Дорогой в Ад

Я прислонилась лицом к стеклу и обожглась горячим лбом о его холод. Лицо горит, а внутри душа ледяная и кончики пальцев, кажется, могут оставить морозные узоры на разогретом дыханием стекле. А лицо горит и мучительный комок в горле.
Тоскливым и жаждущим взглядом я натыкаюсь на монетку луны в небе. Полная и белая, но призрачная словно огонек на болоте или потерявшийся путник, она скользит сквозь изборожденную облаками гладь, оступится и исчезает в их мутной пелене, но через несколько томительных секунд полной темноты и отчаянного отсутствия света (лишь рыбий жир полумрака стекающий с фонарей ночным одиночкам под ноги) вдруг возникнет словно мертвенно-бледная кисть утопленника ее частичка, краешек на небе, и вот зацепившись за спасительную твердь бесконечной мглы, она снова вся на поверхности, мутная, грязная, но светящая теплым белым светом, и снова бредет сквозь тьму и болота ржавых туч и голых осенних веток.
Моя безответная и моя верная спутница луна, как я устала быть твоим одиноким и потерянным отражением в этом болоте мегаполиса, среди людей не ведающих привязанности и блюдущих лишь свои похоти, среди одиноких и ненавидящих весь мир гордых двуногих зверей. Пальцем рисую на запотевшем стекле окна значок бесконечности – есть ли что-то вне этого перевернутого и искореженного круга, из которого нельзя вырваться.. Есть ли что-то вне этой ленты Мобиуса..
Уже все равно. Он позвонил, когда я почти забыла о нем, когда прошла долгая-долгая зима, когда я видела его лицо перед глазами и рвала его словно лист бесконечно, рвала и выкидывала в сторону, чтобы забыть, но облик его и имя все всплывали и всплывали в памяти каждую секунду..
Имя вспоминая любимого,
Хочется мурчать от нежности
Словно вдруг неколебимою
Стала сказка неизбежностью...
И идя в середине рабочего дня по хрустящему истоптанному в середине дорожки снегу, сквозь ледяной прилипший к куполу неба воздух, бредя в отчаянной надежде передохнуть до столовой, я успевала изорвать целую внушительную кипу таких вот несуществующих «листков», когда я уже почти смирилась с тем, что я никто, просто хороший друг в его жизни и старалась забыть, как поверила ему одному на всем свете, потому что верить было больше некому.
Когда прошла мокрая разверстая весна, залившая дороги по колено водой и превратившая меня в озябшего и уничтоженного тоской кузнечика, с кочки, на горку, с доски на поребрик, через выбоинку, трещину и яму, залитые водой по дороге до несуществующего дома, который не встречал ничем приветливым и светлым, когда я училась дышать солнцем и чувствовала яд, застывший янтарем на донышке души.
Когда, кажется, забыла его, грезящего о своих потерянных подругах, но такого искреннего и готового все выслушать и понять, а осень наполняла легкие капельками влаги, зависшими в воздухе.
Он позвонил, сказав, что соскучился и ему так хреново в этом ужасном мире, среди лицемерных ублюдков и врущих в лицо друзей, он позвонил..
.. и сердце в груди вдруг трепыхнулось,
Как раненая птица, что очень хочет жить,
Ты позвонил и внутренне я словно содрогнулась -
Как я хочу тебя услышать и любить.
Ты позвонил напрасно, о самой страшной боли
Напомнил бессердечно твой ласковый звонок,
Ведь ты теперь свободен, ты от меня свободен,
Но может хоть немного и ты там одинок..?
Я отвечаю радостно, глотая вожделенно
Нектар такой божественный твоих печальных слов,
Ах почему жестока так бескрайняя вселенная,
Уносит в отдаление следы прекрасных снов..
Я попрошу с надеждою звонить еще когда-нибудь,
Ты скажешь "До свидания", не станешь продолжать,
И я тебя забуду, как в наказанье данного,
И с бесконечной преданностью буду тебя ждать.

