Ответ Веронике

©Исаченко,.2005г.
 Пару слов о книге.
 Может быть многие, прочитав эту книгу, во многом не согласятся со мной, но уверяю Вас, каждый человек, насколько бы счастлив он ни был, хоть раз в жизни задумывался о смерти, а точнее о самоубийстве. Моя героиня не исключение, на всем протяжении развития сюжета она вынашивает эту мысль и строит планы. Полагаю, что люди, хорошо знающие меня, увидят потрясающее, просто разительное сходство между ней и мною. Что ж не буду отрицать, в какой-то мере это так, но лишь в какой-то. Она - моя тень, дитя моего бурного воображения. И что бы лучше понять причины, подтолкнувшие ее к мыслям о суициде, я начала книгу с жизненных описаний, которые занимают большую часть произведения. Еще в начале хочу оговориться, что часть событий, описанных мною, имели место быть на самом деле, а часть додуманы и дофантазированы, поэтому все совпадения, насколько разительными бы они ни были, являются чистой случайностью. Книга была написана после прочтения произведения «Вероника решает умереть» выдающегося бразильского писателя Пауло Коэльо, потрясшего меня до глубины души и заставившего о многом задуматься. Задуматься о том, как быстротечно время, мне уже 20, а я успела сделать в этой жизни? Для чего я собственно живу? Ведь Господь, вдохнув в каждого жизнь, наполнил ее смыслом. В чем он? Есть ли ответ на этот вопрос? А может сама жизнь – есть непрерывный поиск ее смысла, который откроется лишь в конце пути. Не знаю, но эти вопросы всегда волновали меня, а в свете событий, произошедших недавно, стали волновать ещё сильнее. Признаюсь, мысли о смерти давно терзали мою душу, и вот однажды, сидя у окна и любуясь на снег, я поняла одну простую истину: человек хочет жить ровно настолько, насколько у него есть ради чего жить. Эта идея и стала главной в моей книге, которую Вы сейчас держите в руках. К счастью, тогда под рукой был обрывок тетрадного листа…вот так и родилась моя «Вероника» - единый порыв души. Все, что чувствовало сердце перешло на бумагу – и теперь она перед Вами исповедь «неудавшегося самоубийцы». Очень надеюсь, что она многим поможет принять важное жизненное решение, не перейти ту тонкую грань, и не совершить роковую ошибку, как когда-то «Вероника решает умереть» помогла мне.
 


 

Посвящается всем тем, кто пытался перейти тонкую грань между жизнью и смертью…. А так же моим друзьям, и человеку благодаря которому написана эта книга…


 Ответ Веронике.
 Одиночество…Никто с точностью не может определить смысл этого слова. Это некое состояние души. Мне вновь сниться один и тот же сон: я иду по оживленной городской улице, мимо куда-то спешат люди, толкая и не замечая друг друга, то и дело сигналя, на огромной скорости проносятся машины. И кажется, что это не машины, а жизнь в бешеном ритме проносится мимо, оставляя на обочине облака пыли. Я замедляю шаг, останавливаюсь, очередная машина окатывает меня с ног до головы грязью. И вот я, мокрая, грязная, со слипшимися волосами, стою на обочине, и, набрав в легкие как можно больше воздуха, что есть сил кричу, кричу до слез, до хрипоты в горле: «Люди, услышьте меня, я здесь, я живая!!!». Но голос, сливаясь с другими звуками, тонет в городском гуле, я и сама как будь-то растворяюсь, город поглощает меня, готовый в любой момент пережевать и выплюнуть. Я ненавижу город, полный одинаково равнодушных людей, этой огромной серой массы, утратившей свое «Я». Люди испорчены и подавлены городом, они стали его рабами… Звонит будильник, я просыпаюсь как прежде в своей комнате с розовыми стенами и фикусом на окне. В ванной капает кран. Он капал так вчера, и позавчера, неделю и месяц назад, с уверенностью могу сказать, что так же капать будет и завтра и послезавтра...За окном еще темно, но когда рассветет, я увижу привычный взору пейзаж: тротуар, кусочек крыши соседнего дома и старый тополь, и лишь снег, что выпал за ночь внес новизну. Да и можно ли это назвать новизной, ведь снег выпадает, а потом тает, набухают почки, проклевываются маленькие нежно-зеленые листочки, темнеют, желтеют и опадают, и так происходит из года в год. Природа меняется каждые три месяца, и лишь в комнате с розовыми стенами все по прежнему: предметы, книги, фотографии и редкие гости. Время как бы застыло здесь. Я с точностью могу сказать, что будет завтра, поскольку все дни похожи друг на друга как братья-близнецы, отличаясь лишь датой. Все течет, все меняется: желтеют фотографии, вещи стареют и приходят в негодность, но лишь боль, невыносимая боль остается неизменной. От одиночества, от непонимания, вернее от осознания того, что я другая, не такая как все, безуспешный поиск друзей, родственной души, боль утраты дорогих людей. Господь свидетель, что я пыталась отыскать людей, способных понять меня, но видимо он, создавая каждому пару, позабыл обо мне. И как только начинало казаться, что вот они – те самые люди, я либо разочаровывалась, жестоко разочаровывалась, либо они покидали этот мир. Многие пытались изменить меня, сделать похожими на себя, да и я позволяла им это, урывая тем самым чуточку тепла и участия. Но это было ненадолго, мы быстро наскучивали друг другу: я от того, что приходилось постоянно держать себя в определенных рамках, подавляя свою индивидуальность, они потому, что так и не смогли меня переделать. Вы знаете что такое весенний ветер? Он обманчив, то ласковый, нежный, веет теплом, то обжигает холодом щеки. Такова и я: непостоянна, изменчива и в этом нет ничего искусственного, театрального. Новые идеи захватывают меня с неимоверной силой, но быстро наскучивают, поскольку появляются более новые и захватывающие, новый порыв. Новые чувства накатывают как цунами: любовь, ненависть, радость, грусть, они сменяются с такой быстротой, что окружающие зачастую просто не поминают меня. Да, я подобно маленькому ребенку, изучающему мир, я тянусь ко всему непостигнутому, новому, и с присущим ему эгоизмом, бросаю все изученное и наскучившие.
