Почему не я?

она смотрела ему в глаза, не плакала, не дрожала, не опуская глаз, просто смотрела в его серые глаза... и в этом взгляде была вся бесконечная пустота вселенной, опустевшей с момента его ухода...
С.



Она жила лишь для него. Думала им, видела им, чувствовала им. Ей был нужен лишь он один. Но он ушел, оставил ее одну. Он выбрал другую, ту, с которой ему легче, с которой спокойней. Он понял, что лишь та, другая, сможет дать ему душевное тепло, и он взлетел в небеса, голубые, холодные, с мягкими, пушистыми облаками, которые обволакивали его снаружи и забивались внутрь. Он был весь полон ими. Он сам стал облаком и парил высоко над землей, даря себя лишь ей, той, другой. А она стояла внизу с протянутыми к небу руками и ждала, когда он прольется на нее теплым летним дождем, когда он омоет ее своими чувствами, и она, испарившись, сможет летать вместе с ним. Но это была та, другая…

 Казалось, грусть и одиночество идут за ней по пятам, они преследуют ее, хотят заманить ее в свои вязкие сети. Непролазные и густые. На вкус они горчат. Горчат самой горькой горечью. Она распробовала их, пытаясь выбраться. Но сколько бы она не старалась, она увязала в них все глубже. И вот она уже переполнена ими, переполнена теми чувствами, что роятся в ней, словно стая диких пчел. У нее не хватает сил усмирить их. Не хватает сил и желания. Она еще слишком верит, слишком надеется на то, что, может быть, все вернется, и он обнимет ее вновь, своими аморфными руками и прижмет к себе, такому же призрачному. Да, она не видела его, но он смотрит на нее изнутри, она не слышала его голос, но он звучит в ней миллионами струн, она не чувствовала его кожи, но она покрывает ее всю, без остатка. Она уже не в силах остановить это безумие, которое поглощает ее.
Она ушла из реального мира, в свой мир, где лишь он. Где он ушел. Где его больше нет. Он лишь внутри нее. Останется там навечно. Будет разжигать ее сердце при каждом воспоминании, будет щемить его, резать и колоть. Колоть ее сердце ее же любовью.
Она падает в него, она тонет в нем. Слишком глубоко, слишком больно. Так глубоко, что она не может подняться. Глубоко в ее словах, глубоко в ее мыслях, в ее боли. Так больно, что она не в состоянии даже протянуть руку и попросить о помощи. Боль в ее голове, боль в ее сердце, на ее коже.
 Но он никогда не узнает о ее таком безумном и постыдном падении. Он не узнает и не подаст руки. Лишь снег, черный снег, укутает ее в последний раз. Занавес из холодного черного снега, опущенный с небес, падет на нее, и она станет вся продрогшая, вся черная и грязная. Но даже за этой грязью, будут видны ее красные, кровавые чувства, в которых она вся. Они струятся по венам, сочатся из глаз. Она полна ими, словно слезами. Они пытаются выбраться наружу, но их так много, что это будет продолжаться бесконечно.
Она пыталась понять, пыталась забыть. Она удалила его образ, его голос из себя, из своего сердца. Но он остался у нее в голове. Теперь он разрывает ее на мелкие части. Он кричит в ней миллионами одинаковых голосов, он мелькает у нее в глазах миллиардами одинаковых картинок.
Она старается спрятать поглубже, подальше все воспоминания о нем. Но от этого падает еще ниже. Сможет ли она подняться? Поможет ли ей кто-нибудь? Она уже на самом дне этой черной могилы, в которой лишь сырая земля, лишь кости, обломки ее прежних, умерших воспоминаний. Она погребена под ними заживо.
Все. Больше ни слова. Ни мысли. Ни дыхания.

Мне плохо. Протяни мне руку, если я упаду слишком далеко…

 
20.08.05г.