Носитель

 
 Меня пугает, с какой небрежной
 легкостью вы рассуждаете о Боге.
 Всё это не более чем ваши домыслы
 Безымянный илтха
 
 Затраж ощутил внутренний толчок. Сеть, раскинувшаяся в его сознании, завибрировала миллионами нитей, и паучок, попавший в неё, тонкий каррох души Затража, понял всё без слов и без Рамара. То же самое испытали и другие Носители. Затеа, "Дарующая ласку", управляющая работой инкубатора. Раг из службы безопасности. Блюститель традиций Камал. Путешественники Р’вахр и Незг. Исследователь Геалд. И наблюдатель от рарругов, имени которого никто не знал.
 Гаштураг отзывал кульпов. В течение ближайших суток они должны покинуть Таучдав. Мир, так полюбившийся им. Вырвать из сердца это зеленое небо, забыть его запах, шипение, съёживающихся листьев пожираемых гаввахом, "чистым страданием", концентратом боли…
 Такова воля Гаштурага. Да будет так!
 Но почему?! Неужели из-за провала последней операции? Но когда демоны считались с потерями? Это только Затеа, эта тупая самка, пищит об этом. Затражу хотелось кричать от обиды. Его любимый бог не доверял им. Не доверял Затражу, своему Носителю. Когда в последний раз он проявлялся в его теле? Это было так давно, что Затраж уже забыл это прекрасное чувство единения с богом. Он призывал его каждый день, он служил ему всей душой. А что же Гаштураг? Ничего. Рамары не в счет. Гаштураг принимал решения, основываясь на их опыте, и всё. Этого мало. Их отзывают.
 Первые мгновения Затраж не мог даже пошевелиться. А потом сухим голосом отдал приказ по инфозмею сворачиваться. Его помощник, младший пкет Резг, переспросил:
 - В каком смысле?
 - В прямом, - рявкнул Затраж. И все сразу всё поняли. На корабле начались приготовления к отлету.
 А потом корабль кульпов стал выбираться на поверхность. Над ним был зародыш Затомиса, поэтому его многотонная туша двигалась осторожно. Она чувствовала опасность, исходящую от него. Кульпы могли вынырнуть наружу одним прыжком, мощности двигателей хватало, но это было слишком опасно. Это вызвало бы защитную реакцию окружающей среды. Они и так были инородным предметом в теле Таучдава. Лишь то, что они полюбили этот мир, удерживало их здесь.
 По дуге обойдя зародыш Затомиса, корабль оказался под прогалиной достаточно большой, чтобы можно было вылезти, не задевая деревьев. Здесь еще сохранились следы их погружения, хотя Исследователь Геалд только тем и занимался, что пытался замаскировать их. Природа не хотела мириться с близостью демонов. Буровые лапы медленно вынырнули из-под земли и, опираясь на них, корабль вытащил своё тело, пока не включая гравитационной тяги. Встал на дополнительные опоры, став похожим на паука.
 Затраж в числе прочих Носителей сидел в командной рубке, в кресле, пристёгнутый силовыми ремнями, и операторы управления ждали только его команды. Как всегда красивые глаза Затеа блестели. Она была возбуждена больше обычного. Сейчас все Носители объединятся в одну личность, они все станут богом Гаштурагом, они растворятся в нём. Без кристалла Рамара. Это единственный случай, когда это происходит так. Правда, у каждого есть свой миниатюрный кристалл-талисман. И каждый будет сжимать его в руке.
 И кульпы получат тахабс, право на вход в свой родной мир Гааржин.
 Так и случилось.
 Еле заметный кивок Затража, и двигатели карох-такарх, что значит "праведная жестокость", заработали разом, готовые в любое мгновение швырнуть корабль в нулевой слой. Почти сразу же другие Носители потянулись сознанием к Затражу, именно он был ключевой фигурой, и свет, проникающий сквозь веки, растекся по рубке, между жаром и холодом, заиграл в душах кульпов прибоем божественного Рамара. За них просил Гаштураг. Воздух вокруг корабля потек серебристым маревом…
 Всё. Тахабс получен.
 Рамар схлынул так же внезапно, как и наступил, оставляя после себя горечь в душе. Но тахабс получен, они возвращаются домой…
 Это было странно – любить этот мир и тот. Это было больно. Гаштураг посылал кульпов туда, где они были нужны, потому что они умели любить. По-настоящему, хотя мало кто сможет объяснить, как это, по-настоящему. Конечно, другие демонические расы, взять хотя бы тех же рарругов, тоже умеют, однако любовь их извращенна, она демоническая до кончиков когтей. Прежде всего, они любят себя. Эта самость смешана в их душах с любовью к своему богу Гаштурагу. И еще с каплей страха. И с каплей ненависти к Творцу. Много чего намешано в их душах. Рождаются среди них, очень редко, да и то, если Провиденциальным силам удастся немножко просветлить кандидата на роль мессии, демоны, способные любить. Сердце таких свободно от всепроникающего наслаждения гавваха. Тогда шастрахаты трясет, поскольку эта способность, на демоническом наречии, архагра, "подлая чувствительность", заразна, и толпы демонов теряют лояльность к строю Гаштурага, и орды демонов штурмуют дворцы Блюстителей и Храмы, и на всех плоскостях и уровнях висят распятья. Вирус можно победить только жестокостью.
 Но любить по-настоящему могли только кульпы. Они всегда были изгоями, прокаженными, остальные расы чурались их и ненавидели. Только в Гааржине, их родном мире, лепрозории, кульпы могли жить спокойно. Чтобы побывать в Дигме, курорте Гаштурага, или Карганлда и вернуться живым и здоровым не могло быть и речи.
 Они возвращались домой…
 Это возвращение было с терпким привкусом ситича. Когда Затраж первый раз попробовал этот напиток, его чуть не вырвало. Словно его могло вырвать. У демонов другая, нечеловеческая физиология. Теперь же он снова ощутил его во рту, и это было даже приятно.
 Скорей бы это закончилось, думал Затраж. Скорей бы. Скорей бы оказаться в Гааржине, окунуться в гаввах, раствориться в его клубах, отдаться его власти, забыться.…А если не поможет, в Инкубатор и взять себе самку покрасивее. Или помириться с Затеа. Или.…Но обязательно заняться чем-нибудь.
 - Пкет, ты в порядке? – спросил Геалд. Исследователь как всегда следил за здоровьем всех Носителей, он даже спал с сеткой инфозмея. - Твои пси-показатели превысили норму. Как пребудем, зайди ко мне.