 А в общем, если не считать душевных подъемов во время очередного порыва, моя жизнь остается серой и безрадостной, смысл ее заключается в поисках человека, который будет ценить меня такой, какая я есть, а не такой, какой он хочет меня видеть. И каждый поиск – новый порыв, сменяющийся очередным разочарованием. Нет несчастней того, кого окружает множество людей, но нет настоящих друзей, все понимающих без слов. Я все-таки нашла таких людей, или казалось, что нашла. Они понимали меня, но до конца постичь мою мятежную душу так и не смогли. Вот оно – одиночество. Кто виноват что я такая? Ответ очевиден – никто. Видно Господу было угодно создать меня такой, ведь еще в раннем детстве я отличалась от других детей. Девочка, маленькая босая девочка, бегающая по лугу и собирающая ромашки, подставляет солнышку чуть конопатое, круглое личико: «Бабуля, ты сплетешь мне венок? Я буду играть в Русалочку». Сколько в энергии и непосредственности в этом живом, подвижном ребенке. Милое существо, так искренне верящее людям, сердце ее открыто навстречу чувствам. Она верит в сказки про принцев, которые читает бабушка. И всякий раз представляет себя в образе сказочной принцессы, золушки или спящей красавицы, но больше всего затронула живое воображение девочки сказка о «Русалочке» Андерсена, пронизанную болью потери и одиночеством. Теперь всякий раз, приходя с бабушкой на речку, она садится на большой камень у самой воды так, что теплые волны касались ее босых ножек, и смотрит на воду, пытаясь разглядеть далекий подводный мир. Ее не тяготит одиночество, в то время как ровесники ведут шумные игры, она живет в своем придуманном сказочном мире, куда никто никогда не допускается, кроме разве что старого и ленивого сибирского кота Тихона, слушателя всех ее выдумок. Зимними вечерами он вальяжно лежит на печи, громко мурлыкая, в то время, как девочка сочиняет вслух очередную сказку. Имея нежное, чуткое и трепетное сердце, девочка могла подолгу плакать над песней, фильмом или литературным произведением. Бабушка давно умерла, а родители, видя ее слезы, говорили, что она уже большая и не должна так себя вести. Тогда ей пришлось научиться скрывать свои чувства: убегала на реку или находила какой-нибудь тихий уголок, где можно было побыть в одиночестве, дав волю чувствам. Никто, никто, за исключением, пожалуй бабушки, не могли понять ее мятежную душу. И эта девочка - я, как будь-то кто-то давно, еще в детстве, незримой рукой подписал приговор – одиночество. И пусть детство давно закончилось, некоторые привычки остались. Я и сейчас посреди шумной вечеринки могу найти себе укромное, тихое местечко, где мне будет хорошо наедине с собой, своими мыслями и чувствами. В такие моменты я отрешаюсь от мира, от забот, от людей, от всего, и если кто-то попытается в этот момент заговорить со мною, то ответом будет лишь отсутствующий взгляд. Да я здесь, но только физически - телом, а мыслями, душой где-то далеко, в полете… Не нужно обид и упреков- такова моя сущность.
 В 2001 году произошли события, переломившие ход моей жизни. Именно они, на мой взгляд, сближают наши с Вероникой судьбы. В тот год я закончила школу, и готовилась к вступительным экзаменам на биологический факультет, готовилась с радостью, поскольку чувствовала, что это мое жизненное призвание, еще с детства я любила собирать гербарии, ловить и изучать насекомых. Но судьба распорядилась по-иному, и сейчас по стечении жизненных обстоятельств и давлению родителей, я учусь на юридическом(так случилось и с Вероникой, которая по настоянию матери бросила заниматься музыкой, посвятив себя нелюбимому делу – юриспруденции).Так вместо солнца, лета и полевых практик, изучения природы, сухие, черствые нормы закона. Профессиональная особенность наложила на характер сильный отпечаток: из человека открытого, добродушно, бесхитростного, я превратилась в жесткую, решительную личность, способную на лесть и хитрость, ради достижения поставленной цели. Да и сама обстановка в университете располагала к этому. За притворно- ласковыми, слащавыми словами «зайка», «солнышко», обязательно следовала какая-нибудь просьба. Все эти добродушно- вежливое отношение, поцелуйчики были мне просто противны, ведь на самом деле каждая дружелюбная улыбка была здесь подобна звериному оскалу, и стоило только зазеваться, как эта стая гиен наброситься на тебя, причем сделает это не в открытую, а со спины. Нет, я нисколько не преувеличиваю. Поначалу было нелегко, нелегко приспособиться, но я смогла таки переломить себя(или казалось что смогла). Да, я сумела, измениться, но изменение было поверхностным, в душе все осталось по - прежнему. Никто и ничто не смогло сломать жизненных устоев, заложенных еще там, в маленьком домике с красными геранями на окнах, в доме моей бабушки. Поэтому, всякий раз, покидая стены университета, вздохнув полной грудью, я чувствовала себя свободной, будь-то птичка, вырвавшаяся из клетки. Душа моя устремлялась на волю, пусть в ненавистную комнату с розовыми стенами, к обыденной и однообразной жизни, но там не нужно будет больше играть, притворяться, лгать. Единственный человек, к которому я смогла искренне привязаться за время учебы, был некий А***, чем вызвала волну пересудов однокурсников. Он был первым красавцем на факультете, но с девушками держался холодно и вежливо, чем еще больше разжигал их любопытство, они не раз пытались завести с ним дружбу, но друзьями А*** по университету оставалась лишь компания молодых людей. Наша первая встреча была романтична до банальности. Осень, теплый сентябрьский денек, шелест листьев под ногами в городском парке неподалеку от университета. Я шла по аллее, любуясь солнцу, пробивавшемуся сквозь кроны кленов. Вот они- остатки тепла и капельки света, которые дарит природа перед увяданьем. Быть может, читатель сочтет эту фразу глупой или неуместной в этой книге, но тут я увидела его в лучах заходящего солнца: волосы цвета пшеницы, огромные голубые глаза, высокий, со спортивной фигурой. А*** трудно было не заметить, он выделялся среди окружавших его молодых людей. Только месяц спустя мы познакомились, и тогда я поняла, что физическая красота не всегда сочетается с красотой душевной. Если описывать его внутренние качества, то доминирующими будут эгоизм и эгоцентризм. Нет, он не стремился к лидерству и всеобщему признанию, к тому, что бы быть в центре внимания, это выходило само собой. Я думала, что наконец-то встретила того, единственного, но, познакомившись поближе, поняла, что ошиблась. А*** как и все красавцы, был не только глуп, но и беспомощен подобно ребенку, нуждающейся в няньке, которая будет извечно опекать его и заботится. И я стала для него такой. Да стала, не смотря на все пересуды за спиной, сплетни, доходившие порой до абсурда. Многие считали, мое чувство к А*** любовью, но я-то точно знала, что это не так. Мне просто хотелось быть кому-то нужной, так, наверное, чувствует себя мать по отношению к ребенку. И лишь один человек смог это понять, сказав однажды : «Ты заботишься о нем подобно матери». Если быть до конца честной, то мне удалось изменить его, умерить эгоизм, научить не только брать, но и отдавать взамен. А*** во всем стал прислушиваться к моему мнению, и если оно не совпадало с его, то менял свою точку зрения.
