Семейные трусы

 
Все началось с того, что Трент Резнор делал ремикс группе Рара Rоасh. Звукорежиссер и звукоинженер Рара Rоасh налаживали аппаратуру, продюсер бдил, а солист Рара Rоасh делился впечатлениями:
– Мы в понедельник играли на фесте Best of Alternative, концерт закрывал сам его преподобие Мэнсон и спел в дуэте с Эминемом, а потом они пришли на постконцертную вечеринку и начали целоваться!!! А Deftones 5 раз на бис вызывали. Мы играли после Deftones, ждем своего выхода, а народ слэмует и Deftones лишний раз кланяются.
– Пусть Deftones спасибо скажут, что я больше не пою, а то если б я играл с ними в одном концерте, я боюсь, что я бы разбил гитару не об усилитель, а об черепушку Чино Морено…мало того, что риффы мои дерут, так этот вонючий небритый толстяк полностью копирует мою манеру петь, – сказал Трент.
– Это был их последний концерт в USA, дальше в Европу едут… у них в райдере даже Москва! – раззавидовался гитарист Рара Rоасh.
– Не смеши мои тапочки, – сказал Трент. Нацепив наушники, он уселся за компьютер и что-то произнес насчет драйвера, но его никто не услышал – в этот самый миг в студию ввалилась рослая, дебелая, кровь-с-молоком деваха и возопила:
– Дорогой, ты тормозок дома забыл…Вот, я принесла! – и стала выставлять на звукорежиссерский пульт торт-наполеон, миску с винегретом, пирог с малиновым вареньем, выволокла жареную курицу и запихала в рот барабанщику. Парень подавился. Толстуха с энтузиазмом захлопала его по спине. Облепленный голодными взглядами всех присутствующих, барабанщик прокашлял:
– Спасибо, дорогая, но мы только запись начали…
– Жена у тебя поварихой работает? – поинтересовался Трент. – С работы объедков наволокла?
– Моя жена – модель! Кутюрье от нее без ума…
– Я – ведущая модель агентства «Одежда для толстяков», – новприбывшая колыхнула громадными мешками грудей. – Мия Тайлер! А ты тут не родной.
– Позвали сделать нам ремикс, – представил неродного солист Рара Rоасh, – Трент Резнор!
Мия подбоченилась:
– Ты живешь один и у тебя нет друзей, так зачем об этом петь на всю страну?
– Не нравится – не слушай, – отозвался Трент.
– Хоть бы собачку себе завел.
– Если подаришь.
– У моего папаши лабрадориха на цепи сидит, она разродилась, а я роды принимала. Специально лабрадора ей нашли, думали – продавать будем, а это ж не питбуль и не ротвейлер, добрейшая охотничья собака, никто не берет. Приходи по такому-то адресу, спросишь Стивена Тайлера, это мой батя, он щас по городу бегает и на каждом столбе объявы расклеивает: «Отдам в хорошие руки щенков лабрадора».
Пока Мия это произносила, продюсер Рара Rоасh подкрался к яствам и стянул кусок пирога.
– А-а-а! Миечка, ты уже тут? Хлюп, хлюп, хлюп…
Все присутствующие встали на уши – в студии образовалась 12летняя девочка с двумя темными косичками, кофточка разорвана, под глазом синяк, губа кровоточит, спряталась на груди у Мии и заревела.
– Челси, что случилось, бедненькая!
– Ы-ы-ы, сеструха, мне в школе темную устроили…
– За что, киска?
– После физкультуры, в раздевалке свет вырубили и всем классом морду набили… Я убежала, а портфель в классе остался…Домой нельзя, там нмкого нет, а у меня ключи в портфеле, я знала, что ты пойдешь к мужу, и пришла сюда…
– Я говорю – что случилось, за что эти ублюдки на тебя напали.
