для того, чтобы нас повеселить. Нам было необходимо начать общаться. И, чтобы не попасть впросак, первые встречи должны были проводиться между усопшими. В этом случае исключалась вероятность, что мы выдадим себя.
Я смотрел на стоящую передо мной девчонку и не ощущал холодного дыхания смерти. Она тоже с любопытством рассматривала меня. Я не мог сдержаться и откровенно изучал её. Мне казалось, что я держу её за талию, что уже прижимаю к себе. И тут я не выдержал и сам, удивившись своей смелости, протянул к ней руку. Лимор шагнула навстречу ко мне. Я притронулся к её плечу. Моя ладонь скользнула по её груди. Затем я запустил пальцы в её кудряшки. Волосы были настоящими, ей богу! А ещё она дышала. Я видел это по её груди. Причём, когда я провёл ладонью по волосам, а затем по шее, её грудь начала подниматься и опускаться в ускоренном режиме.
Я погладил её по щеке. Глаза девушки были почти закрыты. Потом её голова оказалась у меня на плече, я обнимал её и мы продолжали молчать. У нас была общая тайна, в которой мы не разобрались, которую мы боялись и которой радовались. Ведь только благодаря этой тайне стало возможным наше знакомство. Мы вдруг осознали, что есть ещё кто-то, с кем можно поделиться своими мыслями, чувствами… Мы стояли, боясь разжать объятия. Полагаю, что Тина не просто так оставила нас одних. Вероятно, за нами продолжают наблюдать, чтобы прийти к заключению готовы ли мы к общению с живыми. Но, если честно, мне стало абсолютно всё равно, наблюдают за нами или нет. Я чувствовал на своей шее тёплое дыхание Лимор. Она прижималась ко мне всем телом, моя левая рука сначала поглаживала её талию, затем, достаточно решительно опустилась ниже, а моя правая рука путешествовала в её чудных волосах.
Лимор не сопротивлялась, напротив, сначала несмело, а затем всё более уверенно начала отвечать на мои ласки.
- Борис,- её голос мне показался самым приятным из тех, которые я когда-либо слышал,- мне кажется, что в прошлой жизни… в последней, мы были близки и, наверное, очень любили друг друга.
- Лимор, я в этом ни секунды не сомневаюсь,- ответил я и нежно поцеловал её в губы.
Когда я целовал её, мне казалось, что я целую сотню женщин одновременно и тут же понял, что целовал всегда одну, но сотни раз. Она мне не была чужой. Я это точно знал. В чём я ещё был уверен, так это в том, что практические занятия по имитации оргазма я буду проводить только с ней.
Мне эта мысль настолько понравилась, что я потихоньку, но довольно настойчиво потянул Лимор к дивану. Она не сопротивлялась, а как только поняла к чему я клоню, начала не только раздеваться, но и активно помогать мне самому.
Мы на мгновенье остановились и ещё раз внимательно посмотрели друг на друга, как будто не верили, что это наша первая встреча. Мы так быстро раздевались и нам так сильно хотелось заняться любовью, что мы оба покрылись испариной и тяжело дышали.
Она была возбуждена не меньше меня самого. Накалом вдруг вспыхнувшего почти животного чувства мы могли с ней посоревноваться. Это было видно по блеску её глаз, было слышно по частоте её дыхания. Я более не сдерживался, просто не мог. Не знаю, куда подевалась моя стеснительность с моим воспитанием и хорошими манерами. Мы толком и не познакомились. Я, может, ещё сегодня уже буду жалеть о случившемся. Но ни я, ни Лимор не были в силах обуздать захлестнувшее нас желание, во власти которого мы вдруг оказались. Да, нам казалось, что мы занимаемся любовью. Нам в это очень хотелось верить. Нам так хотелось отрешиться от непонятной нам реальности, доказать самим себе, что всё это был дурной сон, а мы простые, самые обычные живые люди.
И нам это удалось. По крайней мере, мне. Пусть я умер. Пусть сейчас кто-то плачет над моей могилой. Но то, что я переживал в данную минуту – было сильнее смерти. Удовольствие, которое при жизни не всем дано испытать, волнами накатывалось на меня. Приливы этих волн с каждым мгновением становились более сильными и частыми. У себя в животе я как бы почувствовал материализовавшееся блаженство. Мне хотелось верить, что нечто подобное испытывала и Лимор. Она должна была это чувствовать! Мы стали одним целым. Неразделимы были и наши чувства, и наши мысли. В этом я был уверен.
Я знал, что это произойдёт. Скопившееся в нас удовольствие от столь интенсивного занятия любовью должно было найти выход. И это случилось. Это можно было сравнить с электрическим разрядом, который прошел через всё моё тело, только было не больно, а необычайно приятно. От неожиданности я вскрикнул. И в это же мгновение я почувствовал, как напряглось подо мной тело Лимор и она закричала.
Всё ещё часто дыша, продолжая держаться за руки мы лежали, молча глядя друг на друга.
- Борис, мне бы не хотелось, чтобы ты плохо думал обо мне,- тихо сказала Лимор.
- Ты знаешь, а мне бы не хотелось, чтобы ты плохо думала обо мне.
И я снова провёл ладонью по её волосам, затем по её плечу, талии… и мы снова лежим обнявшись, стараясь думать только хорошо друг о друге.
Я чувствовал на себе её дыхание, я слышал, как бьётся её сердце. Но неужели всё это только фантазия?! Мечты двух покойников, ставшие реальностью?
- Лимор, тебе тоже показывали этот трюк с переходом в невесомое состояние?
- Да. Экономия энергии и всё такое…
- Мы только что её здорово поизрасходовали… Тебе хватит, чтобы вернуться домой?- поинтересовался я.
- Не знаю. Мне объяснили как перемещаться не тратя энергию, но я ещё нужными навыками не обладаю.
- Предлагаю пойти под душ,- сказал я и, взяв её за руку, потащил в ванную.
Минут пять мы стояли под тёплыми струями воды и нам снова было хорошо.
 





Вымытые, счастливые, но очень уставшие мы сидели в гостиной и неторопливо беседовали.
- Лимор, ты только не обманывай меня, тебе действительно было хорошо или ты просто хотела сделать мне приятно?
- Зачем мне тебя обманывать?- в её голосе не было фальши.- Я после всех их устрашений и представить не могла, что способна на такие переживания.
- Мне тоже было сказано, что всё надо будет имитировать. Хотя, Тина предупредила, что нужно верить в свои желания, в то что ты делаешь, и тогда это будет выглядеть натурально. Я не знаю как выглядело всё то, чем мы тут только что занимались, но поверь - всё, что я испытал, было очень даже натурально.
- Может, ты просто этого очень хотел? Может, внушил себе …
- А ты?
- И я тоже… Мне действительно этого очень хотелось. Мне хотелось поверить, что я не умерла, что всё ещё живу.
Лимор сидела, облокотившись о стол, задумчиво подперев ладошками подбородок.
- Но как тогда объяснить всё то, что с нами произошло?- вслух задал я сам себе вопрос.- Моё сердцебиение, твой пот, мою…
- Ты потел не меньше моего,- возмутилась Лимор.
- Я даже чувствовал свой пульс, я мог его сосчитать!
- Я тоже,- со вздохом подтвердила Лимор,- мы просто здорово внушили себе, что способны на это и не хотим себя в этом переубеждать.
- А надо?
- Возможно, что да. У всякой вещи есть какой-то свой смысл. Убеждена, что и нас определили сюда не для того, чтобы мы предавались плотским утехам. У нас есть высшая цель, своё особое предназначение. Мне хорошо с тобой, Борис, но мы не можем жить так, как это делают живые люди. Нам определили главную цель нашего существования – добыча жизненной энергии. Это должно быть нашим основным времяпрепровождением, смыслом нашего существования. Из нас сделали шпионов и поместили в тыл к врагу. И врагом этим являются люди. Живые люди, на которых мы должны смотреть, как на дойных коров. Мы должны их постоянно доить. И мы их доим, всех без разбору. Уже есть такие, с которых и взять-то нечего, но мы продолжаем. Есть такие, кто не выдерживает и умирает. Плевать! Нам бы добавочки, ещё одну порцию жизненной энергии…
- Тебе уже рассказали, как её заполучить?- перебил я Лимор, не желая, чтобы она разозлила себя ещё больше.
- В деталях! Втираешься в доверие к смертному, стараешься настрополить его против какого другого смертного, так чтобы он не на шутку разозлился, ну и когда он уже на взводе и проклинает своего врага – это самое время очистить его от лишнего энергетического хлама. Во время проклятий у человека теряется врожденная система защиты, его биополе становится незащищенным, вот тут то мы и приступаем к работе. Но это лишь один из способов.
- И как много этой энергии можно собрать за раз?
- Ну, есть определенные нормы. Да и по цвету ауры ты можешь увидеть дозволенную отметку. Но тут некоторые не могут справиться со своей жадностью, и давай объект обдирать свыше критической массы.
- И что с человеком?
- С человеком инфаркт или инсульт. Делов то!
- Но мы же не будем так поступать.- Я взял её руку в свою.- Ведь мы же не такие.
- Конечно. Мы будем обворовывать их очень аккуратно, с любовью, чтоб не убить за раз. Да, мы не такие… Мы ими питаемся, а они нас боготворят.
- Лимор, во всём есть как положительное, так и отрицательное. Может, вместе мы и откроем для себя что-нибудь хорошее, радостное.
 - Надеюсь, нам это удастся,- Лимор улыбнулась и, хотя у нас обоих подкашивались от усталости ноги, мы встали и обнялись.
Мы стояли обнявшись, каждый в своих раздумиях, как глобальных, так и частнособственнических. Из этого состояния нас вывел голос Тины. От неожиданности мы чуть не рухнулись на пол.
- Я вижу, вы познакомились по всем правилам!- Тина откровенно посмотрела на разобранную кровать, а затем, подняв брови, перевела взгляд на нас. – Я понимаю, вы хотели проверить на сколько вы функционально дееспособны.
- Нет, Тина, это не то, что ты думаешь…- я попытался вступиться за нас обоих.