Как хорошо, что мы все-таки есть друг у друга, - сказал он, - Что есть, с кем поделится, кому поддержать. - И я восхищенно соглашалась, замирая с отчаяньем самоубийцы, ныряющего в бездонный омут, и не веря самой себе, убеждала, что он любил, он помнил, он скучал. – а помнишь, ты боялась, что я исчезну и сделаю тебе больно. Видишь, я не исчез…
И в голове всплывали пьянящим дурманом первые страницы аськи :
"N: 0:14 Любимая... Тебе разве не хочется быть любимой?
 Считай, что я тебя полюбил.... заочно :)
Я: 0:15 Хм...
 Не надо меня любить.. Я привыкну, мне потом
 больно будет...
N: 0:17 Почему не надо тебя любить? И почему потом будет
 больно?
Я: 0:18 потому что все это будет просто сказкой, игрой,
 выдумкой.. а я очень доверчивая.. и .. все эти
 выдумки рано или поздно кончаются..(
N 0:23 А тебе разве ни разу не хотелось попасть в
 сказку, добрую, приятную красивую...
 Скажу тебе одно, я над доверчивыми людьми
 никогда не издеваюсь...
 И Друга, хорошего Друга, если захочешь, то он у
 тебя будет (в моём лице) :)
 Я: 0:25 Дружба и любовь это разные вещи, так?
 Мне не нравится, когда из этих сказок приходится
 возвращаться обратно..."
И ведь влюбилась, зная, чем закончится и эта глупая подслушанная чужая сказка, так хотела обогреться от вечной стужи, заполнившей душу, от пустоты, звенящей в сердце, что глупой шутки оказалось достаточно, чтоб зацепится за нее и жить..
И теперь, слушая его голос в трубке и вспоминая эти слова, я понимала, что поверила ему не напрасно, что его внимание, казавшееся в моменты отчаянья просто вежливым, но так нужное мне в бесконечном океане одиночества, было самым настоящим и самым важным в освещенной вдруг снова его именем жизни..
А назавтра он написал в аське, что свершилось самое светлое и прекрасное в его жизни,
И я заранее улыбнулась его успеху и радости, сочувствующая и сопереживающая и готовая снова жить его жизнью и его светом в ней, и восторженно слушала его слова, что «ты только представь, ОНА согласилась пойти со мной в кино, одна без своих несносных подружек…»
 ..и ниточка, связавшая в моей душе землю и небо, с резким звоном лопнула, обжигая мне легкие и сердце ударом оборванных концов. И я знала, как и знала до его звонка, что лишь сама виновата в том, что песочный замок рассеяло по воде ударом ветра, что он, как любой человек естественный и правый в своем эгоизме, и не думал, ни в тот, ни в этот раз предлагать мне любовь и что не со зла, а просто потому что и представить не мог, он не видел моих мучений и спешил поделится своей радостью, как с лучшим другом… НО
Небо рассыпалось хрустальными брызгами, обнажив холод, луну и болото, запутавшееся в тонких ветвях осенних деревьев, и весь мир исчез куда-то в ледяную мглу..
И ведь он не стал бы мне делать больно, если бы только взглянул в бездонную бездну моих глаз, если бы только почувствовал боль, что принесли его слова.. Но даже будь рядом, он не почувствовал бы холода и глубины, даже глядя в глаза преданным дружеским взлядом, не осознал бы моих страданий, Просто потому что он был человек, существо с глухим сердцем, запаянным божественной горелкой еще до рождения, чтоб не чувствовать чужой боли и нести только собственный крест или же.. запаянным собой из страха споткнуться о чужое Я и не вынести его тяжести.. Все мы трусы, глупые эгоистичные и закуклившиеся люди, и я тоже, - билось отчаянным холодом в сердце, - и я, не представляющая из себя ничего самоценного и ждущая любви и любимого, словно пришестия нового миссии, который разрушит мой ад и унесет к вершинам рая, и я, вцепившаяся в первого встречного голодной пиявкой и надеющаяся, что он, а не я сама изменит мою жизнь.. Все мы трусы, не смеющие взглянуть друг другу в глаза из боязни увидеть, что там есть на самом деле, и однажды разглядевшие, больше не поднимаем глаз..
Я и сама не заметила, как по черной лестнице поднялась на влажную после дождя крышу под порывы пронизывающего ледяного ветра..
Все мы трусы и лжецы в равной степени, но это ничего не меняет.. В душе не осталось ничего - в нить, связавшую небо и землю, я вложила последние крохи души и теперь в ней ничего не было, пошла простым и заманчивым путем и он привел меня в ад, пусть же так и будет. Я не хочу в этот мир, я проиграла. Я не достойна.. даже любви..