 А*** так же не смог понять меня, и часто обижался в те минуты, когда погружалась в свой внутренний мир, поскольку требовал неустанного внимания к себе. Бывало и такое, что он, сам того не желая, несознательно, мог обидеть меня, не подозревая, что за стойким, волевым характером, скрывается ранимая и чуткая душа. А я не могла, да и не хотела показывать своей слабости, ведь я должна была быть сильной не столько ради себя, а ради него. Расстались мы печально: дети, какими бы они ни были (а он был большим ребенком) требуют постоянного к себе внимания, и вот в один прекрасный день, я не смогла уделить А*** должного внимания, когда как ему казалось он сильно в нем нуждался. В тот день он позвонил, но я, сославшись на занятость, быстро закончила разговор, пообещав перезвонить вечером. Но так и не перезвонила ни вечером, ни на следующий день в силу занятости и катастрофической нехватки времени. А*** звонил, оставлял сообщения на автоответчике… Позже, при встрече я услышала много упреков в свой адрес, я молча ушла так ничего и не возразив. Больше с А*** мы не виделись, тем более, что вскоре он ушел из университета, а я переехала, сменив адрес и номер телефона. Иногда, заходя за вещами на старую квартиру, находила его сообщения на автоответчике, но позвонить так и не решилась. Да и зачем? Я просто устала быть сильной и все решать за двоих, мечтала, что бы кто-нибудь хоть раз позаботился обо мне, хотелось почувствовать себя слабой и беззащитной. Поэтому, когда в моей жизни появился Н***, нежный, заботливый, ласковый, я решила, что вот оно – счастье. Он был неординарной личностью, чем сразу привлек мое внимание. Не сказать чтобы Н*** был красавцем, но взгляд его карих, почти черных глаз, так и лучился добротой, теплотой, нежностью, в отличие от холодных голубых глаз А***. Я чувствовала себя Н*** легко и непринужденно, а главное – ощущение спокойствия и защищенности, которого мне так не хватало многие годы. Я знала, что когда он рядом, то со мной не может произойти ничего плохого. Это особенно ощущалось в моменты сильных душевных переживаний : он садился рядом, обнимал, брал мою руку в свою ладонь, заглядывал в глаза, и все мои волнения и страхи исчезали. Не нужно было слов утешения, его присутствие и забота говорили сами за себя. Меня так же трогала безмерная, искренняя забота Н** о других, пусть даже совсем незнакомых людях. Да, на первый взгляд он казался человеком с волевым, сильным, характером. Но впечатление было обманчиво, и вскоре я в этом убедилась. Однажды я застала Н*** плачущим, не просто плачущим, а рыдающим на взрыв, что говорило не столько о его ранимой и чуткой душе, сколько об умело замаскированной слабости характера. В тот момент, я подошла к нему, провела ладонью по щеке, волосам, обняла и нежно поцеловала. Многие посчитают, что этот поступок не достоин мужчины, но его ранимость лишь укрепила мои чувства. Трогательным и беззащитным ребенком казался он в ту минуту. Я почувствовала огромный прилив нежности и какой-то материнской заботы к Н***, захотелось прижать его к груди, как ребенка, вытереть слезы и убаюкать В моей душе что-то дрогнуло, отчего вновь проснулись те материнские чувства, которые я испытывала к А***. Но разница между А*** и Н*** состояла в том, что если первому опека нужна была постоянно, то второму лишь в минуты слабости, которых он очень стыдился, пытаясь тщательно скрыть. Может, ослепленная своим чувством, я сильно идеализировала Н***? Да, скорее всего так оно и было, и лишь только сейчас я вспоминаю случаи, когда ему нужно было чего-то добиться он вел себя как капризный ребенок, который так упорно стремившийся к цели, и наконец достигший ее, теряет к ней всякий интерес.
Но дети растут, и по прошествии времени Н*** наскучили мои извечные хлопоты и назидания. Будучи человеком прямым, он обо всем сказал мне, добавив то, что я – не тот человек, который ему нужен. Сказать что мне было плохо – не сказать ничего. Я любила Н*** и мечтала о доме, детях, совместных праздниках и поездках за город, мечтала каждое утро просыпаться в его объятьях, готовить ему завтрак, провожать на работу… Мы остались друзьями, но в душе моей еще теплилась надежда на совместное будущее. Только теперь, анализируя эту ситуацию сквозь призму времени, я осознаю, как все это было глупо, безумно глупо, как беспочвенны были мои иллюзии, но тогда….
 Мы продолжали видеться с Н***, но не так часто как прежде. А вскоре произошло то, что разбило мои мечты окончательно - Н*** трагически погиб, разбился на машине. Тот день навсегда врезался в мою память. Был конец ноября, но зима приходить не спешила: днем шел снег с дождем, а ночью сильно подмораживало. Он пропал больше чем на месяц, а тут неожиданно позвонил и сказал, что приедет. Радость моя была безгранична, она сравнима наверно только с радостью ребенка, ожидающего чуда. Сколько надежд я возлагала на этот вечер, мне столько нужно было ему сказать… Была пятница, я приготовила ужин, купила бутылку вина, зажгла свечи и стала ждать. Он позвонил около шести и сказал, что задержится, к концу недели накопилась много дел, требующих немедленного разрешения. Моему огорчению не было предела, лишь мысль, что он все-таки приедет, хоть как-то утешала. Я села на диван и стала представлять нашу встречу: как он холодный и мокрый еще с порога заключит меня в объятия и закружит по комнате…И что б как-то себя развлечь, в эти минуты томительного ожидания, я решила включить радио, приятная легкая музыка заполнила комнату, но на сердце было почему-то тревожно. Музыку прервало экстренное сообщение: в результате сильного гололеда на Р-м шоссе произошло серьезное дорожно-транспортное происшествие, водитель легкового автомобиля, не справившись с управлением, вылетел на встречную полосу, по которой в это время двигался КАМАЗ. Водитель легкового автомобиля скончался на месте еще до приезда скорой. Его личность установлена… После всего происшедшего меня впервые посетила мысль о самоубийстве: он был мертв, а с ним умерла и частичка меня, мои мечты. Н*** был единственным человеком, сумевший внести смысл в мою серую, однообразную жизнь. Он был струей свежего воздуха, без которого стало трудно дышать. Да, да, я задыхалась от боли, от безысходности, от невозможности что-либо изменить.

* * *
Я хожу словно тень:
Ни жива, ни мертва.
И на жизнь мою
Льёт свой свет пустота.
Ни жива, ни мертва,
Ни огонь и ни лед,
Смысли жизни моей
Вряд ли кто-то поймет.
То как лёд холодна
И белеют уста,
То огнём обожгу,
Как искра от костра.