– Гоооопники!!! Я ж тебе говорила, у нас в классе все слушают рэп, только я одна слушаю рок…
Мия богатырски подхватила сестрицу на руки и стала носить по студии, приговаривая:
– Не плачь, Челси, в эту школу ты больше не пойдешь, переведем тебя в частную, где охранники в коридорах бдят, а в этот гадюшник батя подвалит и всех там оборет, и на всех твоих одноклассников в суд подадим…
– На всех сразу? – выпучил глаза продюсер Рара Rоасh. Ему ответил барабанщик:
– Ты моего тестя не знаешь! Старый Тайлер нашими костями орехи с деревьев сбивать будет, а сутяга такой, что ой-ой-ой. Он только с моей тещей 3 раза судился: когда при разводе имущество делили, когда она про него книжку написала и когда…
– А что она в книжке такого написала, что он в суд подал?
– Теща моя миссис Фокс (тоже, кстати, в свое время моделью работала и Мию туда же пристроила) в той книжке накалякала, что у Тайлера конец маленький и тоненький, аргументируя это утверждение специальными таблицами и диаграммами, – просветил своего продюсера барабанщик. Все захохотали, Трент сказал: «Тю» и закрыл лицо руками, а Мия гаркнула:
– Рыба моя, ты что болтаешь? Мою сеструху избили, а ты на мою мать наезжаешь!
– Ну и придурки, – вздохнул солист Рара Rоасh. – Давно уже рокеры пишут песни в дуэтах с рэперами («Лично я написал песню Доктору Дре», – вставил Трент), и это правильно – мы ж коллеги, один шоубизнес, а поклонники дерутся…Идиоты! А ты знаешь, что мы в понедельник играли на Best of Alternative, и там Эминем с Мэнсоном спели дуэтом, а потом начали целоваться?
– Ну если с Мэнсоном, точно гомик, – сказала Челси. – Я была права. Я на физ-ре сказала одной рэперше, что Эминем гомик – а как еще такое ничтожество могло сделать карьеру? Только задницей. И меня за это умозаключение линчевали!

 

За металлической решеткой громоздился кирпичный дом. Трент позвонил, покричал: «Хозяин!», во дворе разлаялась лабрадориха, вышел плюгавый татуированный мужичонка с крашеными волосами:
– Пищевыми добавками торгуешь?
– Мия обещала подарить мне собаку.
Тайлер вынес ему щенка, и Трент получил исчерпывающую консультацию бывалого собаковода.
– Это девка! Ей месяц, и ты должен скормить ей таблетку глистогонного и потом привить. Лучше всего бери поливалентную вакцину – от разных болячек сразу: чумка там, лептоспироз, бешенство, парвовирусный энтерит. В 2 месяца опять прививаешь, потом в полгода и в год, и дальше прививаешь ежегодно, перед каждой прививкой глистов гоняешь. Купишь противоблошиный ошейник, но от него пользы, как от козла молока, так что купай в противоблошином шампуне для крупных длинношерстных щенков и обрабатывай спреем от блох. Поводок лучше бери кожаный плетеный, а ошейник – удавку цепочкой. Также строгий ошейник покупаешь, с шипами внутрь. Педигрипалом не корми, я свою собаку как-то раз побил за то, что я ей мешок сухого корма купил, а она не хавает, а потом сам попробовал и отравился, пришлось отменить концерт и платить неустойку. Поэтому ты ее корми со своего стола. Все, что сам ешь, и ей давай. Только не перекармливай шоколадками и пирожными, а то глаза слезиться станут. А еще, уважаемый, ты будешь ее расчесывать! Прикупишь ей собачьих расчесок, а если ты ее мало выгуливать будешь, купишь ей когтерезку и будешь когти ей стричь. А если собака много ходит по асфальту, у нее когти сами собъются об асфальт и стричь не надо. Вот вишь, у нее на задних лапах прибылые пальцы? У всех щенков их надо обрезать. Потащишь к ветеринару и он тебе под наркозом их отрежет.
– У меня нет прибылых пальцев, – сказал Трент.
