Кошка для Сашки

(рис. автора)       

         На улице весна. Солнце светит щедро и ярко. Сашеньке три года.
Снова она одна в этом огромном старом деревянном доме, с большущими окнами, закрытыми рассохшимися дощатыми ставнями, через все щели которых в комнаты напористо протискиваются остроконечные, жёлтые снопы солнечных лучей.
        С вечера мама и папа снова ссорились. Папа сильно рассердился и ушёл, а мама долго плакала и, больно сдавив щупленькие плечики дочки, при каждом слове резко сотрясая её прозрачную фигурку, всё повторяла:
        – Не любит он нас, Сашка!.. Не нужны мы ему!.. Он только одного себя и любит!.. Ну, какой он после этого отец?!..
        Девочка проснулась утром, когда папы дома не было, а мама только собиралась уйти. Стоя перед массивным овальным зеркалом в залитой электрическим светом гостиной, она припудривала заплаканные глаза, торопливо нанося последние штрихи по реставрации своего помятого лица.
         Сашенька подбегает к маме, цепко хватается за подол маминой юбки:
        – Мамочка, не уходи!.. Я тебя люблю!.. Я всегда тебя буду слушаться!..
Мать молча и нервно отрывает ребёнка от себя, резким шлепком сзади ставя точку на родственных отношениях с дочкой.
        Щёлкает выключатель. Мстительно хлопает дверь. Обиженный плач девочки остаётся в толстых стенах старинного дома.
         Взрослые не ошибаются, когда, оставляя плачущего ребёнка, считают: “Поплачет, поплачет, да перестанет”.
         Сколько проплакала Сашенька, никто не знает, но плакать она все же перестала. Растерев кулачком по лицу слёзы, едко щиплющие нежную детскую кожицу, она подтянула к окну тяжелый с потёртой красной бархатной обивкой стул и, забравшись на него коленями, попыталась разглядеть в щёлочку между ставнями яркий недоступный зеленеющий мир.
         Вдруг в коридоре послышались знакомые уверенные шаги. Сашенька животом съехала со стула и бросилась к двери.
         В дверном проёме, наклоняясь под притолокой и выпрямляясь в комнате во весь свой высоченный рост, появился улыбающийся отец с чёрной хозяйственной сумкой в руке.
         – Александра!.. Ревела?.. А ну посмотри, что у меня тут есть!..
  Он поставил сумку на пол и магическим движением рук ловкого фокусника, ме-е-дленно     расстегнул молнию сумки. Волшебный взмах руки и... оттуда показались сначала острые серые ушки, а потом и вся голова большой серой кошки. Кошка была самая обыкновенная – серая, с поперечными тёмными полосами, усатая, гладкая и очень тёплая.
Она несмело переступила через осевший бортик сумки и, осторожно обнюхивая незнакомые предметы, принялась осваивать жизненное пространство.
        Счастливая Сашенька потопала за ней, безуспешно пытаясь коснуться спокойно уплывающего из-под рук мягкого полосатого зверька.
        – Ну вот, Сашок, теперь ты не будешь одна, – ласково говорит отец, высоко, под самый потолок, поднимая крохотную дочурку.
         Девочка, доверчиво расставив руки в стороны, как маленькая птаха в синем небе, парит на папиных руках над огромной повеселевшей комнатой, беззаботно и звонко щебеча:
         – Меня папа лю-бит! Меня папа лю-бит! Меня папа лю-бит...