 - Не думаю, что у меня будет время, - отозвался Затраж.
 - Мне взять санкцию? - Санкция, называемая генжард, "праведное повеление" - право каждого Свободного донести на любого об отклонении от Служения. – Я обязан наблюдать за здоровьем Носителей нашего клана, и я выполню свой долг. А ты обязан прийти на обследование.
 Разговор слышали все, никто не вмешивался, да и не было ни у кого такого права, однако генжард мог взять любой из них. Поэтому Затраж перетащил их связь на отдельный, защищенный канал. И сказал то, за что его могли направить на, "шаганр", стерилизацию эмоциативного контура, очень болезненную процедуру. В принципе, он не то, чтобы не должен, просто не мог, был не способен на проявление таких радикальных чувств. Затраж демон не высшего уровня, но и не низшего, где-то посередине, это значило, что он очищен от ненужных для ясности интеллекта чувств, проверен, выпестован, выдрессирован…
 - А если нет? Что тогда, Геалд, ты настучишь на своего старого друга? Скажи мне, если ты еще способен думать, что с нами случилось. И что с нами будет дальше?
 - Я постараюсь, оставить это в тайне, - сказал Исследователь. – При условии, что твоё поведение измениться. Затраж, я понимаю, как тяжело каждый раз покидать полюбившийся мир, но у нас разработаны медикаментозные способы выхода из неадекватных состояний. Я могу помочь тебе.…Если ты, конечно, не… - тут отчего-то голос его дрогнул, - …не засветишься.
 - Ты не ответил, что с нами будет…дальше? – Затраж был невменяем. Им овладело странное равнодушие к возможным последствиям его слов. Всё решалось именно здесь и в это мгновение.
 - Ты хочешь знать, что с нами будет? – Геалд начинал потихоньку заводиться. Те, кто хорошо знал этого молчаливого, невозмутимого ученого, сейчас бы немало удивился. – Мы ручные животные. Ручные, но валяемся в ногах. Из-за нашей сентиментальности, проклятой архагры наши сердца в клочьях. Сколько раз мы любили? Десятки. Мало кто из людей за всю жизнь столько любил. Мы понемногу становимся другими. Да, мы меняемся. Это наше проклятие, болезнь нашего народа. Но может и дар. Я не знаю, Затраж. Честное слово, не знаю. Что-то с нами произойдет, это точно. Пока мы нужны Гаштурагу, мы будем жить. Жить на правах ручных животных. Пока мы единственные в своем роде, мы уникальны, и в этом наше спасение. Может быть, когда-нибудь мы станем не нужны.… - Геалд горько усмехнулся, он сам не верил в это. - И нас отпустят, оставят в покое. Или уничтожат. А пока мы будем выполнять свой долг. Мы ведь Служители, Затраж. Слышишь меня, Пкет? Когда мы прибудем в Гааржин, ты зайдешь ко мне. И ты забудешь этот разговор. Ты меня понял, Пкет?
 - Да, - ответил Затраж, умиротворенный и спокойный. Слова Геалда произвели на него впечатление. Жизнь вдруг стала такой понятной, он разложил по полочкам все приоритеты. И еще одно порадовало Затража – он нашел единомышленника. Друга? В детстве они были друзьями, до того, как их отобрали на продвижение в Носители, это потом у них появились обязательства Служения, что и отделило их друг от друга. Вся демоническая культура работала на разрушение дружбы и любви, кроме любви к Гаштурагу, своеобразная демоническая теократия.
 - Кстати, Затраж, тебе будет интересно, мы взяли образец Затомиса. Два шерстня сгорели, так что надо будет купить новые. Для следующей операции. Но не это главное. Теперь у нас есть материал для исследований. Если хочешь, приходи посмотреть.
 - Твои исследования санкционированы? – поинтересовался Затраж.
 - Самим Рагвом. Но боюсь, образец у нас заберут. Мы только добытчики. Изучать его будут на более высоких уровнях. Ты, например, знаешь, что никому раньше не удавалось, даже приблизится к Затомису, не говоря уж о том, чтобы взять хоть что-нибудь? Мы первые кому это удалось.
 - Так значит, одна из задач нашей экспедиции все-таки выполнена, - вздохнул Пкет. – Я об этом не знал.
 - Мы о многом не знаем, - сказал Геалд.
 Фигуры в чужой игре…
 …возвращались домой…
 А потом был Гааржин…Серебристая площадь порталов – посадочное поле. Три цикла инфра-лилового солнца Ышра - карантин. Напряженное ожидание и каждые два часа тесты на лояльность к Гаштурагу. Они сдавали отчеты о проделанной работе. К концу проверки кульпы были такими измученными, что едва переставляли ноги. К счастью, никаких нареканий проверка не выявила, дисбаланс пси-показателей Затража тоже миновал внимание комиссии, поэтому Носителям и всему многочисленному составу, тем, кто выжил, корабля "Ганор", что значит "изворотливость", как он числился по документам, выдали направления на гаввахтерапию в центр реабилитации. Разговор с Геалдом как-то забылся, жизнь Затража превратилась в череду снов, когда он погружался в гаввах и упивался "чистым страданием", восходящим из миров Восхождения дымом боли человеческих существ и представителей других, недемонических, рас. В один из таких дней к Затражу пришел официальный вызов в Исследовательский центр, Сихротэн, где работал Геалд, якобы "для координации обеспечения техническими средствами и методологическим инструментарием экспедиций".
 …В цепи шастрахатов Гааржин был миром-иждивенцем, периферийным слоем, по инфрафизике очень сходным с мирами Тапачишты, то есть три измерения пространства и одно измерение времени. Здесь не было ни судилищ, ни чистилищ, куда попадали души, обремененные тяжелыми грехами. Гаввах в Гааржине собирали с помощью накопителей. Эти исполинские сооружения высились над мегаполисом, словно прозрачные медузы, и было видно, как внутри них клубится "концентрат".
 Культура, вернее, антикультура кульпов, да и не только их, это можно сказать и обо всей цивилизации шастрахатов, строилась на отрицании Творца, для них он был Диктатором, подавляющим свободу. Зачем Творец создал именно такие законы, согласно которым одни действия, утяжеляют карму и, соответственно, считаются злыми, а другие возвышают? Почему должно поступать правильно, только потому, что неправильное действие влечет к дисгармонии с миром и спуском в миры Возмездия? Почему именно так? Почему нельзя было создать такой мир, в котором правильно было бы всё? Демоны вменяли Творцу в вину то, что он создал мир несовершенным.