– Да не тебе, что ты к словам цепляешься. Собаку даром отдавать – дурная примета, дай хоть два цента!
Трент дал Аэросмиту два цента и получил щенка. Он пришел с рюкзаком «Нирвана». Перевесил рюкзак на грудь и посадил туда собаку.
– На море с ней ходи, плавать от рождения умеет. Когда тебя за пальцы покусывает, значит, играть хочет. Когда за поводок зубами хватает – тоже играть хочет. Когда лужу сделает – мордой не тычь, это тебе не кошак, их невозможно приучить гадить в коробочку, а вытирай. Вырастет, научится терпеть. Выгуливать будешь два раза в день, по два часа утром и вечером – псина большая, охотничья, силищу девать некуда. Моя у соседа всех кур передушила – под забором подкопалась и лазила к нему в огород. Теперь судимся, – поведал патриарх рок-н-ролла.
Через 3 дня Трент уже названивал Мие:
– Мия, слушай…
– Привет, Трент, знаешь, что я сейчас делаю? Купила новую кулинарную книгу и варю суп из крапивы!!! Хочешь попробовать – приходи, там не только крапива:)
– Срочно скажи адрес ближайшей ветлечебницы! У моей собаки нос сухой и теплый.
– А что она сейчас делала?
– Ничего. Спала.
– Резнор, не паникуй. У всех собак после сна нос теплый. Щас опять холодный будет.Так я жду тебя на суп!
– Тебе что, кормить некого? Муж твой пусть хавает…крапиву!
Вскоре Трент вкусил все прелести жизни собачника. Вернувшись с работы, он лицезрел дырищу в подушке, разбросанные по полу надкушенные сигареты, а сама собачка возлежала на диване и проедала дыру в простыне. В диване дырка, в кресле дырка, ножки стульев, ручки кресел, простыни и одеяла погрызены, тапки превратились в тряпки, встанешь ночью в туалет – и наступишь в луууужу. Но Трент свою Маську не бил и не ругал, надеясь, что подрастет и успокоится.
Одним вечером они вышли гулять, он спустил с поводка Маську, а сам стоял курил. Тут в поле зрения образовались соседки из второго подъезда: одна с доберманом, а другая с лабрадором, тоже голден-ретривером. Он побежал знакомиться с юной лабрадорихой, а хозяйка заорала:
– Фу, нельзя, ко мне! Нельзя ему к этой собаке приближаться! Собака больная!
– Что у нее? Чумка? – убоялась хозяйка добермана.
– Спид, сифилис и гонорея! У нее хозяин – зоофил!
– Как зоофил?
– Зоофил! Живет один, с крупной сукой, женщины у него нет, – озвучила соседка свои подозрения, а Трент позвал:
– Маська! Масяня, пошли домой, – и удалился. Трент, который спал только с мужскими проститутками, сказал кому-то на выгуле, что Маська спит в его постели, а какому-то журналисту брякнул: «Мой лучший поцелуй был с моей собакой». Когда Трент выходил из подъезда, соседи шипели сквозь зубы: «Зоофил пошел», а их дети и внуки, пылкая юность, во всю глотку вопили: «Зоофил!!!» Трент прикидывался глухим.
Сосед напротив угостил Маську куриными костями. Трент не успел вырвать у нее изо рта, и у Масяни началось кровотечение из пасти и из-под хвоста – острые кости порвали ей кишечник. Трент понесся к ветеринару. Решили Маську не оперировать, назначили ей несколько раз в день уколы кровоостанавливающего и витаминов. Собачка при виде шприца кусалась и вырывалась, Трент был маленького роста и хрупкого телосложения, Маська на задних лапах была выше его, он не мог ее удержать, поэтому на помощь призывал Мию Тайлер. Рослая толстуха держала, а он колол.
Соседка снизу пожаловалась в жек: «У моего соседа сверху, зоофила, собака лает», и Трента пришли штрафовать, предупредив:
– Если еще раз поступит жалоба от соседей, вашу собаку пристрелят.
