Когда они проснутся

И тогда Глаз закричал:
- Айда кто быстрее к Пушке! Кто последний, тот сифа!

Лапша, Витаха и Толстый рванули за ним. Через пару минут Толстый стал сифой в десятый раз подряд за этот чудесный первый день зимних каникул. Отдуваясь, он стоял возле крашеного колеса старой Гаубицы, а Глаз уже карабкался по артиллерийскому щиту.

Витаха достал из куртки серебристый пекаль и крутанул барабан.
- Поца, давайте в войнушку сгуляем!
- Не, ребзя, ребзя, я придумал! – затарахтел Лапша. – А давайте, а давайте…
- Снег прикольный – липкий, - рассудительно сказал Глаз, - можно в снежки погулять. В снежные крепости.
- О, зэбо, зэбо! – вскинулся Лапша. – Я как раз, я как раз…
- Заметано – в войнушку со снежками, - сказал Витаха, - Надо на команды поделиться.

Толстый чуть отошел в сторону и принялся ковырять носком ботинка наледь на земле. Из-за его неповоротливости с Сашкой Толстым в одной команде играть не любили. Глаз оглянулся на него и сказал:
- Мы с Толстым – немцы.

Сашка удивился про себя и направился за Глазом, который присматривал место для их будущего укрепления.
- Тогда наша крепость будет типа Пушка! – крикнул им вслед Витаха.
- Договорились! – сказал Юрец.

Толстый не очень любил военные игрища, но катать снежные комы, наблюдая за ростом маленького снежка в большую грязно-белую тушу, ему нравилось. Еще здорово было придумывать проект крепости – чтобы враг цепенел от одного ее вида.


- Лапша, пока они крепость строят, приготовь боеприпасы! – крикнул Витаха из-за щита гаубицы. – Лепи побольше!
- Чур камни в снежки не пихать! – сказал Толстый.
- Не ссы, - ответили ему.

Через пару минут к Саше подошел Глаз и зашептал:
- Короче, нападаем на них прямо сейчас, понял?
- В смысле?
- Ну, без предупреждения! Вероломно. Мы же фашистская Германия, забыл? Вот, я уже по десять боеприпасов для нас налепил. Брось ты этот ком. На раз-два-три – отбиваем ихний склад боеприпасов, понял?
- Но…
- Раз, - сказал Юрец, осторожно приближаясь к Пушке, за которой деловитый Лапша аккуратно укладывал белые рядки. Витаха ушел под горку, где было больше снега.
- Два, - сказал Глаз, делая еще пару шагов, - ТРИ!!

В ухо Лапши врезался вероломный снежок Юрца.
- Э-э!! – заорал Лапша, на глазах теряя веру в человечество. – Нечестно, без предупреждения!!

Он попытался вскочить, и тут его настиг снаряд, пущенный Толстым.
- Мы – фашисты, ублюдок, - спокойно сказал Глаз, - ханде хох!

Рядом просвистел снежок Витахи - арьегард СССР шел на выручку.

- Толстый, прикрой!! – крикнул Глаз, пихая за пазуху горки налепленных Лапшой снарядов. Сашка выбежал навстречу Витахе и охнул, зажмурившись от удара твердого снега в лицо – советские войска метко били прямой наводкой.
- Врешь, немчура, не уйдешь! – заверещал Лапша за спиной. Обернувшись, Толстый увидел, как он и Глаз, сцепившись, барахтаются рядом с колесом Пушки. Отогнав снежным огнем Витаху, Толстый поспешил на выручку. Он оттащил яростно месившего снег ботинками Лапшу, а тот, извернувшись, укусил его за палец.

- Глаз, сваливаем! – крикнул Сашка, тряся раненой рукой, но упавший Лапша вцепился ему в ноги.

И вдруг Толстый увидел невероятное – колесо гаубицы сдвинулось с места и медленно накатило на ногу поднимавшегося со снега Юрки. Тот закричал – так, что по спине Толстого побежала морозь, а Лапша от неожиданности ослабил хватку.


Крик Юрки Глаза перешел в тонкий поросячий визг, гаубица качнулась и чуть отъехала в сторону, освободив искалеченную ногу.

