Убить Билла

В соавторстве с Александром Поликарповым


Юльку выдернул из забытья настойчивый дверной звонок. «Господи, приперся. В три часа ночи», -промелькнуло в голове. Глянула на часы. Ну не в три часа, а в полшестого. Но суть дела не меняла. Могла еще полтора часа спокойно спать.
- Привет, - Юлька распахнула дверь.
Билл (в миру Василий) зашел молча. «И чем же мы на сей раз недовольны?»- снова промелькнуло в голове. Словно услышав вопрос, супруг изрек:
-Где шлялась?
- В смысле?- Юлька сладко зевнула.
- Я тебе звонил с вокзала!- продолжал нагнетать благоверный.
-А-а-а-а, -невразумительно протянула супруга.
-Я спрашиваю, где ты шлялась?!- продолжал настаивать муж.
Юлька пожала плечами. Где она могла шляться после ударных трудовых будней?! Спала, как сурок!
- Есть будешь? - попыталась сменить тему девушка.
 - Конечно.
Юля двинулась к холодильнику. Блин! Ну, не ждала она свою дражайшую половину! Не ждала! Ей самой хватало два яблока на полторы недели, поэтому в холодильнике хоть шаром покати. Точнее не шаром, а двумя куриными яйцами. И то прогресс. Могло быть и хуже. Муженек уже удобно устроился за столом. Соорудила глазунью. Насыпала и подала благоверному.
 - А хлеб?!
С хлебом была проблема.
 - Не купила, - буркнула она.
 - Как всегда,- констатировал Билл. – Меня нет – в холодильнике мышь повесилась.
Юлька только передернула плечами. А кого кормить-то? Быстренько упоров два яйца, благоверный выжидательно уставился на жену:
 - По кофейку?
 - Откуда? – Юлька только хмыкнула. До зарплаты еще три дня, а последние деньги по требованию Василия она выслала на его же малую родину.
 - Могла бы и купить, - ехидно заметил дорогой.
 - Могла, - согласилась Юля. – Только денег нет.
 - А где они? – возмутился муженек.
 - В трынде! - не выдержала супруга. Сказывался недосып. – Тебе же отослала.
 - А остальные? – не унимался Билл.
 - Какие остальные?! – Юлька задохнулась от возмущения. - Я тебе весь аванс выслала, плюс еще и заняла.
- Триста баксов?! – драматическим жестом супруг прикрыл глаза. – Это твой аванс?! Хороша, ничего не скажешь! Умеешь заработать!
 - Можешь больше – вперед! – Юля только фыркнула. Она лично от мужа за все годы супружеской жизни и трехсот долларов не видела.
 - Я свое уже отработал, - безаппеляционным тоном заявил Билл.
 - Жаль, я этого времени не застала, - не замедлила с ответом жена.
 - Ну, ты же сама этого хотела! - вспыхнул муж.
 - Чего именно?! – не удержалась Юлька.
 - Меня! Я тебе сто раз говорил. Ты меня сама сюда вернула. Делай, что хочешь.
Юлька, отвернулась. Хотела! Это так теперь называется. Она его после инсульта буквально собрала по кусочкам. Все врачи отказались. Только и слышала со всех сторон: «Девонька, остынь! Не жилец он. Да и на кой тебе? На двадцать лет старше?». А она… По знахарям таскала, по экстрасенсам. На своем горбу, можно сказать вытянула с того света. И что? Один ответ: «Я тебя об этом не просил!».
- Чего молчишь?! – муженьку явно не хватало экстрима в этой жизни.
Юля обернулась. Вот гад! Улыбается! Если бы не она, улыбался бы ты как же! Полтора года лечебной физкультуры. Пока подруги детей рожали, она, как дура, Билла выхаживала: массажики, растирания. Потом подруги детей учили ходить, а мы муженька на ноги ставили. По шажочку. Сначала с костылями. Потом с палочкой…
 - Чего молчишь?! – повторился супруг.
