Тлэуер и остальные. Разбойники рядом!

Ждать второго пришествия Империи, впрочем, нитстанцы не хотели. У них были свои заботы, например, о том, кто будет править. Крокодилий Хвост предложил Тлэуеру возглавить сильно подсократившееся по численности княжество, но тот отказался – только бумажный человек может быть князем, а он пока канцлерством удовольствуется. Динозавр готов создать очередного правителя, только с одним условием – это не должен быть Нахимсон. Слишком много уж времени мексиканцы правили Нитстаном. Крокодил перечить не стал.
На Горе Нахимсона, где начал свой жизненный путь первый правитель Нитстана, должен был появиться и третий. Динозавр уже наготове, спел «Бабуробота», магия песни держит в воздухе гигантскую синюю ручку – надо создать контуры лица и тела.
Никаких сомбреро. Прости, Аарон Яковлевич, но ты должен остаться одним-единственным, твой преемник уже будет ни в чём на тебя не похож, по крайней мере в одежде уж точно. Пусть будет шапка наподобие боярской. Усы и бороду – не давать, молод ещё, молоко на губах не обсохло. Фиолетовая одежда вышла из моды, пусть у него будет зелёная рубашка и коричневые штаны. Башмаки остаются чёрными, а какими ещё? Розовыми? Голубыми? Оранжевыми? Тут нужен князь, а не клоун, хотя Тлэуер догадывался, что после Нахимсона – героя, яркой, жертвенной личности – будут ничуть не лучше клоунов. Пока суд да дело – рисунок готов. Запевай!
В третий раз «Мне бы в небо» огласила рождение нового жителя Ойкумены Второй, которому предстоит править в Нитстане – княжестве-победителе. Вот он уже здоровается со своим создателем.
-Привет! Я – Тезей, князь Нитстана.
-Тлэуер, его канцлер, - эта форма ответа была выучена им раз и навсегда.
-То есть ты в Нитстане живёшь, да? Слива! Проводишь до дому, я там книжку одну хотел почитать, - ни с того ни с сего добавил он.
-Пошли.
Новый нитстанец сразу же удивил Тлэуера тем, что не стал слетать с Горы Нахимсона, а спустился по склону, объяснив это тем, что боится разбиться. Динозавру пришлось даже подождать Тезея, чего нельзя было ожидать от Нахимсона. Он с благодарностью вспомнил обоих – и Якова Моисеевича, и Аарона Яковлевича. Это были Люди – они могли и любить, и сражаться. А этот…Ладно уж, создал так создал. Теперь главное – никаких бумажных после смерти этого…даже непонятно, как назвать.
Дошли до Нитстандира. Крокодилий Хвост с большим подозрением взглянул на нового жильца, который к тому же будет и его господином – мол, что из него получится, не смешите меня. Тлэуер бросил на приятеля немного возмущённый взгляд – какой есть, сам разговор о правителе завёл, хоть тираном не будет и на том спасибо.
Между тем последующие дни показали, что ничего хорошего от нового князя ждать не приходится. Он просыпался утром, завтракал и, не убрав за собой, уходил гулять, куда – неизвестно. Потом возвращался с абсолютно бесстрастным тупым лицом, не сказав ни слова. Крокодилий Хвост готов был поклясться, что скорее он съест собственную голову, чем Тезей хоть что-нибудь да скажет. А Тлэуер…тот вообще сходил с ума от ярости к этому человеку. И вовсе не потому, что он причинил ему зло – нитстанец не был на это способен, но потому что позорил жизнь. Динозавр путешествовал, воевал, вёл переговоры, строил планы, пытался перевернуть мир. А этот – что смог этот баран в папахе? Ужас просто. Ну как так жить можно – бесследно, существуя только в мире ещё более призрачном, чем вся Ойкумена Вторая. Быдло – что с него взять.
-Я ненавижу всех по-разному. Ненавижу злодеев – они убивают и калечат. Ненавижу дураков – они убивают мою веру в ум человечества и жителей Ойкумены Второй, убивают мечту об идеальном. Ненавижу предателей – они рушат то, что ты строил долгие годы, ведь предатель – знаток своего дела. Ненавижу лжецов, ведь ложь уничтожает правильный путь к истине, она всегда сбивает с толку. Ненавижу гомосексуалистов, они ломают то немногое ценное, что осталось у нас в наши смутные дни. Но не менее я ненавижу амёб, которые создают видимость своего существования, ползают, ходят куда-то, могут сказать пару слов, но в них нет жизни. Они убивают жизнь в себе, они убьют её и в других, - сказал Крокодильему Хвосту Тлэуер.