- Юрец! – подбежавший Толстый попытался оттащить Глаза в сторону от груды военного металла.
- Не трогай!! – визжал Юрка. – НЕ ТРОГА-А-АЙ!!!

**

Толстый часто ходил мимо Пушки за «корольками». «Королек» - это секретный значок. открытый Сашей на внутреннем сгибе сигаретных пачек. Берешь пачку сигарет «Космос» или «Ту-134», раздираешь ее, выворачиваешь наизнанку – а там на паре сгибов крестики нарисованы или значки в виде НЛО. Фигак, отрываешь аккуратно квадратик с «корольком» и в карман прячешь. Накопишь таких сто – и разрываешь на половинки, Желание загадываешь. И стопудово сбывается. Вон, Леха Рыжий загадал «королькам» в том году на море поехать – и летом его батону на работе путевку в Сочи дали.

Сашка уже шестьдесят два накопил – он место знает. Недалеко от Пушки, стоявшей на окраине городка, недавно построили кафе для дальнобойщиков. Они там и пустые пачки иногда оставляли. Только вот что загадать, Толстый еще не придумал.
Проходя мимо гаубицы, Сашка боязливо оглянулся. Ничего, стоит себе, дулом в тяжелое небо.

Никто словам Толстого тогда не поверил – что Пушка сама на ногу Юрке Глазу наехала. Ни взрослые, ни Витаха с пацанами. Но ведь факт – сломала Юрке ногу, а потом обратно чуть откатилась, будто не при делах. Сашка своими глазами видел. Не видел бы – не говорил.

В грязноватом кафе дальнобойщиков оказались всего два человека. Парень в черной куртке дул водку, а его товарищ – кофе.

- Ну, давай Ганс, чтоб сто лет ездила! – сказал один, сверкнув золотым зубом.
- Зиг Хайль! – согласился Ганс и отпил кофе.
- Молоток, нормальную тачилу взял, хоть и подержанную децл.
- Да меня ваще Германия вставляет. Правильная страна. И тачки фашисты умеют делать хорошие.
- Кстати, знаешь, как «БМВ» переводится?
- Ну?
- Боевая машина братвы.
- А почему братвы, там же «в» третья?
- Да хрен его знает! – пьяно хохотнул друг и опрокинул в себя рюмку.
- Ну ладно, поехали, - сказал Ганс.

Саша вышел вслед за ними, надеясь, что по дороге кто-нибудь выбросит пустую пачку.
Не судьба. Счастливый обладатель «БМВ» цвета «металлик» завел мотор. Толстый уныло остановился у мусорки, раздумывая, сунуться ли туда за маняще поблескивающим целлофаном «Опалом».
Грохот, звон, крики.

Саша выбежал к обочине. В ста метрах от кафе, у старой гаубицы, нелепо накренилась серебристая иномарка, которую насадило на край стального щита. Возле нее суетился парень в черной куртке. Он открыл левую дверцу и пытался достать что-то тяжелое с переднего сидения. Саша не сразу понял – что.


**


Я смотрю в тихую ночь.
Я вспоминаю.
Я вспоминаю, как дрожали от красного чувства пальцы с траурными ногтями, которые собирали мое тело.

Как мне показывали живое немецкое мясо и говорили – рви. Немецкое мясо пыталось укрыться в железных немецких коробках. Оно хотело уничтожить меня и тех, кто меня создал. Оно плевало в нас огнем и кусками металла, а я платил тем же в ответ. Красная жидкость лилась на мою грудь. Земля вставала на дыбы, мешалась с небом и умирала вместе с людьми.

Я ненавидел немецкое мясо и металл. Так же, как те, кто бросали на немецкое железо свои горящие жизни и были похожи на зверей и богов. Меня создали люди, в которых бурлило красное чувство. Я умею убивать. Мне это нравится. Мне не нравятся тихие ночи. Я не хочу сгнить в этой тишине.

Я хочу делать то, для чего я родился.
Счастье – это знать, что ты на своем пути.


