9 В ожидании снега

В ожидании снега.
 «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие…» (2 Тимофею 3:1-10).
Валерий Огурцов психическими расстройствами не страда: случай сделал так, что он ими наслаждался. Трагический случай делал из абсолютно чужих людей его горячо любимых родственников.
Быть лучшим учеником районной школы и победителем районных олимпиад – для Валерия было делом нехитрым. Поражать способностями своего разума и прекрасной памятью всех учителей без исключения – тоже было ему не сложно: это было ему дано от природы. Проглатывая книги в неимоверно больших количествах, он, жадно слушая всё, что исходило из уст учителей. Нередко он задавался неожиданными вопросами по изучаемым темам и ставил своих наставников в тупик – тут - же рождая смелые гипотезы. Валера с каждым прожитым днём становился умнее и способнее. Многие становились в ступор, узнав о талантах и способностях школьника. Не многим дано, за неделю осилить библию и запомнить её почти наизусть. Учителя едва понимали его, едва плетущуюся за мыслью речь, и пророчили ему великое будущее.
Перед выпускными экзаменами, Валерий тратил на подготовку к ним, до 18 часов в день. Щепетильность, с которой Валера именно так отнёсся к подготовке – была объяснима: из города должны были приехать не только комиссия из РОНО, но и лично мэр, прослышавший о способном юноше. На экзаменах Валерий, решал доставшиеся ему билеты минут за 10, а в оставшееся время, в вольной беседе на околонаучные темы - поражал экзаменаторов изобилием своих познаний. Однако, на следующий день после экзаменов с ним произошла большая перемена: он проснулся душевнобольным человеком. Переход от состояния острого разума к состоянию идиотизма, случилось, как гром среди ясного неба.
Наверное, напряжение на юный мозг было слишком большое и микроб гордости, занесённый учителями в душу подростка – сыграл над ним злую шутку. Произошли грустные перемены.
Сознание Валерия укрылось от книг и научных истин, пеленой сумасшествия. Разум, измученный постоянным напряжением, изменил владельцу, в насмешку над ним создав ему иллюзорный мир, существовать в котором ему было удобнее. Даже после потери памяти и помутнения рассудка, Валерий остался уникумом: в нём сплелись две редких душевных болезни, о смеси которых ранее психиатрическая наука не догадывалась и сосуществование оных не подтверждала:
«Синдром иностранца»: вчерашний выпускник перестал тараторить и стал говорить очень медленно и с жутким иностранным акцентом: будто говорит подслеповатый англичанин, вглядываясь в разговорник. Психиатры всегда полагали, что этот вид психического расстройства наследуют лишь люди после инфаркта или инсульта, но в данном случае, это предположение оказалось ошибочным: сердце у Валерия было в полном порядке, а «синдром иностранца» явился ему бумерангом, отскочив от активного изучения английского языка и чтению на нём книг.
«Синдром Капгра»: Валера принимал незнакомцев за своих знакомых или родных, но часто не узнавал свою мать и сестру, принимая их за чужих людей.
Валерий даже во время болезни, невольно продолжил развивать к себе интерес окружающих, став любимцем главного психиатра из города. Будучи увлечённым специалистом и хорошим человеком, доктор Синицын в своём пациенте души не чаял. Не жалея сил, он искал методику, способную вытащить пациента из цепкой паутины безумия. Этого ему сделать не удалось, но несколько научных публикаций, написанных по болезни пациента – были приняты научным сообществом на ура. Ведя с Валерием психотерапевтические беседы, Синицыну нередко удавалось на краткие мгновения возвращать его в реальный мир и видеть перед собой почти здорового человека. В редкие минуты просветления - сознание пациента работало по-особому: взамен детского мышления, у пациента наблюдались аналитическое мышление, материей своей явно превышающее объём средней школы. Подобные случаи, наблюдаемые доктором Синицыным, наступали внезапно и пропадали подобно миражам в пустыне. Синицын с замиранием сердца наблюдал эпизодическими улучшениями своего пациента. Но рассудок Валерия, прояснялся лишь для того, что – бы быть подверженным очередным обострениям болезни.