Самое интересное, что гневная тирада динозавра прозвучала в тот самый момент, когда сам Тезей проходил через гостиную, где протекала беда, дабы выйти во двор, а потом – неизвестно куда. Он понял, что канцлер говорит сейчас о нём, но виду не подал. Бумажный человек жил в своём выдуманном мире, для него гораздо более реальным чем то, что он видел вокруг себя. Тезей вышел, чтобы вернуться в совсем другую жизнь.
Тьмения таила в себе не только нечисть. В одном из внутренних гротов обитала, пожалуй, самая странная разбойничья пара, которая только существовала в этом мире. Почему? Просто состав поражает воображение, как стрела – свою цель. Главным в банде был большой коричневый заяц, грязный, лохматый, с слипшейся, засаленной шерстью. От него всегда исходила вонь, поэтому его прозвали Тухлым Зайцем, хотя он требовал от разбойников, чтобы его звали исключительно Венценосным Зайцем. Как и Тлэуер, Нахимсон, Барби, Мудрец, Игуан, Каменный Атаман, Тухлый Заяц был невероятно амбициозен. Мир, считал ушастый разносчик зловония, лишь по счастливой случайности не оказался в его руках, рано или поздно он будет известен в истории исключительно как «Венценосный Заяц, могущественный правитель всех мыслимых миров». Да, пускай он хозяин только в тёмной гроте Тьмении, но завтра, несомненно, проснётся в полагающемся ему роскошном дворце. А поможет ему в этой шайка. Каждый бандит там – личность.
Первым был из них Цыплёнок – жёлтенький, большеголовый, с востороженно-наивными глазками. Цыплёнок любил писать стихи, рассуждать о «маленьком человеке», хвастаться своим знанием английского языка, философии и антропологии, презирать бандитов и «власть» в лице Тухлого Зайца. Сам атаман ценил его рад будущего господства. Жёлтая птаха мерещилась ему предтечей будущих художников, поэтов музыкантов, которые осиным роем вьются вокруг самодержавного правителя.
Второй – Карел, грузный, могучий носорог шоколадного цвета. Он был, ровно как и все носороги, туп невероятно и столь же невероятно силён. В банде выполнял всю чёрную работу, не протестовал, не перечил, был по-собачьи предан господину. Для Тухлого Зайца был воплощённой мечтой о народе – молчаливом, трудолюбивом и изумительно покорным. Без него некому было бы драться – не Цыплёнку же и не Свинке Хрюковне?
Свинка Хрюковна – свинья ещё та. Неизвестно как, но она успела так разжиреть, что стала похожей на шар с ушами, пятаком и знаменитым завитым хвостом. Хавронья была тупа, прожорлива, неповоротлива, труслива и ленива. Единственная причина, по которой Свинка Хрюковна прижилась в банде – это то, что она воняла сильнее Тухлого Зайца, тот мог свалить на неё свою отвратительную вонь, что периодически и делал. Такой вот и была шайка, которая обитала в Тьмении.
Последние дни, казалось, были слеплены из дерьма и скреплены слизью. Всё началось с того, что разбойникам захотелось «выйти на дело». Затея могла бы увенчаться успехом, но банда встретила соперника гораздо сильнее – налётчиков Каменного Атамана. Карел пытался организовать сопротивление, но Сипер и У-уда, объединившись, сбили колосса с ног, а Ток парой ярких искр довершил процесс разгрома. Тухлый Заяц, очнувшись после шока, объявил о том, что придётся ретироваться в грот, не забыв при этом назвать своих разбойников скопищем неудачников.
Там они сидели долго. Точно – не знали сами: свет и тьма в пещере мрака не меняются. Хотелось есть, становилось сыро, темнота надоела вконец, Тухлый Заяц начинал вонять сильнее Свинки Хрюковны. Всё это могло привести к бунту, и тогда атаман сказал своё веское слово:
-Пошли! Выходим на свет!
Разбойники без особого труда выбрались наружу. Правда, страх действовал цепеняще. Чувствовалось, что обидчики где-то рядом (но это зря, Каменный Атаман уже представлял собой груду булыжников, его слуги разбежались кто куда). Шли – и сердца обмирали от ужаса. «Шайка неудачников» - да, это были они и никто, кроме них. Тухлый Заяц не уступал разбойникам в трусости, напротив, превосходил их. Впрочем, он скорее согласился бы с тем, что Земля стоит на трёх китах и одной черепахе, чем с тем, что чего-то боится.
Всякий путь рано или поздно подходит к своему концу. Тухлый Заяц и его команда, не повстречав своих врагов, столкнулись лицом к лицу с морем. Море билось – бешено, неукротимо, нетерпимо к тем, кто стоит у него на пути. Сердца разбойников стучали морю в такт. Слышали, как пронзительно кричат чайки, кружа в небывалом, ярком небе. Сколько силы, сколько победной мощи в природе! Даже разбойники, которым можно приписать всё, что угодно, только не сентиментальность, стали застилать своё сознание мечтательно-романтическим флером. И неизвестно, сколько бы продлилась эта идиллия, если бы носорог Карел не пробубнил:
-Вонь – жуть. Страх, смерть! Мой мозг сдох, вот!
