Небо и земля...

 Небо и земля не обладают человеколюбием
 и предоставляют всем существам
 возможность жить собственной жизнью.

 Дао де цзин.




Было холодно. Скальное крошево под ногами скорее походило на хрупкое каленое стекло, нежели на прочный гранит, которым по сути и являлось. Все промерзло настолько глубоко, что возникало ощущение тотальной хрупкости. Стоило прикоснуться пальцем к жалкой веточке, столь же жалкого и невзрачного кустарника, как она обязательно должна была бы рассыпаться в прах. И от этого, было крайне не уютно. Пронзительный ветер проникал в каждую складку сознания, не оставляя малейшей надежды избежать его пытливого нрава. Прятаться под одежды было бессмысленно. Ветер пронизывал собою всё, от хрупкой и совершенно безжизненной на вид травинки, непонятно как ухитрившейся здесь вырасти, до массивных, мрачных глыб горного гранита, вечно стоявших в сине-сером мареве здешнего солнца. Правда, оно больше походило на яркую звезду, стараясь изо всех сил осветить собою все то, что сгорбилось и съежилось под его жалкими синеющими лучами. При этом, совершенно не отдавая хоть какого-нибудь ничтожного тепла. Возникало впечатление, что мрачный художник, а в этом сомнений не было, для написания данного пейзажа воспользовался всего лишь двумя красками, синей и черной, варьируя и играя оттенками нехитрой палитры.
Он сидел на краю. Массивная глыба резко обрываясь, уносилась в непостижимую даль, теряясь в ватных, и от этого небрежных и растрепанных на вид облаках. Ветер безжалостно трепал на нем совершенно не предназначенную к данной обстановке одежду. Остановившийся взгляд упирался в бескрайнею даль, протыкая собой все пространство и не находя ровным счетом ничего за что можно было бы зацепиться, он возвращался и уходил в глубь. Словно прячась, как испуганный пес за ногу хозяина. Было холодно. Холод, в след за ветром, проникая в глубины сознания, замораживал все, что попадалось ему на пути. И от этого мысли становились кристально прозрачными, освобождаясь от ненужной шелухи обыденности. Теряя былую бесформенность, они скромно отблескивали своими четкими гранями на фоне безмолвия, заставляя любоваться собственным совершенством.
Его рубаху, одетую на голое тело, ветер трепал в унисон с той не многочисленной травянистой растительностью, которая невыразительными пятнами покрывала скальную поверхность, так неумело пытавшись скрыть под собой черные язвы мертвого камня. Низкий кустарник и вовсе не рисковал приближаться на столь опасное расстояние, робко топчась на благоразумном расстоянии от бездны.
Он увидел себя со стороны, постепенно отдаляясь и отдаляясь в синеющую даль, словно мрачная большая птица, паря в вышине, плавно ложась на крыло. Кружа, кружа и отдаляясь, растворяясь в синем безмолвии мироздания. Превращаясь в точку, которая, плавно сливаясь, воссоединяется с вечным, словно возвращаясь к прародители бытия. Вздрогнув, небо стало плавно тускнеть, утрачивая былую яркость и сочность картинки, обнажая грани его мыслей уже не способных удерживаться в сознании. Они проступали затейливым рисунком на небосклоне, они еще были еле заметны, только лишь пробиваясь сквозь толщу небесного океана. Тем неимение хитросплетение линий и точность граней поражало своим совершенством и лаконичностью. Звуки стали жесткими и колючими как холод. И хоть источником хаотично рождающейся своеобразной симфонии по-прежнему был только единственный ветер, его обострившееся восприятие улавливало каждую нотку, поражая немыслимой гаммой оттенков многочисленных звуков. Он видел нотку каждого звука, диапазон поражал своей широтой, по сути запредельной для обычного восприятия. Но он твердо знал, что если б ветер мог вытянуть еще выше, он бы с необъяснимой легкостью увидел и уловил бы и это. Но ценность заключается не в способности видеть, видеть по сути то, что многим попросту не дано. Хотя каждый может все то, что может другой, дело лишь в силе желания и воли каждого. Ценность заключается как раз токи в обратном, а именно в способности отбросить все лишнее. Все то, что мешает увидеть саму цель, понять смысл. Или даже так, понять смыслы, именно все смыслы, которые и формируют единственно верную цель на конкретном этапе развития конкретной личности.
 Медленно встав, он сделал шаг. Шаг вперед, как в прочем и должно быть по логике всего, всего, что стремиться к совершенству. И первое что возникло у него на пути, это пустота. Ватная, удушливая, не проницаемая пустота. И от такого дикого контраста сдавило грудь, сбилось дыхание, и помутневшее сознание попросту отключилось, как бы перенастраиваясь на совершенно иной, новый для него уровень восприятия. Перенастраиваясь к восприятию чего? Наверно в первую очередь к восприятию собственных мыслей, мыслей успевших созреть, сформироваться в некую самостоятельную и логическую структуру. Структуру, которая возможно в дальнейшем и укажет на путь, структуру, способную разобраться в собственных умозаключениях.






***

Он уже минуту как проснулся, но несмел даже пошелохнуться, боясь не успеть осознать и запомнить все увиденное и пережитое во сне. Он всегда после делал слепки, архивируя и собирая своеобразную коллекцию таких вот видений, сопровождающих его в…



30.10.2006г.