Еще одна новогодняя сказка. для взрослых

Отмечать было особенно нечего, но и повода не отметить, тоже не было. Ожидание неизбежного чуда или праздника наполняло воздух, переделывало под себя реальность, как и всегда выданную нам ощущениями.
Маленькие чудеса происходили как бы сами собой и оставались незамеченными на фоне грядущего Чуда. Уместная рядом с полуполной пепельницей, полупустая бутылка коньяка, с непривычки, робко вдыхала слегка продымленный воздух, казалось, солнце, спрятавшееся в ее внутренностях, оживает и вот-вот взойдет над столом. Солидный сыр брезгливо жался к краю тарелки, сетуя на близость мерзкой кислятины, ощущаемой как дольки лимона вальяжно раскинувшиеся на бархане песка.
Дым, кокетливо танцующий вокруг длинноногой пустоголовой рюмки, распустил хвост, просунув его через горящую сигарету, и помахивал его кончиком где-то между седеющими усами и бородой скрывшими лицо до морщинок, сложившихся в иероглифы обозначающие «пятьдесят шесть», вокруг стального цвета глаз.
Взгляд этих глаз двумя неощутимыми ниточками упирался в оконное стекло, где вот уже несколько минут, не стесняясь их присутствия, вырастал причудливый завиток. Он прибавлял веточку за веточкой, видимо желая поскорее закрасить все стекло, и понежиться в безделье.
Причудливая веточка, бежавшая по прямой в сторону правого штапика, закрутилась в улитку. Ей помешала еще одна пара ниточек, уходящих куда-то в прозрачную светлую темноту за стеклом. Эти ниточки были прямей и тверже, они вели к паре удивительно похожих на те - над бородой – глаз. Пожалуй, только цвет поярче, да иероглифы вокруг еще не сложились в цифры, а скорее во фразу: «я люблю улыбаться».
За окном тоже происходили чудеса. Мороз хватал за крылья огромных снежных бабочек и, дунув, превращал их в искрящиеся звезды, не падающие вниз, а танцующие в фонарном луче подо что-то из «Щелкунчика», звучащее только для них.
Ходики на стене скрежетнули, зацепившись, как всегда, неуклюжей минутной стрелкой за исцарапанную часовую. Напряглись, и, отстав от остальных, перетащили время в следующие сутки. Их тихий стон произвел непростительно громкий в чудесной тишине шум, и тут же четыре ниточки, превратившись в острые копья, торчащие из-за круглых серых щитов, впились в побелевший от смущения циферблат. Встретились, зацепились, переплелись, сказав некое волшебное заклинание, и все вокруг пришло в движение. Дым моментально спрятался в угол, пустые головы длинноногих красавиц наполнились воспоминаниями о кавказском лете и сложными философскими рассуждениями, они даже коснулись друг друга в восторге от собственной мудрости, желая поделиться ею друг с другом, но, впрочем, их головы быстро пришли в нормальное пустое состояние, а спесивый сыр хрюкнул вслед удаляющимся лимонным долькам.
Стареющий мужчина внимательно посмотрел за окно – больших мух уже не осталось, а звездочки закружились подо что-то торжественное из «Аиды» - перевел взгляд на сына и кивнул. Сын кивнул в ответ, и, стараясь не нарушать чудесной тишины, не в пример бессовестным ходикам, прошел темным коридором в комнату.
Ночник из угла осветил желтоватым светом курносое личико с розовыми щечками и подрагивающими в такт сну ресничками, скрывающими за собой пару все тех же стальных глаз, с иероглифами – «я не устал удивляться». Мужчина подошел к кроватке, поправил не сбившееся еще одеяло, придвинул стул и сел, глядя на родные закрытые сном глаза.
Его мысли то скользили совсем рядом, то убегали далеко, то еле ползли, то летели и лишь одна назойливо вертелась в центре. Однажды мужчина поклялся никогда не лгать своим детям, и вот завтра, в это же время он положит в кроватку подарок, а утром соврет. Невольно мысль стала приобретать лицо с белой бородой в алом тулупе и рукавицах. «А, кстати, - подумал мужчина, - зачем Морозу рукавицы?»
Вдруг глазки за ресничками забегали, ручки шевельнулись, и мужчина еще раз поправил, теперь сбившееся, одеяло, а мысли вымыла из головы огромная теплая волна любви. И в этот момент …
Он даже не сразу понял, что произошло. Просто свет ночника стал золотым. Звездочки за окном замерли, слушая затянувшуюся на долго ноту. Тьма на мгновение стала светом, и на плечо легла рука в алой рукавице.
«Так вот зачем рукавица! – взрослое сознание строило баррикады, защищаясь от чуда, - рука-то холодная! Так это не для него, а для нас, то есть для детей, то есть для нас детей…» Мужчина обернулся.
Из сияющего луча ночника тянуло теплым морозом, и текли два ручья Добра из светящихся глаз над белой бородой. Ручьи зацепились за ниточки, обогнули стальные щиты и хлынули внутрь, согревая жарким добрым морозом. На миг они засветились, и в этот миг мужчина увидел, как в его душе появилась новая частичка, пронизанная добрым морозом. Он закрыл глаза, чтобы лучше рассмотреть ее – да он стал Его, или Он его частью. И вдруг… все кончилось. Осталась радость и облегчение, метнувшееся за веником, что бы собрать осколки назойливой мысли.
Мужчина снова прошел темным коридором и глянул в глаза отца. Снова глаза поговорили:
- Ну?
- Да!- и еще какую-то магическую формулу, от которой все пришло в движение.