Тухлый Заяц знал, что делать.
-Свинья, мать твою! Сколько можно вонять, погань драная? Здесь культурное общество, а не помойка, понимаешь ли! – тут он отвесил ей пинка по жирной заднице. После этой великолепной акции спасения своего положения атаман начал яростно шевелить носом, вдыхая воздух. Это означало одно – где-то можно пограбить. Заяц обладал редкостным чутьём – чутьём добычи. Он мог унюхать богатый дом, или же одинокого путника с тугим кошельком, выяснить, может ли хозяин постоять за своё добро или же просто хватай и беги. Собственно говоря, именно поэтому он смог стать атаманом этой странной шайки. И теперь он чувствовал наживу, как голодная собака – кусок наивкуснейшего мяса.
-За мной! – крикнул атаман бандитам, - Нас ждут великие подвиги. Великие дела! Пора грабить, дорогие мои!
Те, конечно, рады. Ведь что такое грабёж? Это удовлетворение стремления получить что-то, при этом не работая. Это своего рода вызов – ну что, идиоты, горбатьтесь, трудитесь, мы всё равно заберём всё то, что вы выбили кровью и потом у судьбы, потому что мы сильнее, умнее и хитрее вас. И сейчас на этот вызов пытаются ответить нитстанцы.
…Тлэуер закрыл за Тезеем дверь (этот кретин так задумался о чём-то, что даже забыл, уходя, это сделать), выругался, гневно взмахнул хвостом и пошёл на чердак. Там он тоже кое-что хотел провернуть. Динозавр мечтал написать книгу о методах и способах достижения власти. Власть манила его, он не сопротивлялся этому, но при этом сохранял свой, тлэуеровский ум, всё ставивший под сомнение, всё критикующий и порицающий. Хотелось продумать, выяснить, изучить.
Но не судьба. Не смог Тлэуер свои гениальные размышления отобразить на бумаге. Поднялся на чердак, весь в предвкушении чего-то великого, да вот только одолела его дрёма, он свернулся калачиком и уснул.
Проснулся динозавр от стука в дверь. Это бы не просто стук: казалось, дверь пробует на прочность ураган. Она выстояла. Тлэуер слышит, как Крокодилий Хвост, видимо, тоже будучи поднятым на ноги небывалым по мощности ударом, спрашивает нарочито недовольным голосом:
-Кто там?
Ответ не заставил себя долго ждать.
-Выходи на бой, мразь, коли не шутишь! – Тухлый Заяц старался вместить в свои слова всю злость, что в нём была. Думал, что ему удастся запугать хозяина, но не таким был Крокодилий Хвост, отчаянный боец, разбивший в одиночку почти всё войско Каменного Атамана. Речь незнакомца разозлила крокодила, разбудила в нём жажду схватки. Крокодил считал, что жизнь – это борьба, в которой надо надеяться только на себя и не доверять никому. Каждый бой приводит к Победе, нужно не бежать от него, а наоборот, ждать возможности проявить себя, даже искать этого. И вот она явилась.
Крокодилий Хвост открыл дверь. Увидел четырёх разбойников – с каждым придётся драться, но отступать нельзя. А тут и Тлэуер на подходе. Какой-никакой, а всё-таки помощник. Двое против четырёх.
У динозавра были свои мысли на этот счёт. Непрошенных гостей он считал теми, кто покушается на его будущую власть над миром. Канцлер любил своё будущее, и всеми фибрами души пытался сделать его ближайшим. Так вот, ему почему-то казалось, что путь от богатого дома до золотого дворца ближе, чем из старой лачуги. Если разбойники победят – не будет даже лачуги. Поэтому надо биться за своё счастье. Здесь и сейчас. И он хватает хвостом нечаянно брошенный на диван нож. Кто вооружён – тот и защищён.
Он понёсся на Цыплёнка. Тот попытался его заговорить.
-Видите ли, уважаемый хозяин, мой долг как интеллигента – мыслить. Но в тёмной пещере мыслить не получается. Мне нужен дом, роскошный кабинет со всеми удобствами. Художник не должен быть бедным, это романтика для идиотов. Поэтому я изымаю ваш дом, и приглашаю туда своих друзей, ибо как сказал я: «Дружба – это фонтан радости, который…» А-а-а!
