Music to play beyond the human ear

Part 1.

На выходе из метро, на площадке перед самым последним пролетом лестницы, выходящей на покрытую льдом площадь, куда уже не достигают остатки теплого ветра от освещенной и оживленной станции, сидит женщина в черных очках с баяном. Отклонившись назад, она поет густым голосом – «ты у меня одна».

Гулкие звуки тянутся в неправильном сочетании, с другой гармонией, смущая и напрягая слух, размывая контраст снега и тепла, нищего и достаточного. Пение отрицает человеческие ноты – жалобности, русского демонстративного отчаяния, приглашающего к стыдливой связи между нормой и отбросом, молящего милостыни. Оно поглощается мощной, необычной эмоцией. Искривлена мелодия, отброшена публичная песня под неловкий баян.

Больное животное на снегу спаривается с широтой, податливым ее трупом. Раскрывается верхняя пасть, спускается замерзший язык – смерти или иного – животное лижет его своим языком, воет, потеет, прокусывает. Дрожит его хвост, дергается член. Звенят, ссыпаясь, монеты.


Part 2.

Механическое подворье.
И тут приходим мы, амбидекстры.
Орудовать нашими инструментами.
Бьюти раскрывает золотистые губы.
Мимические мышцы нежно подрагивают.
К губам привязаны тросы.
По тросам ползут автокары,
Груженые чугуном и навозом.
Она вдыхает воздух еще глубже,
Чугун и навоз свалились
На слизистые оболочки.
На левой руке ее перстень
С блестящей звездой Давида.
На правом виске просверлили дырку.
Из нее вылезли кусочки мозгового желе
И висят перерезанные волокна.
Ее волосы кучерявы.


Part 3.

Ищут одного человека. Мокрые шинели серого вещества по трое, по четверо ищут его. Открывают канализационные люки, обшаривают подъезды, останавливают подозрительные машины.

Красные щеки, сломанный нос, родимое пятно величиной с фасоль возле левого уха. На темени намечается лысина. Морги и приемные отделения скорой помощи не дают никакой информации.

У оперативников включаются рации.
- Допросите его несовершеннолетнюю дочь!
- Восемнадцатый взвод – в район трех вокзалов!
- Усилить посты на всех мостах!

На шоссе ревут сирены. Его мать не отходит от телефона вместе с дежурным лейтенантом.
- Он обязательно позвонит. У меня больное сердце, и он прекрасно знает об этом.

Его дочь – в операционной палате с разорванной пуповиной. Хирург рассматривает месиво в животе, кишки кровоточат, он вынимает пинцетом ошметки.
- Зашивайте! – кричит он и снимает перчатки.

Лысые ребята у подъезда подтверждают, что похожий человек им встречался. Родимое пятно в темноте не видно. Но скорей всего было.

Главное управление приказывает, чтобы к утру он был найден.

- Поняли вы, ублюдки? Должен быть найден.