Валерий, считал психиатра отцом, которого у него почти с рождения не было, он охотно уезжал на зиму к нему в гости. В психиатрической клинике ему были созданы все условия для комфортного проживания. Доктор являлся за ним на своей белой Волге, сразу после того, как выпадал снег. Прямые родственники Валерия: мать, сестра – встречали психиатра, как родного и причины у них на это были. Мать регулярно иногда навещала своего несчастного сына в диспансере и видела, что там ему хорошо и «папа» о нём заботится.
Золотая медаль, выданная за успешную сдачу экзаменов - являлась для Валеры предметом священной гордости. Деревенский дурачок носил её не снимая, даже тогда, когда с неё слезла позолота.
Деревенские жители, не остались равнодушными к горю и старались принять участие в судьбе Валеры: кто покормит, кто из одежды чего даст. К некоторым из сельчан, Валера питал истинную привязанность, считая кого братом, кого сестрой. Взбредёт в больную голову, что семья, живущая на краю села, его родня – и пойдёт сразу к ним в гости: уговорит пустить погостить. Характер у него не буйный: чего – же богом обиженного не покормить и не приветить. Всё одно дурачок свой хлеб отработает: поможет по хозяйству в меру своих сил и настроения. Нахождение Валеры в «гостях» - было взаимовыгодным и всех устраивало. Мать, нахождению сына в гостях – не противилась, знала, что так его больной душе вольнее. Стоило насильно привести его домой, забрав от соседей, как сын впадал в мрачное расположение духа и превращался в соляной столб, источающий слёзы. Доктор Сорокин просил мать больного не разлучать его с сельскими «родственниками»: у людей, плохо к нему относящимися, пациент всё одно находиться не будет. В людях, неподалёку от любящей матери и сестры, Валера чувствовал себя хорошо, но всё равно скучал по своему «папе Сорокину».
Осень, раскрасила своими неизменно - замечательными красками листья деревьев. Затем, как истинный художник, она задалась вопросом о своей гениальности и три недели осмысливала свою работу, в благодатном покое любуясь золотыми пейзажами. В конце концов, она, осталась недовольна своим творчеством и заревела навзрыд холодными ливнями решив, что затея её банальна и бездарна. Когда её слёзы иссякли, осень, в безысходной злобе сорвала сквозящим дыханием свои творения с деревьев и удалилась в небытиё, оставив после себя тягостную поволоку сонного ожидания. Валерий, поддавшись настроению глубокой осени, загрустил в ожидании первого снега. Ему хотел поехать к «отцу»: соскучился по Сорокину, но снег не шёл, значит в ближайшее время «папа» не приедет. Выпади снег раньше, всё было – бы иначе, но случилось именно так, как случилось. Поздней ночью, мать Валеры – была разбужена бесстыдным ботаньем сапога в дверь. Женщина испуганно глянула в оконце: у крыльца, едва освещённого лунным светом сквозь чёрные тучи - таилась непонятного очертания тень.
- Кто это безобразничает? – крикнула она, открыв дверь в сени. Откликом ей, последовал родной голос сына с иностранным акцентом:
- Эта яа, матка, открыфай.
С поспешностью, на которую только может быть способна женщина в её возрасте, Клавдия Ивановна в одной сорочке кинулась к двери. Открыв ее, остолбенела от увиденного. На руках сына лежала женщина без малейших признаков сознания.
- Ой! – испуганно вскрикнула Клавдия Ивановна, отпрянув в сторону.
Внезапной растерянностью матери, Валера и воспользовался: шмыгнул тенью в сени, а оттуда в освещённую яркой лампочкой горницу.
- Валерушка, сынок, - заголосила мать, увидев, как сын снимает со своей ноши шубу. – Да что ты делаешь – то?
- Валеруушкаплёхонеделать. Яа нахадить сестрицку, - деловито пояснил ей сын, нараспев. Он оказался словоохотлив, но не возбуждён. Положив женщину на диван, на котором несколько минус спала мать, он заботливо укрыл её одеялом и подошёл к матери. Медленно подбирая нужные слова, которые совсем не шли ему на ум, он попросил её:
– Дафай, деелай, матка. Помогаи.
Клавдия Ивановна подошла к дивану и склонилась над женщиной: та была бледна, дыхание её судорожно, тело бил озноб. На лбу, серебряными капельками выступила испарина.
- Врача ей надо, - сказала она к сыну, с сочувствием глядя на больную.
- Врача? – медленно переспросил её он, совершенно не разумея смысл этого слова.