Так и не успел птенец поведать Тлэуеру о том, что такое дружба. Его противник, не чуждый, кстати, мук творчества, на этот раз предпочёл силу. Удары посыпались как град на поля: то в ногу, то в живот, то в копчик, а один раз динозавр так изловчился, что подпрыгнул и пырнул ножом прямо в грудь. Цыплёнок мог только смотреть и стонать, а потом свалиться навзничь. Путь к власти над миром прокладывался по костям интеллигенции. И тут ничего поделать было нельзя.
Тухлый Заяц почуял неладное. Того и гляди, самого порежут. Время проявлять решительность:
-Свинья, атака задницей!
Хавронья поняла всё великолепно. Она развернулась, потом хрюкнула и побежала задом наперёд. Но, как ни странно, Свинка Хрюковна каким-то шестым чувством понимала, где находится Тлэуер. К несчастью для него: жирный живой шар насел на бедолагу. Тяжесть и вонь – как выдержать такое? Он чувствует, как хрустят кости, как расползаются в разные стороны ноги, как пропитывается отвратительным запахом его кожа. Динозавр не может так жить, остаётся одно – потерять сознание.
Крокодилий Хвост остался один. Особая, самая сильная ярость – ярость того, кому нечего терять – охватила его душу.
-Что ж вы, черти, делаете? – рыкнул он в толпу, - Беззащитного динозавра калечите! Я вот вам…
В подтверждение своих слов крокодил подбежал к Тухлому Зайцу и, пересиливая своё отвращение, испытываемое к запаху выродка, укусил его за правую лапу. Тот запищал, заверещал, отскочил в сторону, после чего испуганно посмотрел на обидчика – что он сможет сделать, будет ли он дальше атаковать его. Да нет, вроде не похоже. Крокодила заинтересовала свинья, что до сих пор не может с места сдвинуться, сидит на Тлэуере как в грязной луже.
-Ну всё, мразь толстая, тебе не жить! – крикнул Крокодилий Хвост. Он разбегается и бьёт со всей силы хавронье ногой в живот. Та вылетает во двор, пропахивает седалищем землю. Какой красивый удар! Как так можно – сдвинуть с места того, кто в два раза тяжелее тебя? Бывает и такое.
Тем временем главарь приходит в себя. Боль – адская, обжигающая, но отомстить за неё можно. Крокодилий Хвост допустил оплошность, которая может стать роковой. Он не добил вожака, чем тот поспешил воспользоваться, чтобы преломить ход поединка в свою пользу.
-Карел, атакуй! – приказал Тухлый Заяц носорогу.
Гигант, если ему не приказать, с места не сдвинется. Но уж если приказ поступил – пощады не жди. Вот и сейчас налились кровью маленькие красные глазки, грозно раздуваются ноздри – носорог готов наступать.
-Ух…Их…Вох…Юх…- пыхтел он. Потом заревел протяжно, сильно. Крокодилий Хвост даже вздрогнул. Его враг был невероятно опасен, видно, что слепая ярость застелила ему глаза, овладела могучим колоссом, и теперь он бежит на него. Ничего не смог предпринять крокодил – носорог мощным ударом сбил его с земли, пару раз проткнул рогом, подбросил вверх. Окажись на месте пластмассовой игрушки человек из плоти и крови – от него бы осталась куча мяса, залитая кровью. Карел торжествовал.
-Враг…сдох…я…крут…, - вспоминая подходящие по этому случаю слова, бормотал носорог.
Тухлый Заяц усмехнулся. Это была победа, чистейшая, как брильянт. Поле битвы надо бы осмотреть: оно ведь принадлежит мародёрам, а кто он со своей бандой, как не мародёры? Что тут есть? Хм, домик недурной, здесь и жить можно, даже нужно, а то как-то пещера для того, кто хочет захватить мир, смотрится несолидно. А что делать с хозяевами? Ответ очевиден.
-Карел, вышвырни-ка этих слабаков во двор.
-Слуш… босс…, - пробубнил носорог. Он осторожно поднял рогом Крокодильего Хвоста, взвалил на спину, вошёл во двор и сбросил ношу наземь. Такая же участь постигла и Тлэуера.
Во второй раз Нитстандир был захвачен врагами.
Тлэуер очнулся первым. Боль – невыносимая, ему казалось, что его что-то расплющило, переломало все кости (и тут он был прав). Динозавру ещё повезло, что кости у резиновых игрушек срастаются быстро, потому как виртуальные. Хотя всё равно вставать было трудно. Стиснув зубы, проклиная всё на свете, он пытался переставлять ноги, сделать хоть один шаг. Кожа на ступнях – грубая, ороговевшая – и та была частично содрана тогда, когда ноги разъезжались в разные стороны под тяжестью ожиревшей свиньи. Ничего, канцлер Нитстана преодолел эту боль. Тяжело ступая, он направился туда, куда лежал, закрыв глаза, Крокодилий Хвост. Надо посмотреть, что с ним сделалось.