 Несовершенство – это существование зла. Можно много говорить, что такое зло. Однако как бы ни было, для того, кто это говорит, зло всегда это то, что ему не нравиться. Субъективность правит мирами. А зло запускает законы воздаяния.
 Несовершенство – это законы, заставляющие тебя поступать правильно через боль, заставляющие тебя понять, что ты не прав.
 Не прав. Не прав. Не прав.
 Есть Божественная мудрость. Дай Богу знать, что правильно, ведь он Бог, а не ты. Он прошел большую дорогу, прежде чем стать им. И видишь, он создал тебя, и он лучше знает, как сделать, чтобы ничего не разрушить. Вернее, разрушить как можно меньше, ведь нет жизни без смерти-разрушения.
 А раз Творец создал мир несовершенным, значит, и он несовершенен. Простая логика. И слово Творец теперь можно писать с маленькой буквы. Просто творец. Один из многих. Двоечник.
 И значит, каждый может стать богом. И создать свой мир...
 Творцу противостоял Гаштураг. Спаситель Гаштураг, падший ангел ли, или не падший, или не ангел, кто-то другой, для кого нет названия, но Спаситель. И он лишь пленка на истине. По демонической догме существовало противостоящее Творцу вселенское начало - Эйцехоре. У него было много имен, и произносимых, и непроизносимых, на разных языках. И одно из них - Люциэрхо…
 Сила разрушения. Великая энтропия. Вселенский Хаос. Сила, нужная для равновесия мироздания…
 Сихротен располагался на одном из верхних уровней, в отличие от других подобных учреждений, на Гезре, одной из обжитых демонами планет.
 Понятия частной собственности в языке кульпов не было, поэтому чтобы кто-то занимался наукой только ради своей выгоды, для коммерческого использования, это было невозможно. Существовал институт Свободных Исследователей, в основном не являющихся Служителями. В дела Сихротенов никто не вмешивался, не указывал, что им делать, что изучать, но когда в их лабораториях всплывало что-нибудь полезное, они получали доход и возвышались. Исследовательский центр, совершивший наиболее значительное открытие, становился Главным Сихротен Координатором, таким образом, это было нечто вроде конкурса на тендер государственного обеспечения. Сихротен, где работал Геалд, как раз и выиграл такой конкурс.
 На входе стояли боевые кульпы-охранники, нашивки помощников Блюстителей на форме, скорострельные энергогопластыри на руках взведены на полную мощность, вон датчик светится, пластины карох-мезр, "праведный ответ", пластины карох-гжангр, "праведная ярость"…Эти не будут долго думать, случись что непредвиденное, сразу начнут палить, согласно должностной инструкции. Не ангар для нерзров – домашние животные, источник низшего гавваха, используемого в экстренных случаях, - охраняют. На Затража посмотрели, как на букашку, даже пропуск Носителя не подействовал. Но пропустили.
 Внутри всё переоборудовали, добавили еще один мостик-уровень с обратной гравитацией, разделив вестибюль надвое, и сделали новый декор в стиле Храма Блюстителей. Последний раз, когда Пкет приходил сюда, здесь было более скромно, без изысков.
 Спросив у кульпа-администратора, мозг, которого был подключен прямо к базе данных Сихротена, где можно найти Исследователя Геалда, Затраж уже спустя минуту шагал по мрачным коридорам центра за проводником. Всюду были видны изменения – надстройки уровней, новая система безопасности, у персонала Сихротена, у всех без исключения, было оружие. В случае угрозы все они могли стать солдатами. Правда, давно миновали времена, когда илтхи спускались в шастрахаты, хотя и сейчас такое иногда случалось. Война приняла более спокойный, холодный характер противостояния, но кульпы всё же были готовы ко всему. Ведь кроме илтх у кульпов были и другие враги, более жестокие и беспощадные.
 Между различными шастрахатами издавна шла скрытая борьба за гаввах, за владычество над Полем Возмездия, куда стекался "концентрат" со всех миров. Как Гаштураг восстал против Творца, - слово восстал здесь не совсем подходит, поскольку против Бога нельзя восстать по-настоящему, ему потуги мятежников, все равно, что слону соломинка – а тот в своей Божественной любви не покарал его, лишь согласно Закону Уровня, называемого еще Законом Восхождения, низверг в миры Возмездия. Так и Симаргл, демон бывший в подчинении у мятежника, взбунтовался против Гаштурага. Демонический мир был разрознен, а потом были еще мятежники, и каждый хотел власти, и каждый был неуемен в своём желании гавваха. Многие были уничтожены, съедены, поглощены, сброшены на Дно Суфтха, но некоторые основали свои домены.
 Наконец, они оказались перед нужной дверью, судя по знаку, здесь располагалась лаборатория Старшего Исследователя Геалда. Даже сквозь толстые стены Затраж ощутил отталкивающий, для демона, запах Затомиса. Наверное, они ходят там в защитных скафандрах, подумал он. Оказалось, нет.
Когда Пкет вошел внутрь, его поразило, насколько здесь всё обыденно выглядит. Геалд сидел перед монитором и сосредоточено тыкал пальцем в клавиши. Решал какую-то сложную задачу. Это был огромный зал, с множеством уровней, всюду аппаратура, и в центре, на постаменте, за стеклом, за черными слоями защитного кароха в прозрачном контейнере – Затомис. Сгусток света, кусок просветленного мира, идеальная материя, губительная для демонов. Кроме Геалда здесь были еще несколько кульпов.
 - Геалд, может, я в другой раз приду? Я не хочу тебя отвлекать от твоей задачи, - сказал Затраж.
 - Я уже заканчиваю, Пкет. Сейчас, - поднял голову Исследователь. Тон его был деловым, и Затраж сразу понял, что-то случилось. – Судя по твоим счетам на гаввах, ты в норме, но всё же давай замерим твои показатели. На всякий случай.
 - С каких пор Исследователи стали выполнять работу Блюстителей?
 - Я ведь не обвиняю тебя, Пкет. – Геалд встал, пожал плечами. – Я просто забочусь о твоем здоровье. Ты ведь наш предводитель, от тебя во многом зависит успех наших операций.
 - Звучит убедительно. Это и есть тот образец? – Затраж кивнул на постамент.
 - Как видишь. Я удивлен, но у нас его не забрали. И как понимаешь, это повеление самого Рагва.
