осенняя прогулка

- Маш, выручай! – С этими словами Оля Иванова, студентка первого курса филологического факультета одного из московских институтов, влетела в комнату своей соседки по общежитию Маши Никитиной. Маша вынырнула из-за высоченной стопки книг и удивленно уставилась на подругу.
- Маш, одолжи мне свое пальто, ну то, кримпленовое. Саша меня сегодня хочет куда-то повести, на теплоходе покататься… А мне надеть нечего… Мое-то пальто… ну, ты сама видела.
Маша нахмурилась.
- Не, Оль, не могу. Я еще сама его ни разу не надела…
- Машенька, миленькая, - взмолилась Оля. - Ну очень-очень тебя прошу! Хочешь я… Я за это буду все курсовые до конца месяца за тебя писать.
Маша недоверчиво посмотрела на Олю.
- Ну, даже и не знаю… Такое пальто, да еще к тому же совсем новое, ни разу не одеванное…
- До конца семестра!
- Хм… ну, до конца семестра… Ладно, уговорила. Бери. Но смотри, не заляпай ничем.
Оля бросилась к подруге, крепко обняла, расцеловала, потом бережно взяла из шкафа пальто, послала Маше воздушный поцелуй и выбежала из комнаты. А Маша покачала головой и вернулась к книгам.
Оля влетела в свою комнату, повесила пальто на стул и открыла шкаф. Ну что хорошего может найти у себя в шкафу бедная студентка из Рязани? Правильно, почти ничего. Наконец, Оля достала из шкафа очень симпатичное платье, сшитое ею же самой по выкройке из «Работницы», и надела его. Взяла со стола флакончик «Рижской сирени», который мама подарила ей, когда узнала, что дочь поступила в московский институт, изящным движением капнула духи на запястье, надела пальто и замерла перед зеркалом.
Дверь отворилась, и в комнату вошла Наташа, Олина соседка по комнате.

- Как тебе? – спросила Оля, взглянув на Наташу.

- Здорово! – выдохнула та.

Тогда Оля подмигнула своему отражению, взяла сумку и побежала на улицу. Саша уже стоял у входа в общежитие с букетом белых астр в руках. Увидев Олю, он улыбнулся и протянул ей цветы со словами: «Ты сегодня чудо, как хороша!».

Оля слегка покраснела, взяла цветы, поднесла их к лицу и вдохнула еле-уловимый аромат.

- Пойдем? – спросил Саша. – Теплоход ждать не будет.

Он нежно взял ее за руку, и они не спеша двинулись в сторону пристани. По дороге Саша тихо читал неизвестные ей стихи Блока и Есенина, рассказывал, как сложно сейчас достать Цветаеву или Бродского, как они с друзьями сами печатают и переписывают Булгакова.

На теплоходе звучала какая-то ненавязчивая мелодия, а погода была просто замечательной, наверное, уже в последний раз за эту осень.

- Давай сойдем здесь? – сказал Саша, когда теплоход остановился.

Оля кивнула. Судя по всему, они были уже за пределами Москвы, но точно Оля не могла сказать, потому что в Москве жила всего два месяца. Но Саша, видно, знал, где они находятся, потому что он уверенно повел Олю по какой-то дороге через лес или парк. Саша рассказывал про свою группу, про концерты, которые они устраивали в его квартире, про музыку, которую сами пишут, про песню, которую он написал для нее.

- Я тебе обязательно спою.

Потом вдруг вскочил на какое-то возвышение и стал громко-громко читать Гумилева:

«Что ты видишь во взоре моем,

В этом бледно-мерцающем взоре?»

«Я в нем вижу глубокое мору

С потонувшим большим кораблем…»

Оля слушала с замиранием сердца и любовалась им. Боже, как он был хорош в эту минуту: глаза блестят, щеки пылают, ветер раздувает волосы…

Закончил читать, перевел дыхание, улыбнулся. А потом вдруг подхватил Олю на руки и закружил, так что все краски осеннего леса слились во что-то яркое и очень праздничное.

Обратно тоже плыли на теплоходе. Саша рассказывал Оле про фестиваль джазовой музыки в Польше.

- Знаешь, мне кажется, это будет что-то просто потрясающее. Раз в жизни такое бывает. Так хочется туда попасть… Жаль, не получится…

- Почему? – спросила Оля.

- О, причина очень прозаична… Деньги. Мне, бедному музыканту, их всегда не хватает. Не хватает всего сорока рублей…

«Бедный», - подумала Оля. «Он так хочет на этот фестиваль, такое ведь и правда бывает всего раз в жизни…»

Тут Оля вспомнила, что сегодня им выдали стипендию, ровно четыре десятки, которые сейчас лежат у нее в сумочке.

«А что если… если отдать ему часть этих денег? Рублей двадцать. Хотя чем ему помогут двадцать рублей? Все равно надо будет где-то достать еще двадцать. Если уж отдавать, то все сорок. А сама? Ладно, сама как-нибудь перебьюсь».

Оля улыбнулась и достала из сумки четыре красных бумажки и протянула Саше.

- Вот, здесь ровно сорок. Ты можешь поехать на свой фестиваль.

- Нет, что ты, - покачал головой Саша. – Я не могу их взять. Это же вся твоя стипендия.

- У меня еще есть, - соврала Оля. – У меня еще с лета двадцать рублей осталось. Мне хватит. Бери.

После долгих уговоров Саша нехотя взял деньги и убрал во внутренний карман куртки.

Они еще долго стояли у вход в общежитие и не могли разойтись. Наконец, Оля сказала тихо: «Мне уже пора».

Тогда Саша наклонился к ней и поцеловал прямо в губы. Оля немного испугалась и огляделась, не видел ли кто. Саша тихо засмеялся, ласково прижал ее к себе и прошептал: «Скоро я вернусь, и мы снова увидимся».

Оля проводил его взглядом до поворота. Больше она его никогде не видела.