- Ванька – ветеринар. Понял – ли? У него гуси.
- Гуси гагага, - заулыбался сын. – Он харош братушка.
- К братушке беги, - сурово приказала мать, не на шутку обеспокоившись. – Сюда его нужно привести. Понял? Га – га - га. Туда, где гуси! К братушке иди.
- К братушке, - блаженно улыбнулся Валера, и громко затопав по деревянному полу, выбежал из избы.
Клавдия Ивановна вновь подошла к больной и прислушавшись к её неуверенному дыханию – неодобрительно покачала головой. Лоб женщины был холоден, а ресницы дрожали, будто она желала открыть их, но не могла. Сколько не вглядывалась пожилая женщина в незнакомую женщину – признать её не могла: ясно, что не здешняя. Наряд её был чудным – в деревне так не одевались. Кому это в голову придёт рядиться так: в грубые льняные платья, в которые только в старину одевались. «Может артистка, какая? » - предположила Клавдия Ивановна, вертя в руках лёгкую беличью шубку незнакомки. Было страшно за незнакомую женщину с чёрными недлинными волосами, лежащую у неё на диване, было страшно за сына и за себя.
Жанне, находящейся без сознания - тоже было страшно. Особенно жутко ей становилось лишь тогда, когда бредовые видения, с назойливостью мухи - начинали повторяться снова и снова. Именно в эти моменты её дыхание начинало затихать, а на лбу выступать пот: она находилась в состоянии, между жизнью и смертью. То, что она, уже в который уже раз подряд видела, стало для неё продолжением реальности: «Огонь. Сначала горячий, затем ледяной. Она летела с трепетом в сердце, над холодным пламенем, оттолкнувшись от земли. Страшно было осознавать, что внизу находится огненная стужа небытия».
Ветеринар, осмотрев Жанну – только развёл руками в стороны: «То ли отравление, то – ли инфекция». Сделав укол, после которого больная навряд – ли почувствовала явное улучшение, ветеринар ушёл, посоветовав увезти её в город. Валера, не смыкая глаз – стоял на коленях возле больной, держа её руку в своих руках. Слезы катились из его глаз, от него так и не удалось добиться: где именно он подобрал женщину.
Утро следующего дня для сельчан было хмурым не только погодой, но и ненормальной ситуацией. В село въехали три грузовика с военными. Солдаты, многие из которых были одеты в костюмы химзащиты - выглядели устрашающе: оружие почти у всех было на боевой изготовке. Едва только бойцы успели рассредоточиться по селу - над крышами домов - пророкотал вертолёт, и с воздуха прозвучало громкое объявление, не вызвавшее оптимизма жителей: «Внимание! Район находится в карантинной зоне. Существует потенциальная угроза бактериологического заражения. Приказываю всем находиться на своих местах, отложить поездки и выход за предел населённого пункта. Просьба до особого распоряжения дома не покидать. При необходимости вам будет оказана медицинскую помощь. Ситуация находится под полным контролем вооружённых сил, ветеринарных служб и медиков. Если пробы воды, грунта, и воздуха не выявят серьёзных патологий – карантин будет снят к вечеру». Вертолёт дважды пролетел над селом, и объявление своё повторил дважды. Опустившись на площадку перед памятником Ленину, что рядом с сельсоветом, тяжёлая боевая машина превратилась в штаб: в вертолёте неуёмно трещали рации, из которых доносились постоянные доклады, суть которых сводилась к описанию ситуации в селе. Находящихся в вертолёте людей, интересовали результаты обследования проб воды, земли, воздуха. Военные доложили о том, что природные сферы остались без патологий, ветеринарный контроль доложил об успешной проверке, но вот медицинский осмотр – предоставил штабу операции ошеломляющие сведения. На закрытых радиочастотах состоялся важный разговор.
- Докладывает Гранит, Байкал, как меня слышишь?
- Слышу отлично, докладывай.
- Поступила информация, что в доме по улице Фруктовой семь, находится больная женщина в критическом состоянии. Я уже здесь. Первичный осмотр, мною показал серьёзные разрушения на уровне материальной энергетики первой степени. Необходимо её срочно вытаскивать из этого состояния. Жду приказа: думаю, что более часа ей не продержаться.
- Кто она, что говорят её родственники? – раздался возбужденный вопрос в динамике гранита.