А что скажешь?! Что ты мне уже на фиг не нужен? Подарок судьбы, свет в окошке, блин! Разве кто-то ожидал, что цветущий, преуспевающий Билл, за несколько лет превратится в старую брюзжащую развалину. Когда она его первый раз увидела – была покорена. С первого взгляда. Точнее с первого слова. Как он говорил! Заслушаешься. А голос! За голосом уже не улавливался смысл слов. Повелась! Как восемнадцатилетняя дура! Он рассказывал про стерву-жену! Юлька внимала. Говорил, что не хочет ответственности. Юлька кивала. Уверял, что в жизни дети не главное, Юля соглашалась…Соглашалась… Соглашалась… Всегда и во всем . И что теперь? Тридцатилетняя бездетная дамочка с пятидесятилетним безработным муженьком на руках. Муженьком! Как же! Он ведь даже штамп в паспорте не сподвигся поставить.
 - Ты, наконец, ответишь мне или нет?! – у Билла явно было скандальное настроение.
Главное не сорваться. Юлька вспомнила их последний скандал, после которого благоверный и укатил на свою малую родину. Она недвусмысленно дала понять, что знает о юной пассии супруга. Что тут началось! Мол, ты, стерва, из лучшего мира меня вытащила. А теперь я, благодаря тебе, вынужден на этом свете маяться, метаться и страдать. Так нет же тебе и этого мало! Устанавливаешь какие-то нормы! Кто, ты? Чужая, по факту, женщина! Ну, она и не выдержала. Очень доступно рассказала, куда Василию идти и в какое именно место засунуть его молоденькую прохиндейку. И что?! А ничего! Посидел, милый два месяца в своем Мухосранске, погармонировал с собой – и вернулся! А, действительно, куда он денется?! На малой родине у него лачужка, в которой только очень теплым летом жить можно - и все. Больше ничего. Совсем. Предыдущим супругам этот прынц и даром не нужен. Детям, взрослым уже, между прочим, тоже. Тем более и те и другие остались на малой родине. В этот город Билл с Юлькой перебрались три года назад. Вот и все. Прилипла Юлька. Вынуждена это ярмо сама тащить. А по версии Билла еще и благодарной быть за то, что такое счастье в ее, Юлькиной, никчемной жизни случилось.
 - Да, я знал! – муж продолжал себя накручивать. – Я знал, что благодарность это не твоя добродетель. Ты никогда не умела быть благодарной. Никому! Ни мне, ни отцу, ни матери.
Юлька с ужасающей ясностью поняла, что скандала не избежать.
 - Я всегда говорил твоей мамочке, что ты в нее! Только полная ущербность не может ценить то, что имеет. Вот, твоя мать никогда не ценила твоего отца.
Да уж, папашу Юлиного ценить было за что. Занялся бизнесом, профукал все что имел и, оставив жену с дочкой у разбитого корыта, рванул заграницу, где теперь исполняет почетные обязанности мойщика машин.
 - Давай лучше поговорим о твоих родителя! – сделала слабую попытку защиты Юлька.
 - О них нечего говорить!
 - Действительно, нечего! – огрызнулась женщина.
 - Именно, нечего! – повторил супруг.- Моя мать, не в пример тебе, ночам не шлялась. От семьи не отлынивала. И детей рожать не боялась. Не то, что ты!
Ну, о детях он зря! Это открытая рана! Юлька имела глупость забеременеть от Билла. Как раз перед самым его инсультом. Три недели было… А потом… Потом надо было выбирать или ребенок, или Билл. Она выбрала… Билла. Аборт делала уже поздно. Не до того было. Выхаживала. Потом все. Кровотечение. Воспаление. Бесплодие. И теперь еще она же и виновата!
 - Что?! Не так?! – супруг не унимался. – Я тебе сто раз говорил, что ребенок – основное в жизни женщины. Какая ты женщина, если не можешь родить? Какая ты жен…
 - ЗАМОЛЧИ!!!! – Юлька заорала так, что должны были услышать все соседи.
 - Не смей на меня орать! Ты мне никто! Ты вообще никто!
- ЗАТКНИСЬ!
 - Ну, уж нет! - Билл явно получал удовольствие от происходящего. - Слушай! Чтобы ты на конец поняла что я – твоя жизнь. Я – все что у тебя есть. Кроме, меня у тебя уже ничего не будет!
