Друг

Впервые она появилась, когда мне было всего четыре года. Воспоминания того дня до сих пор стоят перед глазами. Туманные и отрывочные они часто являются во снах и тогда я с криком просыпаюсь.
Она никогда не была добра или снисходительна, что совершенно не удивительно. Тем не менее она всегда приходила, никогда не оставляя меня надолго. Будто я могла убежать!
Высокая стройная фигура задрапированная в длинный черный плащ, казалось всегда стояла за спиной, а если я начинала сомневаться в ее присутствии она яростно врываясь в мою жизнь с жестокой безразличностью напоминая о себе. Позже, значительно позже она стала моим другом…единственным. Я не смела противиться ее дружбе, со страхом и ненавистью встречая ее каждый раз, надеясь, что она все-таки пройдет мимо, но она никогда не забывала меня. Не позволяла забыть мне.
Когда мне было 4 года она забрала отца, самого родного, самого близкого мне человека. Тогда я впервые увидела ее, но еще не поняла.
Девушка лет двадцати появилась в доме из ниоткуда. С выражением собственника она облазила всю квартиру, залезла в каждый угол, перерыла все вещи. Я не понимала. Мне было четыре. Странная гостья лишь заинтересовала меня, но страшно не было…тогда не было. Она долго, что-то искала, а потом испарилась. В буквальном смысле растаяла в воздухе. А на следующий день отца не стало…
Мама плакала, дедушка ее успокаивал. Саша, старшая сестра заперлась в своей комнате и, я думаю, тоже плакала. А я с любопытством рассматривала вчерашнюю посетительницу, которая с хозяйским видом сидела в папином кресле. Она улыбалась. Я тоже. Она была очень красивая, эта девушка. Длинные густые черные волосы мягким ореолом окружали лицо, охватывали плечи, струились по ногам, достигая щиколоток. Лицо ее было совершенно белым, губы ярко-алые, глаза бездонно-серого цвета. Она была ослепительна, потрясала не реальной, не живой красотой. И она улыбалась. И в этом было что-то пугающе страшное, но тогда я не заметила.
На мои вопросы: «Куда делся папа», никто толком ответа дать не мог, да и не хотел. Меня пичкали обещаниями, что он скоро вернется. Я верила. Потом спрашивала опять и опять получала тот же ответ. В такие дни мама плакала. Я больше не задавала вопросов. Я поняла, что он не вернется. Единственное, что меня продолжало мучить, так это куда он ушел и почему.

Ответ я получила через три года. Незнакомка снова появилась в нашем доме. Вернувшись из школы, я обнаружила ее у зеркала с маминым любимым гребнем. Когда она меня увидела, то улыбнулась и тогда эта улыбка не показалась уже такой привлекательной. Мне впервые стало страшно. Но еще не по-настоящему, только смутно, тревожно, боязно и неожиданно холодно внутри, там, где говорят, находится сердце. Мне не понравилось, что она взяла гребень. Я рассердилась и отняла его. После того как ушел отец, мать стала для меня намного ближе, было обидно, что какая-то тетка трогает мамины вещи. А она разозлилась, я это почувствовала. Думала, она начнет кричать, но она лишь опять улыбнулась, что было намного страшнее.
На следующий день мама не вернулась с работы. Пришел дедушка, очень грустный и какой-то старый. Он все время молчал и постоянно обнимал нас с Сашкой. Сестра что-то поняла, но мне ничего не сказала. Мне было семь лет и я многое знала, чего не знала раньше. Я спрашивала где мама, и получила знакомый ответ. Но мне было семь и я добилась правды.
-Мама умерла…
Страшное слово, жуткое, холодное, как ЕЕ улыбка. Я тоже многое поняла. Даже больше, чем дедушка. Я знала почему ушла мама, я знала из-за кого.
Мои первые похороны. Раньше никогда не видела мертвых людей. Мама лежала в черной коробке в своем любимом платье и не двигалась. Это уже была и не мама вовсе, даже не похожа на нее, только чуть-чуть, отдаленно, но я не чувствовала, что это она. Сначала даже решила, что меня обманули.
-Это не мама, - мой тихий голосок прервал завывания священника. Взрослые, кто с недоумением, кто с сочувствием, а некоторые с раздражением смотрели на меня. Пытались успокоить, сначала ласково, затем настойчивее, а я все громче, со слезами на глазах повторяла:
-Не мама, не мама, это не моя мама!!!