- Ну да, конечно, у вас серьёзные намерения и это на всю жизнь!- на её лице появилась улыбка и мы поняли, что Тина на нас вовсе не сердится.- Ладно, давайте я приведу вас в чувство, а то вы сейчас с ног свалитесь.
 После очередной подзарядки свежие и бодрые мы сидели за столом и обсуждали план на завтра.
 А завтра был мой первый день в колледже.

 4.





Первый день моей учёбы прошёл довольно гладко, внешне гладко. Я как заправский шпион чётко отыграл свою роль, не перепутав ничего из своей легенды. Но в душе я чувствовал себя не очень комфортно: при всех моих стараниях я не смог идентифицировать себя с ребятами из группы. Я чувствовал себя намного старше и мне всё время казалось, что я их обманываю.
Как бы там ни было, но на время занятий я нашёл себе место рядом с очень бойкой и привлекательной девчонкой. «Возраст ещё ни о чём не говорит,- подумал я,- если она молоденькая – это вовсе не значит, что она не достойна общения со мной».
Я понемногу начал входить в отведённую мне роль. Временами я чувствовал себя соответственно своему внешнему виду, но это случалось редко.
Во время занятий я изображал на своём лице живую заинтересованность. Я старался не забывать делать записи в свою новую толстую тетрадь. Конспектировал на иврите. На этот язык у меня ушло пять дней, причём два дня – разговорная практика с Тиной.
Исходной языковой единицей мне был отведен русский. Именно на этом языке ко мне обратились, когда я пришёл в сознание в первый день моего воскрешения. Я не учил этот язык, я просто его знал.
Сначала мы взялись за изучение иврита. Первые два дня были отведены для лексики, ещё два дня мы учились живому разговорному ивриту. Письмом она занималась со мной лишь один день, и то не весь. Тина сказала, что верит в мои способности и, снабдив меня соответствующей литературой, доверила продолжать изучение самому.
Научиться писать оказалось сложнее, чем говорить, да и учиться пришлось в полном одиночестве. Мне было ясно, что в прошлых жизнях я, может, и был русским, немцем или испанцем, но только не евреем. Отсутствие гласных букв в письме мне очень мешало. Ко всему ещё, почти каждый согласный звук имел несколько видов написания, что совсем не облегчало обучение. И главное, я всё учил и ничего не вспоминал – прошлый опыт упорно молчал. Из этого я и сделал вывод, что евреем мне посчастливилось стать в первый раз.

Итак, не переставая выражать живую заинтересованность предметом, я продолжал нудиться в свой первый день занятий в колледже. Во-первых, то что нам рассказывал учитель – я уже знал. Если честно, то я сам мог встать и рассказать по теме в два раза больше и в три раза интереснее. Но я пришёл сюда учиться, а не учить. Во-вторых, мне не терпелось ближе познакомиться с сидящей возле меня девушкой. Я уже знал, что зовут её Лика, что ей шестнадцать, но выглядела она на все двадцать и этот факт меня совсем не отталкивал. В перерыве я уже поговорил с ней и оказалось, что ещё до моего прихода в группе уже знали, что у меня состоятельная мамочка, что мы живём в раскошной вилле и в престижном районе. Мне это было полезно узнать, потому что я не сомневался, что мы поселились в забытой всеми деревне. Сейчас, правда, модно жить за городом, но всему же должен быть предел.
Я заметил за собой интересную вещь – оказалось, что я могу конспектировать и не смотреть в тетрадь. Я всё время косился на Лику, большей частью на её грудь, впрочем, ногам тоже отвёл достаточно времени, и в то же время я продолжал ровненько записывать в тетрадку все, что излагалось у доски.
Я был почти уверен, что Лика чувствует мой взгляд. Я не мог не заметить, как она улыбается и надеялся, что в эти моменты она думает обо мне. Иногда мне казалось, что она начинает чаще дышать – её грудь вздымалась выше и чаще – так мне казалось… Чтобы проверить себя я засекал время, и по движению её груди старался подсчитать количество вздохов в минуту. Я оказался прав – Лика дышала с разной скоростью, в зависимости от того, как пристально я на неё смотрел. Она мне начинала нравиться.
На перемене Лика не пошла поболтать с подружками, а осталась сидеть рядом со мной.
- Если честно, мне немного скучновато,- признался я Лике.
- Я и сама сейчас предпочла бы прогуляться. Сегодня на улице тепло, а на набережной людей мало.
Это прозвучало, как приглашение прогулять мой первый и такой долгожданный день учёбы.
- Лика, я бы тоже сейчас прошелся, но сегодня, как-никак, мой первый день занятий в этом колледже,- ответил я, разъясняя ситуацию больше себе, чем своей соседке.
- А я тебя никуда и не приглашала,- хмыкнула она и демонстративно отвернулась.
- Да, я знаю,- успокоил я Лику, положив ей на колено руку.- Я бы с радостью прогулялся с тобой по набережной.
Она снова повернулась ко мне и поправила свои пышные волосы. Затем улыбнулась и, положив свою руку на мою, которая всё ещё покоилась на её колене, прошептала:
- Хорошо, пойдём, но только после занятий.
Следя за её неравномерным дыханием, я напрочь забыл, что должен вернуться домой сразу же после занятий. Мне действительно было не до того. Я открыл для себя ещё одну вещь: продолжая прилежно вести конспект, я не спускал глаз с Лики и одновременно обдумывал дальнейший план поведения с ней. И это не так уж и просто. Ну о чём мы могли вести беседу? Ей шестнадцать, а у меня семь жизней за плечами. Хотя я не знал на каком этапе находится сама Лика, не исключено, что и она уже прожила семь жизней?
Не знаю, как у других, но у себя я уже давно заметил присутствие второго "я", которое в нужную минуту готово предоставить необходимый ответ для оправдания любой слабости, для поощрения любой прихоти. Может это следствие от прошлых жизней? Тогда остаётся радоваться, что оно у меня одно, а не семь.
Ну вот, если разобраться: что у меня общего с ней? С Ликой? О чём таком мы могли бы вести беседу, что было бы интересно нам обоим? Разве что о её не по возрасту пышной груди? Я был уверен, что самое интересное скрывалось у неё под майкой. Мне бы хотелось, во-первых, снять эту майку; во-вторых, снять и всё остальное, чтобы проверить способен ли я возбудиться естественным путём от живой девушки, или же это плод моей фантазии, самовнушение? Мне было интересно: смогу ли я повторить то, что мы проделали с Лимор или мы тогда выдали желаемое за действительное? Правда ли, что мне надо учиться имитировать оргазм как и дыхание, как и чувство голода? К сожалению, все эти вопросы я не мог обсуждать с Ликой. Да и к своей наставнице мне было не совсем удобно обращаться с подобными вопросами. Я мог лишь довольствоваться своими личными наблюдениями и последующими умозаключениями.
К концу первого дня учёбы я чувствовал себя немного уставшим. Темы, которые поднимались на занятиях, мною были достаточно глубоко изучены. И потом, я не привык к такой низкой скорости ознакомления с материалом. Я здорово нудился весь день, и если бы не присутствие Лики – я бы скончался по восьмому разу.
Но, наконец, учебный день пришёл к концу и я, позабыв о наставлениях Тины, отправился с Ликой в сторону набережной.
Я сразу же перестал нудиться и, хоть передвигались мы не со скоростью мысли, но до самой набережной мы добрались в считанные минуты.
Большей частью я слушал, или просто делал вид, что слушаю всё то интересное, что рассказывала мне Лика. Но моё внимание было обращено на окружающую нас природу и архитектуру, которые очень гармонично соседствовали друг с другом.
Здания, высокие и ровные, выстроившиеся вдоль набережной, как будто повторяли природную красоту пальм, окаймлявших дорогу. Эти современные постройки совсем не походили на те, что можно увидеть в Америке или Европе. Здесь не было монолита из стекла и бетона. Лицевая поверхность всех сооружений была отделана природным светлым камнем и поэтому казалось, что не отдельно каждая плитка, а всё здание целиком было высечено из одного камня. Орнаменты над овальными окнами и дверными проёмами были выполнены в восточном стиле, а достаточно большие расстояния между домами свидетельствовали о том, что и европейская культура тоже оказала своё влияние на архитектуру города.
Мои впечатления я держал при себе. Мне казалось, что Лика не сможет разделить мою радость от хождения и созерцания – она всё ещё жила.
Судя по яркому солнцу и по тому, как широкие лапы пальм лениво помахивали нам в след, замечая, как щурясь и тяжело дыша, навстречу нам шли люди, я сделал для себя вывод, что на улице стояла жара.
Всю дорогу Лика мне рассказывала о своей семье. Папа из Аргентины, мама из Америки и как здорово, что они встретились в Израиле; но это ещё не всё - папе удалось закончить юрфак и обзавестись конторой в центре Тель-Авива. Два года назад он погиб в автокатастрофе и она с мамой остались одни, у них более не было родственников в Израиле.
Потом Лика перешла на рассказ о своём детстве, начиная с детсадовских похождений. Я даже не старался вставить пару слов – это было мне не только не интересно, но и не просто: у неё рот практически не закрывался. Я молчал, что явно подымало меня в её глазах, и продолжал краем глаза рассматривать её фигуру. Также меня стала волновать и её походка, и её длинные ноги, мне нравилось как она улыбалась, как она поправляла волосы. Я уж и не помню, как случилось, но мы шли, держась за руки. А потом, найдя скамейку в тени возле небольшого фонтана, мы сели немного передохнуть.
- Борис, ты слышал, что я тебе сказала?
- Нет, - солгал я.
Она удивленно подняла бровки, отчего её глаза стали ещё больше и ещё красивее.
- Мне очень трудно тебя слушать, Лика, потому что я смотрю на тебя и не перестаю думать какая ты красивая.
Она улыбнулась, а я сделал то, что хотел сделать всё это время, пока мы тут сидели: сначала я погладил её по щеке и, не почувствовав сопротивления, мои пальцы уже держали её за затылок, и через мгновенье мы целовались, позабыв обо всём, не обращая внимания на прогуливающихся по набережной, не смущаясь, что практически не знаем друг друга.