- Как показала хозяйка, больная попала к ней в дом случайно: ночью в дом её принёс с улицы её душевнобольной сын. Личность пострадавшей установить не удалось, со слов хозяйки, она не является здешней жительницей. Байкал, я думаю, что она попала сюда из очага.
- Я это уже понял, - огрызнулся Байкал. – Приступай к её немедленному спасению. На всякий случай – начинай сканировать её сознание на максимальную доступную глубину: с этого момента и до самого рождения. Выполняй!!
Часом позднее, все военные услышали в своих рациях позывной, которому они вынуждены были беспрекословно подчиняться:
- Я Байкал. Повторяю: я Байкал. Внутреннее и наружное оцепление села снимаю: все следуют к зоне «очаг» и поступают в распоряжение моего заместителя Колымы. Исключением является группа «гроздь», контролирующую район Фруктовой улицы: она остаётся со мной. Пристальное внимание следует обратить на седьмой дом. Дознаватели остаются: меня интересует больная женщина в доме семь по Фруктовой улице. Нужны описания личностей, с которыми она контактировала, выясните, кто она, составьте самое полное досье на неё. Информация, должна поступить ко мне, не позднее двух часов с этой минуты. Дознавателям не стоит считать поставленную перед ними задачу невыполнимой: в выполнении моего приказа, вам поможет аналитик «гранит»: он находится у больной более часа, и почти всю работу за вас сделал. Так – же просьба к дознавателям представить общие аналитические заметки, касающиеся больной женщины с фруктовой улицы. К выполнению приказа, приступать немедленно: в моих планах, через два часа ознакомиться с результатами вашей деятельности и встретиться с больной. К моменту встречи – мне необходимо иметь при себе информационный карт-бланш. Всем спасибо за понимание и чёткое выполнение поставленных перед вами задач.
***
Клавдии Ивановне, месяц назад, исполнилось 65 лет: возраст к сельским жителям неблагодарный. Нелёгкий физический труд, несёт к старости повышенное давление, боли в ногах, частичную потерю слуха. Именно по причине тугоухости, женщина не слишком отчётливо расслышала, объявление с пролетающего над селом вертолёта. Валера, прислушивался к объявлению, но разве чего мог понять и тем более ей объяснить? Подумав, что началась война, Клавдия Ивановна опечалилась и включила телевизор, но про войну в нём не объявляли. Именно тогда ей и пришла на ум мысль переговорить о случившейся оказии с соседкой, да и узнать на счёт машины, обещанной фельдшером (больной лучше не становилось). Выйдя из дома, Клавдия Ивановна увидела солдат и, проведав, что у них здесь учения - рассказала им о том, что в её доме находится больная женщина, нуждающаяся в скорой медицинской помощи. Военные дали слово прислать врача и выполнили своё обещание без замедления: медик явился почти сразу. Войдя в дом, доктор в белом халате - вежливо поздоровался с бабушкой и прошёл в горницу. Там он долго смотрел на её сына, дремлющего на кресле, возле дивана. Пенсионерке показалось, что врача её сын занимает больше.
- Да ты на него не смотри, ему не поможешь, - горестно воскликнула Клавдия Ивановна. – Он у меня сумасшедший. Ты лучше её полечи.
Доктор, растерянно кивнул головой и стал задумчиво распаковывать свой большой железный чемодан, посматривая на проснувшегося от случившегося разговора дурачка.
- Давно он лишился рассудка? – прервал своё занятие доктор и уставился в слезящиеся от расстройства глаза пожилой женщины.
- С семнадцати лет. Сейчас ему тридцать один: вот и высчитывай.
Врач, ненадолго задумался, будто производя взвешивание каких – то важных фактов в сознании, затем произнёс одно лишь слово: «бред». Отбросив сомнения и сосредоточившись – он принялся бойко раскладывать на столе свои инструменты. Врач, конечно, был мужчина видный, такому хоть министром быть, но уж очень необычный. Вместо стетоскопа и градусника – он вынул из чемодана ящик, похожий на шахматную доску с множеством кнопок и экраном.
«Компутер», - догадалась Клавдия Ивановна, такие она уже в телевизоре видела. С нескрываемым изумлением рассматривала она любопытные, наверное, очень дорогие медицинские предметы, непонятного назначения. Они появлялись из чемодана доктора, как из волшебного ящика фокусника. « У военных хорошее оборудование. Может быть, его попросить и меня полечить?» - размышляла пенсионерка, учтиво поглядывая на врача.