…В течение года я видела только белые стены и людей в белых халатах, да изредка деда. Мне говорили, что у меня нервный срыв, что меня надо лечить, что смерть матери сильно повлияла на мою психику. Много пустых и ненужных слов. Это не моя мама. Глупые, они не понимают, ОНА ее забрала.
Людям в халатах не было до меня дела, они приходили, давали лекарства, уходили. Со мной разговаривала только нянечка – старушка, убиравшая в коридорах. Заглядывала в палату, приносила сладости. Я привязалась. Она рассказывала много интересного. Знала много сказок. У нее были свои внуки, они тоже любили сказки. Нянечка часто рассказывала про свою жизнь. Иногда было весело – она говорила о внуках и их проделках, иногда грустно и скучно – нянечка вспоминала свою дочь и говорила много взрослых вещей, которые я тогда не понимала. Ясно было одно, что дочь не позволяла видеть внуков, но почему? Няня не рассказывала, только хмурилась и продолжала ругать дочь, или просто уходила, порой не прощаясь. Она была странная, непривычная и поэтому интересная.
Через год появилась другая нянечка. Та со мной не разговаривала, молча мыла полы, не замечая меня…или делая вид, что не замечает. Я спросила доктора, куда ушла моя нянечка. Он притворился что не понял, он никогда ничего не рассказывал, только спрашивал как я себя чувствую и назначал лекарства. Позже из разговора медсестер я услышала, что няня, моя няня умерла.
-Смерть от сердечного приступа!
-Да ты что! А казалось такая бойкая старушка!
-Видимо не такая крепкая…
-Что ее семья?
-Ее дочь уже три года здесь лежит. Мужик ее бросил, вот она и психанула, никого не пускала в дом, даже мать, а через несколько месяцев заперлась с детьми в квартире - хотела газом отравиться. Хорошо бабка внуков проведать пришла, так бы и детей и сама…Теперь тут, а нянечка наша мучилась, у суда опеку выбивала – мужик-то объявился - тоже вдруг дети ему понадобились!
-Он же их бросил!
-Да кто их знает. Бабка их у него отбила, да теперь-то что? Все одно к отцу им дорога.
-Да может все и ничего будет.
-Да паскуда он, нутром чую, они все, мужики, те еще…
Медсестры любили поболтать, но мне было скучно. Я все и так поняла. Странно, почему не понимала раньше, может не хотела понимать?
Вечером видела знакомую спину. Ну вот, я знала, так не могло быть, она-то не могла умереть. Моя нянечка. Я выбежала в коридор, забыв даже надеть тапочки. Босыми ступнями топая по мокрому ледяному полу, я не замечала ничего кроме нее. А когда она обернулась… это была ОНА! Опять улыбалась этой своей мерзкой улыбочкой, вытирая вспотевший после работы лоб халатом моей няни. Ненависть. Впервые в жизни я кого-то ненавидела. Мне хотелось наброситься на нее, и…и…не знаю, сделать что-то такое, чтоб она перестала улыбаться! Но я не бросилась. Стояла, молча глотая злые слезы. А она сидела над ведром, полоскала тряпку, и улыбалась мне прямо в глаза.
Я нашла палату, где разместили нянечкину дочь. Лиля, - так ее звали. Она лежала на постели в белой рубахе со связанными рукавами. Ее глаза, заплаканные, отекшие, смотрели сквозь меня. Волосы били коротко подстрижены, под мальчика. А она и была похожа на расшалившегося мальчишку, который много чего натворил, но ничуть не считал себя виноватым. Ее лицо абсолютно искренне выражало удивление. Будто она пыталась сказать: «За что, что я такого сделала?», но я ей не поверила. Мне было восемь. Я знала, что значит «хотела газом отравиться». Это не была шалость. Лиля. Она чуть не убила своих детей. Убийца. Как ТА. Ненавижу таких людей.
Я ей так и сказала, прямо в ничего не видящие глаз, но она конечно меня не слышала. Я сказала громче, еще и еще. Врачи нашли меня в истерике в ее палате. Я кричала и вырывалась, отбивалась от них и говорила ей, как я ее ненавижу, хотя знала, что та меня не слышит.
Через неделю Лиля умерла. Я была рада и пугалась этой радости. Появилось чувство вины и страх, ощущение, что я ее убила, что я виновата. Это чувство усилилось, когда я узнала, что после той моей истерики в ее палате, женщина наконец пришла в себя. И через неделю умерла. Я так же узнала, что перед смертью она спрашивала про меня. Она меня видела! Тогда в палате. Она слышала! Пусть, я и хотела этого, но я не хотела, что бы она умерла. В то же время я все-таки была рада.
