сто 32

В запасе у Яги Бабушкиной имелась красота, ясная и яркая, с небольшой примесью необычности – она была слегка раскоса, скромная коллекция лет – жила она где-то в начале собственных тридцатых, жизненный опыт – накопленный в том количестве, когда уже не случаются глупости нелепые, но и не в том, когда уже нет сил совершать глупости романтичные, колдовство – чуть больше, чем у любой женщины, но и не настолько много, чтоб прослыть ведьмой, рассудительность – достаточно сильная, дающая возможность отгонять от себя мужчин, подлетавших к ней, словно комары к яркой лампе, и отлетавших почти тут же – не погибать, но залечивать раны, лиричность и наивность – чтоб не гасить свет той лампы вовсе, а ждать наступления дня, когда она увидит своё собственное солнце.
В тот день, когда Яга познакомилась с Ваней Ваниным, было действительно солнечно, настроение же у неё случилось темноватое, и, подумав, что сегодня света с неба маловато, Яга решила заполучить себе солнце в ладони – теплое, ласковое, скорее всего, рыжее. Ваня и вправду был рыжим - с грустными черными глазами, словно пятна на нашей домашней звезде, со случайной улыбкой – заразительной, как мгновенная инфекция счастья, со словами, немного загадочными, как отражение солнечного света луной, и жаркими - случайной порой - как уголь зимнего солнца в камине.
Увлеченность солнечной грустью и лучиками редких улыбок получилась настолько ослепляющая, что, растопив былую холодную рассудительность, она чуть не заставила Ягу вспомнить свои давние привычки – возникло непреодолимое желание отправиться собирать привораживающий «навечно» сбор лесных трав, что делала она экспериментов ради в недавнюю неуемную юность, хотела уж пошелестеть мудрой, толстой, взлохмаченной книжкой, которая вдруг сама вынырнула из глубин старого бабушкиного сундука, – в книге той была глава «Как остановить мгновенье, что кажется прекрасным», задумала даже сделать тайно, когда Ваня будет спать, надрез у него руке, затем на своей, после смешать кровь и его, и её, сделав тем самым их кровными мужем и женой…
Ваня Ванин же тем временем был увлечен не только Ягой – мужчины редко умеют фокусировать взгляд на чем-то, а, вернее, на ком-то одном – он ремонтировал, восстанавливал, оживлял старый автомобиль – неловкий и громоздкий, огромный и забавный – с засиявшим совсем недавно взглядом новых фар, с теплой кремовой краской, что согрела ржавую автомобильную кожу, с черной выхлопной трубой, древком флага призывно торчащей над крышей, с гордой надписью на решетке радиатора “Stove” - старый автомобиль весь светился, когда к нему приближался его хозяин, и, право, было непонятно, в кого Ваня больше влюблен – в Ягу или в старое авто.
Как только грузовик наполнился жизнью настолько, что мог уже слегка поразмяться, Ваня пригласил в поездку по ближним, пока что ровным и проверенным дорогам, Ягу – та согласилась – с желанием побыть рядом с любимым, с интересом – порассматривать того, кто притягивает взгляд Вани иногда более чем она сама, с ревностью – к ожившей… железной старушенции.
В тот день, не находя преград и помех, вовсю сияло солнце – вокруг всё было светлым, ярким, рыжим, потому то, что случилось после, просто не могло случиться - и проехали они всего двенадцать километров – дорожный указатель, несмотря на нежданно окрыленную скорость разогнавшегося грузовика, все же успел показать свой бок, и мост был, кажется, достаточно широки и плоским – эдакий окостеневший квадратный блин, и Ваня не отвлекался, шелестел взглядом по дороге вместе со своим железным другом, но… Старость способна выстреливать подчас неожиданно – болью или болезнью, раздраженностью или забывчивостью – как у человека, так и у машины – на то она и старость… Что-то хрустнуло, треснуло, лопнуло – замелькало, закружилось – и разом всё стемнело.
Когда Яга выбралась из кабины, она не видела ничего, почти ничего – лишь Ваня, лежащий на траве, оказался в её взгляде, лишь он. На коленях, на локтях Яга подползла к нему – красный разрез на руке, на шее, всё лицо в крови, тело в неловкой позе, рука изломана, и не шевелится совсем, и не дышит совсем - подожди, Ванечка, подожди.
- Подожди, Ванечка, подожди... У Яги есть живая вода, сейчас, она даст тебе её… Сейчас, чуть потерпи, сейчас всё будет хорошо, - Яга достала из сжавшейся и смявшейся сумочки маленькую бутылку. Открутила крышку. Рыжая жидкость, шипя, побежала по Ваниным губам, по красно-рыжим волосам.
…Ваня ожил, встал, улыбнулся…
Только этого, всего лишь только этого хотела Яга, но разве может оживить человека «Фанта»?..