Когда труженики жека унесли штраф, Тренту позвонила Мия Тайлер:
– Я сейчас тебя слушала… Ах, как я тебя понимаю, я чувствую себя такой же одинокой и покинутой…
– Не смеши мои тапочки, у тебя родни – как чертей непуганых, а я – бобыль!
 – Рара Rоасh уехали на гастроли, а их тур-менеджер не разрешил мне сопровождать мужа…Твой тур-менеджер был бы против, если бы ты взял с собой…
– Я сам себе тур-менеджер.
– А как там Масенька? Ты знаешь, у тебя одного осталась собака из всех, кому мы раздали. Один продал дареного щенка, другие взяли сразу кобелька и сучку, и они у них убежали, у третьих украли. Масяня здорова?
– Лучше всех. Телефонный кабель мне разгрызла, только вчера починили. А сегодня штрафчик уплатил – соседушки донесли, что она у меня гавкает, блин.
– А я думала, почему ты звонить перестал, и не заходишь. Ты приходи, я одна. Можешь и Масяню с собой взять.
– Ты шо, Мия? Я развлекать не умею, – сказал Трент, но пошел.
Невезучий день прогрессировал – в гараже у Резнора не завелась машина. Ну не поеду и все тут. Тогда Трент отправился на троллейбусную остановку.
Масяня первая запрыгивала в машину, но она никогда не ездила в общественном транспорте. Она испугалась и заползла под троллейбус. Сзади и с боков напирала орущая толстозадая толпа, громче всех орал дед с удочкой и огромной тачкой. Трент вытянул лабрадориху из-под троллейбуса за поводок и среди прущей толпы затолкал ее и себя в тролль, и на ступеньках дед колесом тачки снял с него шлепанец. Трент в одном шлепанце пробился в троллейбус, еле удерживая рвущуюся с поводка Маську, согнулся и успел выхватить свою обувь из-под тачки, протолкался на сиденье с пляшущей на поводке собакой, поплевал на ладони и стал вытирать с рук и ног густую черную грязюку, которой его умазала дедова тачка и собачьи лапы. И всю дорогу воевал с Масяней, пытавшейся влезть к нему на колени, а оттуда на шею, украшая руки, ноги и еще полчаса назад белые майку и шорты хозяина новыми пятнами и полосами, под визг толстой бабки, плюхнувшейся рядом.
Пока он в троллейбусе горе мыкал, Мия сидела в увитой вьющимися растениями кухне в кресле-качалке, вязала носки и слушала пиратский диск Ninе Inсh Nails, где под еле слышную гитарку Трент вяньгал:
Ну ты свинья!
Свинья ты, блин,
Ты меня бросил, я один,
Унылый, дохлый, голубой
И подло брошенный тобой –
Мой милый заскучал со мной.
Блин, мне сейчас по фигу всё,
Не остановит щас ничё…
О слишком многом я мечтал,
Все мои планы ты сломал,
Тю, что же делать мне теперь?
Ушел ты и закрылась дверь.
Ты меня бросил, блин, свинья,
С тобою обосрался я.
Дослушав «песню жалисную», Тайлер чуть не прослезилась. Раздалось унылое гитарное соло, и после такого intro Трент плаксиво затянул:
Морской ветер развеет туман,
Я исчезну из жизни твоей,
И когда наступает зима,
Нам друг друга уже не согреть.
И покроется прошлое льдом,
И замерзнут следы на снегу.
Как всегда, я замкнулся в себе
И сварился в своем же соку.
Ты ж старался меня спасти,
Но расстаться с тобой пришлось.
Не виновен ни я, ни ты,
Что –
 не получилось, не срослось.

Мы расстанемся в опустошенье.
Я сказать могу только одно:
Оставь меня, я – извращенец,
Быть вместе нам не суждено.
Все осколки и обещанья
Мы с тобой вспоминаем еще,
Ведь в пустом моем существованье
Ты для меня значил всё.