Словно в теле одном
Две души, две души,
Между ними лишь тень –
Пропасть из пустоты.
Я ни ангел, ни бес,
Не такая как все.
Тайну смерти моей
Я открою весне.
Да, именно так можно было описать моё состояние. Пустота, смогу ли я когда-нибудь и чем-нибудь ее заполнить? И если да, то чем?
 Многое в жизни решает случай, не задержись он тогда, наши судьбы сложились бы иначе. Пусть у нас и не могло быть совместного будущего, но я могла бы видеть его, хоть изредка, говорить с ним. Его трагический уход придал моим чувствам еще большую силу, если бы он ушел к другой, то я бы пережила это гораздо легче: он стал бы в моих глазах предателем, пусть даже мы были просто друзьями. Смерть же сделала его идеальным, а воспоминания о нем были связаны с самым светлым и радужным периодом моей жизни. Теперь, после его смерти, я поняла слова одно человека, повстречавшегося накануне моего дня рождения. Был май, в тот год он был теплым и ласковым, но за неделю до моего дня рождения погода резко изменилась: подул северный ветер и пошли затяжные дожди. Я, однажды обманутая погодой простыла, но, не смотря на это, обманулась вновь, надев в тот день лишь легкую шелковую кофточку и не взяв зонта. Было утро, дождливое и холодное утро 22 мая, совсем продрогнув и промокнув, я пряталась от дождя на трамвайной остановке, где помимо меня было еще много народа. Трамвая как назло долго не было, окончательно продрогнув, я, и куталась в кофту, шмыгая носом. Волосы спутались и мокрыми прядями спадали на плечи, по лицу и спине катились холодные струйки. Вдруг до меня дотронулась чья-то рука. Это прикосновение было настолько неожиданным, что я чуть было не вскрикнула. Обернувшись, я увидела мужчину, на вид лет тридцати. Обычный мужчина, ничем не выделявшийся из толпы: спортивный костюм, кроссовки, безболка.
-Девушка, - обратился он ко мне – Вас ведь зовут Ольгой?
Я ничего не ответила, поскольку сочла его вопрос как повод познакомиться, но все-таки он меня насторожил. Откуда он узнал мое имя? Я отошла подальше, но мужчина последовал за мной.
-Вы сочтете меня сумасшедшим, и это действительно так. Вы не заболеете, поверьте мне.
Далее случилось то, что заставило меня задуматься о том, где я раньше могла его видеть. Но, обладая очень хорошей зрительной памятью, поняла, что его лицо мне не знакомо. А может он и вправду, обладая необъяснимыми способностями?
-Ты учишься на биолога, правда? А может и на врача…
Тут я не выдержала:
 -Нет, на юриста…
 -Эта профессия тебе не подходит.
Господи, я и сама это чувствую. Он продолжал:
 -Не думай, что я к тебе пристаю, просто вижу, что ты сильный, очень сильный, но одинокий человек, поэтому я к тебе и подошел. Так?
 -Возможно…
 -У тебя есть друзья, есть маленький мальчик, о котором ты заботишься, как о сыне, но нет близкого человека. И тебя часто посещают мысли о смерти. У тебя была любовь, но ты обожглась и теперь боишься показывать свои чувства. Я прав, скажи прав?
Я кивнула в ответ головой: мальчик – это сын моей старшей сестры, очень похожий на меня, как внешне, так и некоторыми чертами характера. Про любовь тоже правда… Он продолжил:
- У тебя есть близкий друг, о котором ты также заботишься – я вновь кивнула, боясь прервать его рассказ(другом был А***), – Мой совет: не строй планов на счет него, это не тот человек, который тебе нужен. Вскоре ты встретишь человека, предназначенного тебе судьбой, но будешь еще много страдать, прежде чем вы будете вместе. Вернее, сначала у вас все будет прекрасно, потом наступит черная полоса, но продлиться она не долго. Ты родишь ему сына, а точнее двух сыновей. Больше я тебе ничего не скажу… Пока, вот и моя остановка.
Он пожал мою ладонь и вышел, исчез, растворился, как будь-то и не было. Первое что я сделала, отойдя от шока, это проверила на месте ли мои вещи на месте, но и кошелек, и ключи от дома и мобильник лежали в сумочке. Самое интересное случилось на следующий день: я не только не заболела, но и насморк исчез. Да, я не заболела, а спустя два месяца, познакомилась с Н***. Но неужели тот мужчина солгал, ведь Н*** - погиб, а жизнь моя вновь остановилась… Хотя нет, мы обязательно встретимся с ним и будем счастливы, пусть даже не в земной жизни, но будем…После смерти Н*** чувство одиночества обострилось, а с ним и мысли о самоубийстве. Моё существование было доведено до автоматизма: завтрак, работа, обед, снова работа, ужин, сон... Круг замкнулся, происходящее вокруг перестало меня интересовать. Хотя где-то глубоко в душе еще теплилась надежда, что вскоре в моей жизни вновь появится человек, чувства к которому заполнят мое сердце, вытеснив боль и воспоминания о Н***, заполнят мои одинокие дни, придав жизни новый смысл? Может быть, но пока если в моей жизни появлялся мужчина, то это было ненадолго. Дурманящий вечер, бутылка вина, негромкая музыка, двое, желание в его глазах, страстный, обжигающий порыв … Но это только порыв, вспышка накопленной страсти, словно кто-то зажег в темноте спичку, которая тотчас погасла. После такой вспышки на душе оставалась лишь пустота, но я закрывала глаза и старалась не думать о приближающемся утре.
Зачем эта сладкая ложь?
Зачем этот самообман?
И губ твоих сладкую дрожь
На утро прогонит туман.

Зачем это счастье на час:
Короткий, но сказочный миг?
Лишь слёзы градом из глаз,
Застывший отчаянья крик.
 Просто хотелось почувствовать себя хоть на время счастливой и кому-то нужной, любимой, пусть даже так, обманывая себя. Ни к кому из моих случайных мужчин я старалась не привязываться, боясь новой и ненужной боли. Их чувства были не в счет, поэтому, глядя утром на очередного спящего рядом мужчину, я понимала: а поговорить- то нам даже не о чем. То что связывало нас вечером улетучилось, прошло, я молча собирала свои вещи и уходила, не оставив даже номера телефона. Да, я использовала этих мужчин и позволяла использовать себя. Им нужно было только мое тело, и я отдавала им его, а что творилось в этот момент в моей душе, не интересовало никого. Игрушка на вечер, кукла, готовая подчиняться чей-то воле. А разве у кукол есть чувства? Ни один из них, да из тех, кто говорил, что любит меня, не смогли затронуть тайных струн души, как это удалось Н***. Быть может пройдет время и все измениться, а мое чувство к нему останется лишь приятным воспоминанием… Хотя нет, зачем себя обманывать: пройдет день, месяц, год, а в комнате с розовыми стенами и фикусом на окне останется все по- прежнему, так будет и в моей жизни. Поэтому у меня был выбор: смириться с одиночеством и научиться жить со своей болью, либо покончить со всем раз и навсегда (к чему все и шло).