Что мне терять, кроме тебя?
Если уйдешь, станет пусто...
Чем я заполню весь мир одна?
Только грустью, бездонною грустью..
Грусть - не испитый бокал вина,
Сильно горчит и капелька яда.
Что же я буду делать одна?
Мне без тебя и рая не надо..
Вся пустота внутри меня,
Где столько взять для боли места,
Как же я буду жить без тебя?
Как же я буду... Это не честно.

А небо с звенящим хрустом рушилось на землю, покрывая тело ледяными ожегами и пронзительными поцелуями ветра. Я сделала шаг туда, где под ногами кончалась крыша и сияла бездна звездопадом жилых огоньков, туда, где полет без крыльев и объятья жесткого асфальта, туда, где свобода от презренной себя самой и этого проклятого мира..

Боль переломавшая внутренности, словно я была смятым комком живой бумаги и острое чувство, как медленно ребра погружаются в легкие, лицо, теряющее свои очертания на дранке асфальта, и губы, впившиеся прощальным поцелуем в нёбо – эта мутная пелена конца преследовала меня всю дорогу, даже когда остатки разума взмыли обратно ввысь, влекомые странной непреодолимой силой тягучего ветра.

Когда я открыла глаза, то споткнулась о прозрачный воздух вокруг и, упав, уперевшись в пол одной рукой, стала харкать из разорванной глотки кровью, но крови не было и вырвавшиеся наружу ребра не царапали прижатой к груди руки. И удивленно поднявшись, я поняла, что не ощущаю тела, и мне стало страшно. Я огляделась вокруг и в бесконечной темноте абсидиановых стен не увидела своего отражения. Пол был похож на застывшую, но податливо-непрочную воду. А с потолка, которого было не разглядеть, свисала предательски обычная галогеновая лампа дневного света, но был ли здесь день или ночь я не знала. И мне было страшно, потому что я поняла, что мертва, но не знала, что случилось теперь и что ждет меня дальше, потому что дорога странным образом не закончилась, а вела куда-то еще и возможно мне предстоит ответить за свои поступки и слабости, а я не знала, что я буду отвечать. За моей спиной в полу маячила черная дыра, огромная как воронка водоворота, но с ветром дующим из бездны наружу, а не внутрь, но мне все равно было страшно и я шарахнулась от нее прочь. Ветер уходил с завыванием ввысь за спиной и терялся где-то в вышине. А впереди я разглядела еще одну такую же воронку, но медленно подтягивающую к себе мутноватую гладь пола, и вытянутую худую фигуру на ее краю. Комната вдруг странно раздвинулась стенами, потерявшись в бесконечности и превратившись в пустыню между потоком ввысь и вниз - и оба были одинаково страшны.
-Проходи, - сказала фигура спокойным голосом, и он показался мне безумно знакомым, только я никак не могла понять откуда.. – Ты же не рассчитывала попасть в рай?
Я вздрогнула от внезапного озноба, охватившего меня, и обняла плечи руками.
- Где я? – спросила я со смутным чувством тревоги и предугадывания.
- Здесь, - устало ответил мне собеседник и печально посмотрел в глаза, странной замораживающей пустотой, которая постучалась мне в сердце во время прыжка. – А дорога твоя ведет туда, - и он махнул рукой себе за спину в страшный водоворот, постепенно засасывающий в себя и застывшую гладь пола, и я с ужасом осознала, что и меня влечет туда.
- Это Ад? – вскрикнула я, попытавшись отпрыгнуть назад, но тут же поняла, что завязла в полу ногами.
- Да - это Ад, - с грустью согласился он, - И тебе лучше попасть туда через вход, чем проваливаться сквозь пол, тебе ведь будет казаться, что ты задыхаешься в его толще, как тебе кажется сейчас, что ты дышишь, и это будет мучительно для тебя.
Я поняла, что уже по лодыжку погрузилась в застывшую «воду», и она оказалась ледяной и склизкой..