Пожалуйста, оставь меня,
Уйди подальше, скройся с глаз,
Не получилось,
не срослось у нас.
Я ж извращенец, не светит мне
Ни счастье, ни мир в душе.
Все осколки и обещанья
Мы с тобой вспоминаем еще,
Ведь в пустом моем существованье
Ты для меня значил всё.
Дзынь в дверь – заявился сам Резнор. Чтоб не переться в гости с пустыми руками, по дороге прихватил 2 кг винограда. После взаимных приветствий, обглаживаний виляющей хвостиком Масяни и вопросов «как дела?» Мия рассказала:
– А к бате менты приходили. Он ехал на байке с превышением скорости и бухой. Его собака бросилась на ментов и покусала. Они убежали…
– А что ему за это было?
– Ничего. Больше не приходили. А потом у него обнаружили туберкулез… Он слыхал, что от этой болячки собачье мясо помогает…
– Это поверье у всяких там алкашей, которые собак убивают и хавают, – сказал Трент.
– И он убил свою собаку. Она у него по всему двору с топором в башке бегала.
– А ты стояла и радовалась?
– Я только к дому подходила, смотрю – а она там…с топором в голове. А во дворе батя весь в крови, и Лив стоит, пальцем показывает и ржет. Я закричала, и собака упала замертво. Батя мясо съел, а шкуру снял и постелил себе на байк.
– Тю, блин, да это статья!
– Я не могу на батю в полицию заявить.
– Ты шо, блин, нельзя ж ссориться с таким богатым папашей.
Маська села посреди комнаты и завыла, а Мия плюхнулась на диван и заревела. Трент утешать не умел, а пришлось. Тайлер повисла у него на шее, заливая его слезами:
– Теперь понимаешь, почему я хочу видеть тебя? У одного тебя собака осталась, а родственнички у меня – сам видишь, какие!
– Ты же не виновата, что твой папаша – убивец, – сказал Трент, гладя толстуху по буйной голове. – Совсем охопрел, блин, сажать его надо! На кол… А собаку крокодиловыми слезами ты не вернешь.
– Ой, ты меня гладишь – жаль, что ты голубой!
– Мне эта ориентация счастья не принесла!
– А я ничего не чувствую с мужем.
– Я к тебе насчет собаки, а ты про это самое! Тю, блин, на безрыбье и рак – рыба!
Мия требовала не только вербальных, но и тактильных утешений. Самая утешительная поза – миссионерская. Тренту было мягко, но – не понравилось: как в бездонной бочке! А Мия чуть не заснула: что-то там телепается, вроде как в ней, но ее не касается.
– Об оргазмах рассуждают только девственницы, – буркнула Мия, когда сеанс был окончен.
– Хочешь анекдот? Решили проверить, у кого больше. Одна берет вишенку, кладет на тумбочку, садится – есть тумбочка, нету вишенки. Вторая берет яблоко, кладет на тумбочку, садится – есть тумбочка, нету яблока. Третья берет вишенку, кладет на тумбочку, садится – есть вишенка, нету тумбочки.
– Хамства тебе девать некуда!
– Тю, о чем ты думала? Видно ж, что я тебе по размерам не подхожу, – сощурился Трент и отбыл в ванную.
Мия откинулась на подушку и засунула в рот виноградину, раздражаясь, как сложно найти человека, который подходит тебе и по характеру, и по размерам! К ней запрыгнула Масяня и понюхала там, где только что отметился ее хозяин. Мия согнала ее с дивана.
Тут в дверь затрезвонили, аж звонок оборвали.
– Муж скоропостижно вернулся из командировки? – съязвил Резнор. Мия кинула ему его одежду и быстро натянула халат, открыла дверь, и в квартиру ввалилась высоченная брюнетка с огромными голубыми глазами и бездумным, безмозглым выражением лица. Масяня ее облаяла, Трент сказал: «Цыц!» и придержал за ошейник.
