Творчество Фарзеца Гармака

Фарзец Гармак

Лукиан и жабы

Л у к и а н:
У сердца лопнула струна,
и побежала в лужу плакать,
а в луже - черна глубина,
а в луже - грязь, ага, и слякоть.
Ж а б ы:
И рельс из лужи поднялся,
как Цезарь, он взошел на форум
и рыкнул: "Утопать нельзя!" -
и тут же мы собрали кворум.
Л у к и а н:
Но неуемна скорбь струны,
как марсианская кобыла.
И рифмы только "на" и "ны",
и в пятках что-то засвербило...
Ж а б ы:
Так вскачь, веселый Лукиан, -
пока не скручен ты подагрой, -
беги в Зевесов светлый храм,
и поднеси Зевесу лавры!


Мир. Неудачная попытка

Пока моя любовь Кристалинда варила бирбирские пельмени, которые прислал мне один хороший друг (вместе с холодильником и рецептом приготовления), я задумался над планами. Но планы почему-то растеклись, как холодец у печки, и полу-улетучились, как масло чайного дерева. Кончилось тем, что я решил написать стихотворение. А поскольку у меня настроение было очень мирное, я решил написать про МИР. Первые две строчки пришли на ум сразу: "Muende paxinta mumilla | pe Soll sillande lika por...", т.е.:


Пасутся мирные коровы,
и солнце светит как ведро...
А вот дальше я задумался. Если коровы пасутся, и солнце светит как ведро, и пастух отдыхает, лежа на траве, то трава должна быть как кровать. Поэтому можно написать так:


И сквозь решетку травяную
Коровьи морды вижу я.
Но так получается не совсем понятно, что трава похожа на кровать. Тогда так:


И у травы нет изголовья,
Хотя коровы сталь жуют.
Нет, и это не годится, ибо "коровы сталь жуют" - это не картина мирного пастбища, но картина какого-то ужаса ветхозаветного, бегемотообразного: "Вот бегемот, которого я создал... он есть траву, как вол ... ноги у него как медные трубы, кости у него, как железные прутья" (Иов, 10-13). Поэтому я крепко задумался, а тут подоспели пельмени, и стихи пришлось отложить. Продолжу как-нибудь в другой раз.

P.S. (на полях):

...Кузнечик прыгает прук-фрук,
кузнечик - милый человечек,
он всем букашкам брат и друг...


Война

Несутся в пламя автоматы,
и башни рвутся, пыль звенит,
и газ зеленый без заплаты,
и желтый газ, тромбофлебит,
бессмысленные командиры,
и карты звездные, пам-пам,
заиндевелые квартиры,
в крови кипящий тарабам.


Птицы, поэт и лиса

П о э т:
Когда уходят в небеса
птиц пожелтелых караваны,
у них повязаны банданы? -
скажи, красавица-лиса.
Л и с а:
Я рыжая, как солнце в мае,
и рыжиной своей клянусь,
что про банданы я не знаю,
хотя журавль - тоже гусь.
П о э т:
"Журавль - гусь с предлинной шеей" -
весьма приличная строка...
Когда вас слушаю, немею,
как колобок без гамака.
Л и с а:
Не колобок ты, но охотник
зверью устраивать допрос.
Беги скорей, беги как плотник,
не то тебя я цапну в нос!


 Горный пейзаж

Туман, как надфиль. Где-то блеют,
жующие печаль, верблюды,
и люди едут. На телегах
журчат убогие коробки.
Мальчишка - резвый пастушонок -
ломает ногу, поскользнувшись.
И ждет, пока его куратор
сквозь пропасть слева перепрыгнет.
О, желтый вечер! Тонут сакли
в закатной песне. Танец солнца
почти что юн, но все же жалок.
И оцелотом пахнет небо....
(с) Фарзец Гармак