Ангел с сигаретой

Чай не помогает, кофе тоже, каждая клеточка ждет, и в теле и в мозгу все мучается. Хочется почувствовать боль, чтобы понять, что еще не умерла. Кусаю губы и руки – остаются синяки, следы ожидания. Делать ничего нельзя, тело обездвижено, мысли застыли на одном объекте и картине, эта картина ты. Ноги отталкиваются от холодного паркета, и я кружу на кресле по комнате, запрокидываю голову, и свет от лампочек заливает белым светом все сознание, но твои глаза горят ярче этого света.

Сколько себя помню, никогда не влюблялась в своих одноклассников и однокурсников, это всегда проходило мимо меня. Я только со скукой выслушивала Люськины вздыхания о том, какой красавец Леша из 302, и какая татушка у Гены с парикмахерского отделения, а Слава мастер пирсинга и у него проколот член. А я не видела ничего в этих мальчиках с глазами пустыми как блюдца и одной единственной мыслью, как бы, где бы и с кем бы? Я влюблялась в мальчиков, прямо скажем странных.

Ванечка был танцором, отчего за ним прочно закрепилась репутация гея, из за его привычки носить узкие штаны и приталенные светлые рубашки, и длинные волосы. Глазищи у него были голубые, голубые, а губы тонкие, твердые – решительные…
Ванечка умер весной…Через два года с нашего знакомства.
Я запомнила о нем все, его черную собаку – ротвейлера Алю, это я дала ей такое имя, запомнила его жесты и голос, запах…
Сидя на подоконнике, я терялась, растворялась в темноте вокруг себя, мир вдруг суживался до размеров кухни, и слышны были только глухие удары сердца. В комнате чернота и за окном черные просторы до горизонта. Меня и улицу разделяло стекло, холодное, оно обжигало мне кожу, пронизывало насквозь, и будто от этого холода немеет тело. Представляю себя воздушным шариком в руке ребенка, а он неожиданно разжимает руку, и ты улетаешь в небо в полной прострации, наша судьба как ребенок играет с человеком как с воздушным змеем…
А там за этим обжигающим стеклом город - твой город. С одинокими домами, грязными улицами и дымом труб. Ты стараешься отгородить себя от его города, ты его сейчас ненавидишь, потому что каждый дом напоминает о нем и кричит всем существом о потере. Я запиралась в квартире, не подпуская к себе не одной его частички, и слезы стекали по стеклу.
У Ванечки есть старший брат, и иногда я встречаю его на улице, и мы отворачиваемся друг от друга, как будто не знакомы, потому что вспоминать больно и не нужно. Иногда я вижу Алю и его папу. Алечка смотрит на меня своими грустными собачьими глазами и все понимает…

Не помню, кто дальше шел за кем, помню друга Ванечки, с которым мы познакомились на похоронах. Сука он, его друг. Нажрался и начал говорить, что влюблен в меня с пятого класса, хорек! Таскался он за мной до второго курса, мои друзья называли его Миша-маньяк. Он позвонил мне и сказал, что покончит из-за меня с жизнью. Я не поверила. А этот дурак нажрался таблеток и его увезли в больницу…
Шум в голове становился все явственнее и явственнее, а перед полузакрытыми глазами плыли огни. Я чувствовала холод, холод тела и души, она была ледяной, и не подавала признаков жизни, от этого было страшно. Словно в груди застыл осколок айсберга, а внутри меня был Ледовитый океан. От сидения на каменном парапете ноги затекли, руки и даже голова стала чем-то неподвижным. Будто вся я представляла не человека, а зимнюю статую, остались только глаза, до которых холод еще не добрался, и жалкие остатки съежившегося мозга…
Вода передо мной напоминала застывшую, блестящую от огней бронзу. Но время от времени она колыхалась, создавая впечатление движения. Я уже будто и забыла, как это двигаться, так долго сидела на этой набережной с огромными черными в ночи и зеленоватыми от плесени днем конями, стоящими на дыбах.
Завтра я могу заболеть, скорее всего, так и будет, могу попасть в больницу, но мне все равно. Могу встать и пойти домой, но мне все равно…
Мне только важно не потерять тебя, и поэтому я могу всего лишь тупо сидеть, не вставая с места. Хоть ты и дерьмо, но потерять тебя я не хочу, потому что ты человек. Мобильный безжалостно обрывает мои атрофировавшиеся на морозе мысли.
- Ирка, где ты!!! Это Вадим, все будет хорошо, врач сказал …….…пиииииииииии………………………….
Трубка падает из рук на ноябрьский снег, а в сердце начинается плавиться…Я приехала и согласилась стать на время его девушкой, это время затянулось на полтора года, и мне уже было похуй.

