Гололед

Ил.:
W.Blake. The Book of Urizen. Lambeth. 1794.



Это было утром. Голова моя была как у космонавта. Точнее, у космонавта – шлем, а у меня все же такой голова была, потому что это было утром. Было это утром в воскресенье. А до этого была суббота. Это я помню точно...

Так, о чем, бишь, я? А, ну конечно! О любимой женщине. Лучше бы ее не было!

Насколько бы проще было жить. И мне и ей.

Я знаю, для чего существуют жены. Вся сознательная часть мужского населения планеты это знает. Жены существуют для того, чтобы им изменять. Если не будешь изменять жене, то жена будет изменять тебе. А если и ты и она, совместно, сохраняете верность, то рано или поздно наступит момент, когда единственной вашей семейной мечтой будет – перегрызть друг другу глотки. Такая мечта, вполне возможно в силу вашей воспитанности, сублимируется в сексуальную апатию. То есть, вы будете вместе жить как брат и сестра, воспитывая некогда зачатых в припадке страсти детишек, и пестовать половую неудовлетворенность, отключая в их присутствии программы мало-мальски эротические.

Вы будете жить по телевизору и в книжках... Господи! Но ведь я-то живу с любимой женщиной.

Вы думаете, я счастлив? Или она купается в радости моей любви? Нет, нет, нет. И еще раз – нет! Она просто отвечает мне взаимностью.

Она меня понимает. Понимаете? По-ни-ма-ет!!! Это хорошо, когда тебя понимают друзья, мать, сестра, родственники и прочие близкие. Но когда понимает она... Лучше бы она мучилась и переживала. Тогда бы мы или разошлись или я бы ее возненавидел, и мы бы стали жить как все.

Как все... А я хочу жить как все! Я хочу, чтобы мое сердце не трепетало, когда подхожу к дому. Ведь я иду домой. Но оно колотится как сумасшедшее, ибо я иду не домой, а иду к ней. Я не хочу, чтобы у меня перехватывало дыхание, едва ее образ мелькнет в сознании, или кто-то ненароком упомянет ее имя. Но мне нечем дышать, когда она не со мной, ибо нет рядом аромата ее волос и теплоты плоти, пахнущей женским телом. Нет! Нет! Нет!

Я не хочу ее больше видеть, ибо того, что уже между нами было достаточно, чтобы сделать меня счастливым до конца дней моих. Мне этого хватит. Мне невыносима сама мысль о том, что я могу получить еще кусочек счастья. И этот кусочек вновь будет получен из ее рук. Нет!!! Ведь я же все-таки мужчина! Какое право она имеет делать меня счастливым, не страдая при этом сама?

Такого не бывает. Не бывает!!! Я хочу, чтобы она была счастлива. Я – хочу сделать ее счастливой! Но как? Она ведь преспокойно может проспать ночь и без меня. И ночь и неделю... Я могу не приходить и не звонить... От этого ничего не изменится. Все будет, как было. Она, ведь, меня не ждет.

Да и зачем ей меня ждать? Ведь я все равно приду. Приду... Приду... Приду, а она даже не спросит, где я был. Она не спросит, устал ли я, она не спросит, сыт ли я, иль голоден? Да и зачем? Зачем спрашивать?

Какие могут быть вопросы, когда мужчина приходит к женщине? Зачем мне делать вид, что я забрел туда случайно, а ей – что это приятная неожиданность? Зачем вообще что-то делать?

Можно просто стоять у порога и дальше не идти. Можно забраться под одеяло и уснуть, можно сесть и посмотреть телевизор, а можно даже что-нибудь выпить. Какая разница! Ведь рано или поздно все равно придется подняться и уйти... Подняться и уйти для того, чтобы когда-нибудь вернуться снова.

Но вот как оттуда уходить? Как вот встать и уйти, когда ни ей, ни тебе уже больше ничего не надо? Тебе не надо уходить, а ей не надо тебя прогонять... Тогда ты начинаешь прогонять ее: прочь с глаз, долой из мыслей, вон из сердца... А толку?

Я выдумываю себе срочную работу, я выдумываю себе важные дела. Я выдумываю и выдумываю. Я выдумываю себе усталость и командировки. Смертельные опасности и рыцарские подвиги. Зачем? Чтобы придти к ней еще раз. Чтобы было с чем приходить. Но все это напрасно. На-прас-но.

Ей не нужны мои дела, ей не нужны мои подвиги, мои впечатления, и мнение мое ее абсолютно не интересует. Ее интересую я. Господи! Ну кто я такой, чтобы так страдать? Ну зачем мне столько счастья?.. Господи! Ну возьми меня к себе!!!

... Машину вынесло на встречную полосу и повело. Ему оставалось просто сидеть, ухватившись за баранку – гололед. Однако он почему-то совсем не испугался. Голова работала на диво ясно. И он подумал: «Вот бы было хорошо, если бы тот встречный дядечка аккуратненько сбавил скорость и вырулил на обочину...»