– П-п-пгивет, М-мия, д-дай мне семейные тгусы тв-воего м-мужа! Я выкгойку сделаю и св-воему мужу т-такие сошью. А эт-то хто у теб-бя, с соб-бакой?
– Это моя старшая сестра Лив, актриса, – уныло представила Мия. – Трент Резнор, бывший фронтмен Nine Inch Nails, продюсер.
– Гы! – сказала Лив, взглянув на постель. – П-пгоменять какого-то б-б-багабанщика на п-п-пгодюсега сам б-б-бог велел. И чт-т-то ты мне дашь з-з-за то, что я т-т-твоему мужу н-н-ничего не ск-к-кажу?
– Лив, ты что, смеешься? Трент хоть и продюсер, хозяин рекорд-лейбла и, как видишь, недурен собой, но я своего мужа ни на кого не променяю!!!
Трент сделал постную рожу, а Лив возопила:
– А п-п-пятно на п-пгостыне откуда???
– Воду пила и пролила!!!
– Она ж в кино нормально разговаривает, – сказал Трент.
– Ее сначала в модели пристроили, а оттуда ее в кино взяли за смазливость. Ходит перед камерой, как кукла, рот открывает, а за кадром ее озвучивают, потому что Лив роли не учит. Посмотри на этот результат пьяного зачатия – Лив родилась с дислексией. Это вроде синдрома Дауна. Люди с дислексией не умеют читать и писать.
– Тю, блин! Шо, нормальных актрис в Голливуде нет? Так снимают эту, потому что из богемной семьи с деньгами и связями!
– Н-ну и чт-т-то? – пробулькала Лив, глотая резноровский виноград вместе с косточками. – М-м-мне б-б-батя ск-к-казал, что у Д-д-джогджа Б-б-буша т-т-тоже д-д-дислексия. И у Оззи Осб-б-богна.
– Я тоже про них это читал, но тогда не знал, что такое дислексия.
– М-мия, д-дай семейные тгусы тв-в-воего м-мужа!
– А купить ему трусы ты не можешь, Лив?
– Это д-догого!
Лив была статная, рост метр восемьдесят, а муж у нее был Снусмумрик – игрок на губной гармошке в никому не известной группе Spacehogs. Лив пожаловалась своей матери, что у Снусмумрика плохо стоит, и мать ее научила: «А ты забери у мужа Мии мужскую силу и передай ее своему мужу.» – «А к-как?» – спросила Лив. – «А ты попроси у Мии семейные трусы ее мужа, принеси мне, и мы поколдуем.»
– Ладно, вот тебе его трусы. Только что я мужу скажу, если ты их не вернешь? Пиши расписку! – прикольнулась Мия.
– Я ж не ум-мею!
– Тю, блин, – хихикнул Трент.
– Тогда ты пиши! – сказала ему Мия.
– Давай бумагу и ручку.
Мия нашла ему ручку, а бумаги в доме не нашлось – барабанщик песен не писал, а Мия дневников не вела. Принесла туалетную бумагу. Трент оторвал клок, и Мия задиктовала:
– «Я, Лив Тайлер, по мужу Лэнгдон, взяла 14 сентября 2003 года у своей сестры Мии Тайлер семейные трусы ее мужа, чтобы выкроить и сшить такие же трусы своему мужу. Обещаю вернуть не позже 1 числа следующего месяца. Поскольку я, Лив Тайлер, писать не умею, расписку под диктовку писал свидетель - Трент Резнор.» Лив, распишись!
Лив поставила крест.
– Чувихи, вы охопрели.
– Н-ну я п-пошла. – размахивая семейными трусами, Лив двинулась на выход и наступила Маське на хвост. Маська впилась ей в ногу. – А-а-а! Ты на меня соб-баку б-бешеную натгавил! А-а-а, больно! О-о-о, кговь!
– Тю, блин, ты ей на хвост наступила!
Мия намазала стонущей сеструхе ногу зеленкой и перевязала марлей.