Своего бывшего одноклассника я встретила в ночном клубе, и сходила с ума, бегая на свидания в 30 градусный мороз. Я тащилась от его красивых рук с длинными пальцами, от огромных глаз, от мелированных стоящих торчком волос, от того, как он красиво курил, стряхивая пепел, опустив ресницы…Его, звали Паша, как выяснилось вследствие это был № 1, после него последовали № 2 и 3, но тогда я о них ничего не знала.
Мы лежали в темноте, и смотрели любимый фильм… ТЫ…Человек с большой буквы…
Мы лежали в той же темноте, и она казалась мне мягкой…
Мы лежали на старом диване, и ты курил…
Мы лежали обнявшись…
Мы лежали, и ты гладил мои руки, и твои губы целовали волосы…
И так как ты меня касался - ни касался никто. И только с тобой я ощущала себя счастливой и нужной.
Мы лежали…
Но ты исчез, сгинул из моей жизни, если честно я так и не поняла почему. Было больно… и очень холодно…Любовь была лишь беззвучным эхом, сталкивающимся с преградой в твоем сердце…
Было больно разлюбить тебя, потому что твоя теплая рука еще сжимает мою ладонь. А мне так нужно, что бы кто-то шел рядом. Знать и до конца верить в любовь…
Любовь-это розовая обертка, скрывающая страдание и боль. Когда мы любим, то превращаем реальную действительность в самообман. И нам приятней обманывать себя, нежели других, поэтому мы продолжаем любить…
Только твоя любовь кончилась, сгорела костром, и медленно истлела в пепел. А я тогда не знала, как с этой любовью жить?...
Хотелось уйти и забыть это теплое осеннее солнце, которое грело нас. И желтоватые листья, трепещущие на деревьях, поющие грустную песню, а облака несутся, обгоняя самолеты, на ярко-голубом небе…

И я ушла и забылась и пошла на курсы, чтобы поступить в институт, и рисовала целыми днями и читала запоем. И тут на курсах я встретила Лешу - красавчика, эта кличка приклеилась с первого взгляда, когда я подняла голову на его 1.80 высоту, а он опустил голову на мой 1.60 и улыбнулся своей фирменной ухмылкой и я сказала – ты будешь мой!
Мы гуляли по Петергофу, красивой, новой весной, и ты держал меня за руку, чтобы я не упала на шпильках, а я вдыхала запах залива и была счастлива…
Но ты был гуляка, прожигал дни, деньги и жизнь, но как назло оставался таким же красавчиком. Ты исчезал, а я звонила, и ты был пьян, но потом звонил и извинялся, потому что любил…
А меня охватила сладость победы - победы над тобой…Столько усилий было приложено, столько надежд потрачено в пустую, сколько недоспанных ночей, сколько чашек горячего кофе?
Слова летели из сердца и застревали где-то в районе горла. Вот, наконец, ты так рядом, что дотронуться до тебя ничего и не стоит. Но не надо…
Сладость проходит, и во рту так горько, как от дурацких таблеток. Как слепой котенок каждый раз тыкаюсь мокрым, холодным носом в чужие души, и нахожу там такой же отталкивающий холод, и негде согреться…
Согреться?
Я позабыла, а может, никогда и не знала это тепло, тепло любви, согревающей не только тебя. Вместо этого меня капля за каплей, словно пустой сосуд заполняло разочарование, то, что было столь близким и желанным, и, казалось бы, любимым, вблизи оказывалось очередной пошлой ложью и гадким безразличием.

Я встретила тебя снова через полгода. День не заладился с утра, было лето, жара, в метро ноги отвратительно прилипали к кожаным сиденьям и оставались мокрые следы, когда встаешь - жуть. Ладно, думаю все окей, вышла на своей станции и забегаю в дешевый, обувной магазин и тут вдруг мой бывший красавчик, накаченный – вот черт, он меня заметил – Леха. Ну ладно думаю снова, я вроде в ударе – отличное модное, голубое платье, шпильки, декольте, отличный макияж, вообщем весь парад.
- О, привет!
- Привет!
- Что за покупками? Как дела? – улыбаешься ты
- Отлично, да за шлепками зашла, завтра на юг уезжаю!
- Я тоже, вот совпадение.
Ну и т.д. Он уходит, ссылаясь на дела. На глаза наворачиваются слезы, Леха, как с обложки мужского журнала, говнюк! Я достаю сигарету и закуриваю…

На первом курсе (я все-таки поступила в институт, причем почти с лучшими баллами) я обзавелась двумя поклонниками, один был отвязным рокером, второй ценителем Сальвадора Дали и всего сюрреализма. Оба они не блистали внешними данными, зато блистали умом. Рокер перечитал кучу книг, и мог цитировать «Мастера и Маргариту», и пересмотрел весь репертуар «Коммисаржевского» театра, ценитель знал кучу художников, на почве чего мы и сошлись. Вообщем с интеллектуальным общением у меня было все в порядке – я ходила то в театр, то в картинные галереи и Русский музей.