-Боже мой! – воскликнул Тлэуер. Было отчего. Его израненный товарищ казался большим куском кровоточащего мяса, лишь немного прикрытым полосками кожи. Он был жив – это несомненно, но первое время ему придётся очень тяжко. Даже встать на пол – это проблема. Тлэуер это знает не понаслышке. Но это нужно всё равно, поэтому динозавр, скрипя зубами, приковылял чуть поближе к нему.
-Ну, вставай, браток, ещё не всё потеряно, мы живы – а это уже кое-что.
Нет ответа.
-Маршал! Как канцлер Нитстана я приказываю встать и начать жить. Ваша жизнь нужна стране.
Нет ответа.
Что же делать? У Тлэуера вновь появился замысел, который надо было воплотить в жизнь. Он начал говорить. Чего только не было в его речи: и ветка сирени, и куст черёмухи, и могучий лосось, и воспоминания о былых сражениях, победах и поражениях. Крокодил, естественно, никак не мешал этому монологу – ни словами, ни движениями. Он валялся и ничто не смогло заставить его подняться. Но его друг предвидел и это. Динозавр подошёл к нему ещё поближе и слегка коснулся его головы хвостом. Ощутил шершавость, грубость кожи, выдержавшей ни одно испытание. И добился своего – левый глаз медленно, но верно начал открываться (правый совсем заплыл).
-Сволочи, - хрипел Крокодилий Хвост, - они ещё пожалеют. Мы вернёмся, мы заставим их уйти.
-Заставим, заставим, - соглашался Тлэуер, - надо сперва заставить твоё тело тебе служить. Я тебе в этом помогу, но не очень: сам только недавно заново жить научился. Припоминаю, где ноги, а где хвост, пока удаётся, но не думаю, что это надолго, - тут он усмехнулся. Любитель сарказма, динозавр умудрился даже над своим здоровьем поёрничать.
Однако над Крокодильим Хвостом – ни в коем случае. Наоборот, Тлэуер изо всех сил старается поднять товарища, ему тяжело, он извиняется, когда нечаянно задевает ещё не успевшие зажить раны. Тот и сам борется, преодолевает свою слабость. Давай, вставай, родной! Ты сможешь сделать это, поднимайся! О да! Он встал!
Что делать дальше? Возвращаться домой – нет смысла, увы, это пока что не их дом. Бродяжничать, долго и упорно – тоже мало удовольствия для израненных и избитых проигравших нитстанцев. Нужна всё-таки цель, причём та, что по возможности будет наиболее конкретной. Тлэуер привык не обращать внимания на реальные цели, отшвыривать их, подписывать под брак, но теперь и они пригодились.
-Пошли искать себе жильё. Я даже знаю куда – в Нахимсонию. Прошлый раз мы с Яковом Моисеевичем именно так нашли себе дом, думаю, и этот раз исключением не будет. Судьба иногда повторяется, и это тот самый случай, когда чем чаще, тем лучше. Хотя всё равно это как посмотреть.
-Ладно, пошли, - Крокодилий Хвост прервал готового полететь на своих словах в заоблачные выси Тлэуера. И они медленно, но верно пошагали к Тьменскому побережью, чтобы потом очутиться в Выходской Земле, а потом – в Зевсии. И Нахимсония – венец всему!
Разбойники их преследовать не стали. У Тухлого Зайца и его команды была другая задача – распределить жильё. И с ней они справились. Сам главарь выбрал себе кабинет Нахимсона – потому что главный. Цыплёнок облюбовал гостиную – он будет привратником. Свинка Хрюковна, разумеется, поселилась на кухне, где уже за первые полчаса съела всё, что смогла найти. Герой штурма Нитстандира, Карел, выбрал себе комнату Крокодильего Хвоста, куда перенёс всё содержимое винного погребка (его разбойники, в отличие от налётчиков Каменного Атамана, сумели найти).
-Спирт – крут! Вот…- не раз повторял носорог.
Не успели головорезы насладиться жильём, как кто-то постучался в дверь.
-Тлэуер! Крокодилий Хвост! Откройте, я пришёл! – голос, несомненно, принадлежал Тезею, только что вырвавшемуся из непонятных странствий.
Открыл Цыплёнок.
-Простите, милостивый государь, а Вы кто?
-Я? Я – Тезей, хозяин этого дома, если уж на то пошло. А ты сгинь. Уйди отсюда!
-Не надо быть таким грубым. Позвольте, я улажу все дела. Господин, тут недобитый прежний владелец изволил посетить родные пенаты.
Тухлый Заяц не замедлил появиться.
-Так ты здесь хозяин? – спросил он у Тезея.
Конечно же я.
-А вот и нет! – ответил главарь, после чего подошёл к князю, схватил его за шею, да и дёрнул что было силы. Голова оторвалась.