Умерла моя подруга. Странная девочка, с которой я познакомилась в больнице пару месяцев спустя. С ней мы не про общались и недели. Я быстро к ней привязалась и это была моя ошибка. Тогда мне так нужен был друг, а она с такой радостью откликнулась на мои попытки сдружится. У нее тоже был нервный срыв, но почему я не спрашивала, не успела.
Меня забрали домой. В больнице про меня стали ходить странные слухи, я часто слышала за спиной «проклятая». Они не видели ЕЕ и винили меня, а я их не винила, потому что не до них. Я боялась. Боялась привязаться к дедушке. Вела себя холодно, а он был так добр и заботился… и обижался, когда я холодно отстранялась, не принимая его ласки. Саша меня боялась и избегала. Правильно. Дед ее ругал, но он просто не понимал и не верил, не хотел поверить. Я была не виновата и виновата. Чем-то я заинтересовала ЕЕ и она ревностно отодвигала от меня всех, кто был добр, кого я любила. Ей доставляла удовольствие моя ненависть к ней.
В тринадцать я узнала, что собак мне заводить тоже запрещено. Других животных уже и не пробовала. Дедушка был еще жив, но как трудно было его не любить, как нужна мне была его ласка!
Сестре исполнилось двадцать, она успешно вышла замуж за иностранца и уехала к нему. После больницы мы с ней почти не общались. Я чувствовала, как ее страх медленно перерос в яростную ненависть. Наверняка она обвиняла меня в смерти отца и матери. Наверно она была не так уж не права. Я уже не знала. Мне в тот год исполнилось пятнадцать. Переходный возраст, хоть и поздно, но начался. Тогда я сама начала винить себя во всем. Каждую ночь снились кошмары, и там всегда была ОНА, Смерть, сероокая, равнодушная красавица, и она всегда улыбалась.
Восемнадцать лет. Умер дед. Я его все – таки любила. Хорошо когда маленький, когда не понимаешь, когда веришь, что тот кто ушел – ушел не навсегда. С возрастом мои чувства все увеличивались, мне нужно было любить, и поэтому я всегда их теряла, тех кого любила. И тем больнее было их терять. Мальчишки обходили меня стороной! Я понимала. Смерть сделала меня мудрой! Так вот. У меня не было личной жизни и я ударилась в учебу. Любовь к неодушевленным предметам мне разрешалась. Я была лучшей ученицей в школе, а затем в университете. Учителя меня хвалили, но сторонились. Я к этому уже привыкла. Я и сама всех сторонилась. Я боялась любить.
Она впервые заговорила со мной. Так весело и легко, будто делала это всегда. Она знала меня. Знала точно и досконально. Знала, что я ее ненавижу и получала удовольствие от этого. Чем сильнее была моя ненависть, тем веселее она становилась. Я не хотела доставлять ей радость, но ненависть свою заглушить не могла. Сотни раз я пыталась убедить себя, что уже привыкла, что мне никто не нужен, но каждый раз знала, что вру себе и ненавидела ее еще сильнее, а она все чаще приходила, но уже никого не забирала. Некого было забирать. Она победила. Она получила мои чувства, самые сильные на которые я была способна.
Я ей ответила. Не потому, что мне хотелось, не потому, что я смирилась, но я уже не могла, не было сил быть одной, но и сближаться с другими людьми я так же не могла.
Мы говорили обо всем. Я говорила, она всегда внимательно слушала, хоть я и знала, что ей известно обо мне все, даже то, о чем сама не догадываюсь. Она терпеливо выслушивала, изображая заботливую подругу, а я злилась на ее фальшь, но продолжала говорить. Она приходила каждый день и каждый день я с наслаждением выплескивала не нее все накопившееся. Я открыто высказывала все, что о ней думаю, а Смерть ничуть не сердясь, лишь слегка склоняла голову и улыбалась. Так было каждый раз.
-И будет всегда, - говорила она перед уходом и растворялась в воздухе.
«Так будет всегда», про себя с покорностью думала я с надеждой и яростью ожидая следующего дня, следующего ее прихода. Надеясь в то же время, что он никогда не наступит.