**

В Брянской области на въезде в Новозыбков в результате аварии погибли два человека. Как сообщили корреспонденту ИА Регтайм в УВД Брянской области, автокатастрофа произошла 3 января в 7:10 мск. Маршрутка при невыясненных обстоятельствах врезалась в дерево на обочине рядом с военным мемориалом «Гаубица». При аварии маршрутного такси погибли мужчина и женщина, также пострадали шесть пассажиров и водитель. Все пострадавшие госпитализированы.

**

В Брянской области на въезде в Новозыбков в результате ДТП погибли четверо. Как сообщили корреспонденту ИА Регтайм в УВД Брянской области, авария произошла около 18:25 мск 5 января. В результате лобового столкновения двух автомобилей были ранены четыре человека. Все они скончались по дороге в больницу.

**

В Брянской области в районе въезда в Новозыбков перевернулся и загорелся автобус с детьми. Пятерых спасти не удалось. Как сообщили корреспонденту ИА Регтайм в УВД Брянской области, информация о трагедии была получена 7 января около 15:30 мск. Обстоятельства происшествия выясняются.

**


- Это точняк она. Пушка, - сказал Толстый, ерзая на стуле у больничной кровати Юрки Глаза, - это все она делает.

Глаз посмотрел на него с подушки долгим взглядом.
- Толстый, не сходи с ума.
- Я понял недавно. Помнишь, кем мы тогда в войнушку были? Немцами! А Пушка – советская, сечешь? Она немцев с войны должна ненавидеть! И все немецкое – тоже. Вот тогда она эту «БМВ» из Германии и шлепнула, помнишь, я тебе рассказывал…Ненависть – она же не девается никуда.
- Бред… Тогда почему, по-твоему, она теперь русские машины фигачить стала?
- Да потому что НРАВИТСЯ ей это! Вкус крови почуяла! И еще мне кажется, что с каждой смертью она сильнее становится. Ну, как бы чужими жизнями подпитывается.
- Ладно, Толстый, не гони…Апельсин хошь? У меня много.
- Мне снились недавно мысли Гаубицы. Я чуть не обоссался.

Юрка отвернулся к стене.

- Все, я поспать хочу.
- Ладно, поправляйся скорее.

Сашка вышел из палаты и аккуратно прикрыл за собой дверь.
«Толстый, не сходи с ума».
Да, теперь он знает, кто его должен понять. И подсказать, что делать дальше.
Старший брат по имени Серега. Пусть сводный – но брат. Старший.
Загвоздка была в другом – Сергей уже полгода валялся в клинике для душевнобольных, а упек туда его собственный отец, Сашкин отчим. И не просто так.

Толстый не любил вспоминать, что произошло тогда в их тихом домике полгода назад, в Серегин день рождения.

В тот вечер отец пришел с работы, как всегда, навеселе. Раньше он был какой-то военной шишкой, но потом получил контузию на учениях и был списан в утиль. Он устроился на лесопилку, и с тех пор каждый вечер от него пахло крепким перегаром.

Сергей недолюбливал своего отца – тот нудно пытался сделать из сына настоящего кандидата в военное училище. «Отрастил себе патлы, как баба! – часто орал на него папа. – читаешь какие-то непонятные пидорские книжки! Ты похож на шкелет! Может, ты еще и пидорас впридачу?» Сергей обычно отмалчивался, а на карманные деньги приобрел огромный металлический пацифик, который демонстративно носил на груди.

«Смотри, сын, что я купил тебе на День рождения!» - сказал тогда отец. Сергей молча наблюдал, как он достает из празднично шелестящего свертка что-то красное. «Со следующего месяца пойдешь в спортивную секцию! – сказал, сияя, отец. – С тренером я уже договорился!»

Сергей посмотрел на новенькие красные боксерские перчатки. Потом – на радостного отца. Медленно стянул с себя металлическую «пацифу». И с размаху всадил ее в отцовское лицо.
- Я не играю в твои игры! Я НЕ ИГРАЮ В ТВОИ ГРЕБАНЫЕ ИГРЫ!! – кричал ему Сергей, отмахиваясь от ломких рук вечноиспуганной матери.

Когда приехали санитары, Сережа уже успокоился. Но перед тем как его посадили в машину, он успел плюнуть в отцовский обезображенный глаз.

