Олди Генри Лайон. Орден святого бестселлера, или в

Новая книга харьковских фантастов посвящена тайнам литературного творчества. Герои спорят о настоящем романе: на сорок, а то и семьдесят авторских листов. Где сегодняшние Гюго, Голсуорси, Фейхтвангер… Дюма, наконец?! Где они? Наши, сегодняшние?! Сейчас роман – это максимум четырнадцать-пятнадцать листов, безбожно растянутых версткой. Чтоб человек за вечер проглотить мог. И забыть через три дня. А вы попробуйте «Собор Парижской Богоматери» за вечер осилить! А? То-то же! Это ведь Книга. С большой буквы. И через год помнишь, и через десять. Возвращаешься, перечитываешь… Фильмы снимают, оперы…

Где многослойность, где разветвленность сюжета, отступления, размышления? Где полифония? Словно на эстраде: остались только простейший ритм и мелодия. Пусть ритм «заводит», и мелодия славная. Чудесно! Но где импровизации, соло, оркестровки, экзотические аранжировки? Где душа, я спрашиваю? Где гармония?!

Роман умер. Сейчас романом называют повести. Скоро рассказы назовут…

Всегда можно наковырять литературных «блох» у самых великих:

- Робинзон Крузо в романе Дефо, приплыв голышом на разбитый корабль, вскоре набивает сухарями невесть откуда взявшиеся карманы.

- Герой Вальтера Скотта весь день и всю ночь скачет между деревушками, расположенными в десяти милях друг от друга.

- В. Гюго в «Соборе Парижской Богоматери» пишет главу «Рассказ о маисовой лепешке», в то время как действие книги разворачивается задолго до открытия Америки.

- Вес Тараса Бульбы определяется Н. Гоголем в 20 пудов (327 кг).

- Рецепты и способы изготовления пороха, а особенно пироксилина и нитроглицерина, описанные в «Таинственном острове» Жюля Верна, нереальны.

- Ф. М. Достоевский в «Идиоте» пишет: «десять тысяч лиц, десять тысяч глаз». Еще читаем у Федора Михайловича: «В комнате стоял круглый стол овальной формы». Тургенев выдал следующее: «Она даже бровью не повела и, когда он от нее отвернулся, презрительно скорчила свои стиснутые зубы…»

Да, разумеется, мы понимаем: Достоевский велик не десятком тысяч одноглазых лиц, Тургенев примечателен не скорченными зубами, Дюма прекрасен не историческими ошибками, а Гоголь безумным весом Тараса скорее всего хотел подчеркнуть мифологически-метафорический склад повествования.

Но тогда давайте мерить всех по гамбургскому счету и не приставать к современным писателям с обвинениями, прощая те же самые грехи гениям прошлого.