-Слабак, - сказал Тухлый Заяц и выкинул голову куда подальше. Тело осталось лежать у дверей. Мешать предаваться кутежам оно не могло.
…А в это время Тлэуер и Крокодилий Хвост продолжали свой путь. С каждым новым шагом к ним возвращалась уверенность, но она не помогла им ответить на вопрос: «Куда мы идём?» Поэтому они брели, похожие на блуждающие огоньки – ни цели, ни конечного пункта своего странствия, ничего этого не запечатлелось в их головах. Но это временно – когда во мраке Зевсии забрезжил свет, всё стало ясно.
-Крокодилушка, смотри! Вот подфартило: дом – крокодилу! – воскликнул динозавр, не скрывая чувства радости.
Да, похоже судьба улыбнулась нитстанцам. То, что они увидели, потрясло их до глубины души – прямо перед ними лежала гигантская коробка из-под конфет. Канцлер уже знает, к чему это.
-Тащи быстрее! Если всё удастся – мы победили, - кричит он, зная, что пускай всё пришлось начать с чистого листка, но всё-таки удалось сделать первый шаг на пути к захвату мира. Поэтому он, напрягая все силы, толкает коробку прочь от этих мест. Крокодил ему помогает – жить в Нахимсонии не хотел никто. Всё-таки привыкли они к родным краям, и их не тянет на чужбину.
Так и прошли Зевсию как нож сквозь масло. Наконец, вот и Выходская Земля, где ещё валяются обломки Каменного Атамана. Тлэуер непреклонен – жить будем здесь.
-Разбойники сюда не нагрянут. Я думаю, сейчас лучше прятаться, чем сражаться.
Допустим. Крокодилий Хвост не против. А дальше что?
-Открывай коробку. Крышку приваливай к булыжникам.
Сделано.
-Теперь смотри.
Крокодилий Хвост много видывал на своём веку, что неудивительно, ведь он жил в Ойкумене Второй – стране чудес и опасностей. Опасность он пережил, пусть и так, как хотелось. Теперь настал черёд дивиться чудесам. Ибо с коробкой что-то стало происходить. Она превратилась в огромный сияющий куб. Свет нестерпимо ярок, он заставляет закрыть глаза, заставляет зажмуриться, что и сделали нитстанцы. А когда открыли – куба уже не было. Вместо него появился деревянный дом, огороженный дощатым забором. Крокодилий Хвост открыл калитку. Он увидел, где придётся жить ему и Тлэуеру.
То, что открылось их глазам – это цветник. Многообразие астр, пионов, касмей, календул, приблудных ромашек и прочих цветов приятно удивило нитстанцев – слишком много отвратительного повидали они за последнее время, радости уже не верится. Цветы – по правую сторону от узенькой тропинки. По левую растопырили свои широкие листья тыквы. Сами они ещё не поспели – не сезон. Рядом с ними – куча из песка и битого шифера. Там, где забор, рос роскошный куст сирени, готовый вместить под своими тёмно-зелёными листьями всё вокруг. Контраст ему составила черёмуха: какие-то поганые вредители объели листья, и их стало меньше, чем скромности у Тлэуера (а этой чертой характера динозавр никогда не отличался). Ягод не было вообще.
-Ладно, по фиг, - подвёл итог Тлэуер, - пошли дальше.
Сказано – сделано. По ту же левую сторону тропинки путники увидели побеленный каменный дом с зелёной крышей и подобием веранды. Крокодилий Хвост направился туда, динозавр за ним. Вот они уже под навесом веранды, канцлер с интересом смотрит на лавки, заставленные вёдрами с водой. Попил немного – вкусная, холодная. А крокодил уже открывает дверь.
-Так это же кухня!
Точно, в полумраке (окно было заколочено) Тлэуер увидел стол, на котором стояли: солонка, похожая на маленький самовар, большая банка, вместившая в себя вилки, ложки и ножи, железные эмалированные тарелки и гранёный стакан. Сидеть хотите? Пожалуйста – вот три табуретки. Приколочена полка с посудой, Крокодилий Хвост взял одну тарелку, начал смотреть в неё так пристально, будто увидел так своё отражение. Что такое? А там неизвестный художник по-детски наивно нарисовал синего котёнка, играющего с клубочком. С непонятной динозавру нежностью крокодил рассматривал рисунок. Накатилась слеза – видимо, это воспоминания о чём-то непонятном никому. Что же поделать, решительный и суровый на вид Крокодилий Хвост не был чужд сентиментальности.
Однако Тлэуер старался побороть такое проявление чувств у себя и у других.
-Уважаемый маршал, не время любоваться молодняком. Интереса я не вижу, а Вы, если хотите, можете взять тарелку с собой.