- Здравствуй, - тихо сказал Сережа, когда Толстый осторожно вошел в палату.
- Привет, Сергей, - сказал Саша и покосился на грудастую медсестру, маячившую неподалеку.
- Вообще-то, тебе разрешено приходить сюда только с родителями, - сварливо отреагировала та.

- Бу-бу-бу-бу-бу, - сказал ей Сережа и ясно посмотрел на Толстого, - не слушай ее. Ее взрослые слова на деле просто шум.

Он подошел к сиделке, спустил свои синие больничные штаны, взял в руку член и принялся им вращать. Та хмыкнула. Рука на члене совершила несколько поступательных движений. Медсестра негромко чертыхнулась и вышла из палаты.
- Рассказывай, - приказал Сережа Саше, заправив штаны.

И Толстый все рассказал.
- Правильно, - задумчиво молвил Сережа, - ты все правильно понял, Сашо. Эту Гауебицу я не любил еще больше отца. Он ее, кстати, обожает и каждый раз, проходя мимо, отдает честь. Она проснулась.

- И чо теперь делать? – спросил Толстый.
Сережа подошел к зарешеченному окну, за которым качались неуютные голые ветки. Помолчал.
- Все дело в яйцах, - сказал он.
- В чем?
- Пушка должна уже была отложить яйца. А ты их должен найти, пока не поздно. В кладках оживших гаубиц обычно бывает по два яйца. Вот их и заберешь. Одно…

В палату заглянула грудастая медсестра.
- Давай ****ься! – строго прикрикнул Сережа, и та оскорбленно исчезла.
- Так вот, - продолжил Сергей, - одно выносишь сам. Бориса Виана читал?
- Н-нет…
- Темнота… Оружие выращивается теплом человеческого тела. И яйца гаубиц – в том числе. Так вот, одно возьмешь себе. А второе принеси мне – и я, наконец, выберусь отсюда. Вырастить взрывчатку очень просто. Яйцо, если за ним правильно ухаживать, через неделю вырастет в настоящий снаряд. Разведешь под Пушкой костер, закатишь в него снаряд и свалишь в укрытие. Время на то, чтобы свалить - пять секунд. Все понял?

Толстый кивнул.
- Тогда вперед.

**


Толстый с опаской приблизился к Пушке. Осторожно разрыл снег под тяжелым затвором, готовясь отскочить в любой момент. Старое железо оставалось неподвижным. Может быть, Гаубица дремала – как дремлет сытый удав, набивший свое тело кроликами.


«А вдруг Серега набрехал?» - подумал Саша, и тут же его руки ощутили под снегом холодную округлость. Толстый выковырял из мерзлой земли и поднял к свету два тяжелых темных шара, похожих на шары из подшипников-переростков или элементы украшений старушечьих кроватей.


Толстый сунул яйца Пушки в карман и пустился бегом к городу. Пару раз ему чудился скрип ржавого металла за спиной, но Саша решил не оглядываться.

К брату в больницу не пускали целую неделю. Яйцо, предназначенное для него, надежно было спрятано в личной Сашиной тумбочке. То, из которого предстояло вырастить Пушечную смерть, Саша холил и лелеял. Он приноровился носить металлический шар в ширинке своих утепленных брюк. Яйцо росло с каждым днем и уже с трудом умещалось в штанах. Однажды во дворе громадная Зойка-Проститутка в шутку положила руку Толстому в межножье.
- Мужик, - сказала удивленно, и глаза ее округлило уважение.

На четвертый день разбухший металлический шар превратился в конус. Холодный снаряд Саша брал с собою в постель и, засыпая, прижимал его к себе руками и ногами. Тяжелое верблюжье одеяло в пододеяльнике с пухлыми амурами щедро согревало их обоих.

На седьмой день Толстый пошел в хозмагазин и приобрел пачку сухого бензина в таблетках и набор для растопки мангала. Седьмой день выдался ненастным, и когда Саша, согнувшись под колючим снежным ветром, брел в Монументу-Гаубице на окраину города, метель несколько раз срывала с него черную шапочку-презерватив.

«Оно учится управлять погодой», - думал Толстый, щурясь заснеженными ресницами на застывший силуэт, упиравшийся в небо зеленым хоботом. – Нужно торопиться».