Врач достал стекло в белой рамке и навёл его на больную. Нажав на кнопки, расположенные на хитром приборе – вызвал целый вихрь огоньков внутри стекла. Сам, будто испугавшись увиденного - бросился с расспросами Клавдии Ивановне: «что с ней случилось, да как в дом попала». Судорожно, будто боясь упустить время – доктор бросился докладывать своему начальству по рации о случившейся оказии. Говорил он негромко и Клавдия Ивановна смысл беседы не поняла, но видно было, что начальник, с которым доктор по рации разговаривал, его на ум наставил, и совет мудрый дал. Это бабушка поняла без труда, сразу у доктора дела пошли сноровисто. Медик достал шприц, сделал больной укол в шею и опутал её какими – то проводами от своего «компутера», концы которых он закрепил к её телу жгутами и присосками.
По началу Валерий волновался и стонал, давая понять, что женщине плохо и не нужно врачу её беспокоить, но доктор его не обращал на него пристального внимания, лишь изредка посматривал на него с любопытством. Чуть позже, Валера обнаружил, что больной стало легче (дыхание её стало безмятежнее) и сам успокоился. Доверил, значит доктору судьбу найденной им «сестрицы». Через минуту дрожь в теле полностью перестала бить больную.
Валера заметил положительные перемены в состоянии здоровья пациентки. Да и как их не заметить, когда они были столь вопиющими: из нервной, мучимой болезнью женщины – случилось скорое её превращение в мирно спящую красавицу. Деревенский дурачок захлопал в ладоши и не поскупился на похвалы для новоявленного спасителя, называя того: «братушкой» и «цолнцеем».
Сразу после того, как основная масса военных уехала из села, к Клавдии Семёновне примчалась её дочь: она была старше своего брата. В родительский дом и даже на улицу её не пустили, но благодаря хлопотам доктора, сестре дали машину, на которой она перевезла мать к себе в дом: на другой конец села. Валерий покидать свою спящую находку, пребывающую уже в стабильном состоянии - отказался: доктор с ним спорить не стал, обещая, матери дурачка позаботиться об её никчёмном отроке. Конечно, с Валерием нянчиться доктор не собирался, но и необходимости в этом не было: вёл он себя тихо и от дел не отвлекал. А дела, судя по всему, у доктора были важные: вместе с двумя другими докторами, он сидел возле компьютера и, нажимая на клавиши – рассматривал какие – то картинки. Валера рисунками в чудесном ящике не заинтересовался: что может быть любопытного в разноцветных палках, перемешанных между собой словно солома, бегущих сплошной чередой крючках? Конечно, для приличия Валера недолго понаблюдал за дивными картинками, беспрестанно сменяющие друг друга. Но скорее из вежливости, чем из любопытства. Одобрительно покачав головой, дурачок промычал что-то, выражая тем самым своё одобрение.
Лишь только идиот собрался произнести что–то ободряющее врачам, как дверь открылась, окончательно сбив его с мысли: зашли двое. Первого Валерий видел и раньше, это был человек в красивой серой форме, на груди которого тоже, как и у него висела красивая медалька. Тот, что с медалькой - приходил утром, сразу после прихода «цолнцея». Он приносил дрова для печки и воду для хозяйства. Второй человек был совсем незнакомый, но верно очень главный. При его появлении все поднялись и вытянулись, словно сырое бельё на верёвке. Валера, уныло сидевший возле женщины, продолжавшей недвижимо лежать на диване – видя подобное уважение к вошедшему - тоже вскочил, подражая своим братушкам.
- Вольно. Это тот самый идиот? – вопросительно посмотрел незнакомец на Валерия.
- Да Байкал. Это он, - ответил тот доктор, что первый пришёл на спасение больной. – Любопытный экземпляр.
- Ладно, Гранит, потом расскажешь, - махнул рукой на дурачка Байкал и подойдя к столу и людям возле них, полюбопытствовал: - Как успехи? Думаю, что двое дознавателей и один аналитик могут меня порадовать результатами своей деятельности. Я прав?
- Да, конечно прав. Мы успели ко времени и выполнили задание, - уверил Байкала Гранит.
- В таком случае, дознаватели свободны, спасибо вам, братцы, - улыбнулся Байкал.