Тот бросил ещё один полный грусти взгляд на синего котёнка, да пошёл вслед за канцлером. По кускам резины., шлёпая ногами (хорошо, что было не так жарко – резина не нагрелась), они дошли до деревянного дома с верандой, утопающей в плюще. Поднялись по крашенным в тёмно-красный цвет ступенькам. Скоро откроется дверь – и нитстанцы попадут в свой новый дом. Его уже единогласно назвали Неонитстандиром – знак того, что волю судьбы они принимают, но по старому дому скучают и от претензий на него не отказываются.
-Мы здесь надолго? – спросил Крокодилий Хвост.
-Пожалуй, - ответил Тлэуер.
Началась у них совсем другая жизнь. С утра до вечера они рубили дрова, носили воду, работали в огороде (который тоже был). Динозавр не любил всё это, считая это недостойным того, кто хочет захватить мир. А вот герцог Эльгнейс бы другого мнения.
-Земля – это кормилица наша, хоть я и должен быть водным жителем. Земледельцы живут в гармонии с природой, они добросердечны и гостеприимны. Хотя и водку пьют. Вот сейчас я как раз и жалею о том, что не являюсь писателем или поэтом, а то обязательно посвятил что-нибудь нашей многострадальной деревне. Деревня! Били её власти, которые кормились от неё же – а она жива. Крестьянин работает в поте лица – холод зимой, зной летом, град, заморозки, вредители всякие – всё против него. А ведь побеждает! Живёт. И горе, Тлэуер, тем, кто плюёт в лицо землепашцу, крестьянину, называет его мужланом неотёсанным, горьким пьяницей, чурбаном бесчувственным. Ненавижу тех, кто говорит презрительно: «Деревня!» Да кем бы вы были без деревни?
«С ума сошёл немного, подумал Тлэуер, - Ничего , это бывает». Динозавр был абсолютно равнодушен к тому, что говорил его товарищ. Он знал, что когда-нибудь они с Крокодильим Хвостом вернутся в Нитстандир, и тот забудет обо всём.
Так оно и вышло. Однажды, когда Крокодилий Хвост поливал морковь и помидоры, а Тлэуер тупо (на его взгляд) окучивал картошку, динозавр услышал пискливый голос:
-Господин Тлэуер, можете на время прекратить работу? Вы же меня заживо похороните!
Тот в лёгком недоумении – кто же это может быть? Обернулся – и обнаружил, что рядом с ним стоят четыре маленьких медвежонка, по сравнению с которыми он казался гигантом. Трое розовые, один – белый, видимо, и есть их начальник. Стоит к нему обратиться, чтобы узнать от него про всех.
-А кто ты и твой народ?
-Я – Гаспар, предводитель племени кирпонимийцев, там помимо меня Гесер, Ян и Рафаэль. Мы появились раньше Вас, видели, как Вы со Стегозавром вылуплялись из яйца. Да, мы знаем каждого жителя Ойкумены Второй. Ибо наша цель – разведка, для этого мы рождены. Долго мы скитались по земле, но сейчас решили остепениться, основать своё государство. Но вся земля принадлежит Нитстану (Тлэуер усмехнулся: а ведь Гаспар был прав. Пал Барбиленд, пала Империя Полуденного Солнца, остался один Нитстан и он – всему голова). Мы просим Вас, как канцлера Нитстана уступить Кирпонимии те земли, что вы зовёте Северной Долиной. Небескорыстно: наш народ вернёт вам Нитстандир.
О да! Это ли не то, чего хотел Тлэуер? Целый месяц он тосковал по родному дому (а месяц в Ойкумене Второй за год считается), и вот теперь – удача! Быстро, чтобы не выдать волнения, он сказал:
-Берите! А как вы его вернёте?
-Выкупим, - сказал Гаспар и усмехнулся. Медвежонок явно знал, что делал, - Хоть сейчас. С нами не идите – вас могут не так понять.
-Хорошо, - добродушно согласился динозавр. Сам он при этом сгорал от нетерпения – ну когда же всё случится? Ничто не забыто, Нитстандир занял место в его сердце, весомое, значимое. Пока же остаётся только смотреть, как Гаспар командует своим подданным:
-Стройся! На Нитстандир – шагом марш!
….Долго ли, коротко ли, но дошли всё-таки Гаспар, Гесер, Ян и Рафаэль до дома нитстанцев. Похоже, когда они сюда вернутся, работы будет немало – окна разбиты, рамы выдернуты «с мясом», дверь слетела с петель, стены исписаны всякой похабщиной. И среди этого бардака – Цыплёнок, одетый в зелёную ливрею, стоит важно, будто не замечая, что он подобен царю, сидящему на троне из дерьма.
-Что вам угодно? – спрашивает привратник.
