Григорий почти сказка, почти быль

Червяк Гриша был самым жадным червяком на свете. А еще он был толстым, маленьким и очень вредным. Жил он на дереве и питался листьями. Но ему не очень нравилось, что на его вкусный, свежий, большой лист заползали (и довольно часто) другие червяки. Он не допускал этого безобразия: дрался с обидчиками и кричал своим пронзительным голоском: «Это МОЙ лист! Тело прочь с моего листа!»

Некоторые его побаивались и не решались даже просто так проползти мимо, а если случайно вдруг оказывались на его территории, то сразу поворачивали обратно. Другие, те которые понаглее, специально залезали на его лист и пытались отъесть от него самые лакомые кусочки, тем самым, приводя Гришу в жуткую ярость.

В один не очень прекрасный день, когда самые нахальные червяки оккупировали его лист аж со всех сторон, при этом злобно хихикая и отгрызая большие куски, он решил, что хватит с него такой жизни. Так и похудеть недолго! И, скрепя сердце, Гриша сказал этим негодяям: «Ну что, голубчики?! Доигрались?! Ухожу я от вас!!!»

И действительно ушел, то есть уполз. А наглые червяки стали дружно обниматься и показывать в Гришину сторону языки.

Гриша полз к своей мечте. На самый верх. Туда, где листочки изо всех сил тянутся к солнечному свету. Туда, где они самые сочные, толстые и вкусные. Туда, где нет других червяков, потому что в небе летают птицы.

«Подумаешь, птицы! Это же мистификация! Бабушкины сказки!» – уговаривает себя Гриша и ползет дальше.

Но вдруг... о Боже! Вы когда-нибудь слышали, чтобы червяк так кричал?! Нет! Вы никогда такого не слышали! Если бы вы это услышали, то оглохли, еще не долетев до земли. Да-да! Гриша упал! И из-за кого?! Из-за гнусного мальца из племени тли! Вечно они путаются под ногами! И это увидели все. Ведь падал-то он вниз, а не вверх.

На земле, когда тело еще побаливало, и весь он горел от пережитого позора, к нему подполз старый, практически отживший свое, Соломон Изральевич – правая и левая рука любимого вождя Васьки Батьковича.
– Молодой черовяк! – обратился он к Грише, - Вам разве неизвестно, что лазить наверх запрещено законом?! Это табу! Страшнейшее табу! Боги Вас покарали!!!

Старик начал так громко возмущаться, что вскоре все червяки приползли на землю и, естественно, начали поддерживать его, а молодые и зеленые – смеяться над Гришей и показывать ему языки.

– Эх, Григорий, Григорий! Ты же знаешь, что мы делаем с теми, кто преступил закон…
Гриша начал было жалобно хлюпать носом, но Соломон Изральевич продолжил: « Мы их ВЫГОНЯЕМ!!! ВЫ-ГО-НЯ-ЕМ!!!»
– Позор червяку Григорию!!!
– Вон отсюда!
– Гришка-дурак! – загалдели все.
– Идите с Богом, молодой черовяк, подальше отсюда! – сказал последнее слово старик и величаво уполз.
За ним потянулись остальные.

– За что боролся, на то и напоролся! – прошамкал дядя Витя и плюнул в его сторону.
– Дядя Витя!!! Ты же мне родной дядя!
– С преступниками не разговариваю! – отрезал дядя.
– Скажи спасибо, что Васьки Батьковича не было, а то бы он тебе лапы приказал пришить, и работал бы ты скамейкой на девятом листе, - утешила его тетя Рая и поспешила за мужем.

– Ну и ладно! Подумаешь! И не нужны вы мне все! – кричал им Гриша вслед, – Ладно! Вот достигну своего, вы же сами ко мне приползете!!! А я вас... а я вас... деревья сажать заставлю! И вообще...

Гриша впервые остался один. Он не знал, что ему делать и куда ползти.
– Стойте!!! – закричал он и побежал за соплеменниками, – Стойте! Нельзя же так! Это же бесчеровячно!!!

Соломон Изральевич, не такой быстрый, как все, остановился:
– Неужели Вы, Григорий, хотите, чтобы Васька Батькович Вас судил?! Он-то тебя не пожалеет!
– Я не суда хочу!!! Я ТУДА хочу!!!

– Ха-ха-ха! – засмеялся своим самым жутким смехом подползший к ним Васька Батькович, – Глупый ты червяк, хоть и стихами говоришь! ТАМ – плохо! ТАМ – птицы! Выбирай – или остаешься здесь и не баламутишь народ или я тебя казню!
– Это я-то глупый?! Я – глупый?! – возмутился Гриша, – Да вы ничего не понимаете!!! Птиц нет! Это бабушкины сказки!!!
– Казнить его! – промолвил вождь.

Но как только стража схватила упирающегося Гришу, он сказал: «Стоп!»
– Мы, – обратился Васька Батькович к народу, – докажем этому олуху и всем вам, что птицы есть!!!

Три дня и три ночи Гриша на девятом листе кричал во все горло «гули-гули-гули», но ни одна птица даже не соизволила его съесть. На четвертый день, когда народ уже принялся роптать, Васька Батькович выступил с речью. Она была очень длинная и единственная фраза, которую Гриша запомнил, была такой: «Народ! Червяк Григорий – невкусный червяк! Поэтому птицы не прилетели!» Все тут же с ним согласились и начали подсказывать какой Гриша еще: он и толстый, и жадный, и невоспитанный. Это продолжалось бы очень долго, если бы Васька Батькович не сказал: «Уходи, Григорий! Нам такие червяки не нужны! Ползи, куда хочешь! Только подальше отсюда!»

Чувствуя какой-то подвох, Гриша спросил: «А что? ТУДА тоже можно?!»
Но подвоха не было, и Гриша пополз.

С тех пор его больше не видели. Со временем начали утверждать, что Гриша жив, что встретился с птицей лицом к лицу и победил ее в этой неравной схватке.
– Григорий – наш черовяк! – радовалась молодежь и следовала его примеру.

Многих юнцов поели тогда птицы, но они не сдавались.

Соломон Изральевич к тому времени уже отошел в мир иной, а Ваську Батьковича свергли. И стало червякам вольготно жить: ни одного табу. Хочешь – ползи наверх, хочешь – не ползи. А если схватит кого птица, то тут же начинали петь Гришино заклинание, с помощью которого он спасся, – песню древнекитайских летчиков от нападения акул и прочей нечисти:
Вот солнце восходит
Над речкой Хуанхэ,
Китайцы на работу идут,
И горсточку риса несут в кулаке,
И Мао портрет вес несут...

А недавно начали слух распускать, что не было такого червяка Григория, и песня эта – не заклинание, но это уже другая история, и рассказывать ее уже не мне. Хотя...Кто знает...Кто знает...