 За то время, пока я переживала весь этот кошмар, связанный с гибелью Н***, мои друзья (вернее люди, которых я считала таковыми) ни разу не навестили меня. Нет, я не их не осуждаю: у них своя жизнь, свои заботы. Были правда телефонные звонки, но скорее из вежливости, нежели от желания помочь и поддержать. Но что значит звонок по сравнению с твердым плечом, теплой рукой и нежным взглядом? Быть может, я конечно многого прошу. Особенно остро одиночество и боль ощущались по вечерам, когда в окнах домов зажигался свет, все спешили в семью, где их ждали тепло, уют, горячий ужин и ласковый взгляд. Порою я тоже готовила ужин, накрывала стол на двоих, откупоривала бутылку вина и выпивала ее. Еще тяжелее было по ночам, когда я лежа в кровати с широко распахнутыми глазами, изучала тени на потолке, коленки непроизвольно дрожали. Я беззвучно рыдала, прислушиваясь к звукам, буквально сводившим с ума: шаги на лестнице, голоса, скрип входной двери. Казалось, что сейчас раздаться стук в дверь или телефонный звонок, и это окажется он. Я не верила, что Н*** умер, стоило закрыть глаза, как он представал передо мной живым, улыбающимся, стоило протянуть руку, что бы коснуться его теплых нежных рук, волос, губ… Да, да, в тот вечер, устав его ждать, я прилегла на диван и задремала, это все мне приснилось, и стоит открыть глаза… Но это была лишь игра воображения, защитная реакция моего сознания на тяжкую утрату. Я старалась гнать мысли о самоубийстве, но они всюду преследовали меня, не давая ни минуты покоя. Возьми нож, одно точно сделанное движение и всё кончится, боль отступит. Но что-то там, внутри меня говорило: «Остановись, не губи свою жизнь. Всё еще наладится!» Я стала чаще приходить на могилу бабушки и Н***, сидеть на скамейке под огромными соснами, сквозь которые пробивались скудные солнечные лучи, отчего на кладбище постоянно стоял полумрак, но он не вызывал страха, а наоборот наполнял душу миром и спокойствием. Да и сама мысль о смерти никогда не страшила, а порою казалась единственным выходом. У входа на кладбище продавали венки, один из них меня поразил: середина была сделана из красных, почти бордовых роз, окаймленных зелеными листьями лавра. Они казались настолько живыми: шипы, капельки росы, застывшие на бутонах, что я коснулась их рукой, дабы удостовериться, что это не так. У меня появилась одна мысль, но обдумать все до конца мне помешала продавщица – сгорбленная старушка лет шестидесяти:
-Ты что-то хотела, дочка?
-Да нет, я просто смотрю. Хотя нет, я хотела бы узнать, можно ли заранее купить венок?
-Господь с тобой, милая, это ж грех большой – ответила она перекрестясь – хотя с нашей-то пенсией и гроб не грех раньше заказывать, а то цены- то ух какие. Но тебе-то куда, молодая еще, жить да жить, детей рожать.
Мне стало не по себе, будь-то она мысли мои прочла. Но я очень хотела купить именно этот венок, и боялась, что, придя сюда в следующий раз его может не быть.
-Да нет, это я так спросила. А венок я куплю. Вон тот, с красными розами.
-Бери, бери, дочка, у меня еще и с лилиями есть. Надо?
-Давайте…
Расплатившись, я зашагала по аллее сначала к бабушке, а потом к Н***. Я подолгу разговаривала с ними, прислонясь щекой к холодному мрамору портретов.
 Так я и жила, но вскоре посещения кладбища перестали помогать избавиться от боли. Тогда в ход пошли снотворное и антидепрессанты, запиваемые бокалом вина. Я думала, что нашла новый способ убежать от реальности, от себя, от боли, топя её в вине. Мне казалось, что вот оно-спасенье: пара бокалов вина, и дни уже не казались такими серыми и безрадостными, жизнь бессмысленной, а люди злыми бесчувственными. Главная причина пьянства заключалась в том, что я, создавая благополучный иллюзорный мир, на какое-то время забывала о своем одиночестве и боли. Конечно, произошло то, чего и следовало бы ожидать – таблетки и спиртное вызвали привыкание, став самым сильным обезболивающим. В один зимних вечеров я как обычно сидела дома с очередной откупоренной бутылкой вина (даже не помню какой она была по счету). Телевизор был включен, но что по нему шло – не помню, да и меня это мало интересовало, я была поглощена своими мыслями, вдруг меня охватило сильное желание излить кому-нибудь душу. Я открыла записную книжку и стала набирать номера телефонов. Так, занято, а здесь автоответчик, нет дома или не берут трубку. Всё тщетно. Тогда меня осенила мысль: одевшись, я отправилась в ближайший бар. Там было все синё от дыма, играла какая-то музыка, за одним из столиков сидели две парочки: мужчины лет сорока с ярко накрашенными спутницами, на вид им можно было дать лет двадцать. Заказав выпить, я устроилась за столиком в углу, наблюдая за ними. Но скоре мне это надоело, да и выпивка закончилась, тогда я отправилась в другой бар, а потом в третий, четвертый…Не помню сколько их было на моем пути, но в итоге когда было глубоко за полночь, я очутилась на скамейке в городском парке. Далее провал, помнится надо мною кто-то склонился и что-то спрашивал, потом опять провал… Очнулась я в клинике для лиц, страдающих различными формами алкоголизма и наркотической зависимости, прикованная наручниками к металлической спинке кровати. Не помню кто и когда привез меня сюда, тот вечер вспоминается отрывками: выпивка, танцы, знакомства с мужчинами, снова выпивка… В палате, куда меня поместили нас было трое: пожилая женщина с опухшим лицом, отчего было трудно определить ее возраст, девчонка лет пятнадцати со шрамами на запястьях и я. Старуха постоянно спала, а если просыпалась, то начинала бормотать что-то бессвязное, при этом кроме мата ничего нельзя было разобрать. Девчонка сидела на кровати с плеером, тупо уставившись в потолок, и жуя жвачку, переодически надувая огромные пузыри. Иногда она начинала биться в истерическом припадке, тогда санитары пристегивали ее, как и меня, наручниками, а сестра делала укол успокоительного. Именно укол, поскольку в таком состоянии заставить проглотить таблетки было просто невозможно. Мне тоже давали какие-то таблетки, от которых хотелось спать. Наручники вскоре сняли, поскольку вела я себя вполне спокойно, безоговорочно подчиняясь требованиям врача. Делала я это не столько из желания поскорее выйти из клиники, сколько просто механически, поскольку мне было совершенно безразлично что будет дальше. Шли дни, недели, месяцы…Но за это время я так ни с кем и не подружилась. Каждая из нас - соседок по палате жила обособлено, в неком вакууме, ни с кем не делясь своими переживаниями. Ответом на все мои робкие попытки заговорить с ними был отсутствующий взгляд. Однажды, придя с прогулки, я увидела как сестра снимает белье с соседней кровати, с той, которая принадлежала девушке.