- Братцы, братцы, - словно попугай застрекотал Валера, обрадовавшись знакомому слову ,делая ударение на последнем слоге.
Байкал, провожая взглядом двоих мужчин – с недоверием поинтересовался у Гранита:
- Идиот вас не отвлекал? Вы действительно всё успели?
- Смотри сам, - предложил Гранит, развернув к Байкалу плоский экран компьютера.
Вот фотографии с места происшествия, а это – картинки, извлечённые из сознания пострадавшей. Всё сходится: на лицо полное совпадение.
Байкал, пощёлкивая клавишами компьютера – перелистывал абстрактного рода картинки с латинскими буквами снизу экрана. Лицо его, по началу, будучи сосредоточенным, стало напряжённым. Минут через двадцать, Байкал закончил просмотр собранных материалов и с дрожью в голосе обратился к своему товарищу:
- Ты понимаешь, что всё за этим стоит?
- Понимаю, - со вздохом ответил ему Гранит. – Измерение тильда 41 – активировала своё оружие и приступила к военным действиям. Параллельная война на нашей территории.
- Не чёрта лысого ты не понимаешь! – вскипел Байкал. Ударив ладонью по столу, он хмуро посмотрел на своего подчинённого: – То, что нам нанесён первый удар, после полученной информации и ребёнку понятно. Ты лучше, как главный аналитик центра, объясни мне, в чём их оружие?! Каковы их приёмы? Ведь ясно, что враг нанёс удар и атакует, но где и как именно он нас имеет?! Если мы не остановим врага – дней через 10 дней нашему измерению придёт полный песец.
Гранит, не взирая на разбушевавшегося начальника – остался спокоен, что нельзя было сказать о Валере, ставшим невольным свидетелем этого разговора. Дурачок захныкал, что–то, бормоча себе под нос, Гранит улыбнулся ему, тихонько посоветовав своему командиру:
- Успокойся, держи себя в руках: десять дней – время не малое. Откуда у тебя информация о планах противника уложиться в 10 дней?
- Есть специальные точки: столбы измерений. Стабильность их высоты – говорит о независимости нашего измерения от постороннего вмешательства из вне. Наши люди измеряют эти вехи ежедневно, делают соответствующие шифрованные записи. Сегодня до меня дошла информация о том, что столбы сократились в своём размере на 1/10 часть. Очаг был создан противником вчера, и уже сегодня произошло уменьшение контрольных вех на 10 процентов. Рассчитать период войны, зная такие данные очень просто. Самое страшное, что при утере 10% зоны влияния – никто не видит глобальных катаклизмов: нет войн, экологических катастроф.
- Может быть какой – то штамм или вирус, который себя ещё проявит? – выдвинул своё предположение Гранит, глубоко задумавшись.
- И ты считаешь, что соседние измерения, погибли в схватке с вирусом? – горько усмехнулся Байкал. – Нет. Это что–то другое. На вирусную войну этот сценарий не похож: слишком необычен. Ладно, хватит время терять: нужно побеседовать с нашей мадам, - кивнул Байкал в сторону спящей на диване женщины. – Она готова к беседе?
- Ну, не знаю, - хмыкнул Гранит. – Она находится в здравом уме и при своей памяти, но для того, что – бы вести с ней полноценную беседу – пожалуй, рановато.
- Это ещё почему? – возмутился Байкал. – Ты думаешь, что у нас времени вагон и маленькая тележка? Выполни психофизическую коррекцию её сознания и загруби степень её восприятия: истерик я видеть не желаю. Сквозь сопли и слёзы – нам удастся узнать крайне мало, и информация будет не объективна. Что ты как на меня смотришь? Знаю, что подобные методы вмешательства в психику запрещены, но это мой приказ и он будет на моей совести: ждать разрешения по этому поводу, мы не будем - на войне как на войне.
Гранит в нерешительности пожал плечами, но приказу командира подчинился: подвинул к себе ноутбук и вызвав на его мониторе схему – спросил:
- Психологическое восприятие Жанны, на сколько процентов снижать?
- Ты без этих проводов контроль над ней держать сможешь? – вопросом ответил ему Байкал.
- Да, но нужно трансплантировать ей чип, на это необходимо более трёх часов, либо оставить на время нашей беседы – ту повязку, что у неё на лбу.