Хотя, это не совсем так. О её родителях я уже знал много и в подробностях. И её жизнь за последние два часа нашей прогулки я изучил почти с самого рождения – я, действительно, умел слушать! Но обо мне она не знала практически ничего.
Я был уверен, что Лика не станет целоваться с кем попало в первый же день знакомства, да ещё и в публичном месте. Поэтому, я сделал всё, чтобы это случилось. Мне необходимо было, заставить её вступить во внутренний конфликт с самой собой, что должно было выразиться в интенсивности её ауры, которая, как меня учили, в подобных случаях теряла свою природную защиту.
После первого поцелуя сразу же последовал второй – более смелый и страстный с её стороны. Я вдыхал запах её волос, её тела и мне казалось, что я действительно способен различить их. Моя рука скользнула по её груди, затем по талии и я сам начал забывать, что мы в общественном месте, что она ещё, в сущности, ребёнок и что я, в сущности, мертв…
Особенно с последним обстоятельством мне трудно было смириться. Я продолжал надеяться, что всё это страшный сон. Я пытался доказать себе, что я такой, каким подобает быть простому смертному: что я чувствую запахи, что мне может быть больно или приятно, что я могу понравиться девушке, что она захочет поцеловать меня, а я почувствую, что возбуждаюсь. Для меня этот момент был не на последнем месте по значимости, особенно после предупреждения Тины, что больше, чем имитация всякого рода удовольствия, мне ничего не светит.
За этот первый выход в люди я здорово поизрасходовал энергию. Я её совсем не экономил, да и было ли это возможным? Я начинал чувствовать усталость и подумывал о возвращении к Тине. Но всё это до моего поцелуя с Ликой. После первого же прикосновения к её языку у меня, как будто, прибавилось сил. Может мне просто не хотелось расставаться с ней? Но, когда мы перешли ко второму поцелую, все сомнения отпали: я ощутил прилив сил, почти такой же, как после спасительных прикосновений Тины.
Нам явно этих поцелуев уже было недостаточно, тем более что я себя уже чувствовал в форме и был готов на любые подвиги. Мы перестали целоваться и с интересом рассматривали друг друга. В моих глазах она стала ещё красивей и привлекательней. Она, всё ещё тяжело дыша, взметнув вопросительно бровки, смотрела на меня.
- Борис, я никогда не думала, что мне может быть так хорошо только от поцелуя,- сказала Лика.
«Подожди, мы с тобой ещё что-нибудь кроме поцелуев придумаем»,- подумал я про себя, а вслух добавил:
- Лика, ты просто чудо!
Она не выпускала моих рук из своих, продолжая смотреть на меня слегка прищурив глазки.
- У меня от твоих поцелуев немного кружится голова,- сказала она и улыбнулась.- Я, наверное, начинаю влюбляться.
Она откинулась на спинку скамейки и, продолжая держать меня за руку, закрыла глаза.
Погода стояла великолепная: тёплое солнце, легкий морской ветер, шум прибоя и крики чаек – всё это так и располагало ко сну. Я смотрел на Лику, вернее на её ауру и мне казалось, что в её интенсивности по какой-то причине произошли изменения – она потеряла свою яркость. Может это потому, что я сумел вскружить ей голову? Но это не был повод для особой гордости...
- Борис, ты ещё долго собираешься мучить девчонку?- услышал я, откуда-то сбоку, знакомый голос.
Я повернул голову и увидел в тридцати сантиметрах от себя цветной шар с преобладающими розовыми оттенками Тины.
Из шара вытянулась щупальца и прикоснулась моих губ.
- Ты, главное, молчи! Девчонка может испугаться, если увидит, что ты начал гаворить в пустоту. Смотри на меня и старайся направить поток мысли в мою сторону. Надеюсь, объяснила популярно.
Как только прошел испуг от неожиданного появления моей наставницы, я попробовал сосредоточиться и направить свои мысли в нужном направлении. И это было не просто. Надо признаться, что я всегда считал, что поток мысли на то и поток, что не управляем, и как его прибрать к рукам, да ещё и отправить в определенном направлении - для меня это было непростой задачей.
- Тина, у нас закончились занятия и мы решили пройтись,- не раскрывая рта, стараясь чётко про себя произносить слова, я постарался направить поток сознания в сторону зависшего передо мной шара.
- Ну, так чего же вы не прохаживаетесь?!- продолжала Тина, из чего я понял, что мой ответ был услышан.- Ну да ладно, можешь не отвечать. Я тут уже больше часу за вами наблюдаю. Борис, попрощайся с Ликой и мы ждём тебя дома.
- Кто это мы?- направил я вопрос в сторону шара.
- Я и Лимор, если ты её ещё не забыл.
- Но, не могу же я так бросить Лику и уйти. Нам ведь ещё учиться…
- Учиться будете завтра, а я через пару минут подъеду на машине и ты очень обрадуешься, что увидел свою мамочку. Договорились?
- Договорились,- ответил я вслух и Лика, конечно же, услышала меня.
- Что ты сказал?- спросила она, слегка потягиваясь и улыбаясь.
- Давай пройдёмся. Что-то мы засиделись тут.
Она улыбнулась и мы, взявшись за руки, пошли в сторону площади.
Стараясь высмотреть машину Тины, я рассеянно слушал рассуждения Лики о том, как мы здорово подходим друг другу. И через несколько минут,- не знаю как только ей это удалось,- к нам подкатил стального цвета "Форд". Где она раздобыла его, оставалось для меня загадкой, потому как я видел эту машину в первый раз.
- Не знаю, как это удалось моей маме, но мне кажется она нас нашла!- шепнул я Лике, не пытаясь скрыть своей досады.
Тина жестом показала нам сесть в машину.
- Мама, это Лика, мы вместе учимся. Лика, это моя мама, Тина,- первое, что я сказал, когда мы расположились на заднем сиденье машины.
- Я очень рада, Борис, что у тебя в колледже уже есть друзья,- ответила Тина и обаятельно улыбнулась в зеркальце заднего вида.- Лика, скажи, куда тебя отвезти.
- Вы знаете, я выйду около этого супермаркета,- она указала на противоположную сторону улицы.- Я как раз вспомнила, что мне надо кое-что купить.
Несомненно, это было очень мило с её стороны.
Лика тихонько пожала мне руку и, попрощавшись с нами, вышла из машины.
Я пересел на переднее сиденье рядом с моей наставницей и мы отправились домой.






 5.




Форд, который Тина «одолжила» у кого-то на стоянке машин, мы оставили недалеко от автобусной станции минут через пять после того, как распрощались с Ликой и на такси подъехали к нашему особняку. Затем, как нормальные люди, вошли через парадную дверь.
Ещё до случая с «одолженным» Фордом я сделал для себя вывод, что если на этом свете есть святые и нечистые, то к моему воспитанию первые никакого отношения не имеют.
Мы вошли ко мне в комнату и Тина жестом попросила меня сесть.
- Ну, рассказывай, как прошёл день,- обратилась ко мне Тина.
- Да что рассказывать? Основную и самую интересную часть ты и сама видела. Ну, а учёба… боюсь, что наш преподаватель не прочёл и половины того, что я здесь усвоил по этой теме.
- Тебя отправили туда к людям привыкать, притереться, а не уроки учить и умничать. Сразу же после занятий я хотела тебя домой забрать, но вижу, что ты успел завести себе подружку,- сказала Тина и мне показалось, что говорила она это с радостью.- Ну и как тебе Лика? Тебе же есть уже с кем сравнивать.
Несомненно, Тина хотела съехидничать, но у неё это не получилось.
- Я понимаю, на что ты намекаешь, но с Лимор мы товарищи, друзья.
- Ты всегда после встречи с друзьями принимаешь душ?
 Мне трудно было спорить с Тиной, да и обижаться на неё я не мог. Если честно, с моей наставницей мне хотелось дружить больше, чем с кем-либо другим.
- Странно, но с ней я чувствовал себя иначе, чем с Лимор,- признался я, хоть мне было не совсем удобно обсуждать подобную тему с Тиной.
В глазах наставницы был вопрос, но она не перебивала меня.
- За весь день я порядочно устал и уже собирался идти домой, как вдруг у меня прибавилось сил. Даже сейчас я не чувствую необходимости в дополнительной порции энергии. Не знаю как, но на этот раз я обошёлся без твоей помощи,- сказав это я понял, что сформулировал вслух то, что чувствовал, но в чём не признавался себе.
Лёгкая усмешка коснулась губ Тины.
- Борис, в любом случае мне хотелось поднять эту тему, но поскольку ты сам, пусть даже, не желая того, начал её раскручивать, то давай поговорим об этом сегодня.
- Какую тему? О чём ты? – совсем не лукавя, переспросил я.
- Я говорю о том, как ты ловко скачал энергетические оболочки Лики.
- Да у меня б рука не поднялась! – возмутился я.
- Но ты это сделал и достаточно профессионально.
Не верить Тине у меня не было оснований. Да, я действительно на каком-то этапе почувствовал прилив сил. Здесь, наверное, тоже действовал закон сохранения энергии. Значит, я взял её откуда-то.
- Ты только не расстраивайся и не чувствуй себя вором или насильником. Чтобы существовать, нам нужна энергия жизни, а её можно добыть только у живых людей.
- Но, раз мы берём не спрашивая, то чем мы отличаемся от воров и насильников?
- Это не совсем так. Крестьяне режут скот и продают мясо, они что все убийцы?! Просто это способ существования.
- Но люди же не скот! – продолжал возмущаться я.
- А мы их не едим.
- Но используем…
- Они сами точно также используют один другого – что называется «кровь пьют». Там и здесь сильный использует слабого. Люди бы уж давно перевелись, если бы мы не испытывали в них потребности. Они разводят и оберегают скот точно так же, как и мы приумножаем и сохраняем их.
- Сравнения что надо,- сказал я, находясь под глубоким впечатлением от услышанного.- Ну да ладно. Мне потребуется немного времени, чтобы ко всему этому привыкнуть. Тут должна быть своя логика.