* * *

Мою подругу зовут Смерть. Единственный друг который меня понимает, единственный, с кем я могу общаться. Она стала доверять мне. Не знаю, что значит, когда тебе доверяет смерть, не знаю, что я должна была при этом испытывать. Я хотела быть равнодушной, но к ЕЕ счастью это не получалось. Я стала задавать вопросы. Иногда она даже отвечала. Неохотно, лениво, но бывало и с интересом, если я задавала правильные вопросы. Я становилась мудрее. Если бы существовало звание Знатока Смерти, или Загробного Мира, то оно наверняка принадлежало бы мне.
-Почему именно я? Почему не кто-то другой? Зачем все это?
-Ты меня заинтересовала, - просто отвечала она, потягиваясь в кресле. – Сама виновата.
-Как я могу быть виновата в том, о чем сама не знаю?
-А ты сама разве еще не поняла?
Я лишь удивленно посмотрела на нее, но что ответить не знала.
-Подумай об этом. Я вернусь завтра.
Она вернется, я знала это. Она всегда возвращалась, но ей доставляло удовольствие напоминать мне, что я завишу от нее, от той, что отняла у меня всех.

-Ну, ты поняла, почему?
-Нет.
Она склонила голову набок и усмехнулась. Впервые это была не та ее улыбка. Мне даже понравилось. Было ощущение, что усмешка больше предназначена ей, чем мне.
-Ты не можешь умереть, - мне показалось, или в ее голосе проскользнули нотки раздражения?
-То есть как?
-Обычно. Ты вспомни, ты хоть раз болела? Вспомни, как быстро заживали все твои раны и царапины. Ведь у тебя ни разу не появлялась мысль о своей смерти.
-Я лежала в больнице…
-Это не считается, - она хитро улыбнулась, будто напоминая по чьей причине я там оказалась.
-Почему?!
-Не знаю, но согласись, Смерть не может не заинтересоваться человеком, который ей не подвластен. У меня не было возможности заполучить тебя обычным путем…
-И ты решила издеваться надо мной. Всю мою жизнь?
-Вечность. Потому, что ты не можешь умереть.
Неужели. Неужели это действительно никогда не кончится. Я вечна, как и она. Я никогда не избавлюсь от нее!


