Казнь инакомыслия

Инакомыслящая! Ведьма! Жги её! Подбрасывай дровишек, пусть разгорается костер, и пламя убивает в ней всё то, что непохоже, не признано законами людей. Пускай кричит и требует пощады. Поверьте, люди, станет легче ведьме, ведь превратиться в пепел первозданный.
Костер пылал, огонь жег лица, глупеньким зевакам, что с любопытным взором заглядывали ей в глаза. И неужели ей совсем не больно?
А тело бедной постепенно покрывало пламя, заглатывая всю её в себя. Она горела! Как она горела! Скатилась по щеке колдуньи сладкая слеза. Зеваки, что в ряде первом столпились, руками грязными от сажи, прятали свое лицо. Огонь нещадно жег не только ведьму, но и слова, текущие из глубины глупцов. Ведь только вздумается крикнуть, как пламя жжет, закрыв им рот. Как будто молвить пламя им хотело!
Молчите, серый, стадный вы народ.
Красиво жить, среди непониманья,
Красиво жить без близкого тепла.
Красиво умирать не наказанье!
Ведь в красоте души – она одна.

Сожгли…

Не слова ведьма не проронила.
Сожгли её. С ухмылкой на губах.
Сожгли, и что же дальше? Дальше было?
А дальше слезы на людских глазах.
Они убили то. Что не познали.
Они стоптали то, что не сродни.
И среди сотни лиц понятно стало,
Что среди сотни лиц совсем одни.
И каждый. С плахи тихо уходя,
Как будто невзначай,
Взял прах в свою ладонь.
И только лишь запомнила земля,
Что в сердце ведьмы правды был огонь.