 - И как, есть какие-нибудь результаты? – Интерес Пкета был неподдельным. Ему на самом деле было интересно, другой вопрос, что информация не должна выходить за пределы центра. Затраж бы не обиделся, если б Исследователь сослался на секретность, но тот ответил.
 - Если отсутствие результата назвать результатом, то есть. Нет, Затраж, глухо. Затомис – эта странная субстанция, не поддается изучению. Мы наблюдаем искажения полей карох и нарушение причинно-следственных связей. Оборудование постоянно выходит из строя, все щупы, которые мы запускаем внутрь, меняют свою структуру, становясь непригодными. Конечно, кое-какие выводы мы из этого сделали.…Но работать в таких условиях очень трудно.
 - И все-таки не многим выпадал такой шанс – изучать нашего исконного врага.
 Геалд кивнул, соглашаясь, однако в его взгляде мелькнуло что-то странное. Что-то тревожило кульпа.
 - Пойдем, посмотрим твою пси-карту.
 Пси-сканер стоял у самой дальней стены лаборатории. Угловатое сооружение не внушало доверия, но Затраж знал, подобных приборов на Гезре мало. И не в каждом Сихротене был такой.
 Зеркальная камера захлопнулась, приняв в себя Пкета, загудела. Тут же Исследователь защелкал клавишами, выставляя параметры. Ощущения не из приятных, словно стоишь на ветру, беззащитный, беспомощный…
 - Всё, - послышался голос из ниоткуда. Когда Затраж вышел из сканера, Геалд уже сидел за столом и рассматривал распечатку. Пкет тоже склонился над листком с разными диаграммами и графиками.
 - В целом порядок, аномалий никаких, - бормотал Исследователь, погруженный в раздумья. – Только вот эти скачки рамарного поля. Не нравятся они мне. Мешать они тебе не должны. У тебя нет странных видений?
 - Есть, конечно, я же Носитель.
 - Я говорю о другом. Есть ли у тебя видения, не связанные с Гаштурагом?
 Этот вопрос был очень серьезным. Из разряда тех, что задаются на допросах, тестовых вопросов для Носителей. Честный Носитель скажет правду, какая бы она ни была, и это поможет вовремя привести его в норму, либо списать. А про лжецов разговор особый, сам Гаштураг рано или поздно сожжет их изнутри.
 Ибо только ум, находящийся в равновесии, может выдержать семя Истины Гаштурага.
 Все Носители вне зависимости от глубины слияния с Гаштурагом, видели один и тот же сон.
 Бескрайняя алая равнина низвергнутого неба. Покров тьмы над землёй – туман Хаоса. И непостижимые цвета, от которых сходишь с ума. Черно-синий, черно-зеленый, черно-желтый, черно…
 И глубину этих цветов не объять никакими глазами.
 Медленно сходишь с ума…
 И ты один, брошенный мирозданием. И ты убиваешь себя, казнишь себя.
 И остается только тоска. Много тоски. Океан тоски. Океан океанов тоски.
 - Нет.
 - Понятно. – Что ему было понятно, Геалд не сказал.
 Вдруг один из кульпов вскрикнул и указал на постамент. Затомис пульсировал, в сгустке стали выделяться жгуты, словно комок червей. И тут один слой кароха растаял. Но, видимо, такое уже случалось, потому что никто не растерялся. Исследователи быстро смонтировали еще один защитный блок и подключили к постаменту. Затомис затих.
 - И часто такое бывает? – спросил Затраж. Он хорошо представлял себе опасность, исходящую от неограниченного карох полями Затомиса. Такой сгусточек запросто может разнести на мелкие-премелкие кусочки не только Сихротен, но и весь Гааржин. Может, слово разнести здесь не очень подходит, и такая катастрофа будет выглядеть иначе, но то, что это будет страшно, Затраж не сомневался.
 - Сегодня уже пятый раз, - ответил Геалд. Был он мрачнее тучи гавваха. Ещё бы, работать с бомбой под боком. – Субстанция очень нестабильна.
 
 После визита в Сихротен Затраж занялся своими непосредственными обязанностями. То ли зарядился рабочим настроением, то ли просто надоело ничего не делать, однако перемена произошла. А может, сработал страх, что на него обратят внимание Блюстители.
 Помимо разработки военных операций Пкет занимался еще и тренингом и отбором бойцов, модернизацией вооружения и военного оборудования, всё самое новое проходило сперва через его руки. С ним консультировались специалисты-оружейники. Несколько дней Затраж провел в арсенале и тренировочном полигоне – тестировал новый скорострельный браслет, гжангр-терх, "волна ярости". Игрушка оказалась на редкость удачной. За одно мгновение браслет выпускал целый рой плазменной дроби, способной пробить и тяжелую броню. Даже если у илтх будут клиги, скрыться им не удастся. Гжангр-терх – оружие плоскостного огня. Еще три дня Пкет провел в штабе по координации и планированию экспедиций – анализировал последние бои с воинами Тапачишты. Выводы были неутешительными. Илтхи намного мобильнее кульпов, лучше подготовлены, и с ними ни в чем нельзя быть уверенными. Некоторые экземпляры показывают просто-таки чудеса. Чего только стоили те двое, что уничтожили спецособь. Непредсказуемость одна из самых сильных сторон илтх.
 Затраж с головой окунулся в работу. Может, он бы и забыл вскоре о разговоре с Геалдом на Таучдаве, забыл бы он и о своём порыве, чувстве противоречия, вдруг вспыхнувшем в его душе. И нить, связавшая их, порвалась бы. Но в один из дней…
 На Гезре на всех уровнях стояли проекционные экраны, по которым верховный демон Рагв обращался к своей пастве. Это в основном. Но в этот раз, и это было не впервые, по всем экранам показывали обличение…Исследователя Геалда. Он был обвинен в предательстве Спасителя. И проявлении архагры - любви. Не объяснялось, по отношению к кому, но Затраж и так догадывался, о чем умалчивали новости. Геалд работал с Затомисом, - наверное, что-то вышло из строя и вот результат. Судили его и за халатное отношение к работе, но это, так сказать, мелким шрифтом. Геалда не направили на стерилизацию эмоциативного контура, на лечение, - его просто приговорили к смерти. Затраж стоял и смотрел, как этого маленького, щуплого кульпа ведут по серпантину в Храм, прямо к самому Рагву, точнее к его голографической проекции. Верховный демон находился в другом мире. И Затраж не мог оторвать взгляда от Геалда. Лицо его было непроницаемо, губы шевелились, он беспрестанно что-то повторял, как молитву. Только кому он молился? Гаштурагу? Творцу?