-Я – Гаспар, правитель народа кирпонимийцев, хочу поговорить с вашим триждывеличайшим повелителем Венценосным Зайцем.
-Пусть войдёт! – пьяным голосом проревел «триждывеличайший».
Цыплёнок не стал перчить вусмерть нажравшемуся очередному властелину мира и открыл дверь. Медвежата осторожно обходили битое стекло, мусор, нечистоты – этого было не счесть в захваченном варварами-разбойниками Нистандире. Они ненавидели Тухлого Зайца за то, что он сломал величие Нитстана, как дикарь – цветущее дерево. Им выпал шанс прогнать этих гадов. А пока необходимо поговорить с их главарём.
-Что припёрлись? – спросил он. На него было жутко смотреть: шерсть растрепалась и свалялась, лицо опухшее, заячья губа разбита. Запах ещё отвратительней, чем был. Гаспара потянуло на тошноту, но он решил довести сперва дело до конца, а потом. Во дворе, сделать всё, что надо.
-Уважаемы господин Венценосный Заяц! Мы купцы, торгуем роскошью, пряностями и зерном. Долго странствовали по свету и вот теперь решились остепениться. Услыхали, что у вас дом появился. Нам не важно, как вы это сделали, мы просто очень хотим его приобрести. Естественно, за хорошую цену. Я Вам предлагаю, - он перешёл на шёпот, - советские деньги. Это лучшая валюта мира. За один советский рубль можно купить дворец. Поэтому за этими деньгами идёт большая охота, немало человек погибло. Немногие имеют хотя бы пять советских рублей, у нас же – целых пятнадцать. Сейчас они хранятся в тайнике. Согласно староё легенде, на этих деньгах содержится секретный шифр, ведущий к загадочному «золоту партии». Мы устали гнаться за богатством, хотим отдохнуть, поэтому сбрасываем с себя груз поиска. Хотя жалко, конечно, ведь золота у партии было столько, что им можно набить этот дом сверху донизу два раза. Хотите?
Тухлый Заяц, хоть и собирался прибрать к рукам весь мир, в сущности был туп, как валенок и наивен, словно младенец. Поэтому он купился на рассказ Гаспара, проглотил наживку и попала на удочку кирпонимийцев.
-Согласен! Денег, давайте денег!
-Сию минуту, - промолвил Гаспар, - Мы – контора честная, обманывать не любим, поэтому всё будет в ажуре. Ян, Рафаэль, ну-ка быстро побежали до тайника. Господин согласился.
Ждать пришлось недолго. Кирпонимийцы мигом вылетели из комнаты и уже через минуту вернулись, неся гигантские (для них) бумажные купюры в 5 и 10 рублей соответственно. Тухлый Заяц с интересом разглядывал профиль лысого человека с короткой бородой. Откуда ему знать, что это Ленин? Атаман изучал советский герб, читал странные слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» К чему это? Кто эти пролетарии? Зачем им соединяться? В его сознание сорвалась история Ойкумены Первой – злая, жестокая, опаляющая. Но именно она приведёт его к обладанию «золотом партии». Для того, чтобы его найти, нужно попрощаться с домом, который, в общем-то, так и не стал родным. Ну что, пора в путь. Надо только собрать банду.
Каким бы ни был властным Тухлый Заяц, но созвать всех было трудно даже ему. Пусть «все» - это только Карел и Свинка Хрюковна. Носорог и свинья всё равно упились и обожрались за десятерых. Час ушёл на то, чтобы криками и пинками заставить их составить компанию Цыплёнку и покинуть разграбленный ими же особняк. Вывод: если долго мучиться, что-нибудь получится.
С собой разбойники забрали: запасной колпак Мудреца, золотые статуэтки Тлэуера (он полагал, что рано или поздно за заслуги поставят ему памятник из золота по образцу этих фигурок), два серебряных подсвечника, но главное – сокровищницу Барби, которую изо всех сил тащил Карел, пыхтел, грузно сопел, но отказаться не думал (потому что вообще никогда не думал).
А в это время Тлэуер ожидал вестей от Гаспара и размышлял о чём-то своём, абсолютно не связанном с жизнью Ойкумены Второй. «Очередь – это своего рода демократия и диктатура одновременно). Демократия – потому что все вроде бы равны перед бесконечным ожиданием, равны в своей беспомощности изменить порядок вещей. А диктатура – в том, что человек в очереди всецело зависим от расторопности продавца или кассира, от того, кто стоит перед ним. А то попадётся глупая бабка какая-нибудь, будет два часа выяснять, что это там ей понаписали. Кошмарное явление – эти очереди. Тихое зло. Отстоят так люди, а потом злые и усталые весь день хотят всех убить, а не могут. На это и растрачивается творческая энергия народа. Беда, ой беда!»