- Конечно, ты должен всё понять, во всём разобраться. У нас нет нужды в бездумных исполнителях. От них только вред.
Я был рад, что от меня не требовали слепого подчинения. И поэтому я позволил себе продолжить расспрос.
- Так что конкретно нужно делать, чтобы приобрести необходимую порцию энергии?- спросил я после некоторой паузы.
Тина улыбнулась и ответила:
- То, что ты сделал сегодня. Нужно постараться морально воздействовать на потенциального донора, вывести его из равновесия. Чтобы он почувствовал, как говорится, что «земля из-под ног уходит». Тогда у него ослабеет его собственная природная защита от таких как мы. А без этой природной защиты нам очень просто «раздевать» его.
- И как его вывести из равновесия?
- Есть разные способы. Смотрим по обстоятельствам, но в основном, у каждого своя специализация. Очень хорошо разозлить человека, чтобы он потерял над собой контроль, самообладание. Часто помогает, если удаётся заставить его испытывать угрызения совести или чтобы ему было стыдно за свои действия. Он должен что называется переругаться с самим собой.
- Но ничего такого я с Ликой не делал,- промямлил я, не веря в свои же слова.
- Я же говорю, что у каждого свои методы,- ухмыльнулась Тина.- Ты заставил её почувствовать себя неловко. Вы целовались на людях. И поверь: раньше она себе такого не позволяла. И потом, не забывай, это было ваше первое свидание, на котором она позволила себе вольности. Здесь тоже у твоей девушки проходила внутренняя борьба, она пыталась подавить чувство стыда, убедить себя, что она достаточно современная и что ничего зазорного в её действиях нет. Вот все эти сомнения, колебания, определенная нервозность и послужили причиной ослабления энергитеческой защиты.
- И я воспользовался её слабостью?!- в моём вопросе прозвучало недоверие.
- Прямо во время поцелуя. Причём, ты взял необходимую для себя порцию, не причинив ей особого ущерба, чем может похвастаться далеко не каждый из начинающих.
- Но и ничего хорошего я ей не сделал! Я должен успокоить себя, что могло быть хуже.
- Ну-ну! Немного оптимизма! Не надо себя во всём винить, нужно уметь различать и положительное.
- Тут без определенного опыта не обойтись. Лично я в упор не вижу ничего хорошего,- продолжал я возмущаться своим поведением.
- А ты не думаешь, что ей было приятно целоваться с тобой? А ты не думаешь, что не успела она в тебя влюбиться, как тут же и получила то, чего так хотела – без всякого промедления? А разве за это не надо платить? У скольких людей проходит вся жизнь и для них так и остаётся неведомым чувство любви. А другие, может, и любили, но никогда любимыми не были. А с тобой эта девушка не только почувствовала, что влюбилась в тебя, но и ты сам проявил достаточную активность, чтобы её самолюбие не было задето. А за это и заплатить не грех.
Я молчал. Было совсем не просто переварить всё сказанное с первого захода. Мне Лика действительно понравилась и, в то же время, я понимал, что у меня с ней не могло быть ничего общего – мы были из разных миров. Какой из них лучше, я всё никак не мог определить. Возможно, мне хотелось подтвердить свою причастность к ушедшему, потерянному для меня миру живых? И тут под руку попалась Лика. И, конечно же, не желая того, я использовал её в своих корыстных целях?
Моя мораль явно не подходила к моему нынешнему статусу: уж слишком много и тщательно я копался в себе. Если дело так и дальше пойдёт, то я сам потеряю всякую защиту и меня по слоям растащат уже наши собственные незабвенные покойнички. Пока я был знаком только с тремя, но мне уже казалось, что тут кишит ими.
Тина не торопила меня. Она давала возможность прочувствовать важность момента. Я должен был решить, что было важней: жалеть людей или позаботиться о себе?
- Борис, ты не мог не сделать этого. Жизненная энергия необходима тебе точно также, как и им необходимо есть, пить, дышать. Ты взял свою долю, инстинктивно пытаясь защитить своё существование.
- А как это скажется на ней?
- Если она человек сильный, то очень быстро восстановит то, что потеряла.
- А если слабый?
- А слабым тяжело и там и здесь…
Раздался звонок. Тина взглянула на часы и сказала:
- Пять часов. Лимор пунктуальная, нечего сказать. Сегодня мы проведём занятие в паре, так что тебе будет повеселей. Хотя, ты ещё и не успел поскучать.



Это действительно была Лимор. Она была в новой причёске, в новом платье и вообще выглядела по-другому: может немного старше, немного сексуальней и притягательней. Чувствовалось, что она основательно поработала над собой. В этом мне хотелось видеть и свою вину.
- Лимор, ты почему скрывала, что ты такая красивая?- мне хотелось, чтобы её старания были оцененны.
Нет, она не покраснела от моего комплимента - может покойникам это и не с руки. Во всяком случае, она мне очень мило улыбнулась и сказала:
- Борис, я рада, что ты ещё обращаешь на меня внимание. После того как ты ушёл с этой девчонкой… с Ликой (Она знала, как её зовут!), я уж подумала, что ты на меня и не посмотришь…
- Я ушёл лишь потому, что должен был это сделать. Хотим мы того или нет, но нам нужно уметь добывать жизненную энергию,- я старался звучать убедительно.
- Только не говори, что твоё ухаживание за ней было запланировано,- в голосе Лимор прослушивалось недоверие.
- Я решил взять инициативу. Мы должны научиться этому,- ответил я и с надеждой о помощи посмотрел на Тину.
Тина улыбнулась и сказала:
- Борис, мы с тобой уже говорили о том, как добывать жизненную энергию. Пусть даже я и не входила в детали, но принцип понятен. А Лимор, насколько мне известно, уже проинструктирована своим наставником. Давайте нашу встречу сегодня назовём групповым занятием.
- Мы попробуем сымитировать оргазм вместе?- высказал я предположение.
- Думаю, ты с этим справишься и без лабораторных занятий. Нет. Мы поговорим о том, как работать в паре, как помогать друг другу. Это и не так скучно и меньше вероятности на ошибку.
- Тина, нас проинструктировали, как пополнять энергетический запас за счёт человека, но не объяснили, как определить то дозволенное количество, отсутствие которого не причинило бы вреда этому человеку,- сказала Лимор и я почувствовал, что она была искренняя в своём беспокойстве о живых.
- Насчёт количества - это не так уж и сложно. Вы быстро научитесь это определять как по поведению человека, так и по его внешней окраске, по его ауре. Вы увидите, что при оставшейся цветовой гамме сама аура теряет свою чёткость, яркость. Границу дозволенного вы научитесь определять сами.
- А если мы перешагнём эту границу?- спросил я.
- Смотря как далеко. Это может вызвать у человека прилив безотчётной злости, несдерживаемого буйства. И тогда, как говорится, «я за свои поступки не отвечаю». Или, напротив, упадническое настроение, что может привести к самоубийству. Если же вы и в правду перестарались, то результатом может стать инфаркт или инсульт… Человек в считанные минуты может оказаться с нашей стороны. Вы должны всегда помнить об этом. Корову, дающую молоко не убивают. И за это можно быть наказанным.
- Нас кто-то контролирует?- робко спросила Лимор.
- Над нами есть Высшие Силы, которым мы и служим,- попыталась уйти от ответа Тина.
Когда она произносила последнюю фразу, её глаза были подняты вверх. Мы тоже посмотрели в этом направлении, но никого не увидев (вероятно, в душе я продолжал оставаться атеистом), я задал свой следующий вопрос:
- Все случаи преждевременной кончины – это следствие ошибок нам подобных?
- Это не всегда ошибки. Это может быть и решение селекционной комиссии о переводе человека на следующую жизненную ступень. И это не всегда наказание за «недостойное» поведение человека. Иногда требуются большие количества жизненной энергии и когда близкие теряют любимого ими человека, они временно теряют и свою энергетическую защиту. Этот период времени часто используют для быстрого преобретения требуемой энергии в больших количествах.
- Но это цинично,- возмутился я.- Ведь то, чем мы занимаемся, всегда называлось «Божьей волей».
- Добывать себе на пропитание никогда не считалось цинизмом,- ответила Тина, продолжая смотреть на потолок.
- Но ведь мы причиняем людям боль!- сказала Лимор и по её голосу я понял, что и она возмущена всей этой стратегией.
- Это не постоянная практика,- сказала Тина.- Мы ничего не делаем просто так. Я уже говорила, что за частые ошибки или неоправданную жестокость можно понести наказание. С другой стороны, если не будут выполняться основные требования по поставке энергии, за это тоже придётся отвечать. Поэтому у каждого из вас и есть свой наставник, который обучает правильно приобретать необходимое количество энергии, не нанося тем самым сильного ущерба людям.
- Если мы являемся вершителями судеб, почему есть войны? Разве не в нашей власти предотвратить их?- спросила Лимор.
- Я бы не называла нас «вершителями судеб». Этим занимаются особые комиссии. Нашей же основной задачей является добывание энергии. Если же комиссией вынесен вердикт по определённому индивидууму, то привести решение в исполнение поручается нам. Мы лишаем его жизненной энергии, не вдаваясь в подробности правильно это или нет. Решения Совета Высшей Справедливости обсуждению не подлежат. Ну а если говорить о войнах, то именно во время войн, гражданских беспорядков мы можем извлечь жизненную энергию в больших количествах при наименьших затратах.
Мне нравилось слушать, как она объясняет. Если я и переспрашивал, то не потому, что чего-то не понял, а лишь чтобы заставить её продолжить говорить.
- Если вопросов нет, мы можем перейти к практическим занятиям.
У нас вопросов не было. Нам предстояло выслушать лекцию о том, как отбирать жизненную энергию, другими словами, нас будут обучать правильно питаться.
- Итак, работать будете в паре. Не всегда, конечно, но для начала или иногда, чтобы разнообразить серые будни, если такие наступят, это очень даже полезно.
«Значит, серых будней нам не избежать»,- подумал я, но не стал перебивать Тину.
