изюм в шоколаде

Мужчина, для которого я покупаю пуховое одеяло, тапочки и изюм в шоколаде, живет в Иерусалиме. До недавнего времени я называла его молодым человеком, а – в приступах собственности – моим молодым человеком, но сегодня, проснувшись в своей комнате одна и увидев у шкафа сложенное в несколько слоев, запакованное в огромный пакет, купленное вчера вечером пуховое одеяло, я поняла, что речь идет о мужчине. Всё о том же. Который - живет в Иерусалиме. Один.

В Стокгольме я разыскивала дом Карлсона, дом, на крыше которого в воображении Астрид Линдгрен стоял дом одинокого мужчины в самом расцвете сил. Прохожие не понимали меня, удивленно пожимали плечами. В лучшем случае, они слышали о Пеппи, Пиппи, но Карлсон....
- Вы ищите дом президента? – спросила у меня возраста тридцати двух лет красивая с типичной шведской внешностью женщина
- нет, Карлсона, который живет на крыше
- это же детская сказка, не так ли?
- да, именно. Дом того Карлсона, который дружил с Малышом, с младшим сыном из семьи Свантесонов.
- но это же был самый обыкновенный дом на самой обыкновенной улице, - улыбнулась она мне, первая, знавшая о существовании дома одинокого мужчины.

Одинокие мужчины живут в особенных домах. Ничего нет обыкновенного в иерусалимского камня доме на маленькой кривой улочке у леса. И ничего обыкновенного нет в квартире-комнате, стены которой – книги. А те, которые не стали книжными корешками – зеркала и глаза, огромные глаза красивой женщины.

Одинокие мужчины, даже те, которые не забираются на крыши, и даже те, у которых пропеллеров – нет, очень похожи на Карлсона. Они появляются, когда уже устаешь их ждать, с ними хорошо, с ними необыкновенно хорошо. С ним. Я не знаю других мужчин, кроме того, который живет в каморке, как он называет свою квартиру-комнату, в некоторой каморке у леса в старом иерусалимском доме, обыкновенно-необыкновенном, на одной из иерусалимских улиц.

Он останавливает машину у дома. Выключает радио. Забирает телефон. Выходит из машины. Открывает дверь заднего сидения. Достает сумку. Вешает ее на плечо. Звонит телефон. Уже с телефоном у уха он идет к дому. Одинокий мужчина, который знает о привилегиях быть одиноким.

- посмотри наверх
- на небо?
- на крышу
- здесь много. Крыш. На какую?
Он еще не вошел в подъезд. Крыш вокруг – чуть меньше, чем звезд на осеннем небе.
- твоего дома
- ты там? Хочешь, чтобы я поднялся?

- Хочешь, чтобы я поднялся?
Он звонит мне вечером, подъезжая к моему дому.
- Хочешь? Или сразу пойдем? Мне подождать?

- Может быть, остров Сёдер?
- а что там?
- там жила Астрид Линдгрен.

По ночам он закрывает дверь своей квартиры и выходит на улицу. Чтобы ехать на работу. Открыть машину. Бросить сумку на заднее сидение. Сесть за руль. Включить радио. Установить телефон в гнездо громкоговорителя. Не знать, когда в следующий раз будешь дома. И что в часе езды от твоего дома тебя ждет пуховое одеяло, изюм в шоколaде и я.

8.11.2006