- Там мучают людей? – в отчаяньи спросила я.
- Да, там мучают их, и они мучают других и себя.. Ты, верно, догадываешься, насколько разрушительна природа людей, и с каким удовольствием они подчиняются ей. Подчинится всегда легче, чем выбрать самому. Вот смотри, с какой легкостью ты тонешь сейчас, не желая держаться на полу.
Люди, которых не мучают, а которые сами мучают других людей, как сказал это демон или охранник врат или кто там еще, - это привелегия и освобождение или большее наказание? Я не могла решить, а склизкая жидкость добралась до моих лодыжек.
- Я могу выбраться? – с надеждой спросила я.
- А ты бы стала пытаться, если бы я сказал да? – заинтересованно спросил он.
- Да, конечно, - закивала головой я.
- А почему ты тогда не пробуешь сейчас? У тебя есть какие-то основания верить мне? – спросил он.
Я отчаянно задергалась в мутной влаге, пытаясь вырвать из нее ноги, я была слишком близко к краю воронки, но еще могла, наверное, убежать, кажется, могла.
«Страж» безучастно смотрел на меня.
- Что в той воронке? – спросила я, махнув рукой назад, мне почти удалось вырвать одну ногу.
- Там дорога в Рай, если твое тело легко, оно возносится дальше в высь, не задерживаясь здесь, но ты видишь, что не то, что поток, даже пол не держит тебя, столько грехов на твоей душе.
- Там будут мучать меня или я буду? – спросила я с робкой надеждой и сама не уверенная в том, чего я желаю. Я вытащила ногу и, нащупав твердую точку, оперлась о нее и отчаянно тянула к себе вторую ногу, увязшую в темной густой влаге.
- А что ты делала в прошлый раз?
- Я? – я ошарашено замерла на секунду, - Я уже была в Аду?
Что же я за чудовище тогда такое? - пронеслась в голове отчаянная мысль.
- А разве нет, посмотри!
И я заглянула в бездну, распахнувшуюся уже почти под ногами.
Я растерянно и ошарашено смотрела на реку спешаших машин и башни жилых огоньков, на прозрачную черноту неба и оспинную белизну луны под ногами, на глупую девчонку, шагающую с крыши и на зеленеющую последним светом сбежавшего солнца кромку неба у другого края.
- Так это и есть ад? А где же..
- Котлы и дыбы? – печально уточнил собеседник, - А разве люди не лучшие свои палачи? Разве кто-то изощреннее их в умении наносить раны? И разве кто-то лучше человека может отвести себя от дороги в Рай?
-А что же такое Рай?
- Это дорога, которой ты идешь сама, освещая путь остальным. Это стать луной, рассеивающей ночь и бредущей бесстрашно сквозь небосклон. Это такое желание покинуть Ад, что ветер сам поднимет тебя ввысь. Это умение быть самой собой.. это много еще чего, но это не слепая покорность доверчивого раба, плетущегося по протоптанной тропе в Ад. Ты ведь уже знаешь сюда дорогу?
- Да, - сказала я, повернувшись к нему лицом и слушая со всем возможным вниманием, боясь пропустить хоть слово. Мои освобожденные ноги балансировали на самом краешке грани.
-Тогда не иди ей! – закончил он.
Я протянула ему руку, чтоб он помог мне выбраться, но резкий удар посоха, незаметно выскочившего из-под его плаща, опрокинул меня в бездну..
Я раскинула руки, пытаясь зацепиться за ее край, и стремительно понеслась вниз, опережая бренное тело, несущееся к асфальтовой земле.
- Нееееееееетттт… Не нааааааддаааааааа…..


 ааааАААААААааааааааа!!!!!
- Ну вот, здоровый малыш, - улыбнулся врач, плюхая ребенка на грудь матери словно буханку хлеба, - Держите! – и мать вцепилась в него, боясь и дотронуться и отпустив уронить на пол.
- Ну вот и все, мамаша, справились, - продолжил врач, ободряюще похлопав женщину рукой по плечу, - Ну смотрите, какая красавица..
И женщина вымученно улыбнулась, прижимаяся отчаянно вопящий комок к груди, и согласно, но слабо кивая.