- Как это делается? Нет, вы не ходите парой, хотя и это вариант. Один из вас находится во взвешенном, бестелесном состоянии и неотступно следует за своим напарником, находясь с ним в постоянном контакте. Вы уже знаете, что нам вовсе не надо раскрывать рот, чтобы общаться. Мы лишь направляем поток сознания в заданном направлении. Люди не могут вас услышать. Но, если вы захотите этого, то вы будете услышаны. При желании вы можете направлять свои мысли определенному человеку и он будет воспринимать их как свои собственные. Вы идентифицируетесь с человеком и он воспринимает вас как своё второе "я". А иногда, если человек набожный, это может сойти и как «голос свыше». Итак, пока один из вас обрабатывает потенциального донора, подводя его к выполнению чего-нибудь такого, что нарушит его энергетическую защиту, второй помогает склонить его к данному поступку, выдавая себя за его второе "я". Поверьте, это очень облегчает задачу. При этом вы экономите свою энергию, а также время и, поверьте, в паре работать намного веселей, чем в одиночку. Надеюсь, вам это понравится.
- Когда мы начнём? – спросил я.
- Да прямо сейчас. Только сначала разработаем план действий. Вообще это очень полезно - продумать план действий – так можно скорее избежать возможных неприятностей. Для начала предлагаю выбрать подходящую кандидатуру для донора из окружения Лимор. На первом нашем практическом занятии Борис выступит в роли второго "я" этого человека. Вопросы есть?
- Тина,- у меня, как всегда, не было недостатка в вопросах,- а не проще ли нам поискать человека, находящегося во внутреннем разладе с самим собой или просто обозлённого на весь окружающий мир и аккуратно подзарядиться от него? И главное: нам не надо материализоваться, то есть мы, к тому же, сэкономим нашу собственную энергию.
- В том то и дело, что «подзаряжаться» мы можем лишь находясь в плотном, материальном состоянии. Итак, Лимор, кто у тебя в группе из ребят кажется наиболее порядочным, наиболее совестливым?
- И насколько он должен быть порядочным?- поинтересовалась с долей определённого недовольства Лимор.
- Ровно настолько, чтобы ему быстро стало стыдно за неподобающее поведение,- терпеливо отвечала Тина.
- Тогда может Шай?- неуверенно предложила Лимор.
- Шай? Но почему я слышу сомнение в голосе?- терпеливо спросила Тина.- Лимор, он что не достаточно хорош?
- Ну что ты! Он слишком хорош… даже застенчив.
- Так ты симпатизируешь ему или он тебе просто нравится?- продолжала расспрашивать Тина.
- Я ему, конечно, симпатизирую… Нет, давай возьмём кого-нибудь другого.
Я внимательно всматривался в лицо Лимор, ожидая, когда она покраснеет.
- Лимор, я вижу, ты уже желеешь, что предложила этого парня,- с укором произнесла наша наставница.- Этого нельзя себе позволять. Вам может нравиться кто-нибудь, вы можете восхищаться кем угодно, но не теми, кто по ту сторону жизни. Те, кто сейчас там – это пройденный этап вашего существования – этап, который послужил основой для перехода в совершенно новую форму бытия. Лишь избранные из той жизни пополняют наши ряды. Остальные являются простыми производителями питания для нас. Но без них и нас не станет. Поэтому мы печёмся о них, поддерживаем их численность, заботимся о том, чтобы они не поистребляли один другого. И всё это не из любви к ним, а из суровой необходимости выжить. Энергию нам нужно добывать ежедневно, а потому у нас нет времени на сантименты по отношению к тем, чьё предназначение вырабатывать эту самую энергию.
Тина подошла к Лимор и, обращаясь только к ней, сказала:
- Я вижу, ты жалеешь Шая. Тебе кажется, что он хороший. Но в том то и дело, что именно с хорошими людьми у нас больше всего хлопот – с ними запросто случаются инфаркты.
И уже обращаясь к нам обоим, она продолжала:
- Итак, во всех ваших начинаниях, я буду вам помогать. Сразу предупреждаю: можете не переживать, я не буду навязывать вам свои решения. Я буду помогать, но ни в коем случае не мешать.
Мне казалось, что наша наставница искренняя в своих обещаниях.
- Лимор, ты считаешь, что нравишься ему?- спросила Тина
- Мне кажется, что да,- Лимор даже опустила глаза.
- Лимор, нормальный парень не может на тебя смотреть спокойно,- добавил я, желая приободрить её, впрочем, это, наверное, и было сущей правдой.
- Ты знаешь, где он живет?- продолжала допытываться Тина.
- Ацмаут, 38 и номер телефона его я тоже случайно услышала.
- Молодец!- похвалила её Тина,- Такие вещи – первое, что надо запоминать.
- Я сама удивляюсь, как это у меня получается,- сказала Лика.- Я даже и не стараюсь запомнить, но стоит мне раз услышать адрес или номер телефона и я сразу же запоминаю.
- Это одна из наших особенностей,- пояснила Тина. – Вы ещё много чего можете, но об этом я вам расскажу по ходу. Ещё узнаете и разовьёте свои способности. Итак, мы с Борисом отправляемся к Шаю домой, а ты, Лимор, ему позвонишь и пригласишь в свою квартиру в Тель-Авиве. Твоя задача его обольстить и как только увидишь, что его защита слабеет, потихонечку начинай перекачивать причитающуюся нам порцию.
- А сколько нам причитается, я смогу распознать?- недоверчиво спросила Лимор.- Хорошо, чтобы не перебрать…
- Ты заметишь по его физическому состоянию, да и по ауре будут видны изменения. Как только тёплые цвета начнут переходить в холодные, желательно остановиться.
- Когда лучше ему позвонить?- Лимор казалось уже готовой к первому занятию.
- Сейчас и звони. Если Шай дома, то мы с Борисом мигом к нему, чтобы он не тянул с решением всё бросить и приехать сюда. Но сначала, Борис, давай перейдём в наше естественное бестелесное состояние. Так мы сможем быстрее добраться к дому Шая.
Тина встала со стула и улыбнувшись расстворилась в воздухе.
С того времени как я узнал, что сам могу выполнять такие трюки, то перестал уже удивляться этим превращениям, но всё равно было немного жутковато.
Надо сказать, что растворилась Тина не полностью. Во всяком случае, для меня. На высоте двух метров от пола завис уже знакомой окраски шар.
- Теперь твоя очередь,- услышал я голос Тины. Только услышал я его не ушами, он прозвучал у меня под черепной коробкой, в самом сознании, как если бы она забралась в меня. Но проделать это она никак не могла, так как её искрящийся шар продолжал витать передо мной.
Это был мой второй переход в бестелесное состояние и поэтому, наверное, мне уже не было так страшно.
Я закрыл глаза и как в первый раз попытался представить своё тело в виде оболочки, которую надо сбросить. Я, что называется, внутренне собрался. Всё, что было мной материальным сконцентрировалось в сгусток энергии и из позвоночного я перешёл в состояние шарообразного.
- Молодец! Ты этому быстро научился,- услышал я голос Тины.
- В таком виде ты смотришься тоже неплохо,- сказала Лимор и улыбнулась, смотря прямо в мою сторону.
Я не знал, верить ей или нет, но мне было приятно услышать доброе слово и знать, что меня хотели поддержать.
- Борис, сейчас Лимор позвонит Шаю и если он дома, мы немедля отправляемся к нему. Для этого тебе надо представить, как он стоит у телефона и разговаривает с Лимор. Это не так сложно. Тебя не должно пугать расстояние. Каким бы оно ни было, для нас оно ничтожно. Ты должен прочувствовать его местоположение. Вначале ты не сможешь определить его с высокой долей точности, но ты должен оказаться близко от него. Далее, ты будешь снова вызывать его образ в своём воображении и продолжать поиск, не забывая, что ты можешь смотреть и через стены. Когда ты окажешься рядом с Шаем, ты должен перейти ко второму этапу плана – необходимо стать его внутренним голосом. Для этого, ты сначала приблизишься к нему. Затем ты должен коснуться его головы, почти войти в неё. Это для лучшего общения. Ну а дальше – всё экспромт. Это может показаться трудным. Хотя, со временем, научиться можно всему.
Я обратил внимание на то, что Лимор смотрела в нашу сторону с нескрываемым любопытством. Было очевидно, что она видела нас, но я не был уверен, слышала ли?
- Лимор,- обратился я к ней,- Ты слышала, о чём мы говорили?
- Я догадывалась, что вы говорите между собой, но ни единого слова не расслышала,- ответила она и развела в стороны руками.
- Да, ты можешь услышать лишь то, что было предназначено для твоего восприятия. Сейчас,- продолжала Тина,- я говорю и думаю одновременно о вас обоих, поэтому вы вдвоём меня и слышите. Итак, к делу! Лимор, звони своему другу и побольше эротики в голосе. Сегодня он должен быть у нас, здесь.
Лимор подошла к письменному столу, на котором стоял телефон. Она ещё раз посмотрела на нас и сняла трубку.
- Алло! Шай, это Лимор… Ты ещё не успел соскучиться?- она говорила спокойно, не повышая голоса, воркуя, но на её лице я не видел улыбки.
- Борис,- услышал я голос Тины,- теперь к делу!
Мне ничего не оставалось, как последовать инструкциям Тины: я живо нарисовал в своём воображении улицу и дом, в котором живёт Шай и тут же оказался в каком-то тёмном подъезде. Затем, я напрягся ещё раз и сосредоточил свои мысли на образе самого Шая (надо сказать, что я его ни разу не видел). Моему взору, как если бы я просматривал фотографии, предстали по очереди квартиры, всего дома. Только в трёх говорили по телефону – женщина средних лет, девочка и парень. Парень подходил под описание Лимор.
Не обращая внимания на стены и перегородки дома, я в мгновение оказался рядом с ним.
- Молодец!- похвалила меня Тина. Она парила на расстоянии не более метра от меня.- Ты чётко соориентировался. Теперь тебе нужно стать его вторым "я". Ты, главное, на меня внимания не обращай и действуй, как я учила.