-Сестра, ее перевели в другое отделение или выписали? - спросила я.
-Нет, она умерла, минут двадцать назад. У нее вновь случился припадок, санитары сделали укол, но сердце не выдержало.
Странно, но смерть этой, совсем незнакомой девчонки потрясла меня, хотя мы не были даже знакомы, не обмолвились и словом. Я даже не знала как ее звали, и мне почему-то в этот момент очень захотелось узнать ее имя.
-Её звали Маргаритой – ответила сестра.
-Маргарита – прошептала я чуть пересохшими губами, присаживаясь на край кровати.
 В ту ночь мне долго не спалось, я ворочалась с боку на бок. Весь день была духота, а к вечеру тучи стали сгущаться и началась гроза, усилившаяся к ночи. Я встала, распахнула настежь окно, и в комнату ворвалась ночная прохлада. Я долго стояла у окна, подставляя разгоряченное тело каплям дождя. Они стекали по лицу, шее, груди, рукам. Из одежды на мне было только тонкая ночная сорочка, которая, намокнув, плотно облегала обнаженное тело. Лёгкость, небывалую легкость ощущала я в тот момент, словно дождь смыл всю тяжесть с моей души. Даже вспоминания о Н***, впервые не принесли слез и страданий, наоборот, в сердце воцарили мир и спокойствие. Я вспомнила теплый летний вечер, звездное небо, мы стояли обнявшись, и любовались его красотой. «Смотри, скорей, скорей, звезда падает. Загадывай желанье!» Не успела я мысленно его произнести, как Н*** взял меня за плечи, развернул к себе, нежно обнял и поцеловал. Мир вокруг перестал существовать, я слышала лишь стук его сердца и прерывистое дыхание. Время для нас застыло, а миг, казалось, длился вечность. Читатель подумает, что всё это романтическая чушь, выдумка, что так бывает только в дешевых книжных романах, но уверяю вас это было, это жизнь, а точнее один из её эпизодов (самый счастливый, пожалуй). Умиротворенная я вскоре уснула. Мне приснился сон. Будь – то я брожу по заброшенному дому, кругом царит полумрак, по стенам пробегает страшные тени. Вдруг я слышу шаги, они приближаются, пугая меня. Я бегу по длинному узкому коридору, шаги все ускоряются и ускоряются, еще мгновение и этот кто-то догонит меня. Силы мои на исходе, я вижу свет в конце коридора – там выход, а значит – спасение. Но вдруг спотыкаюсь, падаю, но все же нахожу в себе силы, пытаюсь подняться. И в этот момент передо мной появляется девушка, она протягивает руку, помогая встать на ноги, мы идем к выходу. В девушке я узнаю Маргариту – мою бывшую соседку по палате.
-Маргарита…- зову я, но ее образ исчезает. Я просыпаюсь.
Не знаю, как толковать мой сон по соннику, но одно знаю точно – это знак, ниспосланный свыше, указывающий жизненный путь. Господь дает мне шанс, и я во что бы то ни стало должна вылечиться от зависимости и выйти из клиники вновь здоровым человеком. С тех пор, я стала исполнять все указания врача, но не механически как раньше, а с четко поставленной целью – вылечиться. Доктора радовали мои успехи, и спустя неделю я уже паковала чемодан. Но прежде чем уехать, решила проститься – сходить на могилу Риты. Она была похоронена на больничном кладбище, рядом с которым стояла небольшая часовня. Кладбище располагалось холме, здесь росли вековые дубы, сквозь их могучие кроны пробивались солнечные лучи. Атмосфера здесь была умиротворяющая, и вряд ли кто-нибудь, придя сюда, мог задуматься, что здесь обрели покой люди, не знавшие его в земной жизни. Я присела на деревянную скамейку около могилки Риты, и долго сидела, думая о том, как не справедлив судьба: она, умерла такой молодой, столько всего не успев сделать в этой жизни. Но видимо на все воля Божья, и он через жизнь и смерть Риты пытался донести до нас некий смысл: что как сильно бы не охватывала горе, нельзя сдаваться, искать утешение в вине, наркотиках. В сердце должны жить вера и надежда на спасение, и пока они живут, человек тоже живет, но стоит их убить, как его засасывает пучина безысходности, приводящая к депрессии, и как следствие суицидальному состоянию.
Посидев еще немного, я зашла в часовню, помолиться и зажечь заупокойную свечу. После чего пошла в свою палату, закончила скалывать вещи, и поспешила покинуть это место, с твердым намерением не возвращаться назад.
 Но по возвращении домой меня вновь охватила тоска. Я опять оказалась в плену своего одиночества и ненавистных розовых стен. Многие вещи здесь напоминали об Н***: вот диван, на котором мы сидели в наши редкие встречи, радиоприемник, сообщивший ужасную новость в тот промозглый ноябрьский вечер. Я старалась больше работать, задерживалась в конторе допоздна, по дороге с работы засиживалась в кафе, оттягивая тягостное возвращение в пустой и неуютный дом. Я боялась одиночества, и поэтому старалась как можно дольше быть среди людей, бродя по вечерним улицам. Холодный ветер пробирал до костей, мокрый снег летел в лицо, а я все шла, и шла, до тех пор пока улицы становились совсем безлюдными. Я часто останавливалась, заглядывая в окна домов. В одном из домов окна были расположены так низко, что я увидела, как малыш лет четырех вместе с отцом строит башню из кубиков. Башня падает и малыш идет собирать кубики, он подходит ко окну, и увидев меня, улыбается и машет рукой. «У меня тоже мог быть такой» - думаю я, машу в ответ и иду дальше, к другому окну. Там ничего не видно, на окне занавеска, но сквозь нее проступают два силуэта: мужской и женский. Свет приглушается, и теперь это уже две тени. В руках женщины бокал, она стоит лицом к окну, мужчина подходит сзади, обнимает ее, берет бокал из рук…Свет гаснет. А я иду дальше. Пора, пора идти туда, где меня никто не ждет, в пустой и холодный дом.