 - Что? – спросил вдруг Затраж. Демон, стоявший рядом смерил его презрительным взглядом, будто прочитал на лице Пкета сочувствие. – Что он шепчет? – опять спросил он.
 - Что может шептать сумасшедший? Бред, конечно, - ответили ему из толпы.
 - Не-ет, он говорит. Вы все ошибаетесь…вы все слепцы…это же так…просто…так просто. – Язык кульпов очень сложен для озвучивания, у каждого слова есть священное значение и обыденное, чтобы читать по губам, нужно еще видеть и поля кароха. Однако в толпе нашелся именно такой специалист. – Надо всего лишь…осознать…мы все изначально другие…
 А потом была казнь. Вернее, начало. Вернее, начало пытки. И все смотрели, как в тело распятого на щите Геалда вонзают иглы. В нервные окончания. Раз за разом. Раз за разом.
 И к Ышру поднимался гаввах демона. Белесым, подсвеченным алым заревом, дымком. Страдание. Ему было больно, этому что-то осознавшему демону, но он не кричал - беззвучно стонал. Окровавленные губы растянулись в улыбке. Страдание стало осознанием.
 Раз за разом…
 Чувства, переполнявшие Затража, были противоречивыми. С одной стороны, он ненавидел Геалда, всем карохом души; для него он был изменником, преступником, еретиком.…С другой…он не мог понять этой стороны. Чувства были иррациональными, странными, ненормальными. Он боялся их, как боятся незнакомца в темноте.
 После Геалда были другие кульпы, его коллеги, работавшие с ним, кое-кто из персонала Сихротена. Происходила чистка рядов. Потом Блюстители пришли и к Затражу, как никак они с Геалдом долгое время находились на одном корабле. Пкет был хладнокровен и собран, маска сидела на нём безукоризненно. Он Служитель, ясный рассудок, никаких эмоций, верность Гаштурагу, непоколебимая воля. И жажда гавваха, которую ничем не унять. В общем, ему поверили.
 А потом Затраж впервые увидел сон, не связанный с Гаштурагом.
 Он сидел на берегу озера. Одна нога по колено в воде, другая положена под себя. Потрепанная соломенная шляпа. Глиняный кувшин с сеточкой трещин. Как он не протекал? Удивительно.
 На другой стороне леса жалобно кричала сойка.
 А он сидел и смотрел на отражение неба в воде.
 И улыбался.
 - Это так просто. Всё дело в страдании. Его никак не унять.
 ***
 - Демон должен быть демоном, - сказал человек. Точнее, почти не человек. Нет, у него было вполне человеческое тело, но истинная его жизнь проходила не в физическом мире. Он давно мыслил другими категориями, уровень его проникновения в действительность достиг таких высот, что любому обычному человеку стало бы страшно, почувствуй он хоть толику.
 Ибо этот почти не человек был Вольником.
 - Демон должен быть демоном… - пауза, сказавшая больше, чем сами слова, - …но многие люди даже хуже, чем демоны.
 - Это жалость или сострадание? - спросил другой. Тоже Вольник.
 - Жалость – это чувство сопереживания без намерения помочь. А я хочу помочь.
 - Это слишком жестоко. – В мире, где происходил этот разговор, не было ветра, другие законы, но сейчас его стоило придумать. Чтобы ветер подхватил эти слова и унес куда-нибудь далеко.
 - Слишком жестоко лишать их надежды.
 - И что ты сделал? Ещё один эксперимент?
 - Мне не нужно доказательств своей правоты. Я просто верю, что и в демонах тоже есть Бог…
 ***
 - …Всё дело в страдании, - объяснял старик в широкополой шляпе.- Но пока ты в своём мире, ты ничего не поймешь. Если хочешь, чтобы я тебе помог, приходи ко мне. Ты уже другой. Приходи ко мне.
 Затраж медленно сходил с ума.
 Нет, не медленно – быстро. Ему было страшно от этих снов и, особенно от мыслей, приходивших в его голову. Это ведь называется предательством.
 Затраж боялся звать Гаштурага – вдруг услышит…
 Приходи ко мне.
 Наверное, за ним следили. Но в тот момент, когда Затраж решил пойти в Сихротен, это его волновало меньше всего. Просто он уже не мог остановиться.
Как ни странно, охранники его пропустили без лишних слов. Но и на это Пкет не обратил внимания. Это было очень похоже на транс.
 А затем Затраж долго искал лабораторию, в которой работал Геалд. И нашел, и его пропустили внутрь.
 Затомисс стоял там же – на постаменте за многослойной защитой кароха.
 - Я знал, что вы придёте. Я Исследователь Трежд. Свободный. – Это был полноватый кульп с прищуренными, смеющимися глазками. На плечах инфозмей. Свободный значило, что он не Носитель и не Служитель, семени истины Гаштурага в нём нет.
 - Откуда? – проскрипел Пкет.
 Трежд огляделся, чтобы никто их не подслушивал. Другие кульпы были на достаточном отдалении.
 - Вы заражены Затомисом. Понимаете, я расшифровал записи Геалда. Когда вы пришли сюда в первый раз, Затомис отреагировал на вас всплеском зарождения, особой частотой архагры. Он увидел в вас друга.
 Мир потерял краски для Затража. Рухнул. Зияющая трещина протянулась в душе Пкета. Всё сходилось. Вот откуда эти другие сны, странные мысли.…Но Затраж тут же взял себя в руки.
 - Кто-нибудь еще знает об этом?
 Приходи ко мне.
 Трежд отшатнулся, сразу угадав его намерение. Он посмотрел куда-то в сторону, и Пкет понял, за ними наблюдают.
 - Знает. Я не советую вам этого делать. Для вас будет лучше ничего не предпринимать, пока мы не закончим эксперимент. А потом, когда мы обнародуем результаты, вы можете рассчитывать на снисхождение.
 - Легкая смерть?
 - Именно. Впрочем, выбирать вам. Это тоже входит в эксперимент.
 Возьми тахабс.
 Как, хотел закричать Затраж.
 Реваоф. Так называется мой мир. Я помогу тебе.
 - Выбирать мне? – задумался Затраж. Может быть, впервые в своей жизни задумался по-настоящему. И лицо его стало по-детски растерянным. – Я выбираю.