Это было победой! Мне потребовалось всего несколько секунд реального времени, чтобы преодолеть расстояние в несколько километров и найти этого парня. Мне было сказано, как это сделать, но одно дело сказать, а другое сделать. И мне это удалось. Теперь я должен подслушать их разговор и вправить парню мозги в нужном мне направлении.
У меня нет рук, нет ног, но я могу двигаться. Я понял, что если я хочу что-нибудь сделать – я должен поверить в то, что мне это под силу, поверить безоговорочно.
Чтобы обойти Шая и оказаться с левой от него стороны, мне нужно было лишь представить это моё перемещение. И всё… Просто. Что я и сделал. Я знал, что это получится. Ну, может не на все 100% я был в этом уверен...
В мгновение я оказался с той стороны, где он держал трубку. Потом я приблизился ближе. Я уже почти касался трубки, но всё ещё ничего не слышал.
«Чтобы стать его вторым я, мне нужно влезть ему в голову»,- подумал я, потому, что так учила меня Тина. Я хотел верить, что мне это под силу, но чувствовал себя как-то неловко.
Нет, я не закрывал глаза. Просто закрывать было нечего. Но очень осторожно, как если бы боялся повредить его черепную коробку, переместился прямо к нему в голову.
Я не почувствовал никакого сопротивления. Правда, я вообще ничего не чувствовал. Зато обстановка мне показалось знакомой: как будто я всю жизнь изучал нейрохирургию.
Голова парня оказалась во мне, я обволок её. Теперь, когда я сидел на его плечах, немного успокоившись от обилия новых впечатлений, я продолжал действовать, как меня учила Тина.
Сейчас я уже чётко видел ореол, исходящий от Шая. Это очень напоминало наше свечение, только не такое яркое. Этот ореол состоял из большого количества разноцветных сфер. Их было так много, что я даже не подумал их пересчитать. Надо полагать, что это и была та жизненная энергия, за которой мы охотились, которая служила нам пищей, а для живых, возможно, это и была сама душа.
Итак, чтобы стать его вторым "я", мне следовало постараться совместить свой геометрический центр с энергетическим центром Шая. Мне это удалось довольно быстро. Я равномерно обволакивал внешнюю оболочку его ауры, сохраняя одинаковое расстояние со всех сторон.
Если всё было проделано правильно, то я должен был услышать его внутренний голос. И я прислушался. Сначала ничего, тишина. Я продолжал ждать. Моё ожидание не прошло напрасно – очень скоро я заметил, что весь его сферический ореол едва заметно пульсирует. Тина мне ничего об этом не говорила. Я мог всё оставить и отправиться за разъяснениями к моей наставнице, либо попытаться решить проблему самому. Я решил продолжать самостоятельно. Мне показалось правильным подобрать подходящую амплитуду для своих собственных колебаний. Я надеялся, что таким образом, мне удастся различать мысли парня и повлиять на него.
«Ты чего мне в душу лезешь?!»- припомнилась мне фраза из жизни, но я быстро отогнал её.
И тут я услышал другой голос, не мой внутренний, а немного озорной, игривый и полный страсти. Это был голос Лимор.
- Шай, я подумала, что нам совсем не повредит, если мы с тобой встретимся разок другой после занятий,- неторопливо и как-то очень сладко говорила Лимор.- Что, если мы это сделаем сегодня? Сейчас только пять часов.
«Да, но я договорился на шесть пойти в кино!»
Эту фразу произнёс он! Это я точно знал, ведь он не раскрывал рта. Здорово! Свершилось! Я слышал его мысли. Теперь нужно было, чтобы и он услышал, что я думаю по поводу его похода в кино.
«Какое кино… Чушь! Девчонка сама позвонила. Хочет повидаться со мной»,- подсказывал я ему. Я старался звучать как можно убедительней. Я не знал, произнёс ли я это достаточно громко и был ли я услышен. Может надо для надёжности повторить фразу?
- Шай, я живу совсем близко от тебя,- продолжала Лимор,- я не понимаю, как мне раньше не пришла в голову мысль дружить домами? Почему мы не ходим друг к другу в гости?!
«Но я же уже договорился…»- услышал я где-то внутри себя. Нет, мне надо было выяснить слышит ли он меня. Парень симпатичный, но не исключено, что тупой. Или может, я говорю недостаточно громко? И я снова попытался быть услышанным: «С кем ты договорился?»
«Что с кем!- услышал я в ответ.- С Гаем и он будет меня ждать, а позвонить ему я не могу».
Отлично! У нас получался диалог. И я продолжил: «Лимор красивая… даже очень. И больше не позвонит. Обидится!»
- Шай, только не обижай меня, не отказывай. Так ты прийдёшь?
«Говори "да" и не будь козлом»,- подсказал я ему, стараясь не звучать грубо.
- Хорошо, только назови мне твой точный адрес,- уже услышал я, как Шай проартикулировал свой ответ.
Пока Лимор объсняла парню, как её найти, я со знанием выполненного долга отделился от его ауры.
«Молодец!»- услышал я. Похвала была явно в мой адрес. Рядом со мной я заметил мою наставницу.
- Я старался,- отрапортовал я.
- И у тебя всё отлично получилось. Но это лишь первая часть нашего плана. Теперь мы должны проследить, чтобы он невредимым добрался до дома Лимор. Если вдруг у него появятся сомнения или что-то отвлечёт его – надо будет ещё раз наставить его на путь истинный.
План предстоящей работы был ясен, оставалось только внимательно следить за действиями Шая.
На сборы у него ушло всего несколько минут. Затем мы проследовали за ним на улицу. У меня уже появилось больше уверенности и я как тень следовал за ним. Когда он открыл дверцу своей малолитражки, я мигом прошмыгнул внутрь и расположился на заднем сиденье. Через мгновенье Тина оказалась рядом со мной.
- Фи, Борис,- сказала Тина, причём верхний слой её ауры из красных тонов стал переходить в бордовые,- во-первых, ты бы мог пропустить даму вперёд, и потом, если бы ты не сел, а сопровождал его с внешней стороны машины, то не потратил бы больше энергии. Ты ещё не свыкся с тем, что тебе под силу. Но всё равно – даму можно и вперёд пропустить.
Шай включил музыку и уверенно повел машину к северу Тель-Авива. Хоть Лимор и сказала, что это совсем близко, но мы ехали уже полчаса и только благодаря музыке не скучали.
Наконец машина подкатила к дому, где жила Лимор. Шай закрыл машину, подошел к воротам и нажал на кнопку интеркома. Не успел он раскрыть рта, как из коробки послышался весёлый голос Лимор: «Шай, я знаю, что это ты. Входи!» Раздался щелчок замка и Шай открыл дверь.
Он вошёл в дом. Я неотступно следовал за ним, готовый в любую минуту влезть ему в мозги. Это преследование походило больше на охоту и мне казалось, что меня вполне можно было назвать охотником. И пусть я ещё был в разряде начинающих, но уже кое-какие правила я успел для себя сформулировать:
- не возлюби жертву свою (если честно, то в настоящем случае это было не трудно, так как у меня не было ни времени, ни желания прикипеть к нему);
- не смотри на него как на человека, но как на производителя необходимого тебе продукта;
- не жалей его за то, что отбираешь часть его (он же не жалеет овцу, когда стрижёт её, а мы делаем то же самое: берём лишь часть от него и ждём, когда он со временем восполнит эту отобранную часть);
- не делай предпочтения женщине перед мужчиной (Тина сказала, что у них интенсивность жизненной энергии одинаковая).
Сформулировав ещё раз про себя эти принципы, я проследовал за Шаем в комнату.
Когда мы вошли в гостиную, к нам на встречу вышла Лимор. Я чуть не ахнул. Если бы у меня были ноги, я должен был бы сесть в кресло. Но у меня не было ног. У меня даже не было рук, чтобы развести ими в стороны.
Итак, перед нами стояла Лимор. Я на мгновение пожалел, что не нахожусь на месте Шая (но, вспомнив, что мы собираемся с ним сделать, я тут же отбросил всякие сожаления). Как только я увидел Лимор, я тут же представил себя на пляже и вот почему: на ней был ровный, красивый загар и совсем немного одежды, она улыбалась (мне трудно сказать: то ли она улыбалась Шаю, стараясь обворожить его, то ли её рассмешил мой растерянный вид).
Ну что, Лимор уже почти раздета, осталось «раздеть» Шая. Я оглянулся, Тина исчезла, оставив на меня завершение процедуры. Я воспринял это лишь как оказанное доверие.
Первым делом я решил совместиться с душевным центром Шая, чтобы в подходящую минуту легче было оказать на него давление. И проделал я это чётко и быстро. Мне даже показалось, что раздался щелчок, когда я влазил ему в голову. Щелчок, подобный клацанью затвора, когда охотник вгоняет патрон в ствол карабина. Теперь я уже его глазами смотрел на этот капкан, который с каждым шагом становился ещё аппетитнее и всё менее опасным.
- Шай, молодец, что приехал,- Лимор взяла его за руку и потянула за собой на диван.
«Что это с ней? Я и не знал, что она такая!»
Если бы я мог, я бы вздрогнул, но я тут же сообразил, что фраза, только что услышанная мной, была вовсе не моя – это были размышления Шая.
Лимор продолжала держать его за руку и обворожительно улыбаться. Мне не хотелось, чтобы он плохо подумал о моей подруге и поэтому я решил, что пришло время заступиться за неё.
«Ведь ты же знаешь, что она не гулящая,- внушал я Шаю,- просто рядом с тобой она не может сдержать своих чувств».
«Ну, прямо!»- поступила новая мысль от Шая.
У нас получался настоящий диалог, причём он принимал меня за своё второе "я"! Всё развивалось в полном соответствии с учением Тины. Мне это начинало нравиться. Я продолжал науськивать парня, подталкивая к чему-нибудь нехорошему, противоправному; к чему-нибудь, что загнало бы его в краску, что заставило бы его потерять контроль над собой; к чему-нибудь, что сняло бы защиту с его слабо светящейся ауры.
