зарисовка

Он пил каждое воскресенье оттого, что в нем сидел бес и требовал бунта. И, выпив бутылку пива, а затем – анисовой, которую никогда не любил, он выходил на улицу, и на женщин глядел смелее, чем прежде, на мужчин – все заносчивее. Казалось, так будет всегда: воскресенье, хмель в голове, женщины, продающие любовь, мужчины, покупающие ее. Но утром, с трудом отстегнув тяжелые занавески окон, он, лежа на диване, почти с отчаяньем корил себя за вчерашнее. Вставал, пил воду с лимоном и льдом и знал, что в следующее воскресенье все повторится. Но тогда-то он не будет пить один, как англичанин, заперевшись в своем кабинете, а непременно пойдет к садовнику, каморка которого оклеена обоями дикого цвета и так пахнет псиной, что зубы сводит. Он будет вдохновенно пить его самогон и непременно подерется с мужиками, которые зайдут к ним на огонек. А потом тайком от всех – обнимать дебелую жену садовника, прятать голову у нее в груди и плакать пьяными слезами о своей загубленной жизни, о том, что не знает, для чего создан, как ему жить и что делать с бесом, отравляющим все его существование. Жена садовника будет гладить его голову и тяжко вздыхать: "Бедный! Книжек-то начитался!" И от этого, почти материнского поглаживания и мягкого ее говора, он успокоится, заснет, вдыхая запах ее давно немытого тела и чувствуя, что страдания прекращаются. Но теплые, жадные губы хозяйки вернут его к жизни. И жаркая, почти животная страсть захлестнет все, весь мир исчезнет.
Он будет лежать без сна и думать, как же избавиться от беса, распоряжающегося его судьбой, как картой, когда утром жена садовника, ведомая грехом, уйдет к мужу, заснувшему на скамье, и отдастся ему, единственному господину ее жизни.