 Это было не труднее, чем попасть в другой мир. Сложностью не было даже то, что он не знает, что это за мир, Реваоф, что его там ждет. Он уже полюбил его, потому что доверился. Он получил тахабс. Сам, без Рамара, без Гаштурага; младенец встал на ноги и сделал первый шаг. Хотя, возможно, ему помог тот, кто его звал. Старец в широкополой шляпе.
 Воздух вокруг Затража стал густеть, превращаясь в туман. Больше всего Пкет боялся, что Гаштураг проявит себя, сожжет его изнутри, но этого не произошло.
По какой-то странной, непонятной причине не случилось.
 Кульпы в лаборатории закричали, мелькнули пластины карох-гжангр. Затраж отреагировал молниеносно. До того, как первый кульп успел выстрелить, его пластина, повинуясь движению пальцев, успела сделать целый круг. И разрубить двух Исследователей напополам. Все-таки они не были воинами. Потом оружие Затража разрезало два защитных блока, генерирующих поля кароха. Затомис, не сдерживаемый больше ничем вырвался на свободу…
 Больше всего он был похож на выскользнувшую из клетки птицу. Затомис заметался по лаборатории. Кульпы, сквозь которых он пролетал, падали безвольными куклами.
 Мгновения тянулись, свистом пластин зависая в воздухе.
 И дверь вогнуло внутрь от слитного удара инфернальных пушек. В проеме показались угловатые фигуры…
 Приходи ко мне.
 Реваоф.
 Затраж успел уклониться от первого лезвия – оно врубилось в стену за его спиной. Завизжало, пытаясь выбраться из щели. Увернулся он и от второго, а вот третье... Тело Пкета потеряло осязаемость, стало зыбким маревом, но пластина все равно ранила его. Прошла сквозь него, оставив с левой стороны груди аккуратный разрез.
 Уже проваливаясь в темноту, теплую, как питательный раствор инкубатора, Затраж подумал о правильности своего выбора. Никакой уверенности, подкреплявшей его раньше, не было. Наоборот, сомнения копошились в душе Затража. Та неопределенность, что придает жизни особый вкус.
***
 Инчи любил ходить к тому оврагу. Главным образом, потому что там была хорошая глина. Самая красивая глина не то что в провинции Чжу-фэй, но и во всей империи. Нежного бирюзового оттенка с травяными разводами. Жаль только, что при обжиге получался совсем другой цвет.
 Но не это сейчас беспокоило гончара. Перед тем как выйти из деревни он наслушался разных историй о чудищах, живущих к востоку от Хиямы, легендарной горы Бессмертных. Да и давно в их краю не было охотников, что истребляли таких чудовищ. Что если одно из них вздумает покинуть своё логово? Страшно. Инчи даже взял с собой старый дедовский меч. В детстве отец его учил кое-каким приёмам.
 Инчи шел по порядком заросшей тропинке и напевал песенку. Чтобы не бояться.
 Я выпил вина – мне понравилось.
 Я выпил луну – мне понравилось.
 Я съел закат – тоже вкусно.
 Попробовал оленины – вкус крови.
 Последнее слово вызвало неприятные ассоциации, и петь расхотелось.
 Лес казался темней обычного. Словно уже был вечер. Чтобы как-то отвлечься Инчи стал думать о своей жене Айли.
 - Какая она у меня красавица! – говорил он вслух. – Правда, левый глаз у неё немного косит. Но это ничего. А какие нежные у неё руки, как она вкусно го... – Гончар замолк, потому что из зарослей орешника, что росли дальше по тропе, на него кто-то смотрел. Громадные глазищи с зеленоватым блеском, казалось, просвечивали его насквозь. Несмотря на это Инчи договорил, - …готовит. Кхм. Эй, ты! – нагло добавил он. Храбрецом гончар не был, но, как любой крестьянин с детства знал, что нельзя показывать страха лесным тварям. Тогда уж точно нападут. А если будешь вести себя уверенно, может, обойдется.
 - Ты кто? Чего там спрятался? Смотри, у меня меч есть. Заговоренный, враз твою шкуру проткнет. Так что ты, того, не вздумай на меня нападать.
 Ничего не ответило существо – всё так же продолжало смотреть на Инчи. Он подумал, вдруг оно само боится. А что, очень даже может быть. Может, это какой-нибудь уродец, над которым все смеются. Гончару даже стало жалко беднягу.
 - А если ты не думаешь на меня нападать, то и я на тебя не буду, - заключил он и зачем-то сказал. – Я к Голубому оврагу иду. Ты здесь так и будешь сидеть?
 Гончар приблизился к кусту на шаг.
 - Ну, я тогда пойду. – Неспешно, словно ожидая оклика, Инчи двинулся дальше.
 Там, в овраге, набирая в промасленный мешок лазурную глину, гончар всё время думал о чудище, сидевшем в кусте. Тысячи мыслей вертелись в его голове. С собой у Инчи была рисовая лепешка и баклажка вина. Гончару вдруг захотелось угостить чудище.
 Оно сидело всё там же. Дышало тяжело и, судя по всему, не очень хорошо себя чувствовало.
 - Слышь, я не знаю, как тебя зовут.…Хочешь лепешку?
 Чудище заурчало, и из зарослей показалась страшная когтистая лапа. Аккуратно взяла угощение.
 - Ты здесь надолго? Если надолго, то еще увидимся. Я в Овраге глину набираю. Хочешь, еще чего-нибудь принесу поесть.
 С того дня Инчи стал ходить в Овраг намного чаще, чем раньше. Даже когда в этом не было в необходимости. Каждый раз он находил своего нового знакомого
в разных местах. Чудище ни разу не показывалось на глаза, да гончару это было и не нужно. Инчи сам не понимал, зачем ходит к нему. Возможно, ему всегда хотелось иметь сильного друга, а в том, что чудовище очень сильное он не сомневался.
***
 Каждый вдох давался Затражу с трудом – после пропитанного гаввахом воздуха Гааржина дышать в этом мире было мучительно больно. Но бывший Пкет – теперь уже точно бывший – понемногу привыкал к новым обстоятельствам своей жизни. Мешала еще и тяжесть в голове. Семя истины Гаштурага пока было в нем. Рана на груди быстро затягивалась, что было странно. Обычно в других мирах у демонов порезы заживали значительно медленнее, чем дома. Сказывался чужеродный климат. А тут, словно он перестал быть демоном, став просто диким зверем.
