Квартира с оторваным номером

«Спи спокойно, нежность моя. Я укрою тебя своей любовью. Она спасет от любых невзгод, от любой непогоды – только позови меня. И я приду. Я никогда тебя не оставлю. Но и ты никогда не оставь меня. Спи спокойно этой чудесной ночью…»
Эти слова шептал человек, склонившийся над кроватью, в которой, обняв ноги руками, девушка впала в сладкое забвение сна. Её не достигали, как ни старались, первые лучи солнца. Они запутались в закрытых жалюзи на окнах и не могли найти в них щелку для выхода.
Человек, удостоверившись, что девушка спит, подошел к окну, приоткрыл его и закурил. Сиреневый дым летел наружу, вверх, в недостижимую даль, туда, где висело красное небо в рубище облаков.
От самых окон и до горизонта разлёгся на земле мерцающий город. Красными рогами заводских труб он упирался в красный же свод неба. Лабиринт улиц совершал своё дело: прямо в эту секунду в нём убивали, насиловали, сеяли обман. Неизвестно видел ли вообще хоть кто-нибудь, что там, на востоке, пышное румяное солнце поднималось на дрожжах неопытных решений быть вместе.
«Она не должна знать этого мира – он жесток и отвратителен. Я должен сохранить её девственное, спокойное сердце, не изъязвлённое обидами, печалями, злобами. Она не должна видеть этого ужаса, к которому уже все привыкли… Она должна только любить и улыбаться. Она никогда не будет беспокоиться и плакать. Пусть она многого не знает, но я окружу её идеальным миром… Я делаю всё правильно. Всё ради неё…» – глаза его, освещённые узким потоком света, казались серыми, как тучи, пролетевшие многие мили над искорёженной человечеством землёй и уже давно мечтавшие пролиться дождём, чтобы дать новую жизнь.
Девушка тяжело вздохнула во сне, и человек рванулся к ней. Он продолжил свой танец губ:
«Я люблю тебя, как не могут любить тысяча братьев одну сестру. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Ничто никогда не потревожит тебя… Я люблю тебя, как не может мать любить единственную дочь. Улыбайся как можно чаще, всегда дари блеск своих глаз всему живому…»
Хмурый день уже сидел, притаившись за окном. Город, купавшийся в нём, стал темнее. Дома показали свою грязную облицовку, улицы огрызались глубокими ямами с чёрной водой, люди угрюмо шли на работу. Автомобили и трубы заводов производили всё больше темных туч, перевыполняя плановое расписание погоды. Солнце забралось за дымы города и не желало пробиться в такой сумрачный день.
Человек сел на кровать перед девушкой и бросил уставшую голову в ладони. Он уже спал. На ресницах его появилась первая слеза. Она сбежала по щеке и упала на лоб девушки.
Мягкий удар капли человек услышал, как решительный выстрел. Он сразу же прижался к «своей нежности» и, обняв её, стёр губами солёную слезу.
Девушка грелась теплом уснувшего человека. Наступило долгожданное молчание. Бетонные стены хорошо его хранили, навостря уши. Но покой человека исчез через минуту, когда на лестничной клетке послышался звон разбитого стекла. Было слышно, как осколки разбежались в разные стороны, а нарушитель тишины принялся бросать тяжелые шаги.
Губы человека задрожали от дуновения слов у самого уха девушки. Какие-то отростки фраз заплетались в её волосы, которые даже пахли его любовью:
«Я люблю тебя. Я смотрю и не могу оторваться. Каждая неровность твоего лица есть величайшее достижение природы. Я хотел бы провести вечность, заучивая тебя…»
Шаги нарушителя молчания наполняли всё пространство за дверями. Из методичного гула ударов послышалась пьяная песня:

Сижу в себе, как в тюрьме,
Как в доме заколоченном.
Нет места на свободе мне –
Я в жизни гость непрошеный…

А из губ склонившегося над ухом девушки продолжали катиться крупные капли шёпота:
«Вся моя жизнь – это ты. Я дышу только для тебя. Я сделаю всё, что возможно, чтобы все твои прекрасные сны воплотились…»
Пьяная песня достигла дверей квартиры. Хриплый уродливый голос продолжал терзать уши:

Мне лучше здесь, лишь здесь, не там.
Снаружи подлость главное,
Снаружи лишь людской обман,
А здесь я сам себя обманывал…

Человек резко поднялся и торопливыми, но уверенными шагами подошёл к двери, схватив по дороге ржавый нож забвения. Выходя, он оглянулся на кровать и улыбнулся красоте и спокойствию «своей нежности».
Дверь закрылась. Кто-то глухо вскрикнул. Песня затихла и больше не возобновлялась.
Человек вернулся в квартиру, осторожно прикрыв дверь. Он подошёл к раковине и бросил в неё чем-то испачканный нож. Когда круги разошлись, из наполненной темно-красной жижей раковины, где плавали обрезанные волосы, посмотрел молодой человек лет восемнадцати с холодными глазами.
Он умылся и сел на край кровати. Ещё долго человек любовался девушкой. Приятный сон расправил её губы мечтательной улыбкой.