 - НЕТ! – Юлька так яростно отмахнулась от мужа, что сковородка, которая до сих пор мирно пребывала в её руках, с глухим стуком врезалась в лоб Биллу. Василий дернулся, откинулся назад, приложился затылком к стене и свалился с табуретки.
 - Билл! – Юлька кинулась к упавшему мужу. – О, Господи!
Увидев его закатившиеся глаза и, судорожно дергающиеся конечности, Юлька с удушающим реализмом поняла, что супруг при смерти. Агония продолжалась пару минут, которые для неё показались вечностью. Под Биллом расползалась зловонная лужа.
 Юлька опустилась на пол и истерически расхохоталась. Вот так просто и ясно. Классическое отечественно убийство. Сковородкой по голове. Ужас.
Оставляя мокрый след на линолеуме, Юлька аккуратно уложила Билла возле кухонных дверей. Без всякой надежды похлопала по щекам и ощупала голову. Никакой реакции. Неудивительно. За полтора года выхаживания мужа после инсульта, Юлька стала практически квалифицированной медсестрой, так что факт смерти могла констатировать со стопроцентной уверенностью.
И что же теперь делать? Юлькины мысли наскакивали одна на другую. Звонить в ментуру? Посадят. Сколько за убийство дают? Лет десять? Выйдет практически старухой. Кому она тогда нужна будет. Она-то и сейчас не сильно нужна! Билл за годы их совместной жизни сумел отвадить от дома всех друзей и знакомых. Только родственники изредка заглядывали, и то, по необходимости. Хотя стоп. Теперь она свободна и, наверное, кому-то нужна. Просто необходима! И надо выбираться. Надо выкручиваться любой ценой.
Так, теперь успокоиться и подумать. Юлька плеснула себе в лицо холодной водой из-под крана. Первым делом надо решить, куда девать тело. Не резать же его на кусочки в ванной! Это, во-первых, гадко, во-вторых, потом долго придется пробивать вантузом слив, откуда будет переть всякая дрянь. Юлька даже содрогнулась, представив, что оттуда может выплыть. Можно просто оставить труп в квартире. У нее билет на автобус. Вечером ее ждут в Житомире. Через две-три недели приедет. Вообразив себе, как будет выглядеть тело через три недели, Юлька почувствовала тошноту. Что же делать. Вытащить из квартиры? Как? В клееночоку завернуть и волоком? Она покосилась на тело. Тяжеленный. Благоверный покушать всегда любил. Вон, морда какая, как у ново-русского. А кстати…
Юлька кинулась к одежному шкафу. Так и есть. Костюмчик, прошлогодний. Ездил в нем на свадьбу сестры. За четыреста баксов костюмчик, не хухры-мухры. Пальто тогда же прикупила. Повезло, сотрудница из Англии своему бойфренду привезла, а он на тот момент благополучно смылся. Ладно, приступим. Благо в одевании неподвижного супруга Юлька была асс. Вот так, на животик, на спинку. Теперь штанишки, носочки. И туфли. Он ей этими туфлями всю душу вымотал. Купили. Дорогие и строгие. Билл сам выбирал. А потом выкобениваться начал, то каблук ему неудобный, то носок жмет. Так и не носил. Зато теперь пригодились. Что же еще? Золото надо. А где его взять, если только папин перстень и остался. Единственная память от блудного папашки. Кольцо было явно маловато, поэтому пришлось потрудиться. Кажется, готов.
Теперь сама. Осмотрела себя в зеркало. Моль бледная, но это и к лучшему. Одела джинсы, кроссовки. Натянула шапку, которую муженек зимой носил. Подумала. Нацепила на нос его же очки. Ничего если их сдвинуть на кончик носа, то практически все видно.
Осмотрелась. Мда-а-а на дворничиху не тянет. Натянула старую мужнину куртку. Уже лучше. Свою свернула засунула в кулек. Туда же бросила сумочку. Вышла на балкон. Под подъездом никого не было. Хорошо. Оглянулась вокруг. Взгляд наткнулся на старую детскую коляску. Ее хозяева - прежние квартиранты- попросили выбросить (видок у нее был основательно потрепанный, выкачала старушка явно не двух и не трех ребятишек), да руки не дошли. Теперь пригодится.