Лив прибыла к матери. У нее дома дым стоял коромыслом: миссис Бьюэлл солила огурцы, а ее пятый муж, рыдая, резал лук кубиками.
– Лив, а ну бери мясорубку и крути помидоры… До-о-оченька, что у тебя с ноженькой?
– Б-бешеная соб-б-бака М-мииного люб-б-бовника укусила.
– Моя доча! Будь они все там прокляты до тринадцатого колена! Покажи ранку. И кровушка есть. Щас поедем в больницу, уколы делать от бешенства и от столбняка.
– А я т-т-тгусы пгинесла.
– Молодец, доця. А какой это засранец привел к Мие свою собаку?
– Ее люб-б-бовник стагше ее, гостом как м-мой Снусм-м-мумрик, М-мия сказ-з-зала, он пгодюсег и хоз-з-зяин как-к-кого-то гекогд-лейбла и у него б-б-была своя ггуппа.
– А какая, доча? Может, я его знаю, мудака.
– Это… Nine Inch Nails.
– Не, лично не знаю. Nine Inch Nails – это гомики, про гомиков и для гомиков. Доця, ты созвонись с Мией и узнай, когда этот хахаль к ней заявится, и тоже загляни на огонек. И передай для его собаки кусок мяса, а в мясо иголок позасовывай.
Через пару дней у Лив зажил укус, и она позвонила Мие:
– А к-когда твой Т-тгент к тебе п-пгидет?
– Во-первых, он не мой. Этот кошак гуляет сам по себе. Во-вторых, зачем он тебе?
– Я хочу у него NIN взять п-послушать.
– А трусы когда вернешь?
– Вот т-тогд-да и в-в-вегну.
Трент исполнял свои продюсерские обязанности – пристраивал на MTV клип группы Meat Beat Manifesto. Пристроил по тарифу «ротация раз в 3 дня». Ближе к вечеру ощутил томление внизу живота и съездил в привокзальный переулок, встретился с проститутом, а когда отсыпался после вчерашнего, ему пришла SМSка с зовом Мии.
На подходе к Миину подъезду пересекся с Лив и ехал с ней в лифте. Мия поприветствовала сестру:
– Отдавай трусы…Ну как, сшила?
– Д-д-да, Снусм-м-мумрик носит.
– Я помню, как ты сшила палатку, какие-то трусы у тебя точно получатся.
– Лив, ты шо, палатку сшила? – не поверил Трент.
– К-к-когда я з-з-за Снусм-м-мумрика з-з-замуж в-в-выход-д-дила, он сказ-з-зал, что ни п-п-платья б-б-белого не надо, и чтоб вооб-б-бще м-моих г-год-д-дственников не б-б-было. Я к-к-купила в с-с-сэк-конд х-х-хэнд-де 35 м б-б-болоневой ткани по цене 1 доллаг за метг, сшила п-п-палатку, и п-п-после з-з-загса п-п-поехали в лес на шаш-ш-шлык-к-ки, – после такого напряжения речевого аппарата Лив закурила.
– Лив, я тебе сто раз говорила – у меня не курят!
– Курить – это красиво и сексуально, – ухмыльнулся Трент и тоже чиркнул спичкой.
– Оба на лестницу! Покурите – зайдете.
Лив и Трент покинули квартиру, и дислексичная кинозвезда извлекла из сумки пакет:
– Эт-т-то для тв-в-воей милой соб-б-бачки, – а в пакете лежал кусок мяса – Лив утыкала его иголками по самое не могу. Трент пожадничал, взял.
Пока сестры обсуждали, в каком магазине прокладки дешевле, Трент сидел в позе «казак думу думает» и раздражался, что притащился к этим двум чужим теткам только от отчаяния. Решив для себя, что это был его последний визит к Мие, Трент откланялся.
Подваливая к своему дому, Трент узрел бродячего щенка. Этот двортерьерчик еще вчера погнался за ним и Маськой, жалобно попискивая: «Возьмите меня к себе». Песик кинулся к Тренту.