А потом я встретила его. Одного взгляда хватило, что бы понять – этого человека необходимо избегать. Он был так мил и приветлив, а я вела себя грубо и жестоко. Мы работали вместе. Как назло меня назначили его помощником. Он всегда был вежлив и учтив. У него были потрясающие глаза. Когда я случайно встречалась с ним взглядом, то буквально растворялась в них, отключаясь от всего, а он смотрел на меня так, как никто никогда не смотрел и от этого было так тепло!
Я сопротивлялась долго и упорно. Целый год. А он был настойчив и упорен. Я знала, что он всегда добивается своего. Через год я сдалась. С болью в сердце я уже прощалась с ним, а он не верил, только смеялся, когда я пыталась ему рассказать. Мы проводили вместе целые дни. Восхитительные, светлые, радостные, каких у меня никогда не было. Андрей. Это имя вызывало в моей душе бурю чувств, заставляло сердце биться быстрее. Он любил меня, а я боялась говорить ему, что люблю его. Я не возвращалась домой, а переехала к нему. В редкие моменты, когда я вспоминала о НЕЙ, я боялась, осознавая, что Смерть сидит у меня дома и ждет, а я не иду, я знала, что она злится…но ничего не происходило. Я забывала, мне было хорошо не думать, не вспоминать. Я наслаждалась каждым моментом своей жизни. Может в этом и был ключ? Может я должна была найти его, что бы Смерть оставила меня? Но в глубине души не верила в это, я знала, что ОНА просто так меня не оставит. В то же время я устала боятся, у меня не было уже сил.

Мои счастливые пять лет пробежали веселым хороводом. Андрей сделал мне предложение, но я отказала. Он сделал вид, что понял и не стал настаивать. С каждым днем я любила его все больше, а он отвечал взаимностью. Это казалось невероятным, невозможным, но чудесным сном. Утопией…

Смерть сидела на кровати и рассматривала наш фотоальбом. Я как раз вернулась из магазина. Полные сумки оттягивали руки, а туфли после долгого брожения по рынку натерли ноги. Устало привалившись к дверному косяку, я смотрела на своего врага.
-А раньше ты называла меня другом, - она весело улыбнулась и притворно вздохнула. – Все вы люди обманщики и предатели.
-Что тебе здесь надо, - зло спросила я. Ненависть, о которой я уже забыла, вновь вернулась.
-А ты разве не догадываешься? – пауза.- Ну, - она похлопала ладонью рядом с собой, - присаживайся, поговорим.
-Нам не о чем разговаривать.
-А раньше было о чем. Похоже я тебя совсем избаловала, - Смерть с укором посмотрела на меня.
-Оставь меня, - взмолилась я, - неужели ты не видишь, мне хорошо, я не хочу возвращаться к той жизни.
-Друзей нельзя предавать.
-Ты прекрасно понимаешь, что никогда не была мне другом.
-Была, не ври себе, ты сама так думала.
Мне нечего было ответить. Говорят, лучшее оружие – это нападение, но что я против Смерти?
-Друзья не навязывают свою дружбу и не забирают тех, кто дорог, - слабо возражала я.
-Но ты сама виновата, - удивленно заметила та. – Это только твоя вина.
-Неправда!!!
-Правда. Ты позвала меня.
Я устала. Мне было больно. По щеке пробежала слеза.
-Пожалуйста, отпусти меня.
-Но ты держишь меня, не я.
Она опять исчезла и я испугалась. Я знала что произойдет завтра и сдерживаемые рыдания наконец вырвались наружу. Андрей нашел меня в истерике. Долго успокаивал и пытался узнать, что произошло.
-Я тебя люблю, понимаешь? Я люблю тебя, - шепотом повторяла я, с ужасом смотря в родные глаза. Я впервые говорила ему это.
-Я тоже тебя люблю, но что в этом ужасного?
Он опять не поверил, лишь посмеялся…