Коляска была добротная, немецкая. Лет двадцать назад за такой в очередях убивались. Юлька втолкнула ее в квартиру. Замечательно. Теперь засунуть туда дорогого. Подтащила мужа к дивану. Так, голова на диван. Ручки, ножки. Таким же макаром погрузить любимого в коляску. Не с первого раза и не со второго, однако, получилось. Уф-ф-ф. Справилась. Антураж получился не очень убедительный. Дорого одетый мужик в детской колясочке, нонсенс какой-то. Минуту подумав, Юлька прикрыла Билла старым половиком. Вроде ничего, только туфли в глаза бросаются. Туфли в кулек. На ноги растоптанные кроссовки. Штаны закатить, чтобы ноги выглядывали хорошо. Смущала голова. Во-первых, слишком цветущий для бомжа вид. Во-вторых, лицо открыто, челюсть отвалилась и цвет лица очень похож на трупный. Впрочем, он и есть трупный. В общем, запомнится – сто процентов. Взяла свой любимый клетчатый шерстяной шарфик. Заботливо обмотала голову супруга на манер чалмы, заодно и челюсть подвязала. Толкнула коляску к двери. Ноги и руки, торчавшие из коляски, безжизненно колыхались. Блин, явно труп. Немного подумав, подсунула под голову муженьку большого надувного крокодила. Эту игрушку она купила для ребенка. Ее неродившегося ребенка. Опять толкнула коляску, вместе с руками и ногами стала покачиваться и голова. Крокодил странно промычал. Ничего. Пусть думают, что пьяный бомж во сне постанывает. Как можно тише открыла входную дверь. Тихонько вызвала лифт. Когда лифт открылся, мягким и быстрым движением затолкнула коляску, как будто всю жизнь тренировалась. Старушки-вахтёрши в столь ранний час на месте не оказалось. Юлька неподвижно застыла возле каморки, только сейчас сообразив, что никакой заранее заготовленной речи у неё нет и быть не может, что на вопросы посторонних людей, максимум, что она может сделать, так это разрыдаться. Приступ отчаяния смыл весь кураж и выставил её действия в истинном (весьма неприглядном) свете. Тихонько всхлипывая, по полозьям (чёрт бы побрал строителей за такие полозья) на автопилоте спустила коляску к подъезду – и побрела дворами подальше от дома.
 Коляска страдальчески скрипела и грозила потерять колеса. Каждый камешек, на котором подпрыгивала эта махина отдавалась болью в Юлькином сердце. Был восьмой час. Улицы постепенно заполнялись людьми, спешившими на работу. Юлька втянула голову в плечи. Она ожидала, что вот именно сейчас кто-то непременно ее остановит. Сейчас выяснят, что она везет труп. Сейчас, вон тот мужик, он на неё посмотрел. Или вон женщина, зачем она остановилась? Она посмотрела на Билла. В такт движению он нелепо подпрыгивал и издавал хрипяще-булькающие звуки. Юлька, от внезапной слабости, споткнулась и судорожно вцепилась в коляску. Чёртов китайский крокодил! Кто бы знал, что в сочетании с трупом детская игрушка может наводить такой ужас. Она резко остановилась. Всё, дальше идти не было ни моральных, ни физических сил. Невдалеке подмигивали зазывные вывески казино и ресторанов.
Прямо на тротуаре, не обращая внимания на прохожих, переобула благоверного в праздничные туфли и просто завалила коляску на бок. Билл вывалился, как мешок с песком, уткнувшись носом в землю, и забавно выставив жирный зад. Юльку затрясло. Всё почти как в жизни, только истеричнее. Аккуратно размотав голову супруга, Юлька в порыве какого-то вдохновения тщательно протерла этим шарфом туфли и кольцо. Все.