На втором курсе меня потянуло на репперов, непонятно с какой стати? Тогда я и познакомилась с Яриком и его компанией. Тусовались они все в каком-то репперском притоне. Ярик был богатым, его друзья тоже, один был негр - Рашид, второй с дредами, который всегда сидел и пялился на мою грудь. Меня это бесило, Ярика тоже. Мне нравилось смотреть, как он вылезает на сцену и начинает читать реп для меня. Мне льстило.
Квартирка у него было высший класс, сев на диван или в кресло можно было утонуть. Единственное я ни черта не понимала из его разговоров о каких-то чуваках, как он выражался и прочей фигне.
Еще он ставил реп - спектакль «Ромео и Джульетта», он был типа Ромео. Вообщем то на этом его достоинства заканчивались.
А через месяц он подсел на наркотики, и я тихо исчезла,…Он вроде вылечился и снова читает реп, но я уже не хочу слушать…

Тут-то у меня и поехала крыша, я связалась с малолеткой, он был младше меня на два или три года, точно не помню, это был Паша №3, второй пролетел где-то давно. Теперь я поняла, чем он отличался от других, и почему я его так полюбила. Это пришло ко мне словно озарение, ослепление, один лишь его взгляд. Он смотрел на меня, да. Но не так как это делали другие: с похотью, смехом, превосходством, развратом и вожделением, осмеянием в глазах. Он смотрел нежно, робко, словно из подтишка, и взгляд его был чистым как летний ручей, заботливым, ласковым, не читалось в нем желания обладать, а лишь смиренное наблюдение. Он не желал меня соблазнить и заманить и ожидал это меньше всего. Но было одно «но», он жил в другом городе…

А я встретила Сашу. Саша был почему-то загорелый поляк, почему-то работавший на горнолыжном склоне.
Телефонный звонок оканчивается, и в окошке мобильного горит оповещение. Сколько же ждать его, он обещает перезвонить, как будет дома, десять, пятнадцать минут???
Я закрываю глаза и представляю его, вот он спешит по улице, шаг, за шагом, отбивает время, один, два, три…
Огни витрин отсвечиваются на твоем лице, ты разглядываешь знакомые тебе вывески.
Пешеходный переход, машины, словно по мановению замирают, у белой черты, а я в своем сознании подгоняю тебя ближе и ближе к дому, к заветному телефону, чтобы услышать твой голос. Он закрадется мне в ухо, и через него растечется по всему телу, позволяя ощутить тебя ближе…
Ты идешь напротив кондитерского магазина, заворачиваешь за угол, я уже вижу твой дом.
Осталось совсем чуть-чуть третий подъезд, четвертый этаж, двадцатая квартира. На двери у тебя домофон, и ты еще задержишься, роясь в карманах, где все вверх дном. Лифта у тебя, зато нет, и я слышу, как твои ноги стучат по ступенькам.
Вот ключ поворачивается в замочной скважине, и мое сердце начинает биться быстрее…
Правда это еще не все, сейчас ты размотаешь шарф, скинешь сапоги и пальто прямо на пол, босиком пробежишь в ванную и вымоешь руки любимым медовым мылом, и потом от тебя еще долго будет пахнуть пчелами.
Сейчас ты возьмешь трубку и, набирая заветный номер, будешь доставать огромную синюю чашку, чтобы заваришь ромашковый чай…

…Это, кажется звонок? Я резко поворачиваюсь, и быстрей хватаю трубку, говорю хриплым спросонья голосом:
-Алле?
-Привет,- раздается радостный голос поту сторону города,- что тебе приснилось? Готов поспорить ты спала!!!- торжествуешь ты.
И я тоже торжествовала, когда говорила ему, что мне снился он…

Так прошло две недели, и ты тоже пропал, ты сказал:
- Рина, я тебе позвоню,- и исчез…

Они никогда не уходили от меня просто так, не оставив напоследок ничего кроме горьких воспоминаний. Каждый из них оставлял мне частичку себя, хоть я и отдавала им себя целиком. Странно сейчас соединять цепочку рваных воспоминаний, чтоб вспомнить их «подарки». Столько времени прошло, а я полюбила грязные танцы, осень, сигареты, старые фильмы…
Каждый раз, шагая по цветной листве или сидя в потертом кресле, уставившись в экран, вспоминаю свою любовь, первую, а может горькую, или наоборот страстную, как в киноленте. Вспоминаю и знаю, какой бы эта любовь не была, она никуда не исчезает, а живет в моем сердце, как кассетная запись, наслаиваясь одна на другую, и составляет одну большую песню …

И вот девять дней назад я встретила тебя. Ты называешь меня малышка, мне это нравиться, я называю тебя котенком, потому что ты мягкий и милый. Но опять есть одно «но» ты бабник!!! И все по кругу, как меня это бесит…

Так ОНА шла и думала, и лето было это или зима, ей всегда приходили в голову подобные мысли. Как не старалась она, это всегда кружилось в ее голове. Ей даже нравилось…
А ОНА все шла и так же думала и в марте, и в апреле, и в августе, и в сентябре!

ЕМУ нравилось, как солнце просвечивает сквозь золотистые пряди ее волос. Не знал он не имени, ни сколько ей было лет, только знал про чудесные глаза цвете меда и мягкий голос, напоминающий ему сладковатое вино. И еще он знал, что у нее были восхитительные сладковатые духи, и всем видом она напоминала солнечный летний знойный день. Глаза ее все время менялись, были то прозрачными – болезненными, то с буроватыми крапинками - вспышками на солнце…Ангел с сигаретой…Но она не знала, что он любит ее, она всегда любила не тех, и не так…