- Отлично! – обрадовался старший. Будешь её эмоциональное состояние держать в ручном режиме и на постоянном стабильном уровне. Вопросы разные, поэтому всплески эмоционально – психического состояния будут тоже разные: давай не будем пытаться понижать их модуляцию в автоматическом режиме. Тупая, как робот – она нам не нужна. К тому – же, если твои хитроумные приборчики не сработают, то это вообще может плохо получиться: за эту самодеятельность будем расплачиваться не мы одни.
- Разумно, - согласился с мнением своего руководителя подчинённый. Он сразу – же принялся отсоединять и убирать проводки, соединяющие компьютер и его пациентку. Из всех приборов – в избе, осталась только чёрную повязка у неё на лбу и ноутбук.
- Приступать? – вопросительно посмотрел Гранит на шефа, тот утвердительно кивнул головой.
Жанна, вздрогнув - открыла глаза и пришла в сознание. Она увидела интерьер русской избы, ощутила в воздухе дым от печи и решив, что это сон, снова закрыла глаза.
- Пора посыпаться, Жанна Евгеньевна, - услышала она мужской голос, полностью её разбудивший. Быстро поднявшись, она присела на диван и увидела возле себя явно умалишенного человека. Дурачок весь светился от счастья: он схватив её за руку и произнёс что–то невнятное на расплывчатом языке, похожим на русский. Испуганно отдёрнув руку, Жанна тут – же улыбнулась ему, погладив Валерия по голове, после чего поздоровалась с ним, добросердечным голосом: «Здравствуй, здравствуй». Сразу после этого, она услышала тот самый голос, что разбудил её. Правда, сейчас он звучал гораздо тише: «Отлично, Гранит, продолжай также».
Повернув голову, она обнаружила в избе двух других незнакомых мужчин с любопытством наблюдающих за ней. Они находились в менее освещённом участке комнаты, но всё – же было видно, что они имели разницу в возрасте и телосложении. Тот, что с компьютером на коленях – был поджар и молод (взор его, устремлённый в монитор - ничего не выражал), а тот, что старше – был крепкого сложения: он буквально сверлил её своим пытливым взглядом.
- Как вы себя чувствуете? – услышала она вопрос, не подозревая, что позднее они посыплются на неё градом, и на каждый из них она вынуждена будет отвечать только правду.
- Хорошо, я чувствую себя хорошо, - ответила она им. – Только вот будто немного недоспала. Кто вы и как я сюда попала? – спросила она, обратившись к мужчинам но услышав в ответ: «это сейчас неважно» - сразу – же успокоилась, согласившись с этим, как с аксиомой.
- Жанна Евгеньевна, - обратился к ней всё тот – же голос из тени. – Сейчас ваше сознание находится под нашим контролем. Нам нужно понять то, что с вами произошло. Мы знаем почти всё. Нам удалось с помощью прогрессивных технических возможностей, проникнуть в ваше сознание и извлечь из него то, что нас интересовало. Исключением – являются ваши мнения и наблюдения, которые могут оказаться для нас важными. Давайте сначала вы выслушайте то, что с вами случилось в реальности. Вас долгое время водили за нос и вы не понимали очевидных вещей. Причина такого положения в том, что вы явились важной деталью для воплощения недобрых намерений наших врагов. Смерть известных вам людей была тщательно спланирована. Теперь ответьте: Вы хорошо помните, как именно происходило жертвоприношение и обряд?
- Да. Я помню, как Симаков велел мне добраться до центра круга. Я постоянно вынуждена была перепрыгивать через глубокие и длинные рвы, выкопанные в земле. Сначала они были небольшими, но чем ближе к центру круга я приближалась, тем шире и глубже становились рвы. В выкопанных каналах тлели угли, от них было жарко. Меня напугало то, что я неожиданно заметила: при преодолении препятствий, во время прыжков, мне кто–то помогал. Меня будто переносили над огнём неведомые силы. Хотелось повернуть назад, но сознание меня не послушалось. Затем… Огонь стал холодный. Помню, что достигнув середины круга, этого островка, я упала без сознания. Как только я пришла в себя, мне хватило сил вернуться обратно.
- Стоп! Медленнее! - взмолился программист, активно стуча по клавиатуре. – Я не успеваю.