 Схватив половик, Юлька с коляской рванула подальше. Она бежала в старой мужниной куртке, не обращая внимания на людей. Через квартал, когда сердце билось уже в районе горла, бросила коляску. Сообразила не просто бросить, а поставить рядом с мусороуборочной машиной. Стянула очки, шапку, куртку. Одела свою. Закинула сумочку на плечо. Пакет с вещами был в руках. До метро оставалось полквартала. Оставляя в разных мусорных баках, то кроссовок, то очки, то куртку, то второй кроссовок, как в тумане дошла до заветной буквы «М». И только на станции вздохнула свободно. Теперь точно все.

Гриньков Вениамин Петрович, заслуженный бомж Украины (и бывшего СССР) вышел из родного отделения, сразу став просто Гирей. С удовольствием потянулся, достал сигарету и закурил. Душу грела, лежащая в кармане двадцатка, щедро отстегнутая капитаном за халтуру. Красота. Гиря был штатным информатором (стукачом, проще говоря). Работа была не пыльная, но довольно опасная. Еще бы! Не дай боже собратья по несчастью узнают. Неприятностей не оберёшься. Гиря еще раз потянулся. Идти домой не хотелось. Там сейчас пьяная или еще хуже похмельная Зинуля. Может, еще и с каким хахалем. Без драки не обойдется. А драться не было никакого настроения. Настроение было на пиво.
 - Гиря , ты еще здесь? – давешний капитан вышел из отделения.
 - Дык, Пал Семеныч, свободой наслаждаюсь! – заискивающе пропел бомж.
 - Вали отсюда, - шикнул мент. – Ишь ты! Наслаждаюсь...
Гиря пожал плечами и нехотя пошлепал по направлению к дому. Он шел привычным маршрутом. Через подворотни центра. Сочувственно разглядывая успешных и вечно спешащих сограждан. Вон, бедненькие, несутся. С утра до ночи вкалывают. Пыжатся чего-то, стараются. А у самих, ни заначеной бутылки, ни крыши над головой.
Крышей над головой, которая у него была ни где-нибудь, а что ни на есть в самом географическом центре города, Гиря чрезвычайно гордился. Как он не пропил, не прогулял законную жилплощадь, предоставленную ему заводом еще в советскую бытность, для самого Вени оставалось загадкой. Может потому, что никогда не отказывался прописать у себя пару–тройку приезжих. Брал недорого – два пузыря да пятьдесят гривен денег. В итоге в его трехкомнатной квартирке прописалось человек двадцать. Даже если и задумай он продать квартирку, поди сыщи всех прописанных, чтобы выписать. Денег на это уйдет уйма. Невыгодная получается сделка.
Гиря привычным взглядом окидывал все прилежащие кустики – скамеечки: не сверкнет ли пустая бутылочка. Сверкнула, но не бутылочка. Гиря остановился, как вкопанный. Вот ведь денек как славно начинается! Лежит мужик. Видно пьяный в дрезину. На пальчике колечко золотое сверкает-переливается.
Веня на цыпочках подошел к пьяному, потрогал за плечо:
 - Товарищ-щ-щ-щ…
Нет ответа. Ну, и замечательно. Гиря ловким движением схватил кольцо. Где там! Кольцо сидело, как влитое. Гиря дернул еще раз. По фиг! А пальцы-то у мужичка холоднющие, как у трупа. Трупа! Гиря на миг отпрыгнул от лежащего. Не то чтобы он боялся покойников. Нет. Но опасался определенно.
Минутку подумав, Гиря зашел через черный ход в ближайшую забегаловку. Забегаловкой оказалось казино. Старая уборщица немедленно шикнула на бомжа:
 - А ну, иди отсюда!
 - Сестричка, мне бы обмылочек… - Веня заискивающе съежился.
 - Чего??? – от удивления уборщица даже присела.
 - Обмылочек, - жалобно повторил Веня. - Помыться надо.
Уборщица недоверчиво глянула на Гирю. Да, мытье бы этому пролетарию не помешало. Молча боком зашла в туалет, не отрывая глаз от посетителя, нащупала рукой мыло и вынесла бомжу.
 - Спасибо, родная! – просиял Веня.
 - Пшёл отседова! – шикнула уборщица.
 - Ухожу-ухожу…
С мылом кольцо снялось с четвертого раза. Бросив тут же обмылок, Гиря рысью умчался из золотоносной подворотни.