В один из таких вечеров меня и посетила мысль уехать. Может быть я пыталась бежать от себя, но в то время это казалось единственным выходом. Глупо конечно, но я подошла к карте, висевшей на стене, и закрыв глаза, ткнула пальцем. Это был Санкт-Петербург, город на Неве с царственно-величественными дворцами, мостами и набережными… Вечно туманный и загадочный, он всегда тянул меня, и видимо не случайно оказался тем самым местом, где может быть моя душа обретет мир и долгожданный покой. Его сырость и пасмурность не угнетали, наоборот, придавали сил, вселяли спокойствие и веру в то, что впереди меня ждет что-то хорошее. На следующий день я собрала чемодан, отдала хозяйке ключи от квартиры, и ни с кем не попрощавшись (лишь сходила на кладбище) поехала на вокзал.
 Тук-тук стучали колеса поезда, везшего меня навстречу судьбе, тук-тук в такт им вторило взволнованное сердце. В купе я была одна и никто и ничто не отвлекало от нахлынувший воспоминаний. Я мысленно прощалась с городом. Не было ни слез, ни боли, ни отчаяния, лишь легкая грусть по давно ушедшим, а от того прекрасным дням невзначай закрадывалась в душу, но тут же отпускала. Я перелистнула очередную страницу серой и тусклой жизни, поставила точку в конце строки, и скомкав, выкинула ее в корзину. Да, нелегко все начинать с нуля, но это, как мне казалось был единственный выход.
 Питер встретил меня сыростью и утренним туманом и мокрым снегом. Кутаясь в пальто, я зашагала по перрону на встречу своей судьбе. Не задумывась куда и зачем иду, я шла на встречу неизвестности…. Сама не помню как так вышло, но я оказалась у Спаса на Крови. Окутанный туманом, он казался таким величественно-прекрасным и простым одновременно. Вот из-за туч выглянуло солнце и его лучи заиграли на куполах. Господи, как красиво… что на глаза наворачиваются слезы, а на душе становится легко, спокойно. Да, я буду счастлива в этом городе, обязательно буду, и перекрестясь, я пошла дальше вперед, навстречу своей судьбе.
 Я потихоньку обустроилась, нашла работу, сняла небольшую комнату на Садовой. Окна ее выходили на набережную, и я наблюдала еще не замерзшую Неву, одетую в гранит. Да, жизнь налаживалась, но какая-то тоска томила душу. Это была не та тоска и боль одиночества, нет…Она была другой, и Я не могла понять ее причин. Приход зимы еще больше стал ее усиливать: стало рано темнеть, погода портилась, и я не могла так помногу гулять как прежде. Новых друзей обрести не удалось, хотя люди здесь были очень открытые и дружелюбные. Да, да, да…я вновь попала в плен своего одиночества. Хотелось просто бежать, бежать из четырех стен, по улице, не разбирая дороги, бежать и кричать, пытаясь выплеснуть всю боль и отчаяние, терзающие душу. Лучше я б так и сделала, это стало бы эмоциональной разрядкой, не знаю что меня останавливало, наверное, боязнь быть непонятой и осмеянной. Запишись я тогда на курсы единоборств, стрельбы, сказалазания – того, что связано с риском, большими физическими нагрузками, то думаю, что мысль о самоубийстве, вновь посетившая меня, исчезла. Но я этого не сделала, продолжая жить как растение, увядающие с приходом зимы, зачитываясь книгами, которые только усугубляли мои мысли.
 Сделай я это, не сучилось бы то, что случилось…
 Было начало декабря. Прекрасный воскресный день с несвойственной Питеру погодой: шел снег, но не тот мокрый, что падая на мостовую образует лужи и грязь, а настоящий, белые хлопья, кружась в воздухе, образовывали пушистый ковер. Не знаю почему, но мне захотелось открыть окно, что б впустить снег в комнату. Так я и сделала, на подоконнике распахнув настежь окно, любуясь падающим снегом. Чистый, белый, он был символом чего-то нового. Именно в такие дни люди решают начать жизнь заново. На тумбочке лежал томик Коэльо, так нелепо закончилась эта история. Хотя может быть так оно и должно быть, Вероника обрела новый смысл жизни. Ей через многое пришлось пройти, многое испытать, чтобы вновь ощутить жажду жизни. Как мы похожи, будь-то автор списал «Веронику» с меня, да похожи, за исключением одного- я не знаю ради чего жить. Так я и сидела на подоконнике не чувствуя холода, упиваясь своей болью. Это боль точила меня изнутри день за днем, ночь за ночью, не отпуская ни на минуту, держа в своих тисках, не давая вырваться. Я давно не спала, под глазами появились круги. Я знала, что и сделать шаг, как подо мной окажется мягкая снежная перина… Потом придет ОНА и даст выпить чего-то горького и обжигающего, отчего тело пронзит невыносимая боль, которая вскоре отступит. Боль сменится миром и покоем, а позже и долгожданным сном. И я тоже решила начать все заново и сделала шаг … Шаг в неизвестность, на встречу ЕЙ.
 Очнувшись, я увидела белый потолок и маленькое окно на противоположной стене. За окном было темно, и поэтому не ясно- утро сейчас или вечер. Я не знала какой сегодня день и сколько времени я провела здесь. Время застыло, остановилось там, в комнате с распахнутым окном. Одно знала точно – за окном все еще шел снег. Я попыталась встать, но ноги не слушались, тело пылало, в горле пересохло. Наверное, это действие лекарств.
-Сестра – позвала я, но в ответа не последовала. Лишь гулкие удары где-то с левой под рубашкой, да капающий кран нарушали эту тишину. Тишина сводила с ума. – Эй, кто-нибудь, сестра…
В коридоре послышались шаги, дверь отворилась, и в лицо ударил яркий свет.
- Вы что-то хотели?
- Сколько времени?
-Около полуночи…
- А число? Я совсем потеряла счет времени.
- Седьмое декабря.
Значит я нахожусь здесь около суток. Я вновь попыталась встать, но сестра остановила меня:
 -Ещё рано, вы очень слабы. Боже, да вы вся горите. Примите лекарства.
 -Сестра, умоляю вас, скажите что со мной. Я хочу знать правду, какой бы горькой она ни была.
 -Хорошо. При падении из окна вы сильно повредили позвоночник, но двигательные функции могут быть восстановлены, нервные окончания не повреждены. Но требуется время, сила воли, терпение, а главное – желание вновь жить полноценной жизнью. Ну это еще не скоро, а пока нужно копить силы, впереди долгая битва. Отдыхайте, я дам вам снотворного.
Сестра ушла, а я ещё долго лежала, изучая потолок, и думала, думала, думала… Жить, бороться, но ради чего. Ради тех пустых, серых дней, которые тянуться медленной вереницей, ради тех недолгих урывков счастья… А собственно можно ли это назвать счастьем? А что такое счастье вообще? Но я не смогла ответить на эти вопросы, так как начала проваливаться в сон. Последняя мысль была о том, как бы достать таблеток и закончить начатое.