 «Не будь истуканом, погладь её по щеке, по шее… Ведь ты же мужик, черт побери!»,- продолжал я давить на Шая. Я ждал ответа, чтобы поспорить с ним, сломить его сопротивление, но он молчал и мне показалось, что он и не собирается мне подчиняться.
Но я ошибся. Немного робко, он протянул руку и коснулся щеки Лимор. Он едва касался её кожи. Затем его рука скользнула по её шее, по её плечу. Проказница закрыла глаза, показывая всем своим видом, что млеет от удовольствия. Как если бы её пробирала дрожь, она подняла плечи, прижав ладони к бёдрам, от чего её тонкая рубашка соскользнула с плеч.
«Покажи, что ты мужчина»,- не оставлял я его в покое.
И он опять послушался меня. Он взялся за брительку её бюстгалтера и опустил её вниз по плечу. Лимор не сопротивлялась. Она лишь просунула свои длинные пальцы в волосы Шая и притянула его к себе. И хоть мне это и не доставляло радости, я заставил его во время их поцелуя продолжать её раздевать.
Нет, он не раздел Лимор полностью, на ней ещё оставались трусики, но этого уже было достаточно для того, чтобы парень начал терять над собой контроль.
Если она лишь имитировала дрожь, то он дрожал по настоящему. Хоть Шай и закрыл глаза - мне это вовсе не мешало наблюдать за разворачивающимися событиями. Я видел, как дрожали его пальцы, когда он ласкал её грудь, я слышал, как участилось его дыхание, когда его правая рука прогуливалась по её спине и затем по талии. Я почувствовал, как он сделал совсем неглубокий вдох и задержал дыхание, в то время как его пальцы осторожно оттягивали резинку трусиков Лимор…
- Что вы себе позволяете?!- негромко, но очень сердито прозвучал где-то сзади голос Тины.
Шай резко отдернул руки от Лимор и широко раскрыл глаза.
И тут я увидел, как это происходит – потеря контроля над своим энергетическим полем. Слабосветящийся ореол вокруг его головы стал намного ярче, более четким, и можно было различить каждую сферу отдельно, они более не казались одним целым и я понял, что пришло время его «раздевать».
Я перевёл своё внимание на Лимор. Она даже не пыталась изобразить испуг или замешательство. Она пристально смотрела на то, что мгновением раньше обнаружил я сам – его ауру. Лимор, как и я, поняла, что сейчас он беззащитен и она должна сделать то, для чего всё и было организовано.
И она это сделала. Она слегка прикоснулась к плечу Шая и его разноцветные, светящиеся энергетические оболочки начали исчезать одна за другой, находя новое для себя пристанище в более мощной и сильной ауре Лимор.
Это было жутковато, но вместе с тем и здорово. Так же жутко, как видеть льва, подсекающего свою жертву и перегрызающего ей глотку и так же здорово, как наблюдать за ним, стоящим над растерзанной тушей с гордо поднятой головой.
Очевидно, всё действие продолжалось доли секунды, но нам этих временных крох было достаточно, чтобы внимательно проследить за каждым шагом Лимор. А она, лишь раз прикоснувшись к Шаю, срывала с него одну за другой составляющие его души, его человеческого «я».
Когда его аура стала совсем бледной, расплывчатой, я понял, что Лимор теряет контроль над своими действиями. Я должен был её остановить.
«Лимор, что ты делаешь?! Ты же погубишь его!»- сказал я и это, к счастью, возымело действие, как если бы я схватил её за руку.
Моя попытка оказалась не напрасной: она посмотрела в мою сторону и тут же убрала руку с плеча Шая. По её взгляду я понял, что Лимор снова отдаёт отчёт происходящему. На своём лице она изобразила смущение, правой рукой прикрыла обнаженную грудь, левой начала шарить в поисках бюстгалтера. Но в её глазах смущение отсутствовало, там были торжество победы, самоуверенность и самодовольство. И ещё я увидел в них сытость – сытость львицы, лежащей подле своей жертвы и лениво смотрящей по сторонам.
- Извините, я не зна… - неуверенно начал Шай.
- Ты не знал, что я приду раньше с работы?- не повышая голоса, продолжила начатую им фразу Тина.
- Нет, нет,- отправдывался Шай,- я не знаю, что нашло на меня… Как будто чёрт вселился в меня.
- Хорошо, что я пришла до того, как ты сам не успел снять трусы. Вижу, что ты действительно не способен отвечать за свои поступки.
Всё моё внимание было на Шае. Он раскраснелся и взмок. Мне показалось, что если бы он не сидел, а стоял, то неприменно свалился бы с ног и не столько от стыда, сколько от усталости.
Я перевёл взгляд на Тину. Передо мной стояла совершенно незнакомая, довольно симпатичная женщина, которая была окружена уже хорошо знакомым мне ореолом Тины. Впрочем, на ней была другая одежда, другое лицо, но та же спортивная фигура и тот же мелодичный голос. Я не мог не отметить про себя, что в этом своём новом обличье она продолжала мне нравиться.
Лимор набросила на себя рубашку и взяла Шая за руку.
- Лея, это Шай, мы вместе учимся. Шай, это моя тётя Лея.
- Учитесь чему?- подняв брови, спросила «тётя».
- Лея, поверь, я сама не пойму, что на меня нашло. Я пригласила Шая помочь мне с домашним заданием…
- Если задание состояло в том, чтобы научиться одной рукой снимать лифчик, то вы его усвоили, как полагается,- продолжала Тина стыдить ребят.- Лимор, проводи, пожалуйста, Шая и я жду тебя не позже чем через пять минут в гостинной. Мне надо с тобой переговорить до того, как приедут твои родители.
Лимор, продолжая держать Шая за руку, потащила его к двери.
Когда мы услышали, как захлопнулась входная дверь, Тина направилась в гостинную. Я последовал за ней. Тина села в кресло, улыбнулась мне и сказала:
- Ты можешь материализоваться. Сейчас придёт Лимор и передаст причитающуюся тебе долю энергии.
Хоть я уже не раз материализовывался, но всё ещё не был до конца уверен, что полностью овладел этим трюком. И так, запрятав подальше свои страхи, я старался не рассуждать о возможной неудаче и о том, что моя очередная попытка может потерпеть крах.
Как и в прошлый раз, я отключился от всего окружающего и сосредоточился на своём «я», которое тут же начало принимать человеческие формы. На этот раз мне удалось почувствовать разницу между нынешним своим преобразованием и предыдущим, да и страха я почти не испытывал, а сам переход из бестелесного состояния ощущался мной постадийно. Я ощущал, как формируется тело. Сначала это было лишь моё представление о нём, затем оно начинало приобретать вполне различимые очертания, как если бы меня наполняли светящимся газом. Я начинал материализоваться. Всё это занимало, быть может, считанные доли секунды, но я жил эти мгновения. Время для меня поменяло своё прежнее значение. Я уже не знал, сумею ли отсчитать про себя десять секунд? Мне тут же вспомнилось, как только что за секунду я пробежался по всем этажам дома, успев заглянуть в каждую квартиру в поисках Шая… Я стал другим, и все реалии повернулись ко мне другой неведомой до сих пор стороной.
Я посмотрел на Тину. Она следила за моим превращением. Мне казалось, что она слышит мои мысли и я подумал, что она и в новом обличии мне нравится. Я понял, что мне всё равно, какое лицо она смастерит для себя в следующий раз, что это совсем не важно. Я пожалел, что мы лишь изображаем живых, я пожелел, что мы лишь два покойника…
И вот я стою перед Тиной и снова чувствую тяжесть своего тела. Я посмотрел на свои ладони, потрогал свою рубашку (на мне была та же одежда, что и в последний раз) и затем перевёл взгляд на Тину.
- Ты возмужал, Борис,- сказала Тина и как-то загадочно улыбнулась, слегка прищурив глаза.- Но тебе надо продолжать учёбу, а потому и с внешним видом надо что-то решать.
Я подошёл к стоявшему рядом зеркалу и в его отражении увидел взрослого мужчину, а вовсе не парня, каким был ещё пару часов назад. Тина была права - я выглядел лет на десять старше и раза в два красивей.
Я повернулся к моей воспитательнице и развёл руками.
- Тина, я не специально. Я даже не знал, что могу так изменить себя,- сказал я в своё оправдание.
- Я знаю, ты ещё не можешь полностью контролировать свои чувства, а именно они выдают желаемое за действительное. В момент материализации у тебя появилось желание стать старше и ты позволил ему вмешаться в процесс. Всё произошло так лишь потому, что большую часть энергии ты направил на саму реинкорнацию, ты боялся, что у тебя будут трудности с переходом в материальное состояние и поэтому ты почти не уделил внимания своей внешности, позволив чувствам возобладать над необходимостью сохранить свою внешность.
- А получилось совсем неплохо,- сказал я.- Но я и вправду не пытался выглядеть старше.
- Ты хочешь это обсудить? Хорошо. О чём ты думал непосредственно перед тем как перейти в новое состояние?
- Думал о тебе,- ответил я, даже не попытавшись соврать.
- И что же ты думал?
- Я сказал себе, что мне всё равно как ты выглядишь, что ты мне нравишься с любым лицом, что если бы мы были живыми, то я бы, не исключено, влюбился в тебя… и я пожалел, что мы перешли из того мира в этот, что мы более не живём...
- А что же мы, по-твоему, делаем?- всё так же спокойно спросила Тина. Ты можешь придумать и вылепить свою внешность, но сущность свою, себя самого ты изменить или придумать не можешь. Ты существуешь, как существуют и они «живые люди», но у тебя иная форма бытия – высшая. Ты и есть те «небесные силы», которые вершат судьбами людей. Так что не стоит прививать себе комплекс неполноценности.
Да, она была права – мне следовало прекратить оплакивать свою безвременную кончину и привыкать к своему новому состоянию. Мне надо будет уделить какое-то время осмыслению всему, что произошло и происходит со мной и, набравшись оптимизма, смелее смотреть в будущее.
- Скорее всего, ты права,- признался я. Ты хотела знать, о чём я думал в тот момент? Я думал о тебе, но как это могло повлиять на мою внешность?
