Сказка про языковую реформу на Скотном Дворе. 44 сказка

СКАЗКА ПРО ЯЗЫКОВУЮ РЕФОРМУ НА СКОТНОМ ДВОРЕ.
 
...в языкознанье познавший толк...
(Ю. А.)

Скотный Двор - что ни говори, а глубинка, село - одним словом. И село дальнее. С культурой не шибко хорошо, темный народец, необразованный. Селяне, одним словом. Ну, могёт быть, только Ученый Гусь да Крыс Белый относительно культурно изъясняются, а вот остальные... Когда, скажем, авторы прямую речь героев передают, понятно, разные-всякие такие словеса пропускают. Они-то сами, авторы, люди культурные, другим многим не чета. Уж что оне про меж собой говорят и как выражаются - никого не касается, сие есть дело сугубо личное. А тут... Всеж у нас тут сказки, а в сказках всё чуток приукрашивается. А жизть то она не сказка, в жизни то все и проще, и грубее бывает. Совсем по-другому. Да и какая бумага те слова некультурные стерпит? Никак не можно читателя в краску вгонять, а ну, как дети чего случайно прочтут, али женщины?
Тот же Староста, Индюк Кеша, даже на собраниях Скотских выступая, нет-нет, а завернет что нибудь такое-этакое, что хоть стой, хоть падай. От Хряка Борьки у непривычного слушателя уши враз завянут. Петя Петух побудку по утрам кукарекая к своему кукареку завсегда крепкое слово добавит. А то и два-три. Это уж по настроению. А ежели настроения нет - то и десяток слов как загнёт, так загнёт... Даже желтоклювых Цыплята, взрослых слушая, про меж собой такие речи ведут, что иностранцу какому заезжему и половины не понять. Голосочки детские, чирик-чирик. А промеж чириками - .... И ...., и ..., а уж ....- так кажным вторым словом. Козел Сидор с Козой своей Сидоровой Машкой, о житье-бытье балакая, уж такие предметы да действия походя поминает, что и не передать.
 - Ты, .... Машка, ... гулящая, завсегда... где шляешься, ... найдешь. ... нет бы, ... дома... сидеть.
- На себя ... посмотри. ... бородатый. ... совсем. Чтоб ..., ...у тебя ... на лбу вырос! Заместо ... рогов.
И всё такое непотребство слушают спокойно, хоть бы одернул кто. В порядке вещей, стало быть.
Но опосля того, как порешили друг дружку господами обзывать, да указом сверху сие подтвердили - выражаться непечатно тоже стало, вроде как, немочно. А сами посудите: " - Господа ...трам-парарам... Скоты". Или "господа ...тудым-сюдым… сограждане".
Крыса Белого ажно корежит. Гусь - интеллигент сельский, отчасти привычный, и тот токмо клювом в прострации щелкает...
И порешили оне про меж собой бороться еще и за культуру речи. Дабы литературно Скоты выражаться стали. Как, к примеру, Достоевский или тот же Корней Иванович Чуковский.
 Поначалу Староста и слушать новый прожект не захотел. Как так, это что - без исконно народных выражений прожить? Разве ж можно? А ежели разнос или нагоняй надо гражданину какому вчинить? Народная мудрость про это прямо говорит, что "крепкого слова и нечистая сила боится!". Так что на деле народная мудрость - одно, а суровая правда жизни - совсем другое. Вот такой тупик дуалистический произошёл в бытии и сознании обитателей Скотного Двора. Вроде, надобно бы без матюков, да никак без них не получается.
Однако Крыс, сочинениями классиков потрясая, за культуру сражался яро. Ко всем и каждому приставал, пользу высокого штиля поясняя. Гусь науку призвал в свидетели и... совместно убедили-таки остальных Скотов, что за речью следить надо. Как Кеша понятно выразился - "за базаром". И Полкану теперь не "Гав-Гав", а "Ав-Ав" лаять вменили. Петя поутрам с забора не "ку… трах... ку... трах... реку", а просто "ку-ка-ре-ку" выводить научился. Куцо, конечно, звучит, зато культурно.
Но просыпать подъем Скоты стали, не слышат побудки. Уж Петя надрывается, голос срывает, а всё в пустую. Не узнают его, без матюков-то.
Борька Хряк, матершинник известный и пьяница, теперь совсем не просыхает, из родимой лужи ужо и голоса не подает, токмо пузыри пускает.
Бык Цезарь, тот вообще от сохи, лишь молчит, будто в рот воды набрал. Бараны Уток не разумеют. Куры - Кролов. Да что уж там - и промеж собственной породы понимания никакого не стало. Вот, к примеру, Козел с Козой своей объясняться начнут, так полная про меж ними непонятка. Сидор чего-то Машке выговаривает, так она на него оловянными глазами тупо уставится, точно на пустое место. А опосля, ежели чего и ответит, Сидор глазами хлопает, мысль не улавливая. Он ей "бе-е-е", она ему "ме-е-е"... И ничего более.
Истинный Вавилон, смешенье языков. Скоты бесцельно по Двору шляются, все молчком, да молчком. Любое дело не ладится, все из рук валится.
Никакого теперь юмора. Ни анекдот тебе рассказать, ни байку какую веселую завернуть... ничего нельзя. Скучно жить стало.
Неделя проходит, другая... Замерло всё не Скотном Дворе. Староста первым опомнился, прибежал к Крысу в панике:
- Ты, того-этого, Белый, давай, эту бодягу заканчивай. А то, что ж оно получается - экономика загибается. Ни тебе плану производственного, ни сбору налогов. Куры не несутся, Свиньи вес теряют, Овцы шерстью обрастать перестали. А Баран Бяша - так тот вообще лысеть начал... Кота Черныша уж неделю на Дворе не видно: сбежал, понимашь, от такой культурности... Всё взад возвернуть надо! А то мне уж и цыкнуть на Скотов не можно! А как без этого руководить?
И строго наказал Белому Крысу с Учёным Гусем родной язык возродить, как предки завещали.
Те уж и сами поняли, что благое, казалось бы, дело, а к последствиям печальным привело. И стал Белый Крыс принародно теперича других классиков зачитывать - Баркова с Венечкой Ерофеевым, да и у самого Пушкина кой-чего нарыл. А Гусь по Двору ходит, сугубо исторические анекдоты про поручика Ржевского рассказывает, всё в лицах, и жестами себе в рассказах помогает... И просветлели Скоты лицами. Мысль в глазах проявляться начала. Отлегло у их от сердца.
Не сразу, конечно, но ожил народ Скотский. Куры - несутся, Свиньи - жирок нагуливают, Кот Черныш на любимый забор нарисовался. Даже Баран Бяша - и тот шерстью так густо зарос, что и глаз не видать. А уж Староста Кеша-то как доволен! Только и слышно во Дворе его голос начальственный. Везде успевает на радостях.
Летописец Белый Крыс, по обыкновению своему, про эту реформу языковую Скотнодворскую тоже запись сделал:
- " За что боролись, на то и напоролись". Чуток подумав, добавил: - " Язык родной структура тонкая, ранимая. Грубой силой в него влезать не позволительно. И ежели что изменять вознамерился - так то надо не ломом действовать, а тонким скальпелем. И, к слову сказать, совершенно неизвестно, как тот же Корней Иванович Чуковский с личным шофёром изъяснялся. Тоже, поди, не "Муху-Цокотуху" ему цитировал..."

Тут и сказочке конец.