 Вдруг дверь отворилась, и в палату зашел мужчина. Он был весь в белом, взгляд его был печальным, но теплым и ласковым. У меня не было страха.
-Кто вы?
Но незнакомец молчал, а в глазах читался упрек. Он еще с минуту поглядел на меня и сказал:
-Только Господь решает кому сколько отмеряно на земле и решает когда позвать человека к себе. Люди не вольны до конца определять свои судьбы. Есть вещи независящие от них: рождение, смерть, день и ночь, времена года, время. Всякое вмешательство ведет к катастрофе, хаосу. Жизнь – это дар Господа, поэтому никто кроме него не может ни отнять его. Не для того сын Господен терпел муки адские на кресте, что бы такие как ты швырялись дарами его. За свой грех ты должна была мучаться, а душа твоя – не знать покоя, но Господь милостив и он дарует тебе прощение и последний шанс. Используй его.
-Но как мне жить дальше, ведь жизнь моя бессмысленна?
-Оглянись вокруг и увидишь, что это не так. Есть люди, которым живется куда хуже, но они не сводят счеты с жизнью, они не боятся трудностей, ведь трудности – это испытание господне, за которое в конце пути ждет воздаяние. Лишь трус их не приемлет, спасаясь бегством. Сатана завладевает его душой, ведя к погибели. Подумай об этом. Да прибудет с тобой благословение Господне. Аминь.
 Перекрестив меня, он вышел, словно и не было. Что это: сон или явь? Быть может я начинаю сходить с ума. Сейчас это уже не имеет значения, главное, что мне открылась одна простая истина: человек хочет жить ровно на столько, насколько ему есть ради чего жить. Я смотрела на кусок звездного небо и думала как оно прекрасно. Оно было столь же прекрасным как в тот вечер с Н***. Как я упиваясь своей болью, не замечала этого. Не нужно отдаваться своей боли, надо найти некую идею, которая захватит весь разум, заполнит каждую клеточку, постепенно вытесняя боль, а с ней и мысли о смерти. Сегодня для меня это идея написать «Ответ Веронике», а завтра я отправлюсь на поиски новой идеи. Приведу отрывок из предсмертной записки, которую хотела оставить друзьям, которых у меня не так много. Я собиралась отправить его тем, кто остался в городе моего детства.
Друзья, когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет с вами. Не плачьте обо мне – не стоит. Я навсегда останусь с вами в шуме дождя, в порыве ветра, шелесте листвы, в воспоминаниях и фотографиях… Человек не может уйти бесследно, растворившись в бесконечности. Я все продумала заранее, это не игра со смертью, не сиюминутный порыв. Эта боль копилась годами, становясь всё острее, всё невыносимее. И вот она достигла пика, поэтому я решила покинуть вас. Боль, невыносимая боль от сознания того, что ты не такой как все. Маленькая златокудрая девочка, любящая играть в одиночестве, которое ее не тяготило, подросток с ранимой и мятежной душой, и наконец молодая девушка с задумчивым взглядом печальных голубых глаз. Многие думали, что понимали меня, но это не так. Они понимали меня настолько, насколько я позволяла им это. Никто не понимал меня в те минуты, когда я замыкалась в своем маленьком мире, куда никому не было дороги. Вам знакомо такое чувство, когда стоишь на улице, заполненной людьми, и ощущаешь, что ты совсем ОДИН? Видимо мое предназначенье заключалась в том, чтобы показать всем как живут и уходят из жизни люди, непохожие на остальных. Изменить себя невозможно. Это значит убить своё «я». За смертью души последует смерть тела, поскольку оно не сможет жить с вывернутой наизнанку душой.
Поэтому прощайте.
 Сегодня я жгу письмо. Пройдя испытанья, уготованные судьбой, я наконец-то осознала, что все это время любила не Н***, а воспоминания о нем, в них он был идеален, ибо куда труднее любить живого человека с присущими ему недостатками. Ещё я смирилась с мыслью быть не такой. В каждом человеке должно быть что-то непостигнутое ни для окружающих, ни для него самого, в этом и есть его неповторимость, уникальность. Я стараюсь понять себя, и ради этого стоит жить. А ещё ради того, чтобы видеть падает снег, как распускаются на деревьях почки, бегать под дождем, раскрывая ветру объятья, провожать закат и встречать рассвет…Нужно жить ради того, чтобы видеть все эти чудеса, благодаря Господа в вечерней молитве, за каждый прожитый на земле день. Вот она – жажда жизни, которую приобретаешь только после того, как окажешься лицом к лицу со смертью. Человек хочет жить ровно настолько, насколько у него есть ради чего жить. Благодарю тебя, Господи, за ещё один прожитый мною день. Спасибо тебе, Вероника. Аминь.
 Эпилог.
 Спустя полгода после выписки я прогуливалась в парке, и к моим ногам подкатился детский мячик. Я попыталась его поднять, но это удавалось с трудом, поскольку еще не полностью восстановилась после падения и передвигалась, опираясь на трость. Вдруг я почувствовала, что мои ноги сзади обхватили маленькие детские ручки:
-Мама, мамочка, я знал, что ты жива и придешь за мной…
Я повернулась и увидела мальчика лет пяти. Что меня поразило, так это его глаза: большие, карие глаза, светящиеся тем же добрым и ласковым светом. Да, да, он был безумно похож на моего Н***. Я взяла его на руки, прижала к себе и заплакала, ощутив в тот момент огромный прилив нежности к этому малышу. Вот оно – чувство нужности кому-то, которого мне так не хватало. Забота о нем заполнит пустоту, образовавшуюся после тяжкой утраты.
-Да, я вернулась, малыш. Мама тебя больше никогда не бросит.
 -А вот ты где, а ну-ка слазь с коленей. Он вам сильно надоел? – услышала я голос за спиной. Он принадлежал женщине лет сорока – Везде его ищу, пока одного нашла, другой потерялся. Вот всегда так: бегут от группы, не чтоб как все быть вместе…
-Не будьте так суровы.
-Вам легко говорить, у меня их вон- десять штук, за всеми не уследишь.
Мы разговорились, женщина оказалась нянечкой детского приюта.
-А этих у нас двое – близнецы. Родители погибли. А вот и второй.
К нам подошел мальчик, точная копия сидевшего у меня на коленях.
-Мама, - тихо прошептал он – это ты?
-Я же говорил, что она придет – подал голос, затихший брат.
 Вот так и сбылось то, что было предначертано судьбой: пройдя все испытания, посланные мне Господом, я обрела на конец-то смысл жизни, который теперь заключается сыновьях, ради которых я сейчас и живу.