Утренняя сводка капитана Холмогорова не порадовала. На его участке труп мужчины без документов. Одет хорошо. С пальца, предположительно снят перстень – сдирали чуть ли не с кожей. Точнее с мылом. Почти стопроцентный глухарь. В конце квартала. Хреново, и даже ещё хуже. Есть правда, слабая надежда на сердечный приступ. Капитан обреченно набрал номер морга.
- Василич, - Жорик – эксперт не удосужился даже поздороваться, – твой свежий жмурик – криминальный.
 - Спасибо, Жора, порадовал.
- А то как же. Для того и живем! – весело зам6етил эксперт.
 - Ну и что с ним случилось? – обреченно поинтересовался Холмогоров.
 - Да, как тебе сказать, - вздохнул Жорик. - Видишь ли мужичка где то часиков в шесть—семь утра по лбу приложили и по затылку. Тупым тяжёлым предметом. В результате у него инсульт случился. Не первый, между прочим.
- То есть? – заинтересовался капитан.
- Ну, то и есть. Болел дядя, - хмыкнул Жорик.
 - А чем били? – безнадёжно уточнил капитан.
 - Знаешь, если бы его не возле казино нашли, я бы сказал, что по темечку его шибанули плоской металлической поверхностью. Канализационным люком или сковородкой или совковой лопатой. Выбирай, что больше нравится. А так… - на том конце провода воцарилось молчание.
 - М-д-а-а, гопстопников, вооруженных совковыми лопатами, в моей практике ещё не встречалось, - согласился капитан.
 - Отож, - посочувствовал Жорик. - Ладно, Василич, я побежал, а то у меня жмуриков пылится, просто ужас. На месяц неблагодарной работы.
 - Давай, - грустно кивнул Холмогоров. - Спасибо. За мной пиво.
- Эт, как водится, - согласился эксперт.
Интересное кино. Хорошо одетого дядю бьют по голове плоской металлической поверхностью возле казино, грабят и оставляют рядом с надувным крокодилом. Замечательно. Сюжет для триллера. Ладно, ещё бы с надувной женщиной, всё какая-то зацепка. Особенно смущал крокодил. Неужели мужик с ним и в казино не расставался. Может в городе маньяк-зоофил объявился? Или банда защитников животных. Вроде «черной кошки», только теперь «Гринпис форева». Только этого не хватало!
Два дня у Холмогорова настроение не улучшалось. Свеженький дорого одетый жмурик не давал покоя. По ментовским делам он не проходил. В списке разыскиваемых не числился. Мрак да и только.
 - Сергей Васильевич, - в кабинет ворвался Олежка – молоденький опер, без году неделя появившийся в отделении, - в казино этого товарища никто не видел.
 - И ты двое суток неизвестно где шлялся, чтобы теперь мне это сообщить?! То есть, как не видел?
 - А так! Не было там его.
 - Уверен? – Холмогоров просто явно почувствовал, что глухарь уже тянул, не на почти, а на полные сто процентов.
 - Абсолютно! – Олежка довольный плюхнулся на стул. – У них там камеры. Так я все кассеты за эту ночь просмотрел. – Не было там его.
 - Понятно. – Ладно, Олег, вот что. Дуй в поликлинику подними все карточки, на мужиков лет пятидесяти или около того, которые инсульт перенесли.
 - Да вы что Сергей Васильевич, а если он не из нашего района?! Мне что все поликлиники города проверять?!
 - Ты хотя бы нашу проверь! А там разберемся. Да, еще метнись по скупкам, никто ли перстенек золотой не предлагал размера эдак 21-го…
Олег с недовольной миной выкатился за дверь. Холмогоров задумался. Найти историю болезни мужика не проблема, только вдруг, он вообще не из нашего города. Вон сейчас сколько приезжих. Больше, чем местных.
Рассуждения о плотности населения прервал телефонный звонок:
 - Холмогоров! – рявкнул капитан в трубку.
 - Серега, это не ты ли ищешь перстень с хорошо одетого трупа? – поинтересовался дежурный.
 - Я, кто же еще.