- Всё это на подсознательном уровне. Тебе хотелось выглядеть чуть старше, хотя бы немного сравняться со мной. Но точно так же, как для тебя внешняя оболочка становится не главным в отношениях, так и для меня она уже давно утратила своё значение.
Открылась дверь и в комнату вошла Лимор. Её взгляд остановился на мне и она спросила, обращаясь к Тине:
- Может мне тоже подправить внешность, а то я тут среди вас ребёнком выгляжу?
- Зато ты самая красивая!- сказала Тина.
- А я считаю, что ты выглядишь соответственно своему поведению,- решился сказать я.
- Я что-то не так сделала?
- Борис прав, ещё бы секунда и нам бы пришлось решать, что делать с телом Шая. Ты чуть не лишила его ауры.
- Я не знала, когда нужно остановиться…
- Лимор,- сказала Тина,- я буду помогать вам во всём, но есть одно условие – говорить правду.
- Если честно,- с тяжёлым вздохом призналась Лимор,- я просто не могла остановиться, я перестала отдавать себе отчёт в том, что происходит, и когда Борис окликнул меня я поняла, что немного перестаралась.
- Ты не первая, и поэтому на первых порах всегда рекомендуется начинать с кем-то в паре. Поэтому мы и были рядом. А то, что ты услышала Бориса и нашла в себе силы остановиться – молодец!- похвалила её Тина.
Мне тоже захотелось сказать ей что-нибудь приятное, но я не нашёл слов и лишь улыбнулся, пытаясь показать таким образом своё расположение к ней. Она улыбнулась мне в ответ, а затем повернулась к нашей наставнице и спросила:
- Не исключено, что это мне лишь кажется, но у меня ощущение, что я переполнена энергией. Тина, на сколько мне может хватить то, что я взяла у Шая?
- Не тебе одной, Лимор, а вам вдвоём с Борисом. Вы действовали вместе. Так что ему причитается ровно половина. Ну а хватить вам этого может дня на три, а может на четыре, но это при условии, если вы всё это время будете оставаться в материальном состоянии. А сейчас, хоть Борис и выглядит очень хорошо, ему нужно немного подзарядиться. Только для этого вам вовсе не нужны жаркие объятия, достаточно простого точечного контакта.
Когда я валился от усталости, Тина притрагивалась к моему лбу и через это прикосновение передавала мне полагающуюся порцию энергии. Я подошёл к Лимор и протянул перед собой руку, обращенную раскрытой ладонью к ней. Она тоже, разжав пальцы, протянула руку и приложила свою ладонь к моей. Её ладонь была сухая и мягкая. И хоть Тина посоветовала нам не обниматься, мне показалось, что это было бы совсем не лишним.
Лёгкого прикосновения оказалось вполне достаточно, чтобы я тут же почувствовал, как в меня извне начало переходить тепло. Я думал, что будет совсем непросто отмерить половину полагающейся мне энергетической порции, но это оказалось не так. Мы чувствовали друг друга как два сообщающихся сосуда размеченные делениями. Я взял от нее ровно половину. При этом я понял, как могло случиться, что она чуть было не убила Шая. Момент наполнения жизненной энергией был настолько сладок, что я уже не ухмылялся, вспоминая, как Тина сравнила его с половым актом. Теперь я точно знал - она не преувеличивала.
Когда наконец добыча была поделена поровну, мы разъединили ладони.
Эта подзарядка понравилась мне ещё тем, что я чувствовал себя намного лучше, чем после ежедневных порций, получаемых от Тины. Сегодняшняя доля была намного сильней – я просто бурлил энергией.
- Вам некоторое время придётся поработать в паре, ну а дальше, если захотите, будете продолжать в одиночку,- сказала Тина.
- А ты тоже работала с кем-то в паре?- поинтересовалась Лимор.
- Никто не начинает один. Хоть к нам и попадают самые способные, но сразу усвоить всё, приобрести необходимые навыки без посторонней помощи практически невозможно. Вы сегодня сами видели: Лимор чуть было не лишила парня жизни и только благодаря тебе, Борис, она этого не сделала. Но если бы сегодня ты был на её месте, я вовсе не исключаю, что ей бы не пришлось останавливать тебя.
- Тина, мне бы не хотелось показаться циничным,- сказал я,- но не могу не задать этот вопрос. Как оказалось, процесс забора энергии слишком приятный и не мудрено даже голову потерять от этого удовольствия. Но, с другой стороны, основной задачей нашего пребывания здесь является добывание этой самой жизненной энергии. Так почему мы не могли забрать её всю у Шая, а затем, просто-напросто, избавиться от тела?
- Нет, не могли.- Тина подошла совсем близко ко мне.- Это было бы преступлением. Мы должны добывать энергию, но лишь дозволенными способами, в дозволенных количествах.
- И как ты это делаешь, если не секрет?- спросила Лимор.
- У каждого свой способ, свой подход. Я думала стать священником, но в наши дни это не так модно, как быть психологом. Так что я стала практиковать. У меня сейчас большая клиентура. За рабочий день я запасаюсь энергией, которой бы мне одной хватило на три-четыре месяца.
- И что ты делаешь с излишками?- поинтересовался я.
- Излишков нет. Всё, что добыто, следует отдать, отнести в Хранилище. У нас ещё будет время познакомиться с Хранителем, с которым вам придётся регулярно встречаться.
- Это что-то вроде Налоговой Инспекции?- высказала предположение Лимор.- Надо полагать, что он тут не пользуется особой любовью.
- Не сказала бы… Мы тут как одна семья. Он ведь тоже не для себя всё собирает.
- А для кого?- спросил я.
- Есть кто-то выше нас,- последовал ответ.
- И нам, как в прошлой жизни следует безропотно молиться на него?- не успокаивался я.
- Здесь инквизиции нет. Здесь есть законы, которые не следует нарушать и есть задачи, которые следует выполнять. Вначале будет немного сложновато, но зато потом у вас будет больше времени для общения, самосовершенствования, да и просто отдохнуть всегда можно.
- Ага, хорошо, что мы умерли!- порадовалась за нас Лимор.
- А за то, что в той жизни мы себя хорошо вели, нас не разбирают на составляющие, а учат, как это делать с другими,- добавил я.
- Вижу, вы подходящая пара,- улыбнувшись нам, сказала Тина.- Ну а сейчас - отдыхать. Завтра вам на учёбу, а мне на работу.
- Отдыхать?!- обрадовался я.- Нам можно спать вместе?
- Пока вы вправе распоряжаться своими энергетическими запасами как вам заблагорассудится, но я советую вернуться в бестелесное состояние, зависнуть где-то тут под потолком или, если хотите, здесь над кроватью, и обождать рассвета. А я не буду вас стеснять. У меня на сегодня ещё кое с кем назначена встреча. Так что желаю приятно провести время. Сейчас ещё не поздно и если у вас есть желание, можете погулять, пройтись по городу. Главное, ничего не бойтесь – живые вам ничего дурного сделать не могут, но и сами не задирайтесь.
Было видно, что она собирается уходить, но что-то ещё держало её.
- Да, чуть не забыла… Вас может увидеть кто-нибудь из колледжа… Так что подумайте о своей внешности. И не стесняйтесь советоваться друг с другом – это никогда не помешает. Бай! - Тина улыбнулась и расстворилась в воздухе. Мы даже не успели отреагировать на её «бай».
- Я всё никак не привыкну, что мы тоже можем вот так просто исчезнуть,- призналась Лимор.- Знаешь, если честно, мне всякий раз жутковато расставаться со своим телом. Я всё ещё боюсь, что не смогу снова материализоваться или материализуюсь, но не сумею восстановить своё тело во всех деталях и буду выглядеть хуже, чем сейчас.
- Поверь, у меня та же история. Наверное, все проходят через это.
Мне было приятно, что я тут не один со своими страхами.
- Лимор, а что если нам действительно пойти прогуляться?
- Я не против. А куда?
- Какой-нибудь бар. Может, потанцуем.
- А ты умеешь?- с надеждой в голосе спросила Лимор.
- Мне Тина по танцам прокрутила пару кассет и хотя я ни с кем не практиковал, думаю, что сумею. А ты?
- Мне тоже кассеты показывали… Думаю, у нас должно получиться.
- Только я туда пеши не пойду. Давай как Тина – мысленно перенесёмся в центр города, сэкономив при этом как на бензине, так и на нашей драгоценной энергии.
- А мы не потеряемся? Я теоретически знаю, как мысленно перемещаться в пространстве, но не уверена, что практически с этим справлюсь. А потеряться и провести весь вечер одной мне бы совсем не хотелось.
- Лимор, ты главное, не бойся! Тут нужно чётко представить место, куда мы собираемся переместиться и одновременно думать друг о друге, тогда мы не потеряемся. Во всяком случае, так Тина учила. Да, неплохо было бы внешность чуток изменить, а то меня с тобой ещё в бар не пустят.
- Ты хочешь, чтобы я постарше выглядела?
- И постарше и посимпатичней… Мне же с тобой сегодня весь вечер гулять.
- Ты же говорил, что от меня глаз нельзя оторвать!
- И это правда,- сказал я, широко улыбаясь, давая ей понять, что я всего-навсего шучу. По выражению её лица мне стало ясно, что она не обиделась.- Но чуть постарше тебе выглядеть не помешает.
- Уж я-то постараюсь. Только давай не будем теряться: ведь это наш первый самостоятельный выход в город. Я даже немного нервничаю.
- Думаю, что мы достаточно хорошо подготовлены. Иначе бы Тина не посоветовала нам пойти пройтись поздно вечером,- вслух рассуждал я.
Мы закрыли глаза, каждый из нас сосредоточился только на своём «я», и всё материальное из которого мы состояли, было в миг разложено на энергетические составляющие и собрано в разноцветную ауру.
«Лимор, как самочувствие?»- направил я свой вопрос в зависший передо мной шар.
«Борис, врать не буду – мне просто здорово! Жаль, что нельзя нам взяться за руки. Но ничего – попробуем как нас учили».
Набравшись смелости и не выпуская друг друга из виду, мы начали перемещение к самому центру Тель-Авива.