 Затражу понравился этот мир. Красочный лес, в котором оказался изгой, очень напоминал лес, окружающий Чтах, город илтх. Такая же ярко-зеленая листва, звуки, даже запахи похожие. Затраж устроился в пещере, с помощью пластины охотился на местных зверей. Отрегулировав энергопластырь на минимум, соорудил подогревательное устройство, нечто вроде термосадка для приготовления пищи.
 Затраж часто думал, что будет с ним дальше. Где же тот старик, вызвавший его сюда? Как его найти? Или он сам найдет его? Что делать? От этих вопросов зависела судьба Затража. Он понял, то положение, в котором он оказался, вызвано его жаждой истины. Он просто пошел дальше многих. Только намного ли его хватит? Так, как живет он сейчас, он может прожить долго. Но неужели это всё, и он обречен на одинокое существование до конца своих дней. Демону нужно было чье-то общество. Раньше Затраж был Служителем, маленьким механизмом в демонической машине; он чувствовал себя причастным к идее противостояния Творцу. Теперь же ему приходилось переосмысливать свои ценности…
 Часто в лес приходили люди и рубили деревья. После них в рощах оставались уродливые вырубки. Затраж изучил все тропинки в лесу, что помогало ему избегать ненужных встреч. Пару раз он даже приближался к человеческому селению, но у людей были животные-стражи.
 Лес стал для Затража домом.
 Как-то раз Затраж встретил в лесу человека. И не спрятался. Это был опасный шаг. Если люди узнают о нем, на него станут охотиться, и ему придется уходить из этих мест. Человек этот не выглядел опасным. Сначала Затраж думал убить его, если тот испугается или нападет на него.
 Человек угостил Затража едой.
 А через несколько дней снова пришел и снова угостил. Так Затраж подружился с Инчи. Они не понимали друг друга, но человек всё равно что-то рассказывал Затражу, и звук его голоса, его дружелюбие нравились демону.
 А потом Инчи подарил демону щенка собаки. Затражу стоило огромных трудов приручить к себе животное. Щенок долго боялся его, от каждого прикосновения вздрагивал, однако Затраж был терпелив…
***
 - Тебя зовут Куан Ши или Пьяный Ши? – спросил воин у кучи листьев. Из кучи показалась рука, затем лысая, сморщенная, как изюм, голова; другая рука с кувшином, ноги, обутые в сандалии.
 - Кто посмел нарушить мой сон? – заплетающимся языком спросил старик. – Я страшен в гневе, ибо я истинно тот, кого зовут Пьяный Ши. Ик.
 - Я мастер Гень Тонг. Я вызываю тебя на бой, дабы узнать, чей стиль лучше. – Дюжий парень с мечом на плече. Коса до пояса, гордая осанка, как у гусака, глаза навыкате, сразу видно, привык играть в гляделки.
 - Так бы и сказал. – Ши сделал серьезное лицо, всмотрелся в своего визави. Затем нашел в листьях соломенную шляпу, в некоторых местах уже дырявую, и нахлобучил на голову. Но встать у старца не получилось. Тело его не слушалось. – Послушай, Конь Тонг, я думаю, твой стиль лучше. Так всем и скажи. Я не против. Тем более что по твоим движениям и слепцу ясно, ты действительно искусный боец.
 - Серьезно? – задумался детина. – А как же поединок?
 - Так он уже закончился. Ты можешь зарубить меня в любой момент. Разве это не победа?
 - Хм, точно. Мне нужно какоё-нибудь доказательство моей победы.
 Ши задумался.
 - Ну ладно, забирай шляпу. Все знают, что я никогда с ней не расстаюсь.
 Проводив взглядом уходящего мечника, Ши приложился к кувшину и откинулся на спину. Брешей в листве видно не было, поэтому солнечный свет, проникающий сквозь листья, окрашивался в зеленоватый оттенок. Если бы кто-нибудь сейчас увидел Ши, то принял бы за слабоумного или юродивого. Лицо старца стало по-детски восторженным; глаза распахнулись, хотя, казалось, минуту назад это было невозможно, веки напоминали створки устрицы, и ничто их не могло раздвинуть. Но стоило взойти солнцу и только скользнуть по лесу лучом, как Ши изменился. Даже морщины разгладились, и кожа порозовела. И настолько эта перемена не вязалась с его прежним обликом, что мало кто поверил бы своим глазам.
 На Ши был желтый сатиновый халат и шерстяная накидка, которая больше напоминала решето. Старец любил сидеть у огня, отчего искры часто попадали на накидку. В кувшине оставалось два глотка отличного вина, поэтому, собравшись уходить, Ши взял и его.
 У патриарха Куан Ши было дело.
***
 Затраж приспособился грабить обозы. Делать это было просто, крестьяне не были хорошими сторожами. Когда возничий отвлекался, демон просто подкрадывался к телеге и вытаскивал что-нибудь. Рацион Затража обогатился вином, хлебом, сушеной рыбой. Не брезговал он и приправами. Бывало и так, что Арха, так он назвал щенка, помогала ему, отвлекая обозников, пока Затраж воровал еду.
 Но всё это были забавы.
 Затраж стал учить язык Инчи, а тот учился его языку. Он даже научился более менее выражать мысли. Как-то раз, когда они вдвоем сидели в пещере Затража, Арха с радостным лаем выскочила на улицу. Собака раньше так себя не вела, и это насторожило демона. Гончар спрятался в стенной нише, а Затраж, прихватив пластину, двинулся к выходу. Последние дни были беззаботными, но Затраж никогда не забывал, где он находится. Мир был враждебен ему.
 На улице никого не было. Арха кружилась на месте и прыгала.
 - Я поражен, ты приручил собаку. – Над входом пещеры на выступе сидел старец в желтом халате. Насколько Затраж разбирался в человеческих улыбках, старик улыбался искренне. А значит, страшного демона он не боялся. Но не это поразило кульпа – незнакомец говорил на его родном языке. И довольно сносно.
Первой мыслью было, то, что этот старик илтха, и пришел убить его. Самое простое объяснение. Затраж приготовился метнуть пластину последний раз в жизни. Не то, чтобы он думал справиться с воином Тапачишты, просто умирать без боя он не собирался. Но в фигуре старца не было угрозы, и это сбило Затража с толку. И тут он вспомнил про того, кто помог ему там, в Гааржине. Во сне он был в шляпе, поэтому он не сразу узнал его.
 - Это было трудно, но я справился, - сказал Затраж. Он сказал вообще о своей новой жизни.