 - Тогда жди, сейчас мой молодой боец бомжа тебе подкинет.
Через два часа дверь в кабинет капитана отворилась. В дверях материализовался сержант и Олег, гордо придерживающий за шиворот занюханного мужичонку бомжеватой внешности.
 - Вот, Сергей Васильевич, взяли на скупке!- и опер точным пассом бывалого футболиста послал бомжа на стул. Тот плюхнулся чуть-чуть мимо и отчаянно заверещал:
 - Ребята вы чего?!
 - Мужика ты стукнул? – грозно поинтересовался капитан.
 - Не стукал я его! Не стукал! Я нашел его уже стукнутым!
 - Ври больше! – усмехнулся Холмогоров. – Мужика стукнул, колечко сдернул. Что на опохмел не хватало?
 - Да я с утра ни в одном глазу. Я ведь того этого, - затараторил бомж.
 - Чего того?! Чего этого?! – подключился Олег.
 - Я занят был.
 - Правильно, занят, - согласно кивнул капитан. - Гоп-стопом. Или скажешь, что ты с шести до семи утра 13 сентября мирно почивал в своем подвале
 - Граждане, да что же это деиться?! Я всеми силами родной милиции помогаю! Рискую, можно сказать, жизнью собственной, а вы мне мокрые дела за это шьете?! Да вы же хоть послушайте, хоть поинтересуйтесь, чего я вам талдычу! Я в обезьяннике был. В соседнем отделении. Вы бы хоть позвонили, поспрашали что ли!
Капитан набрал номер. Хмуро буркнул бомжу:
- Кого спросить-то?
 - Шинкарева Пал Семеныча.
 - А Шинкарева могу я услышать? Пал Семеныч? Капитан Холмогоров беспокоит из восьмого отделения. Ага. Сидит значится передо мной товарищ и заявляет, что всячески содействует родной милиции… Как зовут-то? Говорит, Гриньков Вениамин Петрович. Знаете? Да так, есть подозрение, что мужичонку он одного пристукнул.. Нет, не сегодня… Два дня назад. Да, тринадцатого… Где-то часиков в семь утра… Не мог? У вас в обезьяннике сидел? И запись в журнале имеется? И если запрос прислать подтвердить сможете? Понятно… И во сколько вы его выпихнули. В восемь? Ровно? Еще минут пятнадцать под отделением торчал. Ясно… Спасибо… Да, конечно. Если что…
Холмогоров смачно выругался. Обернулся к Олегу:
 -Ты перстень у этого работничка изъял?
 - А как же !
 - Хорошо, выбрасывай на фиг этого коммерсанта. Соседи за него очень просили. Слышь, Гиря? Или как тебя там, просили за тебя, чтоб отпустил!
Веня изобразил благодарную улыбку:
- Так ведь я ж завсегда. Ради милиции родимой.
 - Ладно, вали уже.
Бомж моментально испарился. Холмогоров тяжелым взглядом уставился на помощника:
 - Ты еще здесь?
 - Так, ведь, я это, - начал оправдываться Олег.
 - Иди в поликлинику!!!!!
Дверь второй раз хлопнула и Холмогоров остался в полном одиночестве. Вот, блин не везет, так не везет. Еще и конец квартала. А тут этот глухарь. К тому же неизвестно какой шишкой жмурик окажется. Как начнут потом наседать. Хлопот не оберешься.
Капитан взял телефонную трубку:
 - Жорик, ты заключение уже составил по моему жмурику?
 - Василич, издеваешься? Когда?
- Жор, ну ты не торопись. Я подскочу к тебе в конце дня. Потолковать надо.
 - Лады, жду.
Через четыре часа появился Олежка:
 - Сергей Васльевич, я вас предупреждал, - он снова плюхнулся за стол.
 - Не тяни кота за хвост, - отмахнулся капитан.
 - На участке инсульт с нашими симптомам перенесли двое, но один уже два года как умер, а второй в Египте загорает.
 - Точно загорает?
 - Обижаете! - притворно насупился Олег. – Я с ним по телефону разговаривал.
 - Ладно. - Холмогоров поднялся. - Поеду я в нашу медицину. А ты оставайся за старшего.
