Удар майонезной банкой

 

 Не так давно я понял, что обиды плохо забываются. Часто ни с того ни с чего, особенно когда отходишь от длительного запоя, всплывают воспоминания и становится еще более тошно.
Вспоминается мне, как после двух лет семейной жизни моя жена со всего размаха разбила майонезную банку о мою голову. Вы, конечно, представляете, что легче разбить о голову – бутылку, стакан или майонезную банку.
 Она треснула меня именно в то место, где у меня уже имелся шрам от удара кирпичом. Этот кирпич мне с лестничной площадки второго этажа сбросил на голову, спасающийся от расправы одногодок. А было нам тогда по восемь лет. Кровищи было много, но «все до свадьбы зажило».
 Разница большая – или виновник не разумное малолетнее существо, или здоровенная тридцатитрехлетняя баба. В сверстнике моем сыграл мотив самосохранения, а вот у жены то, что сыграло?
К этому вопросу мы еще вернемся. А сейчас я опишу сиюминутные последствия этого удара.
 Так вот, во мне тоже инстинкт самосохранения вылез в серии прямых ударов в голову жены. Заметьте, впервые я ударил женщину, а раньше и представить себе подобного не мог. Теща ловко выхватила свою разъяренную дочку из-под града ударов, ослепленного злостью, подвыпившего мужа. Я, присел на табурет у кухонного стола и стал дожидаться, когда кровь остановится. Осколки от майонезной банки валялись на полу, а часть из них, как потом выяснилось, застряла у меня во лбу.
Ни кто мне помощи не оказал. А ведь я был серьезно ранен, как на войне.
За что же мне объявила войну моя жена, подумал я?
Пока кровь, стекая на пол, самопроизвольно не свернулась на ране, я все размышлял и пришел к единственному выводу – моя жена меня ни когда не любила.
Я и раньше это чувствовал, но мужское честолюбие мешало посмотреть правде в глаза.
Сделав такой не утешительный вывод, задумался и над тем, какое такое мое поведение вызвало ярость, граничащую с сумасшествием.
Факты и только голые факты, сказал я себе.
Так, пошли на вечеринку к моим друзьям впервые за два года, по той причине, что супруга всячески избегала встреч с ними.
Встреча в кругу ее друзей была театром одного актера – моей жены. В кругу же моих друзей царила полная демократия, плавно переходящая в анархию.
Каждый мог себя выразить таким, какой он есть.
Изголодавшись по былой свободе, я лихо отплясал импровизацию с зонтиком.
Народ восторженно аплодировал и не замедлил так же «показать кой чего».
Как оказалась моя жена в тени, всегда претендовавшая на приму – ума не приложу.
Восхищенный вечеринкой, я и не заметил, что она не разговаривала со мной по дороге домой.
Зайдя в квартиру, мы обнаружили коляску со своим четырехмесячным сыном на кухне. Она, подбежала к коляске и, наклонившись, стала ласкать его. Я также стал пытаться отдать свой отцовский долг, протискивая голову между коляской и нависшим телом жены.
Вот тут то я и получил удар по голове майонезной банкой, которая стояла на столе.
Это сейчас, по прошествии длительного времени и познакомившись с литературой о психических заболеваниях людей, я понял – она была тяжело больна. А тогда я решил срочно уйти и ни когда не вернуться.
Один из моих приятелей недавно сбежал из семьи в Ленинградскую область, бросив престижную работу. По моим сведениям он жил в поселке городского типа в небольшой квартирке. Я быстро представил, как мы будем жить снова свободно, не зависимо и дружно.
Удар банкой не сумел выбить из меня хмель. Хмель придавал мне решительности и обидчивости. В место того чтобы обратиться за медицинской помощью, я побежал на работу, написал заявление на увольнение, оставив его на столе своего кабинета.
Было раннее утро, светало. Надо было достать денег на дорогу. Побежал к друзьям и занял, сильно удивив их своим ранним приходом. Они подумали, что я проигрался в преферанс. Вокзал, пересадка в Москве, Ленинград – как во сне.
Лоб, прикрытый шляпой, нещадно болел. Поздно вечером постучался к приятелю, с трудом разыскав его квартиру в каком то захолустье.
Приятель недоуменно вскрикнул, увидев меня. За спиной его маячила женская фигура.
Присели на кухне. Мои планы явно не входили в его планы. Посочувствовав и горестно повздыхав, он совестливо развел руками, поглядывая в глубину квартиры.
Посоветовал идти в гостиницу, не спросив – есть ли у меня достаточно денег. Денег было очень мало, и я без труда подсчитал – хватит лишь переночевать и на обратный путь.
Хмель мой уже почти выветрился, а взамен навалился такой безисход, что хоть волком вой.
В гостинице «Ленинградская» города Ленинграда, используя весь свой командировочный опыт, устроился до утра. Утром рассмотрел нещадно саднившую рану и вытащил кусок стекла. Одеколоном продезинфицировал и почувствовал себя более осмысленно.
Собрал свои манатки и марш на вокзал в обратный путь.
 Вы скажете, что я мужчина бесхарактерный – не смог воплотить свои планы, пошел напопятную?
Не знаю, не знаю – как бы Вы поступили в этой ситуации. А ситуация обрисовывалась самая удручающая:
- Брошена любимая работа, где я двигался семимильными шагами по карьерной лестнице;
- Брошен мой любимый сынок;
- Намечалось получение квартиры и съезд с тещиной территории;
- Рушилась моя идея никогда не разводиться;
- Я становлюсь изгоем советской действительности, как человек, бросивший семью.
Все это меня не могло удовлетворить. Я снова становился без жилья и семьи, как в 12 лет, когда потерял родителей.
Надо было возвращаться терпеть свою уже не любимую жену.
Вскоре была получена отдельная квартира, произошло повышение по службе.
 Жена с успехом среди своих знакомых создавала мой образ – жестокого садиста, рассказывая в своей интерпретации случай с ударом майонезной банкой. По ее версии, я ее нещадно ни с того, ни с чего избил, оставив на голове сплошные шишки.
Этой же версии она придерживалась, пытаясь при каждом случае скомпрометировать меня перед сыном.
Десять лет совместного проживания «собаки с кошкой» был предел, за которым брезжила тюрьма. А попытки посадить меня были и неоднократно. Когда я приходил домой с запахом спиртного, заметьте не пьяный, вызывался наряд милиции с просьбой защитить несчастную женщину от насилия мужа. Однажды меня забрали и привели прямо к начальнику милиции. Убедившись, что я трезвый и не агрессивный; узнав, что я работаю главным инженером комбината, он предложил переночевать мне в своем кабинете, чтобы «не вызывать огонь на себя». Так я и сделал.
При очередном скандале в целях самозащиты я вызвал скорую помощь, чтобы прекратить истерику. Жене поставили укол, и она уснула. Врач посоветовал показать ее психиатру.
Но было поздно – я уже решил уехать в другой город, оставив все - как есть, что и сделал вскоре.
Восьмилетнему сыну я ничего не рассказывал такого, что могло отрицательно повлиять на авторитет матери. Она пользовалась этим и продолжала поливать меня грязью.
Результаты были огорчительны – сын перестал со мной общаться.
 Это горе и боль прошлой обиды заставили меня написать этот рассказ в надежде, что сын или ему подобные парни прочитали и поняли – не все так однозначно в отношениях супругов. Всегда, даже через много лет, необходимо выслушать супруга, оставшегося без внимания.