 - Я знал, ты справишься. И знаешь, что это доказывает? То, что демон может жить без гавваха…
 Затраж был поражен. Кровь загудела в венах, забухала в голове. А ведь старик прав.… Когда он последний раз вдыхал гаввах? Достаточно давно. И ведь сознание его стало яснее, как будто гаввах и не нужен был.
 - Вот именно. Гаввах не нужен вам. Вам не нужно чужое страдание, у вас есть своё. Надо только осознать его.
 - Я не понимаю. При чем здесь моё страдание?
 - А что такое страдание, по-твоему? – спросил старец.
 - Чувство дискомфорта, сильная боль.
 - А еще?
 - Когда чего-то хочешь, сильно. Когда чего-то не хочешь, но оно происходит. Когда лень что-то делать, но надо…
 - Страдание в самой жизни. А если обобщить, то страдание – это тоска по единству. Ты хочешь реализовать себя, выразить, но физический мир давит своей материальностью, не дает выплеснуть, да ты и не знаешь, как выплеснуть своё внутреннее существо. Гаввах заглушает страдание, вот в чем дело. Вся ваша демоническая цивилизация построена на лжи. Правда, для Гаштурага весь остальной мир является ложью, поскольку он создал свою знаковую систему противную Творцу. Но вы-то демоны, поклоняющиеся ему, тоже Творцы и вы несвободны.
 - Другими словами, Гаштураг не заинтересован в том, чтобы мы реализовали себя?
 - Он об этом не думает, но именно поэтому он направляет свои усилия на ужесточение Закона Кармы. Гаштураг уже давно не только фигура, он сумма устремлений шастрахатов.
 Затраж помотал головой. Старец говорил о вещах далеких и непонятных. И страшных.
 - …И какую роль я играю во всём этом? – спросил Затраж. Спросил и вздрогнул, вспомнив о том, что он ещё Носитель.
 - Очень важную, - улыбнулся старик. – Меня зовут Куан Ши или просто Пьяный Ши. Зови, как нравится. Я пришел, чтобы помочь тебе освободиться от проекции Гаштурага. У людей и других рас это получается. Наша задача - выяснить может ли демон стать свободным, если приложит к этому осознанные усилия.
 - А если не получится?
 - Ты боишься?
 - Да…я научился. Но еще я научился побеждать страх. – Затраж смотрел, как Куан Ши, кряхтя, спускается со своего насеста. Подходит и кладет руку ему на плечо.
 - Скоро тебе придется столкнуться с ним. Я на время притупил ваше слияние. Когда я верну все, как было, ты должен использовать свою волю полностью, иначе…Ты знаешь, что иначе. Пусть тебя укрепит мысль о том, что Симаргл восстал против Гаштурага и выжил. Пусть тебя укрепит мысль о том, что ты будешь свободен.
 Инчи вышел из пещеры. Он слышал часть разговора и теперь боялся потерять друга. Крупные слёзы текли по щекам гончара. Инчи понимал, что для Затража важно освободиться от власти Гаштурага.
 - Удачи, друг, - сказал Инчи на языке кульпов.
 ***
 - Каждый день я вдохновляюсь жизнью, - сказал Патриарх Сентайи Куан Ши, по прозвищу Пьяный Ши. – Я смотрю на мир и вижу, как он прекрасен, и понимаю, ничего больше нет. Кроме этого мгновения, когда я существую в этом мире. Я наслаждаюсь своим сознанием, у меня есть дар жизни. И у тебя есть этот дар, Затраж.
 Они сидели на камнях перед входом в пещеру. Кульп развел костер, и огонь опять стрелял в накидку старца искрами. Медленно надвигался вечер. Инчи ушел домой. Арха, устав прыгать, спала у ног Затража.
 В медной посудине, которую демону принес гончар, булькала вода. Ши собирался заварить особых трав, помогающих прояснить разум.
 - Очень важно понять, что все мы живем не просто так. Многие мудрецы задавались вопросом - для чего же мы живем. Некоторым даже удавалось найти ответ. Они находили красивые ответы. И пытались объяснить откровение другим. Ха, я считаю, это просто невозможно – растолковать другому смысл жизни. Ответ на этот вопрос находится в области личного опыта. А ты как думаешь, Затраж?
 - Всю свою прошлую жизнь я верил, что живу, чтобы служить Гаштурагу. Теперь мой смысл прост – выжить. Да, я тоже думаю - у каждого свой смысл.
 Куан Ши кивнул, прикрыв глаза.
 - Все мы живем не просто так. У каждого свой ответ. Но что-то же должно быть общее у всех. Нить, связывающая всё живое. – Патриарх достал из-за пазухи полотняный мешочек с травами, бросил в посудину с кипящей водой и втянул носом аромат. – Ты был Носителем. Вернее, ты перестанешь им быть. В скором времени. И ты станешь другим Носителем.
 - Снова, - удивился кульп.
 - Ты просто забыл. Ты всегда им был. – Ши дотронулся до груди Затража. – Ты несешь в себе Бога.
 - Я слышал, как это говорили многие илтхи. Раньше мне эти слова казались глупыми…
***
 Затраж ощутил внутренний толчок. Сеть, раскинувшаяся в его сознании, завибрировала миллионами нитей. Психоматрица Гаштурага зашевелилась.
 Бескрайняя алая равнина низвергнутого неба. Покров тьмы над землёй – туман хаоса. И непостижимые цвета, от которых сходишь с ума. Черно-синий, черно-зеленый, черно-желтый, черно…
 И ты один, брошенный мирозданием.
 Гаштураг звал его. Но Затраж уже потерял своё равновесие. Он стал искать.
 И клочья его души пеплом безумия падали в бездну. Острие иглы оказалось слишком ненадежным фундаментом. Темный бог отпускал кульпа, улыбаясь в его спину обгорелыми губами. Гаштураг подарил ему свободу, и это был страшный дар для того, кто вырос рабом.
 - Ты несешь в себе Бога, - сказал Пьяный Ши.
 Страшный вой разнесся по лесу, когда сердце кульпа остановилось.
 Патриарх Куан Ши, маленький сгорбленный человечек сидел возле тела Затража и плакал.
***
 - И чего ты добился? – спросили у Вольника.
 - Он теперь свободен.
 - По-твоему, смерть – это свобода.
 - А разве нет? Я удивляюсь, как ты стал Вольником, друг, если не понимаешь таких простых вещей. Он попытался, и это уже стало его свободой.