Последнее слово

Константин смотрел в усталые глаза, пытаясь уловить в них хоть какой-то намек на цвет. Они казались то серыми, то водянисто зеленоватыми, то из желтоватых пятнышек образовывался некий хаки. Но вдруг ресницы падали, касаясь кончиками черного пунктира на нижнем веке, и поиск цвета начинался сначала. Такого подвоха в самый последний момент Костик не ждал. Он шел к этому долгие годы, понимая, что рано или поздно его детские шалости приведут к Преступлению и Наказанию, он готовился к приговору и к последнему слову после него. Мало того, он уже давно решил, что это будет за слово, но он оставил себе шанс подумать. И вот теперь, он смотрел в глаза женщины, зачитывающей сложные формулировки, предписанные Законом и Кодексом, в ожидании вопроса, обращенного к нему. Он свято верил в то, что его последнее слово может изменить наказание. Правда, так и не решил, за двадцать пять лет своей жизни, стоит ли искать смягчения наказания, или принять его на всю катушку? От звонка до звонка? И вот такая оказия! Сосредоточиться на решении не удавалось никак.
Интересно, а если бы на месте этой женщины был мужчина? Константин подумал, что было бы наверняка легче. Мужчина бы не напоминал о Преступлении, и тогда решение было бы более чистым, не окрашенным смутными ассоциациями. А еще, у мужчины наверняка не было бы этого пунктира под глазами, и тяжеленных черных ресниц под рыжеватыми бровями.
Константин опустил горящие веки. Те мгновения, которые оставались ему до последнего его слова, необходимо было провести с пользой. Надо было провести еще раз следствие и вынести приговор. Нет, об оправдательном приговоре речи не шло, но смягчить наказание было возможно.
На желтоватом экране век проносились детские шалости, приведшие его в этот зал. Сначала это были всего лишь шалости, и родители умилялись глядя на то, как он совершает то, что потом... Впрочем, не стоит спешить. Тогда он еще не понимал, что делает, но после, когда его сверстники пошли в школы, а он уехал учиться в Англию, сэр Реджинальд очень доходчиво объяснил, что действия Константина (он так и называл мальчика, никак не укорачивая его имени, и старательно произнося на русский манер) преступны изначально. Мало того, они относились к разряду первых преступлений человечества. Константин с благодарностью вспомнил, как сэр Реджинальд старательно оберегал своих подопечных от искусов. Он просто не дал возможности Константину совершить Преступление тогда. Тогда, когда наказание легло бы на плечи его родителей, тогда, когда Преступление легло бы пятном не только на его репутацию, но и омрачило бы репутацию отца. Но сэр Реджинальд не мог навечно спрятать своих учеников за стенами пансиона.
Потом был Йель. Страна знаний, остров науки, кладезь мудрости, но в то же время Дьяволово семя щедро было рассыпано по улочкам студенческого городка, и давало обильные всходы в коридорах общежитий. Да, именно там, Константин теперь понимал это особенно четко, он и ступил на Преступный Путь. Именно там он отрабатывал приемы и методы своего Преступления. Именно там он впитывал в себя вместе со знаниями необходимыми и те знания, которые вели его в это зал. Именно в Йеле он первый раз попытался совершить Преступление. Его замутненный искусом разум не смог противостоять Дьяволу, его вера не смогла противостоять искушению, и лишь случай тогда спас Константина. Но джин вылетел из бутылки. Юноша почувствовал сладость проступка, почувствовал адреналин в жилах, услышал пульс в висках, и тонкое, ускользающее удовольствие от самого действия. Ужас. Но это понравилось, и Константин ждал следующего случая как манны и как кары небесной.
А потом было возвращение на Родину. Был праздник. Были будни. Сейчас Константину казалось что отец, как будто специально проверял его. Он предоставил такую свободу, которой Константин доселе даже и представить не мог. И деньги. Отец давал слишком много денег, что бы сын, так или иначе, подвергся соблазну. Неужели отец так верил в непорочность своего первенца? Константин, проанализировал ситуацию, вспомнил об Оккаме, и получилось… Нет, такого не может быть! Отец сам подтолкнул его к Преступлению? И к тем первым робким попыткам, когда Константин смог избежать раскрытия, да и к более поздним, когда удавалось откупиться от жертвы деньгами. Да это уже было почти Преступление, но крови на Константине не было! Он старательно исповедался, мягко улыбающемуся батюшке, жертвовал «На храм», и спал спокойно, но однажды…
Это произошло три месяца назад. Он перешел ту незримую черту, которая отделяла его проступки, от Преступления. Константин оказался отмечен кровью. Тогда он колебался не долго. Он сразу отправился с покаянием в храм, и отец Викентий признал его грех, наложил епитимью и велел прийти в этот зал. И Константин пришел, вместе с потерпевшей.
Из оцепенения его вывел голос потерпевшей. Всё, время вышло, остался только вопрос, ответ на который, определит тяжесть наказания. И Константин решил, что пощады просить не будет.
- Ахатов, Костантин Вячеславович! Согласны ли вы, взять в жены Семенову Марию Николаевну?
- ДА!