– Мясом пахнет, да? На тоби, боже, що мэни негоже. Чужого не жалко, – Резнор вытряс из пакета Ливины дары. Щенок проглотил бесплатное угощение и через пару часов истек кровью на помойке.
Пришел день, когда Рара Rоасh вернулись с гастролей. Мия встретила муженька словами:
– Сходи за картошкой!
Супруг повиновался. Близ подъезда его тормознула соседка:
– Стой, родимый! Пока тебя не было, к твоей жене мужик ходил!
– Какой мужик?
– Мелкий щуплый брюнет с большой рыжей собакой!
– Мне сначала не понравился, – присоединилась молодая соседка, выгуливавшая сынка-дошкольника, копошившегося в песочнице, – а потом присмотрелась – очень симпатичный, просто его портит кислое, унылое, отталкивающее выражение лица. За таким выражением никакой красоты не видно.
Дошкандыбал до супермаркета, а там отоваривались соседи сверху.
– Привет, сосед! Прибыл? А к твоей жене хахаль гулял. Так ничего мужичок, пониже тебя будет…
– Знаю, знаю…– муж своей жены приобрел 3 кг картошки, направился в семейное гнездо, только погрузился в лифт, раздался вопль соседа:
– Подождите, не уезжайте! О, сосед снизу возвратился. Пока ты в командировке для дома, для семьи горбатился, благоверная твоя другого привечала.
– Уже сообщили добрые люди…– тут у барабанщика звякнул мобильник:
– П-пгивет, шурин, это я, Лив. Ты Т-тгента Гезнога з-з-знаешь?
– Знатный продюсер. А что?
– А он к М-мие ход-д-дил.
Выгружая на стол приобретение, барабанщик сказал:
– За картохой сбегать невозможно, соседи затюкали! К тебе, Мия, какой-то левый хмырь приходил.
– У наших соседей глаза завидущие. Батя приходил, Лив была, а из посторонних –ну, Резнор был. Мы ж с батей ему собаку отдали, а у него никогда не было, он не знал, как кормить, прививать. Его сосед лабрадорихе костей острых кинул, она заболела, а я лечить помогала.
Женатик успокоился, и пару недель прожили мирно. Но одним пасмурным утром супруг предъявил Мие вавочку на хозяйстве:
– Смотри, и с конца капает! Ты меня заразила!
– Охопрел? Сам с гастролей, черт-те с кем по пьяни валялся!
–Это другие в гастрольный автобус фанаток натащат и веселятся, а я человек семейный, никого не имел, а домой приехал и от родной жены заразился! Дурища ты бешеная, правы были соседи. У тебя даже его словечки! Сама ты охопрела…
Солист Рара Rоасh в гасрольном автобусе насочинял песен, и для записи нового сингла привлекли гитариста Pantera. Эта пузато-бородатая группа – питомцы Резнора с «Ничтожной звукозаписи», а сами старше его. После репетиции Миин муж у него поинтересовался:
– Как там ваш продюсер?
– Нормально. Я своей племяннице про него рассказал, типа, мужик свободный, последний кусок хлеба не доедает, она пристала, типа, познакомь. Говорю Резнору: «Хочешь, познакомлю с племянницей?» А он: «Ну знакомь, у меня сейчас как раз парня нет.» А я при нем ни одного не видел. Да и бабы ни одной. И так втупую спрашиваю: «А сколько у тебя мужиков было? Больше одного?» – «Больше.» – «Больше двух?» – «Больше.» – «Больше десяти?» – «Больше».– «Больше пятидесяти?» – «Больше.» – «Больше ста?» – «Больше ста, а сколько точно, не считал. Да и не запоминал.» Короче, не стал я их знакомить.
У барабанщика Рара Rоасh чуть инфаркт не случился. Пошел к дерматовенерологу. Болезному барабанщику прописали таблетки, уколы, спринцовки и прижигания, а в следующий раз он привел жену.
Пять минут секса, а потом лечиться целый год…