Его просьба была выполнена, Байкал прервал и без того законченный рассказ Жанны:
- Достаточно!.. Несомненный факт, Жанна Евгеньевна, прежде всего в том, что гибель вашего мужа, доцента Проклова и афериста Антония – успешный замысел врагов всего человечества. План этот - задуман для уничтожения всего живого. Вы меня понимаете?
- Кажется, понимаю - последовал незамедлительный ответ Жанны. – Вы хотите сказать, что трое убитых были так важны для человечества. Без них не выжить? – с лёгким сарказмом уточнила она.
Байкал показал Граниту большой палец руки, давая тому понять, что он прекрасно справляется со своей задачей и успешно контролирует ситуацию.
- Нет. Я хочу сказать вовсе не это, Жанна Евгеньевна. Загадка тех убийств, над которыми вы так усердно бились при участии Хайдукова – к глобальной опасности отношения не имеет, - заверил Жанну Байкал. – Ответ лежит на поверхности: вся эта карусель была организована для того, чтобы принудить вас добровольно принять участие в обряде и активировать флоп – вредоносную субстанцию из параллельного мира. Свойства этой материи остались для нас, неизвестны. Вредоносный элемент был заброшен к нам противниками, но не был нами обнаружен до того момента, пока вы не приняли участие в обряде. Флоп активировался при вашем участии, и следы его присутствия остались в воздухе на месте жертвоприношений. Вас мы обнаружили быстро, плохо, что несвоевременно. Район, где произошёл выброс энергетического флопа – находился под наблюдением из космоса. Спутник зафиксировал его стремительную концентрацию с последующим перемещением по прямой траектории. Передвижение было столь стремительно, что оно перестало фиксироваться с космической орбиты. Но первоначальная траектории была прямая, потому было принято решение отснять весь путь с шириной в три километра. На снимках было обнаружено свежее вырытое ритуальное капище, получившее название «очаг». Всё происходящее столь серьёзно, что мне не удастся объяснить вам, насколько велика опасность для человечества. В очаге произошла активация оружия противника. Вы там находились и активировали его.
- Мне жаль, я этому не стремилась, - огорчённо заверила Жанна своего собеседника.
- Об этом я догадывался, - успокоил её Байкал. – Отчасти в этом есть наша вина: ситуация могла находиться под контролем, но вы не были поставлены нами на учёт. Вы были привлечены к диверсионной работе противником, как генетический носитель «гонителя зла». Вы обладаете специфической энергетикой и способностями в малых размерах. Однако и этого, как оказалось – хватило, что бы из вас сделали детонатор. Для вовлечения вас, неприятель использовали сложную легенду. Ему удалось втравить вас в своё предприятие с пользой для своих замыслов. Противник продумал свой каждый шаг и несколько лет вёл подготовительные работы, тщательно подготовился. На этот момент – важны следующие вопросы:
- Вы слышали о могильщиках, которых привлекли для участия в строительстве капища?
- Да. Симаков говорил мне, что для подготовительных работ привлёк их за большие деньги.
- Вы знали, что в чреве четырёх быков, которые были принесены в ритуальную жертву путём сожжения – были зашиты люди. Те самые могильщики, о которых я вас спрашивал?
- Нет.
- К счастью, врагам не удалось найти вашего брата, их главного противника: Михаила Иженова. Он находился под нашим надёжным прикрытием. Вы слышали хоть раз о существовании Михаила Иженова, вашего брата по отцовской линии?
- Нет. Отец умер более десяти лет тому назад. Он не рассказывал мне о нём.
- Вы знаете, что Симаков мертв? Его труп был найден возле очага.
- Нет, не знаю.
- Какие моменты показалось вам странными, когда вы пытались найти убийц своего мужа?
- Пожалуй, тот человек, который нас с Симаковым здесь встретил: он был одет словно актёр, совсем не по-деревенскому.
- Ещё.
- Участие Хайдукова в этом вопросе. Он не жалел не денег не сил для поиска убийц его сотрудника. Сейчас я начинаю понимать, зачем ему это было нужно.
- Хайдуков был в этой игре лишь пешкой, как и вы. Им манипулировали. Сейчас он мёртв.
- Тогда кто дёргал всех за ниточки? Кто кукловод?
- Симаков, - прозвучал неожиданный для Жанны ответ. – Я не до конца в этом уверен, но, скорее всего это он. Мы узнаем об этом в самое ближайшее время.