Павел Крусанов Бом-бом

Павел Крусанов «Бом-бом»
(рецензия)

Писателям, начиная где-то с конца 19 века, почему-то стало сильно не хватать окружающей действительности для выражения своих мыслей. И они решили «раздвинуть горизонты», введя в повествование на равных правах с реальным иррациональное, мистическое. «Укус ангела» и «Бом-бом» Павла Крусанова являют собой пример продолжения эволюции этого процесса. В этих романах автор предстает скорее как мистик, и реальность становится не основой, а всего лишь дополнением.
«Бом-бом», по моему мнению, самый «сильный» роман Крусанова. И весьма печально, что читающая публика так и не смогла по достоинству оценить его. Возможно, сказалось не совсем удачное название или не достаточно продуманная стратегия издательства по его продвижению (если она вообще существовала). В любом случае, Павел Крусанов – это идеальная кандидатура для раскрутки европейского брэнда.

Так о чем же этот роман? Я бы сказал – об ответственности. Только у каждого она бывает разного уровня. Чаще всего ограничивающаяся узким кругом близких и родственников. Род Норушкиных несет ответственность, ни много ни мало, за судьбы России.
На земле существует семь башен сатаны, по числу главных ангелов, сошедших с неба на землю, чтобы возлечь с дочерьми человеческими, а сынам человеческим открыть то, что было скрыто, и соблазнить их на грехи. Потому они не в небо, а в землю смотрят. Две из них находятся в России. За башнями исправно надзирают бродячие колдуны, демонопоклонники, которых называют убырками – по наущению лукавого убырки в свой срок насылают через эти пасти преисподней на белый свет чёрные беды.
Башня же, находившаяся в родовом имении Норушкиных – Побудкине уже давно была очищена от скверны и издавна не злу, но борьбе со злом служила. И обязанность во все времена Норушкиных мужского пола была - нечисть до башни той не допускать.
Роман живописует историю этого рода на протяжении нескольких веков. Не все, но многие из них в трудные времена по внутреннему зову спускались в подземелье и звоном колокола «будили» русский народ. Возможно, именно этой башне мы обязаны и восстанием декабристов и победой в последней кровавой войне, не считая прочей мелочи, типа дефолта, когда в нее по лазу пробрался хорек.
Плата за звонарство – невозвращение. И только на последних страницах романа мы узнаем, что же случилось с рискнувшими спуститься вниз.
Отдавая дань «Женщине французского лейтенанта» Фаулза, Крусанов приводит два финала в зависимости от того «орлом» или «решкой» упадет монета главного героя. Хотя, второй финал – закладка входа в башню, по сути своей, всего лишь временная отсрочка от неизбежного.
***
Рано или поздно роман этот прочтут и поставят на полку рядом с лучшими образцами русской литературы. Поставят за тот цельный мир, который создал своим воображением автор, и в который погружаешься с головой. Поставят за прекрасный, сочный русский язык.

«На краю просеки большие чёрно рыжие муравьи с отменно учреждённой иерархией наладили огромный муравейник. Норушкин мельком, кое-как подумал о безупречном общинном порядке букашек, который обеспечила им его непостижимость изнутри, из недр фасеточного глаза, – природа не может позволить муравью осознать свой шесток, ведь следом за осознанием положения, как правило, следует бунт. Он вспомнил, что спецы говорят, будто муравьи солдаты убивают на своём пути всех, кого в силах убить, и никогда не бегут с поля боя, стоят насмерть. «Интересно, – подумал глубже Андрей, – что господина Бога печалит больше – Курская дуга или вседневная пожива этих вот козявок?» Быть может, прав Ориген, узревший душу не только в человеке, но и во всяком звере и даже, кажется, в стихиях, звёздах и луне? Тогда выходит – для Творца здесь нет различий и смерть жука ничем не безобидней раздавленного танком ополченца, иначе вслед за Хлебниковым надобно признать, что господин Бог – только Бог человеков, а у всех прочих тварей – собственные боги. Полосатые у тигров, усатые у таракашек. Или, скажем, у пауков – осьминогий бог сидит на вселенной, как на мировой паутине, и чувствует всё её трепетание... Иначе получается – Бог есть, но Его мало – на всех не хватает. Зачем то обобщая факт встреченного муравейника, Андрей решил, что так же вот, поди, и люди – томятся, маются, а изнутри не могут понять природу той мощи, чья подспудная давильня определяет логику их жизни. И в этом человек ничем не лучше муравья, которому не распознать руководящую им волю, назови её инстинкт, судьбина, разум или мания. В конце концов, разве может человек представить, как судило бы о нём существо, которое наблюдало бы его так, как сам он наблюдает муравьишек? «Хорошо ли муравей исполняет свою роль? – размышлял Норушкин. – Куда как хорошо, да что там – безупречно. На человеческий, конечно, взгляд. А на свой, муравьиный, он, возможно, халтурит – не во всю мощь стискивает жвалы, атакуя превосходящие силы дебелой гусеницы. То же и с людьми – извне, снаружи, так сказать, человек отменно исполняет своё предназначение, ну а мера недоисполненности вполне может быть описана термином «не во всю мощь стиснул жвалы»...»

Поставят за огромную эрудицию автора. За то, что, закрыв книгу, испытываешь сожаление только об одном – что не ты ее написал.