Морг Холмогоров не любил. Хотя тот же Жорик чувствовал тут себя вполне адекватно. Шутил только чаще обычного.
 - А еще раз привет, Василич! Хочешь, угадаю зачем пришел?
 - Гадай, - обреченно махнул Холмогоров.
 - Не нравится тебе свежий жмурик? – Жора подмигнул.
 - Угадал, - кивнул капитан.
 - Тебе подпорченных подавай, чтобы с запахом, - хихикнул эксперт.
 - Не, можно без запаха. Этот вон свежий, а глухарем от него несет за версту. Жор, может, умер он от естественных причин, а?
 - Так, Василич, все ж умирают от естественных причин.
 - Жор, ну квартала конец. Ну, очень надо! Может, мужик головой об ветку долбанулся?
 - Василич, это коньяк.
 - Жора! Ты меня удивляешь!
- Удивляешь - не удивляешь, а за коньяк могу согласиться, что шел мужичок, стукнулся об ветку, упал и умер. А за семизвездочный могу даже подтвердить, что в предсмертных судорогах он прополз несколько метров. А там разбирайтесь сами.
 - Жора. Коньяк за мной! – воспрянул духом Холмогоров
 - Заметано! Только это, Василич, ты ж со следаком сам дело уладишь? Чтобы ко мне вопросов не было!
 - Жорик, сам улажу. И предварительно даже ветку покажу, об которую мужик стукался. Да что ты волнуешься? Ты ж знаешь, сейчас дел и так невпроворот. Да следак сам рад будет, что все можно на несчастный случай спихнуть.
 - Ладно-ладно. Только я коньяк армянский предпочитаю. Все, Василич, аудиенция закончена. Меня жмурики ждут. Ветку не забудь показать…

Юлька крадучись подошла к квартире. Даже странно. Мысленно она рисовала себе опечатанную дверь обязательно с желтыми лентами, как показывают в заморских детективах. Ничего подобного. Дверь была такой, же какой она оставила ее две недели назад. Щелкнул замок. Юля зашла в квартиру. Настороженно заглянула в кухню. Нет, призрак Билла не выскочил из-за холодильника. Тихонько прошла в комнату. Машинально прикрыла шкаф. Ткнула носком сапога кучу грязной одежды, валявшейся в углу комнаты. Той самой. Юлька поежилась. Надо убрать. Присела на диван. Было неприятно тут находиться… От телефонного звонка Юля подпрыгнула:
 - Алло!
 - Юлечка? – слащавый голос квартирной хозяйки не предвещал ничего хорошего.
 -Да…
 - Я завтра за денежкой зайду и поговорить.
 - Это о чем это? – Юлька сразу подумала, что в ее отсутствие хозяйка побывала в квартире и теперь будет несчастную квартирантку шантажировать.
 - Ну, вы же знаете, что оплата за коммунальные услуги повысилась?
 - Да, - облегченно вздохнула Юлька.
 - Вот, придется мне вам оплату повысить, - радостно сообщила старая грымза.
 - Но ведь мы и так вам за квартиру переплачиваем!
 - Ничего не знаю! Мне уже все знакомые уши прожужжали, что я за эту квартиру могу как минимум вдвое дороже брать!
 - Ну, и берите! Только не с меня!
 - Вам тогда придется освободить квартиру!
 - Освобожу! – Юлька яростно швырнула трубку на рычаг.
Освобожу. Все равно нет сил тут оставаться. Юлька рывком открыла шкаф. Добрые три четверти его занимали мужнины вещи. Вот так. Переезд отличный повод избавиться от всего этого хлама. Вот и прекрасно, вот и замечательно. И вообще чего это она так разнервничалась?! Она уже полдня дома, а никто ее не разыскивает, никто не беспокоит. Наряд милиции под подъездом не дежурит. Повестками почтовый ящик не завален. А что до Билла, так ведь он сам говорил, что это Юлька его с того света вытащила, при этом он об этом не просил. Значит, как вытащила, так восвояси отправила! Она не виновата! Так сложились звезды. А теперь у нее новая жизнь. Молодой и свободной женщины. Без Билла!