Пушка все еще спала. Это Саша почуял, приблизившись к ней на опасное расстояние. Человеческие жизни Гаубица переваривала, засыпая на целый сезон. Значит, совсем скоро появится новая череда аварий – железный удав проснется голодным как смерть.
Дрожа от холода и страха, Саша приготовил растопку под неподвижным затвором орудия. Скомкал с полкило газеты «Пионерская правда», подложил бумажный ворох бензиновые таблетки. Спичка не пожигалась.
- Господи, твою мать, пожалуйста! – неумело помолился Толстый.

Первая таблетка затеплилась голубоватым огоньком. Занялись рыжим пламенем первые листы «Пионерки» с фантастическими рассказами Кира Булычева. Через минуту затрещала растопка.

Толстый вжикнул молнией второй сумки и вытащил тяжелый сверкающий боеприпас. Прикинул, как лучше закатить его в огонь и вовремя смыться.

И в это время Пушка проснулась. Заскрипела затекшими железными членами. Дохнула металлическим холодом. Толстый не выдержал, заорал и катнул снаряд в весело потрескивающее пекло. Во весь дух рванул за ближайшую горку, плюхнулся в сугроб и чуть не задохнулся от снега.


- Сдохни! – Заорал он, зажмурил глаза, открыл рот и заткнул пальцами уши.
Ничего не произошло.

В звенящую от тишины минуту Саше показалось, что его обнюхивает тяжелый металлический хобот.
- Не надо!- крикнул Толстый и, словно эхо, на вопль его отозвался оглушительный взрыв. Саша открыл глаза и увидел летящие в небо железные обломки. Почерневшее колесико станины ткнулось в снег поблизости. И еще ему почудилось… да какая, в общем-то, теперь разница.

**

- К Н…, - сурово сказал он на проходной больницы.
Шаркая зелеными целлофановыми тапочками, поднялся на третий этаж. Сережа отработанным на практике методом выдворил грудастую медсестру.
- Твое яйцо сдетонировало как надо, - почти ласково сказал он Толстому.
- Ты слышал?
- На нашей ферме секретов нет.
- Держи, - Толстый протянул ему темный блестящий шар.
Сережа подкинул его на ладони.

- А что делать, если когда-нибудь они проснутся все? Сразу? Все, кто спит сейчас в чьих-то домах, на постаментах, в арсеналах, шахтах, ну, и еще – там, где мы не знаем? - сказал Толстый и посмотрел на старшего брата.

Сережа подумал.
- Тогда ты пойдешь на кухню, отогнешь кусок старого линолеума на полу под газовой колонкой и достанешь оттуда мою пацифу. Повесишь в комнате на гвоздь ровно посередине стены.

Сережа замолчал.
- И что дальше? Что делать?
Сережа посмотрел на него и сказал, четко выговаривая согласные:
- ДРОЧИТЬ.

**

Саша проснулся от звука мощного хлопка. Звук был настолько сильный и тугой, что в доме зазвенели оконные стекла. Заворочался и поднялся с кровати отец.

- Опять снаряд где-то бабахнул, - сказал он, распахивая окно.
- Ничего себе, - сказал Саша.
Он укрылся одеялом с головой и улыбнулся в темноте.

Тяжелый пацифик был надежно перепрятан под шкаф у кровати Толстого – рядом с его коллекцией «корольков».


Рецензии
Саш, читается на едином дыхании! Великолепно!
Так, ты книжку планируешь, Мастер Слова?

Анна Семироль   09.11.2007 15:01     Заявить о нарушении
спасибо, Аня.
называй меня просто Мессией, пожалуйста, а то как-то неудобно.
книжка планируется, но непонятно, когда ее выход будет.
я, кстати, выпал из жизни на половину осени, так что пропустил все культурные события, в том числе и кинофест в Доме Кино. Как все прошло?

Александр Кудрявцев   12.11.2007 14:53   Заявить о нарушении
Привет, Мессия :)
Кинофест только будет. Вот-вот дата определится, я в ЖЖ отпишусь.
Ждём...

Анна Семироль   12.11.2007 18:27   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.