На похоронах было много людей. Многих я не знала. Его любили, его все любили, а меня ненавидели. Они винили меня в его смерти и были правы, но теперь уже поздно.
Я вернулась домой очень поздно. Квартира была пуста без него. На следующий день я вернулась к себе, так как Там я жить больше не могла. Смерть встретила меня с привычной улыбкой. Она встала со своего любимого кресла и без слов подошла и обняла.
-Теперь ты будешь со мной. Навсегда.
-Ты специально это сделала, да? Ты дала мне его полюбить, так сильно, как никого не любила и отняла.
-Теперь ты не будешь любить. Ты должна была понять и почувствовать, иначе ты всю жизнь мучилась бы вопросом «а что, если…»
-И ты, конечно не могла мне позволить.
-Конечно, я же забочусь о тебе. Так тебе будет легче жить.
-Жить? – Я усмехнулась, - что ты называешь жизнью?
Она смешалась, такого вопроса Смерть от меня не ждала, я сама его не ждала. Она странно посмотрела на меня, и тут я удивилась. В ее глазах появился страх. Как-то суетно она отстранилась и заглядывая мне в глаза спросила:
-Ты же меня ненавидишь? Вспомни, что я с тобой сделала!
А я поняла. Да! Я больше не ненавидела ее. Я устала, мне было все равно, она меня больше совсем не волновала. Я точно знала, что никогда уже больше никого не полюблю, а значит не потеряю, а значит она потеряла свою власть надо мной.
-Я не ненавижу тебя…
Она сразу стала какой-то равнодушной, прекрасные серые глаза застыли и моя Смерть стала медленно исчезать, пока окончательно не растворилась в воздухе.
Я разочаровала ее. Разочаровала, лишилась ее интереса ко мне. Я впервые подумала о самоубийстве, странно, что раньше меня не посещала такая мысль, будто в голове был запрет на нее. А теперь я хотела встретится со Смертью на ее территории и тем самым я перестала быть бессмертна.
Я смеялась, дико, без чувств, без эмоций, просто хохотала, не понимая, что со мной.

А потом появилась ОНА, другая. Старуха с длинными седыми волосами, и золотистыми умными глазами. Тяжело опустившись в кресло Смерти, она с сочувствием смотрела, как я нервно успокаивалась, высмеивая всю свою Жизнь, как я высмеиваю ЕЕ.
-Успокойся девочка, все уже кончилось.
-Да, - я перестала смеяться, - знаю.
-Сядь, поговори со мной.
Я послушно опустилась в соседнее кресло и с вопросом посмотрела в мудрые честные глаза:
-Почему?
Жизнь тяжело вздохнула, отведя взгляд. ОНА не могла смотреть мне в глаза!
-Что «почему», девочка?
-Хорошо, спрошу по другому. За что? Почему я? – Странно, я повторяюсь. Не эти ли вопросы я задавала Смерти? Но ответ предстоит дать Жизни, моему проклятию.
-Прости меня…
-Простить? Всю свою жизнь я теряла любимых людей, я страдала, я причиняла боль… И что же оказалось? Я просто была игрушкой. Игрушкой Жизни и Смерти в их борьбе за власть? За человечество? Каким великим целям меня принесли в жертву?
-Я…
-ТЫ использовала меня. Ты дала мне бессмертие, что бы позлить ее. Получилось! Она была в ярости, а я-то глупая ничего не замечала. – Я рассмеялась, - Говорят, Жизнь жестокая штука? Что ж, видимо мне предоставили возможность испытать это на своей шкуре! Только про милосердие смерти они ошибались, Смерть ВАМ подстать.
-Я могу вернуть его.
-А остальных?
Она молчала. Я знала, что она не может и злится, злится на меня за то, что спросила, на Смерть, что не позволит ей вторгаться в свои владения.
-Не можешь…Верни его, - Я не просила, я приказывала. Жизни это не понравилось, но она промолчала.

* * *

Можно сказать, что я прожила счастливую жизнь. Мой муж умер, когда ему было семьдесят лет, перед этим он много и долго болел и смерть была избавлением. Наши дети давно выросли, нарожали внуков, и, может быть, я дождусь правнуков. Я еще живу, но мое время подходит к концу. Жизнь постепенно отворачивается от меня и я все чаще вижу темную фигуру в черном плаще. Впервые в жизни я жду ее приближения, жду с искренней радостью и надеждой, без ненависти…
Чувство, что меня обманули никогда не покидало меня. Мной играли, а когда игрушка надоела, ей дали свободу, в качестве подачки вернув Андрея. Я не перестала его любить, но в этой любви была какая-то безнадежность и тоска. За свое счастье я многим заплатила. Что бы люди ни говорили, забыть можно отнюдь не все…
Я потеряла возможность любить по настоящему...
Я не любила своих детей...